Глава 6

— Знаешь, почему твоя сила начинает действовать, когда ты злишься?

Ангелина покачала головой. Нории привел ее на берег маленького пруда, в водной глади которого, отражающей небо, омывали свои длинные ветви серебристые плакучие ивы. Дворца видно не было, и если бы не яркое жаркое солнце, вполне можно было бы представить, что она в парке дворца Рудлог. Там тоже был пруд, и тоже росли вокруг ивы.

— Сильные эмоции убирают внутренние барьеры, которые ты сама себе построила. Твой огонь не горит свободно, он постоянно в клетке, постоянно сжат так, что в любой момент готов вырваться. И когда контроль ослабевает, ты уже не можешь с ним справиться.

Нории сидел на траве, подняв лицо к солнцу — грелся. Ани же, наоборот, ушла в тень, прислонилась к стволу дерева, купающего свои ветви в пруду, и слушала.

— Поэтому нужно уметь избавляться от излишков силы. У вас, красных, удивительная особенность — чем больше вы используете свой огонь, тем больше становится ваш резерв. И каждый последующий сброс энергии все сокрушительней. Поэтому, — он усмехнулся, сощурился, — вы такие яростные. Но если силу расходовать постоянно и небольшими порциями, то взрыва можно избежать.

Принцесса стояла с непроницаемым лицом. Было донельзя странным то, что об особенностях ее родовой магии рассказывал посторонний.

— Я говорю только о женщинах дома Рудлог, и еще о дочерях Синей Богини, хоть они и куда слабее. Ведь вы сами по себе — неиссякающие источники, — добавил Нории. — Мужчинам проще — хорошая драка, физическая нагрузка, риск, ночь с женщиной — у мужчин дух неразрывно связан с телом, и не требуется эмоциональной отдачи, чтобы убрать излишки силы. Коронованные мужи очень редко испытывают приступы ярости — достаточно им того, что они держат землю, над которыми поставлены первопредком. Но бывает, хоть и сил у них это отнимает больше.

— И у тебя бывает? — поинтересовалась Ангелина, раздумывая, присесть ли на траву, или все-таки сохранять видимость делового разговора хотя бы с ее стороны.

— И у меня, — усмехнулся Нории. — Бывает.

Он помолчал, словно вспоминая что-то, и снова усмехнулся.

— Не знаю, как у вас сейчас, а до войны все престолы были буйными. Кстати, ведь на троне Рудлог никогда женщин не было?

— Мать была первой, — сдержанно ответила принцесса. — До нее всегда был старший наследник мужского пола, а у деда она оказалась единственной. А уже у нее шестеро дочерей родились. Я и мои сестры, хотя больше трех детей у Рудлогов не бывало. Вот так не повезло трону.

— Понятно, — задумчиво сказал дракон, рассматривая голубое в белизну небо. — Невезение иногда бывает предназначением, Ани-лиша. Просто так ничего не бывает. У всего есть своя причина и своя цель. Тем более для тех, кто является носителем божественной крови.

Она хотела спросить, какова причина смерти ее матери или цель войны и пребывания драконов в горе в течение столетий. Но сдержалась. Не время язвить.

— Женщины вообще ближе к богам из-за лунного цикла, кровь их постоянно обновляется, поэтому и сила больше, хоть и накапливается куда дольше, — продолжил Владыка, и голос его, рокочущий и негромкий, успокаивал — она все-таки села на траву, прислонилась спиной к дереву. — И вспышки реже, но куда сильнее. Если сравнивать ауры, то мужская большая, нечеткая и стихия почти прозрачная. А женская — меньше, но плотнее, ярче, мощнее. У вас, дочерей этого мира, вообще все сложнее, чем у мужчин. Мы становимся теми, кто мы есть, в период созревания семени, тогда же проявляется первостихийная сила, которая постепенно растет с возрастом. У вас же все завязано на крови и мощь то взмывает, то снижается. Первый пик — когда девушка созревает, второй — при инициации после брака. А вот при рождении детей могут какие-то родовые способности вовсе уйти. Ведь ребенок — тот же эмоциональный артефакт для забора энергии. И для сброса энергии нужна душевная открытость, чистая эмоция, не ограниченная волей или запретами. Материнское чувство дарит такие чистые эмоции…

Дракон повернул голову, глянул на скрытую в тени ивы старшую Рудлог.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, Ани-лиша?

— Нет, — после некоторой паузы сухо сказала она.

— Ты должна любить или ненавидеть то, что делаешь, чтобы твой огонь расходовался, пояснил он, улыбаясь. — Мужчинам королевской крови достаточно просто иметь женщину, тебе же нужно любить того, с кем спишь. Мы можем подраться просто так, для разминки, тебе же нужна злость или ненависть для боя. Просто усталость тела никак не влияет на твою силу.

Она холодно смотрела на него — Нории, как всегда, спокойно говорил о вещах интимных, что ей было дико, но информация была нужна и принцесса заставила себя слушать — как слушала бы лечащего врача.

Он снял рубаху, растянулся на траве, повернув к ней голову, сощурился, потянулся. Красные волосы путались с сочно-зеленой травой, напоминая мазки художника-импрессиониста.

— Как же я люблю солнце, — сказал он как-то тоскливо, — нет ничего лучше. Солнца и неба.

— А я люблю дождь, — сдержанно сообщила Ани, — и прохладу.

Нории сквозь прикрытые веки глянул на нее, провел рукой по траве, как погладил.

— Скоро здесь снова будут идти дожди, принцесса. Обязательно.

Высокая трава вдруг зашелестела, разошлась клином к пруду — будто под зеленью близко и быстро кто-то пробежал, но Ани никого не увидела — только брызги, когда невидимка прыгнул в воду. Дракон проследил за ее удивленным взглядом и засмеялся.

— Это твой щенок, пришел поплавать.

Принцесса нахмурилась.

— Кстати, почему я, проснувшись, обнаружила его в своей постели? Ты обещал мне забрать его.

Ангелина ни за что бы не призналась, что испугалась чуть ли не до крика, почувствовав в ногах что-то живое и теплое.

Владыка невозмутимо пожал плечами.

— Я же говорил, тер-сели тебя выбрали. Иногда к нам привязываются вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, Ани-лиша. Я просил его остаться со мной, но они не слуги и сами выбирают, с кем быть.

Из воды доносилось похрюкивание, периодически виднелись всплески, будто там играла большая рыба, но малыша все еще не было видно. Ани вдруг очень захотелось туда, в воду, где совсем не жарко и легко.

— Я не возьму его в Рудлог, — снова сказала принцесса.

— Воля твоя, — откликнулся дракон спокойно. Он вообще был чересчур спокоен сегодня. — Хотя он мог бы помочь тебе убирать излишки силы. Духи вообще очень восприимчивы к энергиям изначальных стихий. Правда с твоим огнем, — он мечтательно улыбнулся, — все равно нужно еще что-то.

— И что же? — спросила она скептически.

— Вот, например, твои розы, — принцесса недоуменно подняла брови. — Ты не просто трудишься, тебе это нравится. Правда?

— Правда, — подтвердила принцесса насмешливо.

— И огонь, сжигающий тебя, становится меньше и смирнее. Поэтому, огненная принцесса, тебе нужно научиться иногда делать то, что тебе хочется. И от чего ты получаешь удовольствие. Так ты сможешь контролировать свое пламя. Вот тебе сейчас чего хочется?

— Чтобы ты от философии перешел к практике, — не говорить же, что хочется скинуть одежду и поплавать в пруду, рядом с ныряющим водяным духом. — Потому что розы не спасают меня от взрывов. А остальное, — он пристально глянул на нее, и Ани чуть не запнулась, — мне недоступно.

— Или ты не позволяешь себе открыться, — уточнил Нории. Было такое ощущение, что кожа его впитывает солнце и начинает сильнее отливать перламутром, и едва заметные линии орнамента на теле казались солнечными сверкающими нитями. — Попробуй почувствовать мою ауру, Ани. Видеть ты ее сможешь только после замужества и инициации. Закрой глаза, расслабься и мысленно потянись ко мне.

Она почувствовала сразу же — знакомая ласковая прохлада, будто по телу ее, по коже, сквозь волосы и пальцы, чуть щекоча, пробегают струи воды и потоки воздуха. Даже замерла — так было хорошо и свежо.

— Да, для тебя все просто, — довольно пророкотал дракон. — Так ты можешь определять носителей божественной крови. Только с желтыми не усердствуй, можно ментальный удар получить. А теперь то же самое, только со своим пламенем. Ощути его. Потрогай. Сможешь нащупать потоки — сможешь управлять ими.

— Как это должно ощущаться? — спросила принцесса, не открывая глаз.

— Как будто ты сжимаешь в руке чье-то сердце и можешь заставить его биться быстрее или замереть. Или как будто пытаешься удержать двух драконов за извивающиеся хвосты.

— Очень смешно и информативно, — пробормотала она, чувствуя себя слепой и неумелой. Со стороны Нории веяло прохладой и это отвлекало. Перед внутренним взором, вздымаясь языками пламени выше деревьев, медленно крутился огненный смерч, весь состоящий из жгутов чистой энергии, и она растерялась — вот она сидит у дерева, и она — человек, а вот она лениво и торжественно кружит потоками пламени, и она — огонь, огромный, высокий, мощный. Закружилась голова, будто принцесса смотрела на землю с высоты.

— Хочешь, рассержу тебя? Тогда сразу все увидишь, — предложил дракон, посмеиваясь. Отвлек ее — Ани снова была в своем теле, и она сердито взглянула на греющегося на солнце Владыку, поджала губы. Вспомнила чувство покалывания в кончиках пальцев, будто по подушечкам ударяли туго натянутые струны стихии. Попыталась нащупать эти струны — не руками, ощущениями. Струна легла в ладонь, принцесса рефлекторно сжала кулак — и тут же почувствовала «извивающийся драконий хвост» — в руке пульсировала, билась, как живая горячая змея, огненная энергия, рассерженно ворчала и плевалась искрами.

Открыла глаза и совсем неприлично уставилась на едва видимую огненную плеть, с шипением стелящуюся по траве, выжигающую ее, изворачивающуюся петлями, тухнущую в близкой воде пруда, ойкнула и выпустила ее из руки. И тут же устыдилась своего поведения.

На берегу пруда сидел щенок тер-сели, будто весь состоящий из прозрачной воды, в которой отражалось небо, и с опаской принюхивался к дымку от подпалин на берегу. Дракон улыбнулся, видимо, вид у нее был совсем растерянный.

— Теперь у тебя все получится. Только тренируйся на открытой местности, Ани-лиша.

— А … это всегда будет в виде плети? — спросила старшая Рудлог.

— Потом будешь придавать ту форму, которая удобнее, — пояснил Нории. — Мне удобней плети. Четери формирует клинки, их ты видела. Энти предпочитает снаряды.

Щенок побрел к ней, улегся в ногах, и она настороженно потрогала его пальцами ноги. Как есть капля воды, только большая и в форме страшненькой собаки.

— Тут только водяные духи живут? — поинтересовалась Ангелина.

— Они нам ближе, — Владыка привстал, облокотился на руку, — поэтому и живут рядом. Есть еще духи. Их великое множество. Подожди, сейчас покажу, — он прислушался к чему-то и засвистел — мелодично, с переливами, короткую музыкальную фразу несколько раз подряд.

Засвистел ветерок и стало совсем хорошо. Щенок поднял голову, прислушался, рявкнул-тявкнул, и в ответ ему возмущенно засвистели невидимки, так громко, что тер-сели прыгнул назад и попытался забиться принцессе под коленку. Вода, впитанная в озере, медленно уходила в землю, и он снова становился прозрачным.

На пальцы Нории села, соткавшись из воздуха, диковинная зверушка — крошечный, размером с воробья, котенок с крыльями, такого цвета, какого бывает рассеянное перьевое облако, освещаемое светом. И он сам был как маленькое перьевое облачко, с туманным пушком, с прозрачными светлыми глазами. То ли котенок, то ли пушистая совушка с четырьмя лапами. Засвистел, кося глазами на Ангелину.

Дракон приподнялся и осторожно погладил крохотного духа по спине.

— Это анодари, дух воздуха.

— Хороший, — сказала Ани, разглядывая «совенка». Дух что-то чирикнул, взлетел, пронесся мимо, огладив ее щеку ветерком. — Почему они выглядят так? Собаки, котята…

— Они разные бывают, — Нории покосился на пруд, встал, стал раздеваться, и Ангелина опустила глаза. — Просто принимают ту форму, которая им нравится. Подглядели у людей и подражают.

— А кому подражают песчаники? — удивилась Ангелина, разглядывая свои коленки.

— Людям, конечно, — пророкотал дракон гулко. — Разные есть духи. Они не добрые и не злые, просто воплощение той стихии, в которой зародились. Есть духи мертвой земли — песчаники, топники, путаники, вы их еще чертями зовете. И есть духи живой — змеевики, например, они в лесах живут. У каждой стихии свои. А есть еще совсем удивительные, мы их называем анхель, а вы — ангелы. Чистая благодать Триединого. Говорят, там, где они появились, все будет хорошо. Да, Ангелина?

Ани не ответила. Он снял штаны, пошел к пруду. Принцесса упорно смотрела в землю.

— Не хочешь? — спросил он, шлепая по воде.

— Хочу, — сухо ответила первая Рудлог, — но не пойду.

Он хмыкнул, нырнул, поплыл, отфыркиваясь, как конь.

Конь с красной гривой.

Ани отстранилась от ныряющего в пруду дракона, снова закрыла глаза. Нащупала струны пламени уже обеими руками, полюбовалась на играющие обжигающие плети в своих руках. Как все просто. Теперь бы научиться использовать их.

Открыла глаза в тот самый миг, когда вода в пруду встала горбом, как рассерженная кошка; устремилась вперед — к иве, откатилась назад, вынося ошарашенную принцессу на середину пруда, к легко улыбающемуся Нории.

— Ну знаешь ли, — сказала она растерянно и зло и вмазала ладонью ему по лицу. Получилось неловко и вскользь, и от движения Ани ушла под воду. Вынырнула — Нории смеялся, поплыла к берегу. Мешало расплывшееся вокруг платье, но она упорно плыла, не обращая внимания на налипшие на лицо волосы. Вода была прохладной, песок под ногами, когда принцесса добралась до берега — мягким, но она слишком злилась, чтобы наслаждаться этим.

Вышла в траву с подпалинами — вода с одежды текла ручьями, отжала, не поворачиваясь, волосы. Взяла рубаху Нории и ушла за дерево — переодеваться.

Владыка невозмутимо плавал еще некоторое время, затем по берегу раздались шаги — Ангелина села подальше, потому что ее удобное место под ивой было залито водой. Мокрые волосы холодили кожу.

— Ты украла мою одежду, — сказал он со смешком.

— Можешь надеть мое платье, — едко произнесла принцесса, не глядя на него. Он гулко расхохотался, уселся на траву спиной к ней, как был, нагишом, откинулся на локти, подставляясь солнцу. Ани мазнула по нему взглядом — плечи были красивые, рельефные, и спина широкая, и по спине этой струйками с волос, потемневших до цвета старого красного дерева, текла вода. Хорош, что сказать. Удивительно, при такой грациозности, пусть и мужской, налитой, и такой низкий голос, как гул огромных барабанов.

По ногам ее пробежал ветерок, погладил влажную кожу, словно извиняясь.

— Не сердись, — произнес он расслабленно, любуясь на играющую бликами воду, — иди искупайся. Я не буду смотреть. Нам сюда принесут обед и полотенца, одежду для тебя. Время есть. Я послал зов Энтери, он распорядится. Обсохнем и я еще тебя поучу.

На ее коленях материализовался крохотный анодари, чирикнул, потерся мордочкой о рубаху, и Ани осторожно погладила его пальцем — малыш взъерошился — чисто воробушек. На ощупь был как плотный туман. Встала — дух вспорхнул, засвистел, метнулся к деревьям. Подошла к пруду, босыми ногами по влажной траве, оглянулась — светящийся на солнце дракон полулежал с закрытыми глазами, да еще и отвернул голову в сторону. Сняла рубаху и быстро-быстро зашла в воду.

Плавала долго: пришли слуги, быстро расставившие блюда и кувшины с напитками на низком столике под тенью разлапистой, широкой ивы, Нории успел надеть штаны и принести на берег полотенца и одежду для нее, и теперь сидел у стола, скрестив ноги, отщипывая куски у плоской лепешки и отправляя их в рот. Отвернулся, как только Ани стала двигаться к берегу, в и она спокойно вытерлась, надела легкое платье. Телу было хорошо и ей тоже.

— Я попросил принести для тебя кое-что, — сказал дракон, когда она подошла, села напротив. Кивнул на стол — между горшочками и блюдами лежала тонкая, золотая цепочка с подвеской в виде небольшой шестиугольной пластины, в углах которой драгоценными камешками размером чуть побольше пылинок были выложены знаки Великих Стихий. Золото украшения было тусклым, потемневшим, и темные линии на пластине складывались в странный сложный узор — ломаную спираль с неровными дольками, с поперечными рваными полосками. Нахмурилась, покачала головой.

— Это не подарок, — ответил Нории на ее молчаливый отказ. — Считай это моим извинением.

Ангелина иронично улыбнулась. Хитрец. Лукавый ящер.

— Это мой старый амулет, ситория, — невозмутимо продолжал Владыка, раскладывая кушанья по тарелкам. — Когда я получил Ключ, сила бесновалась. Однажды проснулся в своих покоях — а вокруг сад, трава и цветы под ногами, и деревья пробили мраморный пол и выросли до потолка, — он улыбнулся, — пришлось сдерживать. Он поглощает всплески. Не много, но чтобы контролировать себя в большинстве случаев поможет.

Принцесса снова взглянула на подвеску. Рациональность прежде всего, не так ли?

— Он накапливает твою стихию и при необходимости ее можно извлечь. Бери, Ани-эна. Снимешь, когда выйдешь замуж. Если муж будет хорррошший, — дракон глянул на нее, и глаза стали темно-вишневыми, и голос понизился, — то он тебе не понадобится.

— Как им пользоваться? — Ангелина подхватила цепочку пальцами. Украшение было тяжеленьким, холодным, чуть покалывающим. Расстегнула непривычный замок, завела руки за шею — пластинка легла чуть ниже ключиц, попробовала застегнуть. Нории молча встал, обошел ее, сел позади. Перехватил цепочку, скользнув прохладными пальцами по шее, убрал мешающие волосы и застегнул. Принцесса сидела с прямой спиной.

— Закрой глаза, — пророкотал он сзади, — почувствуй его.

Снова крутилась вокруг пылающая аура, и прозрачно-голубое сияние силы дракона пульсировало волнами сзади, а на груди ее перед внутренним зрением наливался теплым нежным светом небольшой цветок — бутон был закрытым, плоским, как у маленького лотоса.

— Если понадобится, — рокотал он тихо, и хотелось расслабиться, откинуться назад, но она привычно сдержалась, — он усилит тебя, отдаст накопленное пламя. Но осторожнее, вовремя останови выброс силы, иначе он иссушит тебя. Первые разы нужно будет положить руку на пластину, потом сможешь использовать мысленно. Только, прошу тебя, используй в крайних случаях, с твоим пламенем выброс может быть катастрофическим.

— Спасибо, — вежливо отозвалась Ангелина, пытаясь мысленно дотронуться до желтоватого «цветка» — он дрожал, трепетал лепестками.

— Я рад, что ты приняла его, — Нории встал. — Ешь. После обеда научу тебя ставить щит так, чтобы не вливать в него всю силу. И так, чтобы ты могла двигаться с ним.

— У меня занятия с твоими нани-шар после обеда, — сообщила Ангелина, разглядывая остро пахнущее рагу с странной травой и бобами. И мясом.

— Проведешь позже, — откликнулся он, непонятно чему усмехнувшись. — Сегодня ты ученица. Будешь со мной до вечера.

Рациональность превыше всего, да. Когда еще он найдет время ее учить?

Щенок тер-сели куда-то пропал, а может спал, невидимый. Иногда прилетали любопытные анодари, быстро-быстро махали крылышками, наблюдая, собирались в стайки, зависая у щитов. Щиты у нее получались огромные, и Нории, легко касаясь ее плеч пальцами, корректировал, показывал, как делает он — нити силы сплетались кристаллическим кружевом, твердели, образовывая переливающиеся небольшие полусферы, послушно утолщающиеся, увеличивающиеся или сжимающиеся почти до макушки. Ощущение было, будто они стояли в большом мыльном пузыре.

Ани устала от жары, и если б не близкая драконья прохлада, наверняка бы уже страдала от головной боли. Они плавали по очереди, отдыхая, обсыхали, затем снова тренировались.

— Как ты получил Ключ? — спросила она во время одного из перерывов. Слуги периодически появлялись, приносили чай, лимонад, и сейчас принцесса с удовольствием пила горьковатый лимонный напиток, поглядывая на вытирающегося неподалеку дракона.

Он совсем не стеснялся, и то ли она привыкла, то ли устала уже очень, то ли взыграло упрямство — он ведь специально ее смущает, но глаза опускала все реже. Тем более, что там было, на что посмотреть. И только когда он ловил ее взгляды, отвечала ледяным и ироничным выражением. «Я знаю, зачем ты это делаешь». Или равнодушным, будто смотрит на дерево.

Деревья, кстати, вокруг тоже были красивыми.

— В тридцать пять лет каждый из моего племени должен провести ночь в Храме Синей, — ответил он, натягивая штаны. — Я спал и видел сны, а когда проснулся — в руке был ключ, а меня трясло от мощи.

— Так это Ключ дает силу? — уточнила Ангелина.

— Нет, — он покачал головой, — Ключ — это просто символ, отметка Великой, ее дар и благословение Владыке. А стихийная сила дается с рождения. Я говорил тебе, что пик у мужчин приходится на созревание.

— В тридцать пять лет?

— Мы ведь живем дольше, Ани-эна. И созреваем, и старимся позже. Сколько сейчас живут люди в твоей стране?

— По-разному, — она задумалась, припоминая статистику. — До 80 доживают почти все, больше трети переходят за сотню. Но у нас очень хорошо поставлена медицина, профилактика, да и виталистов мы обучаем массово.

— Я впечатлен, — сообщил дракон после недолгого молчания. — В наше время единицы из людей доживали до 60 лет. Виталисты тоже были, да и мы всегда помогали с лечением, но на всех, конечно, не хватало.

Он помолчал еще немного.

— Ты устала? Хочу показать тебе, как меняться. Ты же полиморф, а ни разу не оборачивалась. Или уже завтра?

— Сегодня, — ответила она твердо. Кто знает, что может случиться завтра?

Оказывается, в огромном саду было еще много мест, где она не успела побывать. В одно из них и привел ее дракон.

— Верблюд, — сказала она, разглядывая белоснежное одногорбое животное, с высокомерным выражением на морде глядящего на подошедших людей. Вокруг раздавалось блеяние, ржание, рычание и рев — ревели небольшие изящные антилопы; сильно пахло животными. Владыка привел ее к выстроенным по обе стороны от парковой дороги загонам с небольшими навесами, широкими поилками и кормушками, и все это очень напоминало небольшой зоопарк.

— Верблюдица, — поправил он ее. — Это девочка. Здесь все звери — дары жителей Песков.

— Ты хочешь, чтобы я обернулась в верблюдицу?

Он склонил голову и посмотрел на принцессу — затем на меланхоличную белую «девочку», улыбнулся.

— Выбор небольшой — есть еще лошади и овцы, из тех животных, которые не боятся людей. А что тебе не нравится? Она беленькая, красивая, смирная. Ты тоже должна быть белой, как и все Рудлоги.

Он снова осмотрел «девочек» и невозмутимо добавил:

— Да и выражения лиц у вас сейчас похожи.

Принцесса и верблюдица глянули на него одинаково неодобрительно. Дракон протянул руку за ограждение загона, ласково потрепал белую обитательницу «зоопарка» по лбу.

— У каждого живого существа есть аура, — начал он, будто рассказывал сказку, — и ты можешь обратиться в кого угодно. Или во что угодно, если в нем есть жизнь. В дерево, например.

— И в дракона могу? — поинтересовалась Ангелина.

— Можешь, — усмехнулся Владыка. — Только пока не нужно. Потренируйся на тех, кто примерно равен тебе по весу, привыкнешь жить, двигаться в чужом теле — и тогда можно. С крыльями нужно быть осторожной, запутаешься в полете, пока не умеешь контролировать себя, упадешь и разобьешься. При первых оборотах ощущение, будто на тебе неправильно надетая, тесная одежда, и пока не приноровишься, не нужно экспериментов. Хотя я мечтаю увидеть тебя драконицей, принцесссса. Интересно, какой ты будешь.

— К делу, Нории, — нетерпеливо произнесла Ани, игнорируя мечтательные нотки в голосе дракона.

— Все просто, — Нории взял ее руку, положил на морду смиренно вздыхающей верблюдицы. — Закрой глаза. Почувствуй ее ауру, запомни ее форму. А затем мысленно сверни свое пламя в эту форму, аккуратно, не тороп…

Перед ним стояла вторая белая верблюдица и нетерпеливо фыркала. Первая поджала уши, взревела и унеслась под навес, высоко вскидывая ноги.

— Что же ты такая быстрая, — укоризненно сказал дракон и погладил Ани по спине. По белым бокам пробежала раздраженная дрожь. — Пройдись, почувствуй свое тело. Если получится — пробегись, но недолго.

Верблюдица сорвалась в галоп и он недовольно покачал головой. Упрямая Рудлог. Все ей нужно сразу.

Бегала долго, подпрыгивала, ложилась на землю, пробовала щипать траву, пить, а он посмеивался, глядя на то, как она серьезно подходит к делу. Затем вспомнил свое первое обращение — ведь носился так же, чуть не сломал крыло, когда садился.

— Набегалась? — спросил Владыка, оглаживая бока подошедшей верблюдицы — шерсть жесткая, плотная. Та рявкнула, отступила назад. — Теперь просто разверни ауру обратно, убери форму.

Он успел еще увидеть возмущенное лицо принцессы, ослепительно блеснувшее нагое тело, мелькнувшую тяжелую грудь, круглый живот — и закрыл глаза, стянул рубаху через голову, протянул вперед.

— Я забыл, извини. Что оборот практически всегда оставляет без одежды.

— Я это знала, — шурша рубахой, проворчала Ангелина. — Тоже забыла. От чего это зависит?

Нории, не открывая глаз, пожал плечами.

— От таланта, наверное. Я могу скомбинировать одежду обратно, но это сложно. Есть несколько младших драконов, которые легко оборачиваются обратно в одежде, если только не устали. При этом стихия их не сильна. Ты оделась?

— Да, — сухо ответила первая Рудлог. — Мышцы болят.

— Завтра будет еще хуже, — Нории медленно шагал вдоль ограждения загонов, рассматривал животных, и Ани шла за ним, слушала. — Я говорил — недолго. Тело твое меняется, мышцы работают по-другому, энергии больше потребляется. Надо привыкать понемногу, Ани-лиша. Если к ночи будет не заснуть от боли, пошли за мной, я помогу тебе.

— Справлюсь, — ровно сказала Ангелина. — Нории, Алмаз… один маг говорил нам, что мы не можем пребывать в теле животного более получаса. Почему?

— Через несколько лет сможешь, — они, наконец, вышли из «зоопарка» и направились ко дворцу. Солнце уже заливало западный склон неба красным и золотым, а с другой стороны уже темнела быстро надвигающаяся ранняя осенняя ночь. И опять пахло цветами, сладко и терпко, и опять звонким хором вступали на ночную смену птицы. Было привычно и почти уютно, будто все здесь знаешь. — Это зависит от тренировок. Когда мы оборачиваемся, не только мозг влияет на тело, но и тело на мозг. Животное подавляет человека и есть риск остаться навсегда зверем. Но чем больше перекидываешься, тем сильнее контроль. Мы можем сутками быть в теле дракона и оставаться с ясным сознанием. Как ты себя чувствовала в другом теле?

— Непривычно, — отозвалась Ани. Босиком по дорожке было идти больно, попадались камушки, какие-то колючки, и она старалась ступать аккуратно, глядела под ноги. — Если начинала думать, как идти, как управляться — сразу спотыкалась. Ты прав, похоже на тесную одежду. А отключала разум и все получалось. Ох!

Она, заговорившись, наступила-таки на колючку, и теперь стояла на одной ноге и злилась — из-за нелепости ситуации, из-за того, что больно, из-за того, что он сейчас начнет помогать, прикасаться. Пусть рубаха почти до колен, все равно неудобно.

Нории глянул на нее, улыбнулся, без лишних слов присел.

— Обопрись на меня, Ангелина.

Принцесса положила руки ему на плечи — кожа прохладная, чуть влажная, упругая, и терпеливо ждала, пока он извлекал иголки, рассматривал ступню. Встал, легко взял ее на руки и понес ко дворцу.

Встреченные слуги провожали их выразительными взглядами. Ани молчала. Раненой ногой ступать в пыль — еще заразу занесешь, а с местной медициной об антибиотиках и не слышали. Да и негоже ей орать и вырываться.

Суреза, накрывавшая ужин в ее покоях, аж засияла, приложила руки к груди и быстро-быстро вышла из спальни. Нории уложил свою невесту на кровать, снова осмотрел ступню, провел аккуратно ладонью — защипало, закололо крохотными иголочками. Ангелина встала, покачалась с носка на пятку.

— Спасибо. Ты ведь и сразу мог меня вылечить, Нории.

— Мог, — сказал он, склонив голову. — Позови меня, Ани-эна, если телу будет больно. Позовешь?

— Нет, — раздраженно сказала она ему в спину. Дракон уходил, и слава Богам — сегодня его было слишком много для одной принцессы. Хотя день прошел очень плодотворно, надо признать.

Тело ломало все сильнее. Горячая ванна с травами чуть расслабила, массаж размял мышцы и боль отступила. Чтобы к ночи вернуться снова. Жилы тянуло так, что Ани ерзала, проклиная отсутствие обезболивающих и свою резвость. Снова сходила в горячую ванну, но и это средство перестало помогать. Больно было до слез, казалось, что мышцы просто выворачивает, натягивает до предела. «Справлюсь сама», — твердила она себе, когда ноги начало сводить судорогами, и пришлось сгибать-разгибать их, зажимая зубами край подушки, чтобы не кричать. «Справлюсь», — почти плакала, когда, измученная и неспособная заснуть, на дрожащих ногах в очередной раз шла в ванну, а потом обратно. «Справлюсь!» — когда легла на живот, вцепившись в простыню и тихо стонала, находясь уже в полубессознательном состоянии. Даже во время цикла не было так больно.

И когда тело закололо и стало отпускать, уже не было сил повернуть голову. Мужские руки прошлись от лодыжек до затылка, мягко, чуть касаясь, и за ними уходила боль, мышцы расслаблялись. Только пробормотала «Спасибо» и провалилась в сон.

Стоявший над ней Нории невесело улыбнулся, поднял тонкое покрывало и укрыл упрямую до глупости и саморазрушения Рудлог.

«… Удивительно, что наши родовые способности так легки в изучении, и тем обидней, что мы так долго действовали интуитивно, не зная своей силы. Поколение за поколением мы понемногу теряли знание о себе, пока не получилось шесть девиц с огромной силой и невозможностью ее применить. Я всегда думала, что над нашим родом висит какое-то проклятье. Сами посудите — дед был алкоголиком, бабушка умерла рано, оставив одну дочь, прадед погиб нелепо, подавившись, прапрадед страдал нервным расстройством… Супруги Рудлогов практически все умирали рано, даже если взглянуть на маминых мужей — наш отец погиб, Маринин — погиб, Святослав Федорович чудом остался жив. И мама умерла не своей смертью. Ни в одной династии нет такого количества не своих смертей, разве что в вырожденной и прервавшейся Блакорийской. И это наводит на неприятные мысли. Василина, Владыка Песков говорил о том, что наш предок, Седрик, в союзничестве с блакорийским королем (насколько я помню, тогда правил Виланд Блакори) заключили драконий народ в гору, когда они прилетели заключать мирное соглашение. Оставим в стороне техническую сторону вопроса — я не знаю такой силы в мире, которая могла бы это осуществить. Если это правда, вне зависимости от причин этого поступка (которые тоже очень хотелось бы понять), то на ум приходят вполне определенные выводы. Надо бы найти специалиста по проклятиям, чтобы осмотрел нас. Странно, что эта мысль пришла только ко мне, наши предки вполне могли догадаться…»

Ангелина покрутила в пальцах золотую «ручку», задумалась. Тело немного ныло, вполне терпимо, и она уже решила, что вечером потренирует и оборот, и управление огненными «плетьми». Но без чрезмерности, как вчера.

Она вдруг вспомнила уверенные руки, легко касающиеся ее тела и снимающие боль, и чуть не задохнулась от непривычных, сладких, ненужных ощущений — так перехватило дыхание. Закрыла глаза. Хватит.

Стопка листов, исписанных с двух сторон черным грифелем, терпеливо дожидалась на столе, пока ее свернут, запечатают и отправят адресатам. Завтра Василинин день рождения. А послезавтра Энтери понесет эту почти-монографию сестрам. Дай Боги и Красный отец, чтобы все было хорошо. Чтобы ничего страшного ни с кем из них не случилось за ее отсутствие.

Утро этой пятницы выдалось насыщенным — из Тайтаны вернулся Ветери, груженый подарками от эмира Персия Владыке Нории, заверениями в восхищении, дружбе и готовности помочь соседу и приглашениями для Владыки посетить Эмират. Уставший дракон поспал всего пару часов и затем на своеобразном собрании, где присутствовали Нории, Четери, Энтери, прилетевший с моря Мири и Ангелина, рассказал о своем полете. О том, с каким изумлением его встретили, и с каким почетом и пышностью принимали. О бесконечных и медленных разговорах с эмиром, который кажется ленивым и рассеянным, но за видимостью этой скрывается острый ум. О том, что граничной полосе торговли — быть. О том, что эмират готов вложиться в постройку дороги до Истаила, но строить сам, без сопровождения местных не может — оказывается, Пески защищают себя сами.

Ангелина с интересом выслушала об эффекте блуждания. Вот значит, почему в Истаиле до сих пор не появилась ни одна поисковая группа. В том, что ее ищут, она не сомневалась.

Ветери продолжал рассказывать. О вопросах, словно заданных невзначай — какие ископаемые есть в стране, что успели разведать, в какую сторону планируете развиваться. О предложении выделить специалистов-управленцев, экономистов, международных юристов, способных помочь построить функциональное государство. И не только управленцев, но и учителей, врачей — тех, кто готов ехать работать за драконье золото. О том, что они с радостью продадут нефте- и газодобывающее оборудование, но не лучше ли просто пустить в Пески их, эмиратские, компании, которые уже имеют опыт в добыче, будут исправно платить налоги, в том числе и на сверхприбыль, и отдавать стране часть добытых ресурсов?

Ани слушала и хмурилась — как она и предполагала, эмир не растерялся и постарался сразу обеспечить себе приоритет в отношениях с возрождающимся соседом. Надо срочно написать Василине о встречных мерах, расписать подробно. Иначе упустят шанс прочно привязать к себе Пески. Если еще и Йеллоувинь встрянет в борьбу за благосклонность соседа, то для обеспечения приоритета останется и правда выйти замуж. Чтобы уж наверняка соединить их страны.

Принцесса с сомнением посмотрела на Нории, оценивая плюсы и минусы подобного шага, поймала ответный удивленный взгляд, поджала губы и снова обратила внимание на рассказчика. Продать себя за долгосрочный договор о приоритетном партнерстве между Песками и Рудлогом? Без сомнения, прекрасная идея. Видимо, жара все-таки действует на способность рационально мыслить. Иначе как объяснить то, что прошел какой-то неполный месяц, а она уже не воспринимает замужество с доисторическим ящером как нечто чудовищное и абсолютно невозможное. Скорее, как крайне маловероятный, но возможный стратегический шаг.

Хотя вряд ли такие жертвы понадобятся. В конце концов, что могут предложить Пески в обмен на товары из Эмиратов, помимо золота? Да, его много, но оно конечно, а в бюджете должны быть сбалансированы доходная и расходная часть. Чем они могут торговать? Коврами, верблюжьим молоком да шерстяными тканями? Так в Эмиратах этого полно. А вот в Рудлоге подобную экзотику воспримут с восторгом. Хотя это, конечно, даже половины процента от расходной части не скомпенсирует. Зато потом — будет добыча, будет и торговля на совсем другом уровне. А пока пусть связи налаживают простые люди.

Можно же делать это с двух сторон — пусть Энтери летит на свою свадьбу, а заодно обговорит с губернатором Теранови возможность торговли и со стороны Рудлога…

Ветери продолжал говорить — о технических чудесах, которые встретил во время пребывания в Тайтане, об изменениях в укладе жизни соседей, о высоких зданиях, машинах и магазинах. О всем том, что было частью ее мира и только через очень продолжительное время могло стать частью мира этого.

Драконы общались, Ангелина кратко помечала свои замечания на листе бумаги. После нужно будет поговорить с Ветери, передать ему обратно дела по городу, рассказать, что она успела сделать. И плотно заняться планом развития страны. С достигнутыми соглашениями дело пойдет куда быстрее.

Принцесса ушла с импровизированного совещания только когда время подошло к обеду, ведь после нужно было проводить урок у нани-шар. Тем более, что информативная часть закончилась и пошли описания того, как его встречали, деталей быта — всего того, что она и так знала. Попрощалась с мужчинами, сдержанно улыбнулась в ответ на задумчивый взгляд Нории и вышла.

После ее ухода Ветери, наконец, с облегчением замолчал.

— Передохни, — весело посоветовал ему Мири, пододвигая кувшин с лимонадом.

— Передохнешь тут, — сухо высказался Ветери, — когда на тебя таким взглядом смотрят. Я уже забыл, когда столько болтал о пустяках.

Он сделал несколько глотков, помолчал.

— Владыка, что хочу сказать. Эмир сладко поет и кажется дружелюбным, но вряд ли за пять веков отношения между странами изменились настолько, что стала возможна безвозмездная помощь. Мы слабы и легко нам впасть в зависимость, пустив в Пески чужаков и отдав им право добычи наших богатств. Мы не знаем о нынешнем мире почти ничего, а, значит, эти кон-суль-танты, которых он предлагает, будут иметь возможность обманывать нас, работая на Тайтану. Впереди, Владыка, налаживание контактов с другими странами, и слабых среди них нет. А у нас нет человека, который бы смог играть с ними на равных, и нет уверенности в том, что приглашенные люди будут верны нам. Даже эта Рудлог, — Ветери кивнул на дверь, — прости, Владыка, думает она прежде всего о выгоде своей страны, а потом уже о Песках.

Нории поморщился.

— Ей нужно время, Ветери. Ты говоришь, нет людей. А как же ты?

Драконий дипломат пожал плечами.

— Нории, я один. А у людей — целые дипломатические корпуса, это такие службы, в них работают тысячи человек. Эмир любезно снабдил меня книгами с новыми законами, которых обязаны придерживаться все страны в отношениях между собой. Мне неловко признать, но я часть слов просто не понимал. Обмануть нас, Нории, проще простого, нет уже былой славы, когда мы были сильнейшими и могущественными.

Драконы внимательно слушали его и хмурились.

— Но! — Ветери обвел соплеменников торжествующим взглядом. — Ценности в мире все те же: земли, вода, пища, золото и ресурсы. И, как и прежде, кто их контролирует, тот и силен. Так что у нас два выхода — либо принять покровительство сильной державы и навсегда впасть в зависимость, получив быстрое развитие и весь опыт, который прошел мимо нас, но при этом — внешнее управление. Либо крепко держаться за свою землю и всегда быть в догоняющих…

— Либо приручить эту женщину так, что она станет любить Пески больше, чем Рудлог, — вдохновенно прервал его Мири. — Огненный цветок, однажды распустившийся в песке, давший жизнь и надежду… какая песня получится!

— Как бы этот цветок не спалил окончательно наши Пески, — жестко высказался Чет, глянув на Нории. — Ты правда отказался от женщин из гарема? Выдержишь ли? Или потом придется снова наполнять твой цветник?

Нории покачал головой.

— В этом в любом случае не будет необходимости, — ответил он, и Мастер отчетливо скрипнул зубами. — Успокойся, Чет. Она будет моей.