Валентина Васильевна
Родилась Валентина Васильевна Цой (Гусева) 8 января 1937 года в Ленинграде, где и прожила долгую и трудную жизнь.
Многие «киноманы» относятся с особым пиететом к матери Виктора Цоя, считая, что это именно она взрастила таланты их кумира, что она лучше всех понимала своего сына и «сделала» его как личность. Многие считают, что именно благодаря матери и первой жене Цой состоялся как музыкант. И когда Цоя не стало, убитые горем поклонники пошли к его матери за утешением и общением, в котором она им никогда не отказывала, как не отказывала представителям СМИ в интервью и комментариях. Из всех близких Виктору людей она была самой общительной. И если Марьяна давала интервью скорее по необходимости и, как правило, знакомым, то Валентина Васильевна была открыта всем.
Сам Виктор о роли матери в своей жизни никогда не говорил. Поэтому все, что известно о близости матери и сына, известно с ее слов.
Считается, что Валентина Васильевна искала в ребенке способности и стремилась раскрыть их, старалась воспитывать Витю сама и ограждала его от влияний со стороны. По ее словам, она любила читать ему книги из серии «Жизнь замечательных людей», хотела заинтересовать Виктора тем, как формируются талантливые люди, и таким образом помочь сыну раскрыться. Как известно, именно Валентина Васильевна заметила у сына талант к рисованию и отдала его в художественную школу, где и началось увлечение Цоя рок-музыкой.
Как видно из многочисленных интервью, родители Цоя ему полностью доверяли. Семейных сцен не было, все жили мирно. Однако родители Виктора не предполагали, что их сын пойдет по тому пути, который Цой выбрал в итоге.
Из интервью Роберта Максимовича Цой:
– Кем вы хотели видеть сына?
– Мать была уверена, что Виктор станет художником, он ведь с детства – лет с шести, наверное, – очень хорошо рисовал. ‹…›
– Поначалу вы не приняли его увлечение музыкой?
– Не то чтобы не приняли, просто не верили, что это у него серьезно. Думали, очередное увлечение, которое скоро пройдет. А уж того, что у него помимо музыкального еще и поэтический талант проявится, даже представить себе не могли. ‹…›
– От последнего места работы вы, наверное, в особый восторг не пришли?
– Меня больше расстраивало, когда он вообще не работал. В те времена ведь как было: не трудишься где-то – значит, тунеядец, а за это могли и посадить. А Виктор, когда его из Художественного училища имени Серова выгнали «за неуспеваемость», поначалу устроился на завод штамповщиком, но долго там не продержался, а потом два года вообще не работал – лежал на диване. Его знаменитая песня «Бездельник» посвящена именно тому времени. Я тогда очень переживал, а мать как-то спокойно к этому отнеслась, ни разу его не попрекнула. Сказала: «Не хочешь – не работай. Делай то, к чему душа лежит». А душа у него всегда лежала к музыке. Думаю, ей материнская интуиция подсказала, что из него будет толк. Виктор вообще был ближе к матери, чем ко мне. Во-первых, она проводила с ним больше времени, я-то постоянно пропадал на работе. Во-вторых, не секрет, что я один раз уходил из семьи – так сказать, грехи молодости. В общем, Валюта оказалась права: я думал, что Виктор два года бездельничал, а оказалось, что все это время он творил.
Хотели ли родители, чтобы их единственный сын посвятил всю свою жизнь песням? В интервью рижской газете «Советская молодежь» в 1989 году Цой сам коротко ответил на этот вопрос: «Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом Наверное, они так считали не всегда».
Инна Николаевна Голубева:
Баталии были по поводу его работ и вообще… С Валентиной Васильевной. Валентина Васильевна – педагог. Не учитель с большой буквы, а педагог. Она окончила институт Лесгафта и заочно отучилась на учителя биологии. И вот, значит, они доставали его. Хотя скорее они доставали, конечно, всегда меня, потому что они мне все говорили: Витя должен что-то сделать, Витя должен позвонить, Витя должен работать, Витя должен еще что-то делать. И вот как-то она звонит нам и говорит: «Ну что, Витька работает?»
А они с отцом его звали не Витей, не Виктором, а Витькой. И вот, значит, говорит: «Ну что, Витька работает?» Я говорю: «Ну, как-то так…» Она мне: «Ну что же вы, Инна Николаевна, не можете ему объяснить, раз ты женился, у тебя семья, значит, должен содержать себя и семью? А что это он не работает-то? Он же ведь женатый, у него ребенок родился. Он должен работать и хлеб, значит, в дом приносить». Я ей отвечаю: «Валентина Васильевна, вы ничего не путаете? По-моему, родители должны учить этому своих детей». Я, правда, ничего ему не говорила никогда. Я могу биться, там, за этого «Музыканта» несчастного вот врукопашную, а про это ничего.
Конечно, подобными звонками и требованиями Валентина Васильевна все больше отдаляла себя от Виктора. Он часто повторял фразу, что «у всех родители как родители, а у меня черт знает что»… Потом уже, когда все это произошло и Вити не стало, Валентина Васильевна мне говорила: «Благодаря моему воспитанию, Инна Николаевна, он таким стал, гениальным. Если бы кто-то другой был – ничего не получилось бы, а вот у меня получилось. Удивительно все получилось – у вас девочка такая, у меня мальчик…»
Говоря о родителях Цоя, нельзя забывать о культурной пропасти, которая отделяла Виктора от его отца с матерью. Это была проблема многих советских семей того времени. Виктор был человеком с другими ценностями и часто повторял, что ему трудно найти общий язык с людьми старшего возраста, так как они мыслят совершенно иначе.
Как бы то ни было, вырос будущий властитель дум молодежи в совершенно обыкновенной советской семье, и ценности его родителей были ценностями обыкновенного советского человека. Его мать (как и многие нормальные родители) хотя и не попрекала его, но не была в восторге оттого, что сын бросил учебу и вместо этого начал заниматься какой-то непонятной рок-музыкой, которая мало того что была запретной, так еще и не давала стабильного дохода. Родители вряд ли могли предполагать, что увлечение сына может принести ему материальное благополучие и успех в обществе, поэтому их крайне беспокоило, что он живет какой-то странной жизнью. Только потом, когда они увидели, что Виктор добился успеха, они немного поменяли свое отношение к нему. Но все равно, согласно воспоминаниям многочисленных свидетелей, ни мать, ни отец не воспринимали его как состоявшегося в жизни человека, музыканта, как гения. Валентина Васильевна говорила, что героем его сделали поклонники.
Валентина Васильевна Цой. Фото из архива семьи Цой
Юрий Айзеншпис:
Если у Наташи дома я бывал часто, то питерский «дом со шпилем» на углу Московского и Бассейной посетил буквально пару раз. Квартира, помнится, достаточно большая, но обстановка средняя или даже ниже средней: громоздкие комоды, старомодные платяные шкафы. Мы сидели на слегка колченогих стульях, слушали западную музыку и пили крепкий сладкий чай с вареньем, которым нас угощала Витина мама. Отношения между ними оставались достаточно натянутыми – образ «блудного сына» навсегда приклеился к нему. Да он особо и не стремился его изменить.
Марина Смирнова:
У Витьки поначалу были какие-то комплексы, пока он еще не осознал себя тем, кем стал. То ли это были отголоски детских комплексов, то ли он вырос в семье, в которой было трудно вырасти уверенным в себе. Мне тогда не приходило в голову анализировать ситуацию, как сейчас, однако я уверена, что у него не было счастливого детства.
Алексей Рыбин:
У него были прекрасные отношения с родителями. С мамой, с отцом. Некоторое время они с Марьяшей жили у Витьки, с родителями. Все было хорошо.
Разумеется, никто не сомневается, что мать любила своего сына и хотела ему лучшего. Но лучшего не с его точки зрения, а с точки зрения человека другого поколения, с другим жизненным опытом и ценностями. Это и составляет основной конфликт «отцов и детей».
Что было важно для Цоя? Вспомните песни «Битник», «Закрой за мной дверь» – сколько в них стремления к свободе и романтизма и сколько в них отрицания ценностей социума. «Взрослые» часто называют такие настроения «подростковым максимализмом», и в интервью Цой неоднократно подтверждал ту позицию, которую он выражал в своем творчестве. Ему было важно в первую очередь сохранить себя, свою внутреннюю гармонию, было важно быть честным перед собой, делать то, что нравится, даже если это приносит определенные материальные трудности.
Что обычно важно для родителей? Стабильность и внешний комфорт, одним из элементов которого является образование. И для Валентины Васильевны, как для педагога, и для всей корейской родни Цоя было важно именно это.
Валентина Васильевна Цой:
Я всегда берегла нервную систему сына и делала все возможное, чтобы он рос в любви. Ребенку нужны защищенность и вера в счастливое будущее.
Мои родители были лимитчиками, с одним классом образования. Они жили в бараке и всю жизнь работали, чтобы не умереть с голоду. Я хотела жить иначе. Боролась за жизнь как могла и этому учила своего сына. После семилетки поступила в техникум железнодорожного транспорта, но в пятнадцать лет влюбилась и была отчислена за плохое прилежание. Пришлось идти в вечернюю школу и параллельно заниматься спортивной гимнастикой. Потом была школа тренеров при Институте физической культуры имени Лесгафта… После рождения Виктора поступила на биофак Института имени Герцена и окончила его. Я сама построила свою жизнь. Поэтому, когда Виктора выгнали из Серовского училища, настояла на его поступлении в вечернюю школу. Он ее окончил.
То есть для Валентины Васильевны было важно, чтобы сын «социализировался». Она считала, что именно шлифовка под стандарт и есть проявление любви, поэтому старалась дать ему то, чего недополучила от жизни. Однако Виктор не особо стремился к показной образованности, поэтому его часто называли пэтэушником, не учитывая, что он постоянно учился, но сам. Так что не было между Виктором и его матерью полного взаимопонимания, поскольку их точки зрения на жизнь были диаметрально противоположны.
Разные они и по характеру. На первый взгляд создается впечатление, что Цой – человек мягкий, компромиссный, но на самом деле он был независим и свободолюбив. Просто вел себя спокойно. Поэтому Валентина Васильевна сама вспоминала, что старалась говорить с сыном полушепотом, чувствуя его независимый нрав. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться.
Валентина Васильевна Цой:
Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром. Я вложила Вите записку в пальто, которое он попросил меня отремонтировать и отослать ему на съемочную площадку в Алма-Ату. В записке я сделала ему втык по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого на целый год сын вычеркнул меня из своей жизни – не звонил, не приезжал. Я тогда разозлилась и решила: не буду напоминать о себе, а заодно узнаю, кого я вырастила!
Валентина Васильевна была строгим человеком. Порой весьма резким. Но она честно рассказывает, что Цой с ней целый год не разговаривал, потому что она после его ухода от Марьяны неправильно с ним поговорила.
Как известно, Виктор провел с родителями только юность, а потом ушел от них и стал жить самостоятельной жизнью. Свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольское знамя» в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта.
Из интервью Виктора Цоя:
– А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?
– Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.
– Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили?
– А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок – это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями (последнюю фразу произносит с издевкой). Родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других иначе…
Если вспомнить ранние песни Цоя, то в них можно найти отражение того непонимания, которое царит между «взрослыми» и «детьми» вообще. В них ощущается какая-то неприкаянность, ненужность обществу, явное сильное сопротивление ценностям «взрослых».
А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно,
И очень злюсь, когда мне говорят,
Что жить вот так, как я сейчас, нельзя.
Но почему? Ведь я живу.
На это не ответить никому…(Мои друзья)
Все говорят, что надо кем-то мне становиться,
А я хотел бы остаться собой.(Бездельник)
Папа, твой сын никем не хочет быть.(Папа)
Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл,
Извлеченный из снимков чужой диафрагмы,
А теперь телевизор, газета, футбол,
И довольна тобой твоя старая мама.
А когда-то ты был битником…(Когда-то ты был битником)
Мнение о том, что мать всегда лучше всех знает сына, ошибочно. Бывает, что меньше всего о человеке знают именно родители, одноклассники, однокурсники, потому что их не выбирают, и очень часто человек (особенно человек избирательный в общении) не раскрывается перед ними полностью.
Родители знают Виктора только как своего ребенка, но они почти не видели его настоящего – такого, каким он раскрывался в общении с единомышленниками. Именно поэтому они ВООБЩЕ не относились серьезно к его пению в ванной и бренчанию на гитаре, – для них это было детской шалостью, тогда как для Виктора это было делом жизни.
Валентина Васильевна Цой:
Художественного образования у него не получилось… А музыка? Думаю – поиграет и бросит. Но вышло по-другому…
Алексей Вишня:
Родители хотели, чтобы он шел учиться, работать, а он – сухое вино, гитары и компании панков. Что тут говорить – конечно, по мнению родителей, это все полное г…но. Мой папа серьезно посмотрел на мою музыку лишь тогда, когда взял в руки пластинку фирмы «Мелодия». Вот тогда да. Сразу пошли преференции, а до этого он только и делал, что затыкал уши, чтобы не слышать мой писк.
Ирина Легкодух:
Я не помню, чтобы он хоть когда-нибудь что-то говорил о маме или папе. Георгий Гурьянов:
Мы ни разу эту тему не поднимали. Цой никогда о родителях не говорил. Но и никакого неуважительного отношения или чего-то иного я не видел.
Рашид Нугманов:
Никогда, ни единым словом или жестом Виктор не высказал мне своего презрения к родителям. Правда, я с ними при жизни Виктора не встречался никогда, и повода говорить о них у нас не было. Виктор очень тепло относился к моей маме, и я как-то автоматом проецировал такое отношение к его собственным родителям. Надо сказать, что я не раз был свидетелем критического отношения к ним со стороны Марьяши и ее мамы Инны Николаевны, но пропускал все это мимо ушей, так как не мое это дело было, тем более что Виктор никак на такие разговоры не реагировал. Сохранял молчание.
Люди со временем меняются, особенно потеряв ребенка. Да и вообще, когда теряешь человека, то всегда чувствуешь вину, возникает ощущение, что поступал с ним в чем-то неправильно. Вкус родители Виктору, безусловно, привили, но «приняли» они сына, по сути, только после смерти. Его смерти. Которая очень их обоих изменила. Только post factum Валентина Васильевна поняла, что ее сын добился в жизни многого, – недаром ее родство с Виктором и фамилия «Цой» часто помогали ей, например когда она сталкивалась с наплевательским отношением врачей в поликлиниках…
Инна Николаевна Голубева:
Сегодня Роберт Максимович у нас с журналистами общается. И смотрит он на это со своей позиции. Еще Марьяша была жива – как только где-то что-то надо, – у нас представители есть: сначала Валентина Васильевна, теперь вот Роберт Максимович. Его в жюри сажают. А у него все Витька да Витька… Только сейчас он понял – что такое Витя. А то все: «Что он там делает? Что он там на гитаре своей умеет?» Это потом уже Валентина Васильевна говаривала, что это ее воспитание.
Андрей Тропилло:
Родители узнали, что их сын герой и гений, только после его смерти.
Первое время после гибели Виктора дома у его родителей был проходной двор, дверь не закрывалась – толпы фанатов шли к ним, чтобы выразить свое сочувствие, посидетъ-поговоритъ… Приходили и такие, которые были на грани суицида, готовые вот-вот отправиться за своим кумиром, и Валентина Васильевна с каждым сидела – разговаривала, убеждала в абсурдности самоубийства… Вот это поражало больше всего, ведь ей самой было нелегко в тот период, после потери единственного сына, а она еще других умудрялась поддерживать.
Из интервью Валентины Васильевны Цой Олегу Беликову:
Я знаю, что такое автокатастрофа, знаю, что он погиб. Я не могу не верить Наташе. Акт экспертизы – неоспоримый документ. Но после того как в первый раз попыталась его прочитать – два месяца потом к нему не подходила. К смерти я психологически готова, но это смерть моего сына…
Я не собираюсь специально интересоваться фактами его смерти, из акта я поняла, что у него в груди была жуткая дыра и что он умер мгновенно. Но ребята с Богословского постоянно мучают меня разговорами о том, что он якобы жив. Для меня это очень трудно.
Мы вот как-то шли с Робертом с кладбища, а кругом на ограде надписи: «Цой жив». И я говорю ему: «Роберт, ну как ты мог поверить в то, что твоего Вити нет?»
28 ноября 2009 года Валентина Васильевна умерла в одной из больниц Петербурга. За последние полтора месяца она перенесла два тяжелых инфаркта. Похоронили мать Виктора Цоя на Богословском кладбище, совсем недалеко от могилы сына…
