Глава 9

Отправляя своего заместителя с двумя бойцами в Эль-Кадак, капитан Котов пытался уловить, что же шепчет его интуиция. Слишком много условий, необходимых для положительного решения этой сложнейшей задачи. Сможет ли Котов со своей группой пробиться в Джазрах и найти сведения о размещении на территории Сирии лагерей подготовки боевиков? Действительно ли Джаухар Бассеми хочет помочь, а не разыгрывает сцену смены политических пристрастий? Есть ли у Бассеми пилоты? Удастся ли Белову прорваться на аэродром и поднять в воздух вертолет? Долетит ли тот до Джазраха? Одна неудача во всей этой цепочке – и операция сорвется.

– Нормально, командир! – как будто поняв мысли капитана, сказал Белов. – Обычное дело. Неужто мы никогда аэродромов не брали? Да и Джаухару надо верить. Мужик из-под расстрела живым ушел. Я бы на его месте нас всех в темечко расцеловал и тут же сел бы завещание внукам писать, чтобы русских любили, уважали, и баловали.

– Не расслабляйся, – строго сказал Котов. – Вас всего трое.

– У Бассеми тоже люди есть. Кое-что умеют. Хоть внимание на себя отвлекут. Я справлюсь.

– Сомневался бы, не отправил бы тебя туда. Не планировал бы такого хода. Ну, давай. – Два кулака столкнулись в пожелании удачи. – Главное, держи связь.

Бассеми рассказал капитану, что расстрельная команда, которую уничтожили спецназовцы, после казни должна была двинуться в Эль-Кадак. Услышав это, Котов решил, что можно позволить себе остаться в холмах еще хотя бы на сутки. Оказалось, что боевики, перебитые недавно, в основной своей массе прошли через лагерь подготовки новобранцев.

Мохаммад, их старший, тоже ныне покойный, должен был выполнить какую-то следующую задачу. Для этого в Эль-Кадаке его ждала еще одна подготовленная группа. Видимо, где-то в том районе тоже были лагеря для подготовки новобранцев.

Это говорило о том, что непримиримая оппозиция спешно готовила новых бойцов. Слишком много поражений, потерь в боях и дезертиров. Особенно из числа наемников, которым все реже стали платить деньги.

Российская авиация активно бомбила склады, перекачивающие станции, колонны грузовиков с цистернами. Меньше нефти уходило на продажу через Турцию и Ирак. Доходы боевиков заметно уменьшились.

Котов рискнул отпустить освобожденных сирийцев и отдал им трофейный пикап. Он верил, что они не наведут боевиков на его группу, потому что им самим еще долго придется прятаться, а то и вообще удирать с территории, подконтрольной вооруженной оппозиции.

За сутки они с Беловым изучили карты и космические снимки Эль-Кадака и территории аэродрома. Создавалось впечатление, что он бездействовал, всюду царило полное запустение.

К концу дня к Бассеми приехали его люди, с которыми он связался по телефону, найденному в кармане убитого Мохаммада. Крепкие молчаливые мужчины спокойно отнеслись к тому, что здесь появился российский спецназ. В их взглядах отчетливо проступало даже какое-то торжество, злорадство. Наверное, они были больше преданы своему лидеру Джаухару Бассеми, чем оппозиционному движению как таковому. Это была уже кровная обида, реакция на тайный арест и попытку боевиков казнить их лидера. Решимости в глазах этих людей было хоть отбавляй.

– Все в порядке, – заверил Котова Бассеми, пообщавшись со своими людьми. – Будут пилоты. Есть и человек, который проведет нас на аэродром.

– Оружие вы найдете?

– Его в этой несчастной стране теперь на двести лет хватит.

– Куда вы уйдете после захвата вертолета?

– Это моя страна. Я найду где укрыться. Но не думайте, что я стану прятаться. Мы начнем строить будущее своей родины. С Асадом или без него, но здесь будет мир.

– Мне нравится, что такой воин, как вы, заговорил о мире и строительстве. Это слова мудрого человека, за которым пойдут соотечественники, – с доброй улыбкой проговорил Котов.

Ночью две группы выехали из холмов. Посоветовавшись с Бассеми, который хорошо знал Ракку, Котов решительно изменил план. Он с бойцами и маленькая группа старшего лейтенанта Белова двинулись в сторону аэродрома на грузовике и автобусе. Всех остальных капитан Котов повел в сторону плотины Эс-Саура, чуть западнее Ракки.

Группа выглядела весьма живописно. На переднем пикапе в руках одного из пятерых сирийцев, которых Бассеми дал в помощь российским спецназовцам, развевался черный флаг. Пулеметы на турелях, откровенно выставленные на всеобщее обозрение, загорелые физиономии спецназовцев, частично закрытые арафатками, бородатые лица сирийцев, распределенных по каждой из четырех машин, делали маленькую колонну похожей на десятки и сотни таких же, разъезжавших с разной степенью помпезности по всей стране, разоренной войной.

Встречные боевики, едущие на машинах или пешие, с энтузиазмом приветствовали своих товарищей по борьбе.

Котов рассчитывал, что руководители координационного центра боевиков такого хода от него не ожидают. Что угодно, но не наглость, выходящая за пределы здравого смысла, не такое вот открытое движение. Самым сложным было преодолеть плотину на Евфрате. Уж она-то точно охранялась. Там всегда был пост, как предупредил Бассеми.

Улицы Эс-Саура тянулись с юга на север. Котов выбрал центральную, на которой самое оживленное движение. Их еще ни разу никто не попытался остановить. Вряд ли это было удивительным. Ведь колонна выглядела весьма воинственно.

Теперь надо было приглядеться к этому обилию транспорта самого разного типа и размера, найти то, что нужно. Главное – не ошибиться.

То, что задумал Котов, было больше психологическим трюком, чем военным. Уж он-то не первый день служил в горячих точках, основательно изучил психологию вооруженной фанатичной толпы, ее отличие от регулярной армии. Хуже, если на плотине будут стоять наемники, но вряд ли им доверят охрану стратегического объекта.

Тут Котов увидел несколько грузовиков с цельнометаллическими кузовами и характерным оборудованием над кабиной. Это были рефрижераторы. Капитан похлопал Зимина по плечу и велел передать сирийцам, чтобы они выяснили точно, что везут машины. Четыре, нет, пять длинномеров с холодильными установками. Скорее всего, в них мясо.

Зимин заговорил с сирийцем, сидевшим в их пикапе. Тот кивнул. Водитель прибавил хода и догнал крайний рефрижератор. Сириец и Зимин замахали руками, привлекая внимание водителя большегрузного автомобиля. Тот опустил стекло и повернулся.

Котов не ошибся. Рефрижераторы везли в Ракку бараньи туши.

Когда впереди замаячили высокие конструкции плотины, капитан приказал паре своих машин вырваться вперед, а двум другим пристроиться в хвост рефрижераторам. Вот уже и сам переход. Слева, насколько хватало глаз, разливалось водохранилище, но командира волновало то, что происходило перед въездом на плотину.

Там охранники проверяли документы водителей, осматривали груз. Две легковые проехали беспрепятственно, но вот следующая, в которой находились вооруженные люди, была остановлена. Это настораживало капитана. Значит, риск все же есть.

– Внимание! Всем слушать меня! – приказал Котов через коммуникатор. – Без команды не стрелять и сопротивления не оказывать. Ждать приказа, что бы ни случилось! Зимин, продублируй мои слова для наших сирийских друзей.

Два пикапа вырвались вперед и понеслись к посту на дамбе. Котов расстегнул кармашек на разгрузке, где лежала граната. Вот освободилась полоса справа, на которую сворачивали машины для досмотра. Водитель пикапа резко повернул руль, и машина остановилась. Второй пикап тормознул и прижался к ней.

К ним шел боевик, сдвинувший автомат на живот. Второй тоже взялся за оружие, явно насторожился.

– Давайте! – велел Котов.

Зимин на самых высоких нотах стал требовать, чтобы постовые немедленно досмотрели и пропустили рефрижераторы с мясом. Это очень важный груз. Его ждут в столице. Документы у водителей надо проверить вне всякой очереди, чтобы они могли продолжать путь.

Сирийцы, сидевшие в пикапах, вторили Зимину. Они размахивали руками и требовали внеочередного досмотра рефрижераторов, потому что все очень спешат.

От такого нажима боевики немного растерялись. Они купились на то, что документы надо проверять. Вот если бы эти люди требовали проезда без контроля, тогда это было бы подозрительно.

Из домика охраны по призыву старшего поста выскочили еще двое вооруженных мужчин. Они вместе с водителями открыли задние двери машин, посмотрели на мясо, потом проверили документы. Сирийцы вместе с Зиминым всех торопили. Охрана, уставшая от шума, наконец-то заявила, что грузовики могут ехать.

Котов с важным видом махнул рукой удивленным, но вполне довольным водителям рефрижераторов. Те в сопровождении четырех пикапов двинулись через плотину.

Зимин почесал голову под арафаткой и с довольным видом посмотрел на командира.

– Проскочили, товарищ капитан! Грандиозная афера, а ведь прошли.

– Нормально вышло, – с усмешкой сказал Котов. – Всего лишь сработал старый, хорошо известный принцип: если ты хочешь что-то спрятать, то держи это на виду.

Через пять километров пикапы стали отставать от рефрижераторов. На безлюдных участках дороги сирийцы по одному спрыгивали с притормаживающих машин и исчезали. Их миссия на этом заканчивалась.

Котов смотрел на навигатор. С ним было тринадцать бойцов. Они собирались атаковать здание, где их вполне могла ждать засада.

Джазрах был совсем небольшим поселком, который много лет назад вырос вокруг химического комбината. Но тот закрылся еще до войны. Теперь только почерневшие стены цехов напоминали о том, что здесь когда-то работали тысячи людей. В одном из зданий сейчас располагался координационный центр лагерей для подготовки новобранцев.

Старший лейтенант Белов лежал на земле рядом с Бассеми. Общаться им приходилось по-английски.

– Аэродром пуст, – констатировал спецназовец. – Мне не верится, что тут вообще кто-то садится и взлетает.

– Наш человек, который здесь работает, говорит правду. Через два часа сядет на дозаправку транспортный самолет. Потом он уйдет в Турцию. Это значит, что топливо будет в заправщике. Мы могли бы и сами его накачать, но так быстрее.

– Хорошо, – сказал Белов. – В каком, вы говорите, ангаре вертолет?

– Его отсюда не видно. Ангары ближе к городу. А эти ворота использовались раньше для въезда специальных машин.

– Есть еще третьи, со стороны железной дороги, с севера?

– Да, есть и третьи ворота.

– Сколько сейчас персонала на аэродроме?

– Наш человек не знает точно, но намного меньше, чем прежде, когда аэродром работал в полную силу. Нет группы технической подготовки самолетов, полного штата авиадиспетчеров, рабочих, обслуживающих здания и сооружения. Подключены только энергия и вода.

– А есть в этом бедламе начальник? Какой-нибудь комендант?

– Есть, но редко здесь бывает. Он живет в городе и занимается каким-то бизнесом. Тут всеми делами руководит его заместитель, тоже очень предприимчивый человек. Этот тип продает все, что только можно, предварительно списав на износ и невозможность дальнейшего использования.

Белов пожевал травинку, мельком бросил взгляд на наручные часы и проговорил:

– Так это же очень хорошо, Джаухар. Мы хотим купить какое-то старье, которое имеется в авиационных ангарах, для этого и приехали сюда.

– Можно попробовать. А дальше?

– Вы говорите, что транспортник сядет через два часа? У нас как раз есть время осмотреть вертолеты.

Через двадцать пять минут помощник начальника аэродрома, невысокий, обрюзгший, постоянно потеющий человек по имени Сейфутдин, вошел в автобус и показал рукой, чтобы охранник открывал ворота. Четверо сирийцев и трое европейцев, приехавшие на аэродром, были представителями британской компании, занимающейся ремонтом старых самолетов и вертолетов. В Сирию англичане прилетели потому, что тут накопилось очень много неиспользуемой авиационной техники. Они обещали хорошо заплатить за свою добычу.

– У меня единственное условие, – заявил помощник начальника аэродрома. – Снимать детали надо аккуратно, ничего не ломать. Главное, чтобы не бросалось в глаза, что с самолета или вертолета что-то пропало.

Британцы широко улыбались и старательно кивали. Бассеми начал успокаивать Сейфутдина, обещал, что работать они будут очень аккуратно.

Один из британцев, чуть постарше двух других парней с короткими, почти военными прическами, вдруг начал что-то спрашивать.

– Мистер Смит интересуется, нет ли в ваших ангарах старых русских вертолетов, – перевел Бассеми. – Например, «Ми-8». Когда-то, как он знает, в России выпускались специальные модели для Сирии.

– «Ми-8ТС», – оживился Сейфутдин. – Два таких вертолета есть у меня в ангарах. Один после аварии, а второй совсем целый. Даже летать может.

– И давно он летал в прошлый раз? – поинтересовался седой сириец.

– Два года назад, но он совсем исправный, в нем много хороших деталей, которые еще долго будут служить!

– За детали от этого вертолета мы вам заплатим отдельно, причем очень хорошо, – пообещал британец. – У нас богатые заказчики, вертолет редкий. Но нам надо проверить аккумуляторы, заправить вертолет, чтобы понять, что он исправен, работают двигатели и все системы.

– Да-да, – заверил клиента довольный Сейфутдин и даже облизнулся. – Мы все проверим!

Автобус привез к ангару не только спецназовцев и Бассеми, но еще и двух пилотов. Старик Амир с седой головой и прищуренными хитрыми глазами всю жизнь пролетал в гражданской авиации на вертолетах. Молодой быстроглазый и смешливый Гияс был лейтенантом сирийских ВВС, демобилизованным два года назад из-за травмы позвоночника.

– Джаухар, переведите пилотам, что нужно очень быстро разобраться с вертолетом и решить, можно его поднять или нельзя, – попросил Белов. – Пусть они скажут, что нужно срочно для этого сделать. Заменить аккумуляторы, залить топливо, проверить гидравлику, энергопитание, может, что-то еще?..

Сирийцы согласно кивали. Помощник Бассеми и российские спецназовцы откатили створки ворот, принялись включать в ангаре рубильники, открывать шкафы с оборудованием, доставать тестеры.

Сейфутдин позвонил, и через пять минут к ангару подъехал заправщик.

Бассеми стоял рядом и слушал с равнодушным видом, как Сейфутдин отдавал распоряжения. Он понимал, что одной машины будет мало, а предлога для того, чтобы подогнать вторую, пока не видел. Значит, придется делать это обманом или под угрозой оружия.

– Там треть бака, – спрыгнув на пол ангара, доложил один из спецназовцев. – Уровень зарядки аккумуляторов ниже нормы, но ребята говорят, что нормально, этого хватит. Приборы включаются, лампочки горят, аварийных нет. Гидравлика в норме. Иначе сработали бы датчики.

Тут лопасти вертолета начали медленно проворачиваться. Белов посмотрел на часы. До прибытия транспортника осталось тридцать минут.

С улицы прибежал толстый запыхавшийся Сейфутдин.

Он размахивал руками и пытался перекричать свист вращающихся лопастей:

– Нельзя! Запрещено. В ангаре заводить не положено! Вы же убедились в том, что все работает. Срочно прекратите!..

Белов подошел к сирийцу и положил ему руку на плечо. С другой стороны Сейфутдина взял за локоть Бассеми:

– Спокойно, почтеннейший. Все будет хорошо. Мы выкатим вертолет из ангара и проверим двигатель. Если он работает, то мы заплатим вам прямо здесь сто тысяч долларов. Сразу! А потом будем в течение недели снимать кое-какие детали. Вам хватит сто тысяч долларов?

– Сто тысяч? – переспросил осипшим от волнения голосом Сейфутдин.

Пикапы ехали медленно. Ветерок трепал черное знамя на передней машине. Теперь с командиром оставались только спецназовцы. Котов оглянулся на своих бойцов. Лица у всех сосредоточенны, никто не шутит.

Тут заработала рация.

– Папа, это сынок. Процедуры выполнены. Роды ожидаем через час.

– Сынок, это папа. У меня карантин, инфекция. Больше мне не звони, справляться о здоровье роженицы буду сам. Как понял, сынок?

– Понял, папа. Жду звонков. Удачи в борьбе с инфекцией.

– Счастливых родов! – сказал Котов, криво усмехнулся и выключил рацию.

Теперь вторая часть.

Котов вытащил телефон спутниковой связи и набрал номер полковника Сидорина:

– Это Барс! У нас в горах рассвет. Через час зацветут тюльпаны. Тогда может пролиться дождь на грешную землю.

– Ты уверен, Барс?

Котову хотелось сказать, что стопроцентной уверенности быть не может. Слишком уж сложна операция. Он поставил командование в известность о том, что начинает работать и намерен завершить дело ровно через час. Сейчас они обозначат контрольное время и отключатся.

Часы будут неумолимо вести обратный отсчет. К нужной точке выйдут корабли Каспийской военной флотилии. Они нанесут ракетный удар по объектам террористов, расположенным в провинциях Ракка, Алеппо, Идлиб. Одной из целей будут развалины вот этого химического завода.

«Если мы не успеем, то центр все равно будет уничтожен. В Москве надеются, что мы сумеем уйти до того, как сюда посыплются крылатые ракеты. – Котов усмехнулся. – А ведь в НАТО еще не знают, что у нас есть тактические ракеты малой и средней дальности на кораблях малого водоизмещения. У них только на самолетах и тяжелых посудинах, а у нас и на малых! Сюрприз, ребята! Мы достанем вас и из Средиземного моря, и из Каспийского. Причем легко. Нам бы только успеть уйти!»

– Начинаем отсчет, – сказал он Сидорину. – Время «ноль». – Командир пододвинул микрофон коммуникатора к уголку рта и трижды постучал по нему, сигнализируя, что сейчас последует приказ. – Всем, я Барс! Есть готовность. Помните, что нас ждут, поэтому идем как свои, нагло, нахрапом. Сокол, Боб, через двадцать метров за борт и на крышу. Сова, Лимон, за вами большой шум у задних дверей. Полная имитация атаки. Как и планировали. Остальные со мной, через парадные двери. Парни! Беречься, на рожон не лезть. Цель – второй этаж основного здания. Вперед!

Снайперы исчезли среди развалин. Ларкин и Савичев прихватили с собой пулемет, спрыгнули с машины и побежали назад, туда, где вдоль полуразрушенного забора можно было подойти к стенам заброшенного гаража.

Котов хлопнул по плечу лейтенанта Зимина. Переводчик впервые шел в бой наравне со всеми. Да еще в таком глубоком тылу врага. Давай, Олег!

Зимин заорал на всю улицу хвалы Аллаху и другие лозунги, любимые фанатиками-исламистами.

Завод располагался на окраине городка. Когда-то эта территория была обнесена высоким каменным забором. Сейчас в нем зияло достаточное количество дыр, через которые спецназовцы могли попасть внутрь. В них уже наверняка стоят растяжки, напротив замаскированы пулеметы. Только спецназ простыми путями не ходит.

По спутниковым снимкам Котов определил точки, откуда простреливалась вся территория. Он видел, что имитацию атаки легче всего организовать с территории гаража и автопарка. Там их никто не ждет. Как и с главного въезда. Особенно в таком вот виде.

Спецназовцы вместе с лейтенантом горланили заранее заученные фразы, с огромным энтузиазмом размахивали автоматами. Создавалась иллюзия, что эти бойцы на пикапах только что вернулись откуда-то с великой победой. Теперь они спешат рассказать об этом своим боевым товарищам.

На перекрестке дорог, одна из которых вела к проходной завода, стоял броневик. Автоматическая пушка смотрела из его башни в сторону поселка. Она даже не повернулась навстречу машинам с торжествующими бойцами. Откинулся люк, появилась голова. Человек проводил взглядом четыре пикапа, в которых и людей-то было всего ничего.

Второй броневик стоял у стенки из мешков с песком. Стальные решетчатые ворота были закрыты.

Из-за мешков вышел подтянутый высокий сириец с автоматом на груди. Он поднял руку, продолжая идти навстречу шумной процессии и вглядываясь в лица людей, находившихся в машинах. Наверное, они ему показались не типично арабскими. У него возникли кое-какие сомнения, но осмыслить их до конца командир оборонительной точки не успел.

Пулемет Калашникова, закрепленный на передней машине, вдруг повернул ствол и дал очередь почти в упор. Человек, прошитый пулями насквозь, моментально повалился на бок и выронил автомат. Кровь залила пыль и скудную почву.

Пули продолжали рвать в клочья ткань мешков. Они достали одного или двух бойцов за укрытием. Еще двое попытались убежать, но их настигли автоматные очереди.

Крупнокалиберный пулемет с задней машины гулко, уверенно заработал. Корпус броневика задрожал от сильных ударов тяжелых пуль. Внутри что-то стало лопаться, потом мотор вспыхнул и начал чадить.

Откинулся верхний люк, упала между колес крышка нижнего. Боевики, пытавшиеся выбраться из подбитого броневика, были расстреляны автоматными очередями.

А передний пикап, на котором стоял в полный рост Котов, уже врезался капотом в ворота, вынес их внутрь территории завода. Машина тут же резко взяла влево и прибавила газу. Пулеметные очереди, нацеленные на нее, прошли мимо.

С пикапа ударили ответные очереди пулемета и двух автоматов. Они заставили боевиков пригибаться и терять прицел.

В этот момент в ворота уже влетел второй пикап, поливая все вокруг пулеметным огнем. Из его кузова с шипением вылетела еле заметная сизая струя, во главе которой темнел заряд огнемета. Взрыв, крики. Облако пламени мгновенно вобрало в себя добрый десяток кубометров пространства.

Третий пикап въехал в ворота. С него тоже выстрелил огнемет.

Четвертый пикап замер в воротах, перекрыв въезд. В его кузове развернулся крупнокалиберный пулемет и веером послал мощную очередь вдоль забора. Там бежала группа боевиков, стремившихся помочь своим приятелям и командирам, осажденным в здании. Улица сразу наполнилась трупами, разорванными мощными пулями. Энтузиазм исламистов заметно уменьшился.

На крыше здания упали один за другим два пулеметчика и снайпер. Алейников и Крякин сняли их за две секунды и теперь выбирали цели в окнах.

У западной стены раздался сильный хлопок. Земля задрожала. Взлетевшие в воздух кирпичи обнажили огромный проем в старой истлевшей кладке стены гаража.

Боевики, высыпавшие из издания с намерением обойти противника двором и атаковать их во фланг, попали под шквальный пулеметный огонь и взрывы гранат. Двор усеяли трупы.

Котов бежал первым. Рядом с ним торопливо топал ногами Володя Лысаков с ручным гранатометом. Еще один спецназовец, его второй номер, был обвешан сумками с гранатами.

Командир только показывал рукой или отдавал короткий приказ. В нужном направлении тут же летели одна за другой несколько гранат. Комнаты наполнялись огнем, дымом, проклятьями и воплями боли.

Спецназовцы кидались в еще не рассеявшийся дым, звучали короткие очереди. Потом Лысаков с напарником снова быстро заполняли барабан ручного гранатомета смертоносными зарядами и бежали следом за командиром.

Котов все время поглядывал на часы. Пока они шли хорошо, но им предстояло еще сделать самое главное – раздобыть информацию.

– Сокол, это Барс! – Котов пытался перекричать шум боя и прикрывал микрофон рукой. – Как крыши?

– Барс, это Сокол. У нас полный порядок. Крыши чистые.

– Понял. Сова, ответь Барсу!

– Барс, я Сова! – послышался бодрый голос Савичева. – Двор чистый, подмели. Держим, работайте!

– Добро, парни! Лишай, на втором этаже работай аккуратней! Вперед, ребята!

Спецназовцы обогнали командира и рванулись к лестнице, ведущей на второй этаж.

Котов достал рацию и стал вызывать Белова.

Заместитель ответил не сразу:

– Папа, я слышу, что у вас вечеринка! А у нас дочка родила. Несем дитя на свежий воздух. Ждите воздушный поцелуй. Прошу постоянной связи.

– Понял, сынок! Ты обрадовал папу, – сказал Котов. – Держи связь с младшим братом. – С этими словами командир сунул рацию Зимину.

Тут им обоим пришлось присесть на корточки и закрыть головы руками, потому что здание сотряслось от пары сильных взрывов. Потом на улице разгорелась стрельба, за забором что-то основательно ахнуло.

В коммуникаторе послышался голос бойца:

– Барс, все в порядке, завалили еще один броневик. Успел два раза плюнуть в вас. Держимся.

Котов выругался и побежал на второй этаж. Здание горело, дышать было нечем, всюду стояла пыль и едкий дым пластмассы. Спецназовцам пришлось снова закрывать лица платками. На втором этаже стреляли автоматы и пистолеты.

«Это хорошо, – оценил ситуацию капитан. – Если дело дошло до применения командирского личного оружия, значит, мы у цели».

Зимин не отставал от Котова, взлетел за ним по лестнице. Бежать, кашлять и говорить по рации с Беловым было сложно. Получалось только кашлять. А ведь ему предстояло сообщить командиру, что их дела очень плохи.

– Барс, я Зима, – прохрипел в микрофон переводчик.

Котов мгновенно остановился, поискал Зимина глазами, схватил за плечо, оттащил в сторону.

– Барс, Седой передает, что с двух направлений идет подкрепление к боевикам. Из Ракки три БМП и четыре грузовика, набитые под завязку людьми. К Эс-Сауру подходят бронетранспортеры и несколько грузовиков. Наши клиенты наверняка вызвали помощь по радио.

– Скажи, пусть вертушка идет по кругу и не приближается к нам, пока я не позову, – прокричал Котов и побежал наверх.

Стрельба стала стихать. Отдельные очереди и пистолетные выстрелы слышались то в одной части здания, то в другой. Где-то ухнула граната.

В большой комнате, примыкавшей к кабинету начальника или какого-то другого местного чина, все было перевернуто вверх дном. Всюду трупы боевиков. Кто-то ворочался и стонал в луже крови. У стены сидел на полу мертвый толстый дядька с остекленевшими глазами. Судя по дорогим часам на его руке, он занимал тут высокий пост.

Лысаков подтащил к командиру совсем молоденького паренька с разбитыми очками на переносице. Котов схватил пленника за воротник форменной куртки, которая была ему откровенно велика, и тряхнул несколько раз, бешено глядя в глаза.

– Зима, быстро переводи! Минута ему на размышление. Нам нужна карта или иная информация о местонахождении лагерей для подготовки новобранцев. Давай! Зима, твою мать!..

Зимин, оглушенный первым настоящим боем, когда он находился вместе с командиром в самой гуще событий, не ощущал страха. Но из него не хлестал адреналин, заставляющий лезть на амбразуру. Он пребывал в состоянии сосредоточенного отупения, некоторой заторможенности. Она раздражала его как больной зуб, беспрестанно ноющий и мешающий сосредоточиться.

Лейтенант схватил паренька за волосы, рывком повернул его голову к себе и стал выдавать арабские фразы. Мальчонка молчал, со страхом смотрел на чужаков, потом стал беспомощно озираться по сторонам. Его лицо побледнело, а глаза стали рассеянными.

Зимин догадался, что паренек не понимает, что от него требуется, и решил ему помочь.

– Карта с отметками, где лагеря! – выкрикнул он. – Есть такая? Компьютер с адресами?..

Тут парня осенило. Он так обрадовался, что чуть не заулыбался, стал шептать что-то и показывать рукой на соседнюю комнату.

Зимин вырвал пленника из жесткого захвата Котова и потащил туда. Там на столе стоял ноутбук. Электричества в сети не было, но аппарат работал от встроенной батареи. Зарядки в ней было еще прилично.

Паренек начал быстро бегать пальцами по клавиатуре. На мониторе мелькали таблицы, папки с файлами, потом появилась карта. Та самая!

Ниже ее была приведена информация по каждой школе. Фамилия начальника, количество новобранцев, еще что-то.

Зимин понял, что главное сделано. Он схватил ноутбук и, подталкивая пленника перед собой, поспешил в большую комнату.

– Есть, товарищ капитан! – проорал переводчик. – Нашли, Борис Андреевич! Есть карта!

– Ура-а-а! – громогласно разнеслось под дымящимися сводами старого здания.

Спецназовцы кинулись обниматься, приплясывать.

Только Котов был сосредоточен до предела. Карта есть. Зимин не мог ошибиться. Он прекрасно знает арабский язык. Теперь надо вывести людей из боя, посадить вертушку на пустыре между заводом и поселком и эвакуироваться.

– Сынок! Иди к папе!

Приказы выполнялись четко. Каждый понимал, что теперь самое важное – это вывезти ценную информацию.

Снайперы были сняты с крыши и побежали прикрывать посадку вертолета. Пикап с крупнокалиберным пулеметом развернулся и тоже двинулся на пустырь. Огневая мощь там теперь очень важна. Такой ствол способен пробить броню легкой техники, а машины и людей разносит в клочья.

Зимин бежал впереди Котова, держа ноутбук в руках и прижимая его к груди. Справа летели здоровяки Савичев и Ларкин.

Савичев часто оборачивался и отстреливался из пулемета от наседавших боевиков, которые проникали на территорию завода через пролом, проделанный спецназовцами. Ларкин хромал, зажимал окровавленное бедро.

Зимин споткнулся и упал под ноги командира. Котов ругнулся, схватил переводчика за локоть и тут увидел, что его плечо мокрое от крови.

– Сова, ко мне! Лимон, к месту посадки!

Савичев подскочил к командиру и молча сунул ему в руки горячий пулемет. Он подхватил Зимина, взвалил его на плечо и тяжело заковылял к воротам.

«Порядок», – с удовлетворением подумал капитан и тут же увидел боевиков, выбегавших из-за угла корпуса.

Он упал на мешки у ворот, положил ствол поверх них и тщательно прицелился. Первой же очередью Котов свалил троих, еще двое получили ранения, но смогли отползти в укрытие. Пули рвали мешки вокруг. Песок попадал в глаза и мешал целиться.

Гул вертолета был слышен и раньше. Теперь он уже заходил на посадку.

– Ребята, вы особо не наглейте! – сказал Котов боевикам, пытавшимся обойти его с двух сторон.

Еще одна очередь веером, и лента опустела. Котов отшвырнул в сторону пулемет, сорвал с плеча свой автомат, подобрал с земли старенький «АК» и побежал через ворота к пустырю.

«Вон до тех деревьев надо проскочить, потом снова остановиться и стрелять. Черт, не успеваю я!..»

– Барс, это Седой, – раздалось в коммуникаторе. – Все на борту.

– Потери?

– Четыре трехсотых. Барс, скорее! Парни, за командиром!..

– Отставить! – заорал Котов и упал за деревом на землю.

Он отложил свой автомат и дал несколько очередей из старенького «калаша», чувствуя непривычную отдачу по сравнению со штатным «АК-12».

– Не покидать вертолет! Это приказ.

Магазин «калаша» опустел мгновенно. Котов снова поднял свой собственный автомат.

Бежать зигзагами было надежнее, но тогда он терял драгоценные секунды. Да и зачем тащить на плечах боевиков, которые расстреляют вертолет в два счета с близкого расстояния? Все погибнут. Ведь с юга и с востока подходят две вражеские колонны.

Автомат замолчал, в нагрудных карманах больше не было магазинов. У Котова оставался только любимый «глок», одна граната и… машина с крупнокалиберным пулеметом, которая стояла на краю пустыря под деревьями.

«Вот как-то так», – подумал капитан совершенно спокойно.

Он бросил автомат, побежал как можно быстрее, споткнулся, упал, проехал на груди, обдирая локти, и успел посмотреть на вертолет.

– Взлет, Седой! Быстро! Это приказ. Я прикрою, но долго продержаться не смогу.

Руки Котова привычно легли на пулемет, турель провернулась без скрипа. Лопасти за спиной замолотили воздух, и машина стала отрываться от земли. В спину подуло сильным ветром.

«Хорошо, что парни молча взлетают. Не надо прощаний и других неуместных слов. Работа у нас такая».

Длинная очередь пришлась по крайним деревьям. Она срезала молодую поросль и толстые ветки. Мощные фонтаны земли поднимались там, куда попадали пули.

«Олега довезите и ноутбук, – мысленно попросил Котов. – Его заслуга!..»

Тут капитан услышал характерный свист. Он успел поднять голову и увидел, как серебристая сигара скользнула с неба. Здание бывшего заводоуправления вспучилось огненным шаром. В лицо ударило невыносимым жаром, пикап подпрыгнул как игрушечный и отлетел в сторону пустыря, где недавно стоял вертолет.

Полковник Сидорин шел вдоль линии обороны, выстроенной на восточной окраине городка. Рядом с ним шагал старший лейтенант Белов. Они дошли до берега реки, где лежали останки вертолета, который все же вывез спецназовцев из Ракки.

– Как же вы его посадили? – спросил Сидорин.

– Пилоты молодцы. Лейтенантик еще неопытный, а вот Амир, тот профессионал. У него налет как у старого ворона за сто лет. Как там ребята, которых зацепило?

– В тот же день отправили домой на транспортнике. Все нормально, – сказал Сидорин и остановился.

Он смотрел на останки вертолета, который боевики два дня долбили из минометов и все же разбили. Говорить ему не хотелось, хотя и надо было. Любил он Котова. Как же все нескладно с этой операцией получилось!

– Мы приказ выполнили, – вдруг сказал Белов. – Армия – это выполнение приказов. А он командир.

– Да правильно все, Саша, – сказал полковник и поморщился. – Задачу надо выполнять. Он вас прикрывал до последнего, чтобы вы доставили карту. Потом завод накрыли крылатые ракеты. Так что…

– Нам здесь оставаться пока, товарищ полковник? Нас двенадцать человек теперь.

– Нет, со мной поедете. Сюда завтра группа Стрельникова переберется. Они на себя возьмут эту операцию. А вам отдыхать пока. Пополним группу. Ты возглавишь ее.

Офицеры двинулись через опустевший городок. Возле одного из домов стояла машина. Рядом с ней Сидорин увидел сирийских девушек в военной форме.

– Вот они. Я вам рассказывал, – сказал Белов. – Снайперы. Уезжают. Вон ту зовут Мариам.

Девушка обернулась. Она как будто услышала, что русские назвали ее имя, проводила офицеров взглядом, помогла закрыть задний борт грузовика и помахала подругам рукой. Машина двинулась по улице к западной окраине.

Возле девушки остановилась легковушка. Из нее вышел командир сирийского батальона раид Сани.

– Зря ты осталась, дочка, – сказал он тихо и посмотрел себе под ноги. – Мы все будем помнить русского командира и обязательно отомстим за него. А тебе лучше было уехать.

– Вы мне разрешили остаться здесь, в составе роты, – напомнила девушка.

– Да, я разрешил, хотя не уверен, что поступил правильно. Ладно, иди в расположение подразделения. Тебе там приготовили место.

Девушка совсем не по-военному кивнула, глядя, как Сани садится в машину. Потом она вернулась в здание и вышла оттуда с рюкзаком и зачехленной снайперской винтовкой.

Вечерело. Солнце уходило в море на западе.

Мариам сидела за камнями с винтовкой и рассматривала позиции боевиков через оптический прицел. Она не могла отдыхать, как ей советовал командир роты, хотя последние трое суток были очень напряженными для снайперов. Они дежурили на передовой, пока не прекратились атаки на Сурум. Потом по боевикам отработали русские бомбардировщики, и у тех не осталось сил на штурм города.

Теперь готовится атака правительственных войск. Скоро война уйдет из этих мест на восток. Люди вернутся в свои дома, откроются магазины, зазвучит музыка.

Стрельба стала слышнее. Но теперь к ней добавились еще и взрывы.

Мариам подняла голову, потом повела стволом винтовки, стала искать движение через прицел. У боевиков в тылу происходило что-то непонятное. Командиры говорили, что теперь дисциплины в рядах вооруженной оппозиции нет никакой, боевики массово дезертируют, наемники отказываются выполнять приказы, потому что им не платят денег.

«Между собой они, что ли, сражаются? Вот бы и правда сцепились, – подумала Мариам. – Перебили бы друг друга сами, без нас».

Тут девушка услышала гул дизеля и увидела БМП. Машина на предельной скорости неслась по пересеченной местности, маневрировала, резко поворачивала, ныряла в овражки и снова выскакивала наверх, но уже в другом месте. Вокруг нее рвались снаряды. По БМП били пушки боевиков.

– Что там происходит? – спросил командир роты, подошедший к Мариам. – Между собой дерутся? Вот хорошо, нам меньше работы.

– Тут что-то не так, мулязим авваль.

– Да, кто-то явно рвется к нашим позициям. Дезертир, наверное, – с усмешкой проговорил сирийский лейтенант. – Грехи замаливать хочет, виниться перед нами. Мол, его заставили. Нет, честные люди, настоящие мужчины все здесь. Там только шакалы. Пусть они его подобьют, а мы посмотрим. Пусть все друг друга поубивают.

– Нет! – вырвалось у Мариам, когда она увидела, что БМП вдруг подскочила так, как будто получила пинка под корму.

Тут же сзади, со стороны мотора, повалил густой серый дым.

БМП уткнулась носом в кучу щебня и замерла. От позиций боевиков к машине перебежками стали двигаться люди.

Мариам прицелилась и свалила самого ближнего. Боевик упал, схватился за грудь. Товарищи подхватили его под руки и потащили назад.

Девушка снова стала смотреть на БМП. Вот появился человек и упал под гусеницы машины. Тут же рядом с ним разорвалась мина.

– Это он! – закричала девушка и вскочила на ноги.

Лейтенант отшатнулся от неожиданности. Он поднял к глазам бинокль, висевший на груди, и стал смотреть на человека, который еле шевелился на земле. Мины продолжали рваться возле подбитой машины. Человек не вставал. Сириец не сразу понял, что тот умышленно забирается под днище бронированной машины, чтобы защититься от осколков.

– Это он, понимаете! – Девушка трясла лейтенанта за рукав и мешала ему смотреть в бинокль. – Тот русский командир, который погиб в Ракке, понимаете. Он выжил и добрался сюда. Его надо спасти.

– Но как? – промямлил лейтенант. – Не атаковать же. Да и на применение артиллерии, которая мне не подчиняется, нужно разрешение. Я пойду доложу, конечно, но не знаю, что решит командование.

Мариам отложила винтовку, передвинула кобуру с пистолетом на спину и легко перескочила на другую сторону своего укрытия.

– Куда? – закричал командир роты, но девушка уже скользила между камнями как ящерица.

Подбежавшие солдаты стали выкрикивать советы, помогать девушке держать направление и искать укрытие от минометного огня. Два опытных сержанта насели на ротного командира. Они требовали срочно доложить о происходящем вышестоящему начальству, а заодно и русскому полковнику, пока тот не уехал. Лейтенант пожимал плечами и соглашался.

А Мариам все удалялась от своих позиций. Эта часть пустыря тоже когда-то была застроена домами, но за два года боев от них остались лишь следы фундамента да груды щебня, из которых торчали деревянные каркасы крыш, обломки окон и дверей.

Мариам ползла так, как их учили тысячу лет назад, когда они только готовились идти на войну. Она обдирала пальцы и колени и очень радовалась тому, что девушки носят в армии брюки, как и мужчины.

Вот и подбитая машина. Мариам замерла, пытаясь отдышаться. Ей очень хотелось откашляться от пыли, попавшей в носоглотку, но она боялась, что Борис не узнает ее и станет стрелять.

А может, он ранен? Эта мысль сразу вышла на первое место в сознании девушки, заставила забыть все остальные опасения.

– Командир! – позвала она по-русски. – Борис! Это я, Мариам! Не стреляй.

Русский не отвечал, и девушка решилась. Она оперлась руками о камни и рванулась вперед. Несколько метров Мариам преодолела за пару секунд и головой вперед бросилась под гусеницы машины. Мины уже шелестели в небе.

Она упала на сильное большое тело и испугалась, что сделала Борису больно. Он наверняка ранен.

Русский застонал и пошевелился. Мариам удержала его руку, в которой был зажат пистолет.

– Боря… – прошептала она и провела ладонью по щеке русского офицера. – Это я, Мариам.

– Ты? – Мутная наволочь в глазах капитана исчезла.

Теперь он смотрел на девушку внимательно и чуть насмешливо. Грязное, небритое лицо, губы потрескавшиеся, а глаза живые-живые.

– Я, – ответила Мариам и улыбнулась.

– Слушай, меня немного зацепило. Ты не могла бы своим сказать, чтобы они придавили минометную батарею. Тут ведь два шага осталось. Обидно, если не дойду.

Со стороны Сурума вдруг с шелестом полетели мины. Котов прислушивался, чуть морщась, а девушка осматривала его сильное большое тело. Она не видела серьезных ран, только ссадины. Наверное, его просто оглушило, когда он выбирался из подбитой машины.

– У тебя воды нет? – спросил Котов.

Мариам спохватилась и стала стаскивать с ремня фляжку. Русский принял ее, встряхнул и неторопливо стал пить. Он делал это правильно. Так пьют обитатели пустыни. Котов набирал в рот не очень много воды и держал там, пока слизистая оболочка не увлажнится.

Он завинтил крышку фляги, покосился наружу.

– Темнеет. И стрелять перестали.

– Да, – ответила девушка, машинально поглаживая его по грязному плечу.

– Слушай, а мои все добрались, ты не знаешь?

– Все добрались. Четверо ранены, но никто не погиб.

– Молодцы, – сказал русский. – Сашка хорош. Всех вытащил. – Котов замолчал, прислушался к тишине, которая установилась вокруг, потом проговорил: – А ты ведь обещала мне рассказать, откуда так хорошо знаешь русский язык.

– Так я же русская, – пояснила Мариам, на душе которой вдруг стало хорошо и спокойно. – Ты так смешно говоришь все время слово «слушай».

– Как это русская? – не понял Котов.

– Ну, наполовину. Мой отец учился в Военно-морской академии в Санкт-Петербурге. Там он познакомился с моей мамой и женился на ней. Она уехала с ним сюда. Так что я по маме русская, два года жила в Питере, хотя и не помню этого. У нас дома принято было разговаривать по-русски, чтобы ни мама, ни я язык не забыли.

– Интересно. – Котов улыбнулся сквозь боль и головокружение.

– А как ты оттуда выбрался? Ведь тебя все считали погибшим, Борис. Говорят, там мощными ракетами все разбомбили.

– Это да! Разбомбили там на славу. Но как-то выбрался. Тихо!

Мариам прислушалась и медленно вытащила из кобуры пистолет. Котов повернулся на бок и стал смотреть на сирийские позиции. Потом он глянул в другую сторону и поднес палец к губам. Девушка замерла.

Между гусениц сзади вдруг появилось что-то совсем темное. Котов мгновенно дважды выстрелил туда, схватил девушку в объятия, прижал к себе, привалился к гусенице машины.

Раздались арабские проклятья, хруст камней и выстрел. Пуля угодила в то место, где только что лежала Мариам.

Котов снова дважды пальнул, а потом освободил руку. Девушка увидела в ней гранату.

Взрыв больно отдался в голове капитана, которая и так буквально раскалывалась после всего, что ему довелось пережить. Он вытолкнул Мариам из-под гусениц и вывалился следом за ней. В два движения Котов дополз до канавы и втянул туда девушку.

Еще два боевика появились слева, наткнулись на выстрелы и упали. Установилась странная тишина.

– Помоги мне. – Котов ухватил девушку за шею и стал отталкиваться ногой.

Он вдруг почувствовал, что истратил остатки сил и до сирийцев ему не доползти. А здесь оставаться нельзя. Боевики будут стараться захватить его. В темноте у них получится. Возьмут живым или убьют.

Девушка стонала, но тащила его. Котов помогал ей, как только мог. Или ему это уже казалось?..

Потом появился свет. Его понесли. Котова сильно мутило. Ему не хотелось, чтобы его вырвало при Мариам. Неприлично как-то.

Потом над ним возникло лицо Сашки Белова. Это уже полный бред! Откуда он тут?

«А вот это еще круче! С какого перепуга тут взяться Сидорину. Брежу», – подумал Котов, пытаясь не провалиться в мутную бессознательность.

– Боря, ты! – Сидорин схватил Котова за голову и прижался лбом к его лбу. – Живой, стервец!

– А что ему сделается, – прозвучал совсем рядом голос Белова.

– Мариам… – тихо прошептал Котов, понимая, что сейчас потеряет сознание.

Последним, что он услышал, был довольный голос заместителя:

– Если про баб говорит – значит, жить будет! Куда он денется!