Книга: Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Назад: Смерть Цоя (какой она была на самом дело)
Дальше: Часть 4. «После Красно-желтых дней»
«Черный альбом»
Демозапись
Демозапись последнего альбома группы «КИНО» была сделана Цоем и Каспаряном в Латвии, в Плиеньциемсе, во время летних каникул после интенсивных гастролей 1990 года. Планировалось записывать альбом осенью на профессиональной студии («Мосфильм» или «Ленфильм»), сведение делать в Париже, а черновик должен был помочь музыкантам сэкономить студийное время. В итоге все было сделано так, как и планировалось, но уже без Цоя.
Юрий Каспарян:
И мы там занимались… в сарайчике каком-то, сеть главное, чтобы была…
Черновик был записан на ту самую привезенную Джоанной четырехканалъную портастудию, на которой делался альбом «Группа крови». Цой играл на ритм-гитаре и пел, Каспарян записывал партии соло-гитары, программировал барабаны и бас (по словам экспертов, на Yamaha RX-5 особенно «искусственность» баса слышится в прикидочном варианте «Кукушки»).
Юрий Каспарян:
К тому времени у Виктора на кассете уже были записаны какие-то наметки под гитару. И в основном мы обсуждали, какая будет ритм-секция – такая фактура, этакая… Ну, Виктор, естественно, играл и пел. Я программировал, тоже играл что-то: бас-линию прописал, барабаны. Помню, что Виктор очень небрежно сначала спел и я его попросил перепеть по-настоящему – ну, мне же нужно было сидеть и работать с этим! Спой, говорю, нормально, пожалуйста. Он: «Ой, ну ладно!» Перепел. Все это продолжалось в течение месяца или, может быть, немногим меньше.
Игорь Тихомиров:
Юрик Каспарян в основном отдыхал, а работал Витя – записал гитару простейшую, бас, барабанный компьютер.
Артем Троицкий утверждал, что, по словам Каспаряна, работа шла довольно туго: за все время целиком была записана и инструментирована единственная песня – «Красно-желтые дни». Все остальное, что записалось, – это сам Цой, поющий под акустическую гитару новые песни.
Троицкий ошибся, поскольку, как ныне известно достоверно, запись черновиков нового альбома была сделана полностью и сведена.
Практически все песни, вошедшие впоследствии в альбом, были новыми («Кукушку», например, Цой написал прямо в Латвии), за исключением композиции «Когда твоя девушка больна», выбивающейся из альбома концептуально, а также песни «Следи за собой», которая и вовсе датируется 1986 годом. Но до этого времени она не входила ни в какие альбомы, так как музыканты «КИНО» хотели выпустить ее синглом, а подобного формата записи в СССР тогда не было.
Песен, еще не написанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездой?
Звездой…
Солнце мое – взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох – дай огня.
Вот так…
Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле в бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме да с твердой рукой в строю,
В строю…
Солнце мое – взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох – дай огня.
Вот так…
Где же ты теперь, воля вольная?
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь? Ответь.
Хорошо с тобой, да плохо без тебя,
Голову да плечи терпеливые под плеть,
Под плеть…
Солнце мое – взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох – дай огня.
Вот так…
Юрий Каспарян:
Там все песни новые, кроме «Следи за собой», – она была записана на «Мосфильме», по-моему, во время сессии, когда мы писали музыку для «АССЫ». Не знаю, почему Виктор решил ее вставить в альбом. И «Когда твоя девушка больна» – это из цикла песен «про любовь»: «Это не любовь», «Братская любовь» – замечательная песня, которая потом вообще непонятно куда делась… А остальные песни – новые, написанные за последний год.
Однако, по датировкам коллекционеров, песня «Когда твоя девушка больна» написана не раньше 1988 года. Песни «Это не любовь» и «Братская любовь», упоминаемые Каспаряном, вообще относятся к разным записям, сделанным в период 1985–1986 годов, и «Когда твоя девушка больна» среди этих записей никак не всплывала. По крайней мере, записей исполнения этой композиции, упоминаний о ней ранее 1988 года в моем распоряжении пока нет, да и сама история создания песни весьма туманна. Некоторые в силу сходства названий и общей стилистической направленности утверждают, что на нее повлияла композиция «Girlfriend in а сота» группы «The Smiths», вышедшая на сингле 1987 года.
Бытует миф, что «ушлый Айзеншпис нарыл черновой материал на „Черный альбом“, грубо говоря, из мусорной корзины Цоя и, возможно, многих вещей мы бы не услышали, если бы Виктор не погиб». Много легенд ходит и вокруг черновиков последнего альбома. Первая гласит, что «Черный альбом» делался с копии демозаписи, которую нашли у Цоя в разбитой машине. Эта легенда родилась из-за неточной формулировки журналиста, делавшего интервью с Игорем Тихомировым.
Игорь Тихомиров:
Самое главное, что остался Витин голос, на одном из каналов остался его голос. Это было записано буквально за два дня до его смерти. Витя возил эту пленку в машине, и потом она была найдена в обломках. Это не легенда, это такие странные вещи, не имеющие никакого отношения к мирскому, к человеческому. Эту запись мы и взяли, используя голос и, где возможно, звучание Витиной гитары…
На самом же деле речь шла о том, что кассета с демоверсией альбома, которую Виктор с Наташей слушали в машине, странным образом уцелела в бардачке, хотя вся передняя часть автомобиля была разбита вдребезги. И это действительно всех поразило, но запись, с которой впоследствии работали музыканты, была у Каспаряна, – он увез ее в Питер, когда работа была завершена.
Юрий Айзеншпис:
Долгое время муссировался миф, что на месте аварии нашли кассету с демозаписью «Черного альбома». Не более чем красивый вымысел. Эту кассету для доделок аранжировок нового альбома забрал Каспарян и увез в Петербург.
Как видим, Айзеншпис немного неточен, но становится ясно – записей было как минимум две: первая (копия) осталась у Цоя, а вторую (оригинал) увез в Ленинград Каспарян. Копия черновика (найденная в бардачке машины Цоя) хранилась у Наталии Разлоговой, пока она не передала ее фанатам (канувшим в Лету), которые собирались делать музей Цоя. Изданный в 2002 году Мороз Рекорде диск «Последние записи», включающий демоверсию «Черного альбома», сделан не на основе кассеты Каспаряна, а на основе кассеты, найденной в машине Цоя.
Как удалось узнать, художнику Василию Гаврилову (скончавшемуся 2 мая 2002 года), который вкупе с Евгением Ганеевым занимался реставрацией, оформлением и выпуском материалов «КИНО», кто-то передал кассету, взятую когда-то у Наталии Разлоговой…
Андрей Дамер:
Он (Василий Гаврилов) меня удивил, рассказав об истории последних «летних» записей Цоя. Это акустика, потом целиком вошла в диск «Последние записи» («Сосны», «Вопрос», «Малыш», «Муравейник» и т. д.). Гаврилов говорил, что эту запись дала Наташа Разлогова. Песню «Муравейник», он утверждал, Цой пел несколько раз. То есть спел один раз. Плохо. Другой. Третий. Раз пять пел (нам известен только один вариант). Также помню его рассказ о том, как песня «Малыш» попала к Лагутенко. Деталей не помню, но что-то было смешное.
Запись и сведение
Несмотря на трагическую гибель лидера группы, музыканты «КИНО» и менеджер группы Юрий Айзеншпис довели работу над альбомом до конца.
Юрий Айзеншпис:
Еще летом я обещал ему, что новый альбом, материал для которого уже был написан, выйдет осенью. И я сдержал слово.
Группа не преследовала при этом никаких коммерческих целей, этот вопрос, по словам Тихомирова, их вообще не волновал. Они видели в этом свой долг перед Виктором, старались сделать все максимально быстро. После выхода «Черного альбома» группа «КИНО» прекратила свое существование как музыкальный коллектив.
Из интервью Юрия Каспаряна:
– Было понятно, что группа после этой записи прекратит существование?
– Конечно.
– Вы не задумывались, что будет дальше?
– Никто особо не задумывался. Ну я, по крайней мере. Не знаю почему… Наверное, в силу характера.
Юрий Айзеншпис:
Что теперь будет с группой «КИНО»? Увы, такой группы уже нет. Оставшиеся музыканты сейчас работают над последним альбомом «КИНО», пластинку с девятью новыми песнями любители этого коллектива получат к концу года. Будут также реставрированы старые песни «КИНО», после чего пути музыкантов, вероятно, разойдутся.
Процесс работы над альбомом был тяжелым и нервным. Сильнейшее давление оказывалось извне: миллионы поклонников знали о существовании уцелевшей записи и ожидали ее с растущим нетерпением. И. Тихомиров не раз отмечал в своих интервью, что записывали и сводили все в страшной спешке, чтобы успеть к концу года выпустить альбом.
Отягощали работу сами обстоятельства.
Игорь Тихомиров:
Трудно было. У меня эти несколько месяцев слились в какой-то сплошной кошмар. Гибель близкого человека всегда тяжело переживается, а здесь это еще было связано с неизбежным крушением жизненных планов, которые были выстроены уже надолго вперед: запись альбома, поездка в Японию… Истеричные похороны, бесконечные интервью какие-то, жуткие финансовые разборки и изнурительная работа над альбомом…
Юрий Каспарян:
Конечно, шок был, но как бы в глубине, на уровне подкорки. Я помню, меня так трогало… В песнях «Черного альбома» тема прощания очень четко звучит… И во время записи все это очень сильно эмоционально воздействовало. Я ответственность большую ощущал при сведении, потому что Витя был записан на этой кассете…
Георгий Гурьянов:
Не было присущей радости и веселья, сопровождающего записи всех предыдущих альбомов. Ну, конечно, стоит ли описывать наши чувства в это время?..
С другой стороны, были чисто технические проблемы, связанные с необходимостью создания студийной записи на основе домашней. Как отмечал Тихомиров, «аранжировки прикидочные, но, к счастью, голос был записан на отдельном канале. Его можно было выделить и доработать все остальное. Хотелось сделать хороший, максимально профессиональный звук».
Запись велась на протяжении почти двух месяцев, в сентябре – ноябре, 1990 года в московской студии «Видеофильм». Музыканты аранжировали песни, наложили партии клавишных, барабанов и гитар и смикшировали запись, стараясь сделать одновременно качественный альбом и в то же время сохранить дух исходной записи.
Игорь Тихомиров:
Сохранили все мелодии, все ноты, но переаранжировали массу партий – Витя композитор, но один он никогда не делал звуковой панорамы.
Георгий Гурьянов:
Мы старались максимально сохранить звук, стиль… Из-за этого было трудно даже работать…
Юрий Каспарян:
Потом Айзеншпис организовал запись, – мы писались на «Русском видео», в Москве, на даче Берии. Хорошая студия, профессиональные звукорежиссеры. Ну, собственно, у нас главная задача была – сохранить все, что от Виктора осталось: голос, гитару. И потом несколько технических моментов: синхронизировать записанную вот на этой демонстрационной кассете драм-машинку с синхросигналом. Помню, сидел там, «плюс-минус» нажимал.
В одном ухе запись драм-машинки, в другом – реально играющая музыка. То есть все четыре трека скинули на двадцатичетырехканальную пленку, прописали синхросигнал и потом уже искали звуки. Там был выбор на студии: барабаны «Siemens» электронные, по слухам сделанные на заказ для «DEF LEPPARD», сэмплеры, банк звуков неплохой. Вот мы им пользовались. Делали аранжировки, записывали. Втроем. Это было в сентябре – октябре. В ноябре мы уже поехали в Париж все сводить.
Касательно вклада каждого из музыкантов в работу над альбомом разные источники дают разную информацию, Юрий Каспар ян же, как мы видим выше, утверждает, что они все делали втроем. Но Артемий Троицкий, у которого всегда своя версия событий (в которых он и участия-то не принимал), считает иначе.
Артемий Троицкий:
Все инструментовки они придумывали фактически вдвоем, ударник Густав участия в работе не принимал.
Алексей Рыбин:
«Черный альбом» – работа Каспаряна и Тихомирова. Густав уже не принимал участия в записи, да и вообще он очень опосредованно участвовал в студийной работе «КИНО» на всем периоде совместного творчества.
Георгий Гурьянов:
Этот вопрос очень важен для меня. Это какая-то личная нелюбовь. Я так и не разобрался в этом. Это какой-то последовательный слив, непонятно откуда исходящий. Я в нем так и не разобрался… Я принимал участие в работе над «Черным альбомом» от начала и до конца. В Париж ездил на сведение, сидел в студии, программировал барабаны. Тщательно контролировал все мозговые процессы участников-музыкантов. А потом появилось вот то издание на CD со статьей Артемия Троицкого, где из трех предложений одним было то, что «Георгий Гурьянов участия в записи „Черного альбома“ не принимал». Такое вот неожиданное внимание к моей маленькой персоне. Может быть, тогда стоило что-то еще написать? Более интересное, чем такая ложь.
Я бы не сказал, что у нас с Троицким есть какая-то личная взаимная неприязнь. Мы не друзья, но все же… Я не знаю, откуда это взялось. Это ложь. Это необходимо отметить, чтобы это все знали. И Каспарян, и Наташа, и Тихомиров могут это подтвердить. Это – мое, и я вложил себя полностью в этот альбом. Как это я не принимал участия? На самом деле многие мои враги хотели бы, чтобы я не принимал участия, чтобы меня вообще не было в «КИНО»… Но я там был. И есть.
Юрий Каспарян:
Я еще хочу развеять одно недоразумение: на «Черном альбоме», в предисловии, написанном Артемом Троицким, сказано, что Георгий Гурьянов не принимал участия в записи этого альбома, но это на самом деле не так. Я не знаю, откуда взялась эта версия. Георгий также работал над «Черным альбомом»…
Ребята действительно работали от начала до конца втроем и очень переживали за результат. Поэтому доводить запись поехали, как и планировалось, во Францию, поскольку грамотных специалистов по сведению в России тогда еще не было. Сведение делалось в студии «Studio du Val d’Orge» (при содействии Жоэля Бастенера и Натали Минц), там же, где сводился альбом «Последний герой».
Относительно конечного результата мнения Каспаряна и Тихомирова также расходятся. Каспарян считает, что, будь у них больше времени на работу, можно было бы сделать альбом интереснее.
Игорь Тихомиров:
Нас подгоняли, теребили, и все делалось в жуткой спешке. Правда, я не уверен, что он получился бы лучше, если бы мы работали над ним дольше.
Выпуск и презентация
Юрий Айзеншпис:
Теперь мне предстояло выполнить обещание, данное Виктором своим фанатам на последнем концерте в БСА, – до конца 1990 года выпустить пластинку. Чтобы выпустить в свет добротный продукт, требовалось немало средств, и мне пришлось взять кредит в размере 5 млн рублей (более миллиона долларов) в Черемушкинском отделении МИБа. Это оказалось совсем непросто, требовались серьезные поручители, которые поверили бы в мою идею. Их нашлось несколько. Через Александра Гафина, нынешнего вице-президента «Альфа-банка», я познакомился с главой одного из обществ ветеранов Афганистана, который и помог с гарантиями под кредит. Еще поверили в мой проект приятели-коммерсанты, заложившие основные средства одного из своих заводов. Сильно помог мне и Сергей Козлов, впоследствии ставший одним из замминистров.
Работа предстояла кропотливая, ведь в наличии оказались лишь черновые записи. Мы арендовали студию в Сокольниках. Кстати, там тогда работал Костя Эрнст, помнится, он еще просил меня помочь сделать передачу о Цое. Сведение же делали во Франции, куда нас поехало человек шесть на две недели. В общем, на подготовку к выпуску я потратил около двух месяцев и порядка ста тысяч долларов. Не так уж и много. Выпуск пластинки я осуществил, одним из первых нарушив монополию вездесущей «Мелодии». Выпускали, конечно, на том же Апрелевском заводе, но по договору аренды оборудования, и в итоге весь тираж принадлежал мне. Кооператив «Метадиджиталл» (метадиджиталл – медный диск, служащий для штамповки виниловых дисков) подготовил необходимые болванки, я заплатил за материалы и работу и вскоре стал единственным владельцем более чем миллиона пластинок. Кооператив находился в Доме звукозаписи в районе улицы Герцена в помещении бывшей церкви.
‹…› «Черный альбом» оказался суперуспешным в коммерческом плане. Реализация прошла весьма оперативно и проводилась лично мной: я звонил в разные госорганизации, заключал с ними договоры. Роскультторг купил наибольший тираж, чуть ли не в хозяйственных магазинах продавали. Кредит, который я брал на год, удалось вернуть через несколько месяцев. Помнится, удивленный банкир собрал своих замов и привел меня в пример. ‹…› Если бы все заработанные деньги я вложил в доллары, получилось бы больше миллиона, но я позволил их съесть инфляции. Думаю, тысяч по 50 получили обладатели авторских прав на творчество Цоя – его родители и Марьяна с сыном. То есть куда больше законных восьми процентов. Неплохо заработали и музыканты. ‹…›
Короче, когда ко мне пришел знакомый предприниматель из «Мороз Рекорде» и захотел выпустить «Черный альбом» на входящих в моду CD, я просто уступил ему все права. Отдал, подарил, даром, бесплатно. Этим широким жестом я потерял несколько миллионов долларов и обеспечил многим людям целые состояния. Почему я так поступил? Честно говоря, с одной стороны, просто не представлял всех финансовых масштабов, с другой – чисто эмоционально хотел прекратить разговоры за своей спиной. В любом случае, я не жалею об этом, как не жалею ни о чем другом, сделанном или несделанном, и чувствую себя нормально.
По словам А. Рыбина, «Юрий сделал то, на что вряд ли пошли бы в Ленинграде». Также он писал, что это был первый в истории русский альбом, который вышел в СССР без всякого взаимодействия с тогдашним монополистом звукозаписи в СССР – фирмой «Мелодия».
Марина Тихомирова:
Потом началась подготовка к записи «Черного альбома», сама запись, Париж. Сведение – это тоже как в тумане. Некоторое время спустя, когда Игорь отдал готовый материал на студию, рассказал: «Смотрю, как носитель уходит в печать, и думаю, ну вот, теперь точно все…»
В декабре 1990 года альбом был представлен публике. Первое его прослушивание состоялось в Ленинградском рок-клубе. Презентация же альбома, организованная Юрием Айзенитисом, прошла 12 января 1991 года в Московском дворце молодежи и, по некоторым данным, явилась первой профессиональной пресс-конференцией в истории русского рока.
На вопросы журналистов отвечали музыканты группы «КИНО» Юрий Каспарян, Георгий Гурьянов, Игорь Тихомиров и другие близкие Виктору Цою люди: Рашид Нугманов, Марьяна Цой, Артемий Троицкий, Сергей Бугаев и Юрий Айзеншпис.
Юрий Каспарян и Виктор Цой. Новогодний вечер филфака. Общежитие Ленинградского металлического завода. Ленинград. 29 декабря 1986 года. Фото – Владимир Быстров
Там же проводилась первая продажа альбома. Винил «Черного альбома» вышел полумиллионным тиражом, который разошелся в течение трехчетырех месяцев. Его цена вместе с пакетом и плакатом составляла 25 руб. Эта цена была по тем временам очень высокой. Для сравнения, самый дорогой – болгарский – диск в магазине стоил 7,5 руб., а обычные – нашего производства – 2,5–3,5 руб. Все средства, полученные от продажи пластинки, должны были поступить в Фонд им. В. Цоя.
За эти деньги покупатель получал сам винил, пакет и плакат группы «КИНО». Плакаты были в двух версиях, на одной из которых были напечатаны тексты неопубликованных песен «Вопрос» и «Завтра война». Но вскоре по стране стали продаваться винилы без плакатов и пакетов. Как оказалось, 10 тысяч дисков были украдены с завода еще до презентации и пошли в народ.
Юрий Айзеншпис:
По всей стране продавались не только пластинки, но и памятные наборы: полиэтиленовые пакеты с портретом Цоя (тогда вся страна сходила с ума по красочным пакетам), маленький буклетик, двусторонний плакат – все где-то за 15 рублей (порядка трех долларов). Помимо наборочных, было реализовано еще два миллиона плакатов.
Не обошлось без скандалов. Сначала в «Московском комсомольце» от 4 января 1991 года вышла статья «Презентации не будет?», в которой директор МДМ С. П. Туманов утверждал, что договор о проведении презентации с ним еще не подписан, условия не согласованы. Билеты на презентацию были очень дорогими (150 рублей), что вызвало негодование фанатов. Да и вообще об этой презентации в прессе писали критические отзывы, упрекая организаторов в обмане зрителей и неуместности дискотеки на презентации.
Показательна статья Т. Байдаковой «„Фуршет“ по-московски»:
Оказывается, недавно ушедший Виктор Цой очень любил дискотеки. Об этом сообщил на презентации последнего альбома группы «КИНО» ее бывший директор Юрий Айзеншпис. ‹…›
Через неделю в прессе было официально сообщено, что билет на обещанную еще 15 декабря презентацию будет стоить ни много ни мало 150 рублей. Нервы заинтересованных попасть на нее были на пределе. Все прояснилось, когда в данном «Московскому комсомольцу» интервью Ю. Айзеншпис заявил, что это светский прием, а западные мерки предусматривают хорошую плату за такую «тусовку» среди звезд поп– и рок-музыки. Ничего не попишешь: с западными стандартами пришлось смириться. К счастью, журналистов (далеко не из всех изданий, а по исключительному выбору) аккредитовали бесплатно. Их-то ужином со знаменитостями не удивишь. В программе 12 января был обещан просмотр документального фильма о последнем концерте «КИНО» в Лужниках, шампанское, раздача пластинок и бал-дискотека (!). Веселиться у нас всегда умели – по случаю и без оного. Все обещанное организаторы и Московский дворец молодежи (печально известный) выполнили: был и фильм, и по бокалу шампанского на брата, и сорокаминутная очередь за пластинками, и торжественно объявленные Айзеншписом танцульки под сопровождение низкопробной попсовой группы. И всего за 150 рэ. Но почему-то без звезд.
А звезды тем временем в компании с журналистами и прочими гостями, заглянув на пресс-конференцию с гитаристом «КИНО» Юрием Каспаряном и тем же Айзеншписом, имели честь присутствовать на банкете с икрой и шампанским (естественно, в гораздо больших количествах). После окончившегося за полночь банкета они были развезены по домам на поданных к подъезду такси. Наверное, за те же 150 рэ, что были собраны с каждого из «простых» зрителей. Говорят, Марьяна Цой выразила свое отношение к «приему» всего двумя словами – «Москва» (имея в виду, вероятно, балаганно-попсовый оттенок большинства столичных мероприятий) и еще одним, непечатным. За достоверность этой информации ручаться не могу, хотя такое резкое резюме вполне естественно, и оно не исключение.
Оформление и название
По словам Артемия Троицкого, расположением песен внутри альбомов всегда занимался Цой, он же давал альбомам названия. Так как последний альбом вышел безучастия лидера, официального названия у него нет. По словам Каспаряна, название альбома они на момент записи черновика еще не придумали.
Из интервью Юрия Каспаряна:
– Были разговоры о том, когда этот альбом должен был быть выпущен, какое у него будет название?
– Нет. Ну, осенью должна была быть студия… Рабочего названия у альбома не было, мы на эту тему не думали.
Игорь Тихомиров:
– Как же будет называться альбом?
– Никак. Группа «КИНО». Просто «Группа „КИНО“». Оформление альбома тоже наше – группы «КИНО».
В этом же интервью Тихомиров сказал, что у песен с альбома нет названий. Следовательно, поздние названия песен «Черного альбома» даны не группой «КИНО», а вероятно, издателями.
На черновой демокассете были записаны семь песен и короткая песня-зарисовка «Завтра война». Но для альбома семи песен было мало. Поэтому было решено взять запись вокала Виктора Цоя песни «Следи за собой», которая была сделана во время работы над альбомом «Звезда по имени Солнце». Осенью 1990 года на студии ВПТО «Видеофильм» музыкантами группы «КИНО» была записана новая аранжировка песни, в едином музыкальном стиле «Черного альбома», которая была наложена на запись вокала Виктора Цоя. Таким образом, в «Черном альбоме» стало восемь песен. Песня «Следи за собой» должна была войти в альбом «Звезда по имени Солнце» с другой музыкальной аранжировкой, но не вошла, и где находится полная запись песни с оригинальной музыкальной аранжировкой и сохранилась ли она вообще, неизвестно.
Так как расположение песен в «Черном альбоме» было решено оставить таким, каким оно было на черновой демозаписи, песня «Следи за собой» стала последней в альбоме. Это произвело своеобразный мистический эффект, потому что песня многими воспринималась как некое прощальное послание или даже завещание Виктора Цоя. В 1993 году «Черный альбом» вышел на CD. В 1996 году компания Мороз Рекорде выпустила ремастерованное переиздание альбома с двумя бонус-треками – не вошедшими в альбом песнями «Завтра война» и «Сосны на морском берегу» с той же демозаписи, сделанной в Латвии.
Песня «Сосны на морском берегу» тогда была выпущена впервые. Однако до сих пор окончательно неизвестно, где и кем была сделана ее запись. Известно лишь, что в версии с «Черного альбома» звучит гитара не Юрия Каспаряна, а неизвестного гитариста «Саши», записанная поверх чернового варианта (с «Белого альбома») в период ремастеринга пластинки в 1996 году. Сама же песня была написана и записана в 1989 году.
Песня «Завтра война» была также впервые выпущена в 1996 году. Песня была записана летом 1990 года на той же черновой демокассете, что и остальные семь песен. Виктор Цой написал и записал эту короткую песню в качестве творческой музыкальной зарисовки. В 1996 году после ремастеринга звучанию песни придали эхо, хотя на черновой демозаписи эха не было…
В 2002 году вышла сама демоверсия «Черного альбома» плюс разрозненные записи позднего периода.
Поклонники называют эту пластинку «Черный альбом» (по аналогии с «Бельм альбомом» «The Beatles») – в соответствии с оформлением. Конверт альбома был ровного траурно-черного цвета и не содержал никаких надписей, кроме логотипа группы. На оборотной стороне – фотография группы «КИНО» в центре на черном фоне.
В прессе того времени упоминаются следующие «народные» названия альбома: «Памяти Виктора Цоя», «Солнце мое, взгляни на меня» и «Черный альбом». Последнее за ним и закрепилось и прижилось в итоге в официальной дискографии.
Из интервью Георгия Гурьянова:
– Чья была идея «черного квадрата» в последнем альбоме?
– Моя идея. Денис Егельский и еще кто-то мне ее выговаривал. Очень удачно. Черный цвет – очень модный в то время. Квадрат Малевича, но это еще и по ассоциации с группой «Joy Division»: у них две пластинки, одна белая, другая черная.
Отзывы
Андрей Тропилло:
А вот последняя пластинка «КИНО», черная, – это чистой воды спекуляция, бандитский вариант, который замкнут на какую-то ассоциацию воинов-афганцев только для того, чтобы туда не совались из ОБХСС.
Татьяна Байдакова:
По результатам опроса газеты «Московский комсомолец», он был назван лучшей пластинкой 1990 года. Фанаты авансом дали ему первое место, хотя ко дню завершения анкетирования не слышали ни одной песни.
Часто можно встретить в статьях об Айзеншписе такую точку зрения, что, судя по изданному им после смерти Виктора Цоя «Черному альбому», он вел группу в сторону коммерческого звучания, из-за чего, например, в песне «Муравейник» находят влияние «Ласкового мая». Однако и Айзеншпис, и музыканты «КИНО» это отрицают.
Начинается новый день,
И машины туда-сюда…
Раз уж солнцу вставать не лень,
И для нас, значит, ерунда.
Муравейник живет,
Кто-то лапку сломал – не в счет,
А до свадьбы заживет,
А помрет – так помрет…
Я не люблю, когда мне врут,
Но от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час,
Но, если верить глазам и ушам,
Больше в несколько раз…
И мы могли бы вести войну
Против тех, кто против нас,
Так как те, кто против тех, кто против нас,
Не справляются с ними без нас.
Наше будущее – туман,
В нашем прошлом то ад, то рай,
Наши деньги не лезут в карман,
Вот и утро – вставай!
Я не люблю, когда мне врут,
Но от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час,
Но, если верить глазам и ушам,
Больше в несколько раз.
Юрий Каспарян:
Юрий Шмильевич, царство ему небесное, был очень хорошим организатором. Ему мы обязаны масштабными стадионными концертами. Очень все было у нас хорошо с гастролями, со студиями. Но курс прежде всего выбирал Виктор, в той или иной степени соотнесясь с нами. В звучание группы Юра никак не вмешивался. Ясно, что, если бы был жив Виктор, «Черный альбом», конечно, звучал бы по-другому.
Юрий Айзеншпис:
Все разговоры о том, что я оказывал давление на творчество группы «КИНО» и чуть ли не заставил их играть более коммерческую музыку, совершенно беспочвенны. В творчество я вообще не влезал. Здесь скорее влияние барабанщика Гурьянова, который очень увлекался танцевальной музыкой и активно приобщал к этому Витю, у которого дух Ленинградского рок-клуба перебивал все модное и прогрессивное в новой культуре. Наверное, поэтому последний «Черный альбом» и получился таким танцевальным. А вообще на гастролях ребята часто хохмили – собирались после концерта у Цоя в номере и под гитару хором пели песни «Ласкового мая», чтобы подразнить лидера.
Критики отмечают, что на самом деле на «Черном альбоме» прослеживается влияние гитарного инди-рока поздних «The Smith» и хауса в духе альбома «New Order» «Technique», что позволяет смело заявить, что версия о влиянии Айзеншписа на композиции последнего альбома несостоятельна.
Не раз высказывались мнения о том, будто Цой исписался и у группы не было будущего, так как она замкнулась на своем стиле.
Андрей Тропилло:
Если БГ мог изменить собственный имидж в какой-то момент, то Цой, по-моему, в последних альбомах этот образ только дорисовывал, и менять что-то ему было неохота и не нужно. Но совершенно ясно, что это тупиковая ветка и путь этот никуда привести не мог. Поэтому музыкальный конец «КИНО» был для меня очевиден.
Борис Гребенщиков:
Все произошедшее с Витькой мне кажется вполне исторически объяснимым и логичным. Его путь мне представляется как абсолютно ясная, законченная вещь. Последние три альбома он все время говорил одно и то же. Разными словами выражался один и тот же эмоциональный знак. И не потому, что ему нечего было сказать, а потому, что это было то, что нужно сказать. И в последнем альбоме это сказано с максимальной простотой. «Солнце мое, взгляни на меня – моя рука превратилась в кулак». Проще уже некуда. Все…
Многие с этим не согласны, положительно оценивая последнюю работу группы.
Максим Пашков:
Говорили еще, что все песни «КИНО» на один мотив. Это тоже не так.
У каждого композитора есть свой гармонический мир, в котором он существует, отображая его с разных сторон. А что, Моцарт – разве он не весь одинаковый? Если подходить с этой позиции – одинаковый. А Высоцкий? Или ему надо было одну песню петь, как Высоцкий, а другую – как Утесов? Меня тогда многие на подобные разговоры провоцировали, зная о моей прежней дружбе с Витей.
Рашид Нугманов:
От некоторых я слышу рассуждения, что Виктор уже исчерпал свой творческий запас. Это просто спекуляции. До этого еще очень далеко было. На самом деле он только начинал разворачиваться. Разумеется, даже то, что он сделал, – огромно, и это навсегда войдет в нашу историю. Но и впереди у него были не менее интересные вещи.
Всеволод Гаккель:
Цой не исписался. Я не имею права так отзываться о собратьях по цеху.
И никогда не придавал значения подобного рода оценкам.
Игорь Тихомиров:
Так могут говорить только те, кто ни черта не смыслит ни в музыке, ни в поэзии. Вы слышали последний альбом? Каждая вещь в «Черном альбоме» говорит о том, что у Вити потенциал огромный и далеко еще не исчерпанный.
Юрий Каспарян:
Недосказанность и потенциал Виктора были огромными… Ему же всего было двадцать восемь лет…
Георгий Гурьянов:
Ну конечно, да. Насильственная смерть и такой короткий период существования… Разумеется, огромная недосказанность…
Артем Троицкий:
По материалу – и музыкальному, и поэтическому – это, возможно, лучший альбом «КИНО». Достойная последняя глава реальной легенды Цоя.
Нина Барановская:
Но «Группа крови», «Звезда по имени Солнце» и, конечно, «Начальник Камчатки» – это мои самые любимые альбомы. И последний – не потому, что он последний, а потому, что там очень много серьезных вещей и Цой в нем раскрывается совершенно по-новому. Он там какой-то не восточный, я бы сказала. Очень русский получился альбом, с какими-то даже фольклорными мотивами. Поэтому я не верю в то, что он сделал все, что мог. Даже по этому последнему альбому чувствуется, что тут только что-то началось – совсем другое, новое. Оно еще даже не раскручено, только наметки, отдельные моменты, из которых мог вырасти совсем другой стиль.
Михаил Садчиков:
Альбом потрясающий! Ясность и простота. Аранжировки интереснее, чем даже в «Группе крови» и в альбоме «Звезда по имени Солнце». Каждая вторая песня – потенциальный хит. Это лучшее, что я слышал у Цоя, и, несомненно, лучший альбом уходящего года. Никакого сравнения с тем вымученным рок-искусством, которое нынче демонстрируют нам вчерашние лидеры жанра.
Алексей Рыбин:
Надо понимать, что это не совсем то, что хотел сделать Цой. Может быть, все совершенно иначе бы звучало и альбом был бы вовсе не «черным». А разговоры, что Цой все дальше уходил в попсу, что у «КИНО» не было будущего… Не согласен. Наверное, «КИНО» работало бы и работало. Альбом мог бы быть гораздо более радикальным, если внимательно слушать тексты, то это становится очевидным, но Игорь Тихомиров придал ему некую всеядную попсовость – в хорошем смысле этого слова. Он получился каким-то ненарядным, без кульминационных всплесков, очень ровным, очень одинаковым от начала до конца, с одной энергетической напряженностью, и напряженностью, на мой взгляд, очень слабой. Просто ровная, качественная поп-музыка без особенных изысков. Может быть, даже чересчур ровная.
Застоялся мой поезд в депо.
Снова я уезжаю… Пора!
На пороге ветер заждался меня.
На пороге осень – моя сестра.
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое от ума,
Не печалься, гляди веселей.
И я вернусь домой
Со щитом, а может быть, на щите,
В серебре, а может быть, в нищете,
Но как можно скорей…
