Глава 31

В котелке, подвешенном над очагом, бурлил ягодный взвар. На столе громоздились пустые миски, исходили горячим паром кружки в руках. Темная комнатка, еще недавно такая пустая и холодная, словно ожила. И огонь горел жарче, и голоса звучали громче, и жизнь уже не казалась такой пропащей.

Ивар с Нэрис, до самых подбородков закутанные в одеяла, сидели рядышком на кровати. Нежданное пополнение в лице братьев Мак-Тавишей – у стола. Ульф, с черпаком наперевес, был на подхвате то тут, то там. Приглядывал за очагом, доливал в пустеющие кружки, с тихим удовольствием поглядывал на чету Мак-Лайонов и – с уважением – на близнецов. Вот уж кто его удивил так удивил!.. Положа руку на сердце, к непоседливой госпоже и ее постоянным исчезновениям Тихоня давно привык. И пусть беспокоился каждый раз не на шутку, но в глубине души жила непоколебимая уверенность – что бы ни случилось, шустрая леди все одно выйдет сухой из воды. Ну, уж живой так точно. Неприятности на одно место супруга советника находить умела как никто, но точно так же умела найти и заступников… Другое дело, что о Марти с Мэтом в этом смысле Ульф бы подумал в последнюю очередь.

Если по совести, лорд Мак-Лайон с ним в этом был солидарен. Так что когда утихли первые восторги и приветствия, а дело дошло до вопросов, главный даже не подлежал обсуждению.

– Вы здесь откуда вообще взялись? – спросил Ивар.

Нэрис с Ульфом дружно кивнули. Мак-Тавиши смущенно потупились.

– Дык, – наконец сказал Мартин, – из Шотландии же!

– Понятно, что не с неба упали, – буркнул Тихоня. – Ты дурачка-то из себя не строй…

– Вы же сбежали? – подала голос леди. – Или нет?

– Не, – сконфузился Мэтью. – Мы так… случайно как-то вышло…

– Случайно? – встрял Ивар. – А пропавшие лошади?

Близнецы переглянулись.

– Для отводу глаз увели, – вздохнув, повинился Мартин. – Чтоб вы одни уехали. Там… долго рассказывать-то!

– А мы не торопимся, – отозвался лорд. – Так что давайте, выкладывайте.

Мак-Тавиши снова переглянулись, собрались с духом и затараторили, как всегда перебивая друг друга:

– Мы тогда на конюшне до вечера просидели. Опосля того, как ты нас это самое… Ну, вроде как выгнал! Сидели, значится, в грустях да под чарочку… Только скоро кончилось все, до самого донышка. Мы к ребятам – те не дают. Смеются – мол, это для своих только, а вас обоих еще утром командир из отряда турнул! Ну, мы разобиделись, понятно. Тут Марти и говорит: а погреб? Он ить только на задвижку запирается!..

– Я-то чего? Это ты предложил!

– Может, и я… Одним словом, схоронились мы там. За бочками, в самом углу. Ну и ополовинили одну, конечно. С такого-то расстройства! Понятно, сомлели оба. Бочка ить немаленькая, да вино в ей крепленое… А проснулись среди ночи – от того, что нас ледяной водой поливают! Думали, Творимир, только как глаза протерли – так в секунду весь хмель из голов повышибло! Стоит перед нами сам домовой хранитель, сердитый, шерсть дыбом, в лапах ковш…

– Брауни?! – ахнула Нэрис.

– Он самый, – кивнул Мэт. – Мы со страху чуть языками не подавились! А он цыкнул на нас, чтоб орать не вздумали, да и молвит – я вас, пьянчуг, с самого начала учуял, да про запас берег. Хорошо, говорит, что госпожа вас тут не видала. Поедете, говорит, потихонечку следом за командиром, будете приглядывать. Как бы оно, мол, там ни было, а не помешает!.. Мы, конечно, с расспросами приступили, а он только скалится. Беду, говорит, чую, и точка. Перетопчетесь, мол, без разъяснений, я уж и так много лишнего сегодня наболтал…

– Велел нам помалкивать да в путь собираться, – подхватил Марти. – Только с вами ехать не велел. Сказал, чтоб корабль наняли, да тишком, да с оглядочкой… И деньжищ вывалил – цельный сундук! Мы сначала брать не хотели, думали, лэрда Вильяма добро, а как поглядели – утварь старинная, пыльная, да каменья неграненые, да другое всякое, и все сплошь в паутине. Э, нет, думаем, небось у лэрда золото в эдаком виде по чуланам не киснет!

– А откуда оно тогда?.. – не утерпела Нэрис.

Мак-Тавиши развели руками:

– Замок-то старый, папенька ваш ему уж десятый хозяин, что ли… Видать, от прежних осталось, в нише тайной, а от брауни разве спрячешь? Нашел, стало быть, да прибрал.

– А тут и понадобилось! Уж купцы-то норманнские за десять монет через море зимой не пойдут…

Ивар с пониманием вскинул голову:

– Того припозднившегося наняли? Что товар не распродал?

– Точно так. И ему спасенье, и нам удача! Договорились, ударили по рукам, дождались, пока Гуннаров драккар подальше отойдет, да и выдвинулись за вами по пятам. Чудом доплыли, ей-ей!.. На берег днем позже вас высадились. Потолкались в порту, послушали, подобрали одного из тутошних в провожатые – спать где-то надо? Ну и есть, понятно.

«И пить», – промелькнуло в голове советника. Однако, взглянув на свежие лица непутевой парочки, он с удивлением вынужден был признать, что трезвы они как стеклышко. И, судя по всему, не первый день. Вот уж не было бы счастья…

– Провожатый бардом оказался, – продолжал между тем Мартин. – Сказал, что все трактиры в округе знает, и не только портовые, но и бергенские. А за пару монет в самый лучший сопроводит!

– Набрехал, понятно, – вздохнул братец. – В такую дыру притащил – не приведи господь! Одна радость, что харчи сытные да ветер по ногам не свищет… Я прямо с порога развернуться хотел, да Марти уперся.

– Вот горазд же брехать! – возмутился близнец. – Да ты первый к жаровне ломанулся! И барда тоже ты подобрал, хотя за версту было видно, что одни с ним хлопоты. Не поверишь, Ивар, – зайти не успели, как этот сморчок взял да в драку ввязался!

Лорд молча переводил взгляд с одного парня на другого. Бард?.. Драка?.. «Дыра»?

– Так это были вы! – вскричал он, хлопнув себя по колену.

Сидящая рядом Нэрис подпрыгнула от неожиданности:

– Где?!

– У Химиша! – простонал советник. – Как раз на второй день после приезда, в «Щербатой секире»! С бардом двое вошли, в плащах… Ну ладно я – а Творимир-то куда смотрел?

Мэтью пожал плечами. Мартин широко улыбнулся. И сказал, поколебавшись:

– Твоя правда, мы это были. Увидали вас – аж дрогнули! Потом только поняли, что вы нас не признали. Да и Творимир все сморкался да нос чесал – небось нюх отшибло… Так что остались. Подальше сели разве что, но рассудили так: мы ж приглядывать ехали, правильно? Вот и приглядим, коль так все повернулось.

– Только в тот раз мы вас потеряли, – добавил Мэтью. – Ждали-ждали, уж и драку хозяйка давно уняла, и хозяин сам вышел, а вас все нет! Напугались мы, понятно. Взяли лошадей да в Берген – а час-то поздний, ночь на дворе, ворота закрыты… До рассвета снаружи проторчали, не околели едва. А потом, как до конунгова подворья добрались, Творимира увидали. Поняли, что вы, верно, через заднюю дверь из трактира ушли.

– Так вы в «Секире» все это время жили? – спросил лорд.

Близнецы замотали головами.

– Побоялись, что примелькаемся, – пояснил Мартин. – Да и далеконько от вас-то! Тут внизу, через улицу, постоялый двор большой, иноземцев много, вот мы там комнату и взяли. Один спит – второй бдит. Потом меняемся. Вначале тяжко было, но ничего, пообвыклись. Одежу теплую себе справили, ну и… Как кто из вас за ворота – мы за ним!

– Хорошо, двое нас, – добавил Марти. – Успевали. Раз только чуть не попались – Мэту охота пришла под дверь к вам заявиться, уши погреть. Говорил я ему, говорил… Едва он ноги унес!

– От Творимира? – мрачно хмыкнул лорд. Парень кивнул. – Н-да. Стоило бы догадаться. Кто еще додумался бы след засыпать?.. Ладно. Одной головной болью меньше. Вы расскажите лучше, как леди нашли? И где?

– Дак в ущелье! То есть ее сначала туда привезли, а уж мы потом…

– Кто привез? Тот же, кто и украл?

– Ну как бы… не совсем, – крякнул Мэт. – Воровали одни, возил другой, а кто?.. Не до морд ихних мне было! Там ведь как все вышло-то, Ивар? Поехала леди Мак-Лайон на рынок. Ну, Марти остался тебя сторожить, а я в город. На окраины, потом обратно, до самого базара. Там опять же в хвосте шел, в оба глаза глядел. И когда свара началась, рядом был. Гляжу – леди Мак-Лайон в сторонку отводят. Я следом. У соседней лавчонки встал, будто прицениваюсь, а сам глазом кошу, чтоб не проморгать, ежели чего… И не проморгал!

– Когда нам сзади по головам настучали? – влезла Нэрис. – А что ж не помог тогда?

– А как? – развел руками он. – Я-то один! Ваши, госпожа, охранники – кто в толпе кулаками машет, кто за подмогой побег, кто вообще ногами вперед лежит, как вы!.. Да и недолго лежали-то. Утянули вас всех троих в простенок, как не было. Ну я, не будь дурак, шасть следом. За угол лавки завернул – лежат. Эти, из Эйнаровой дружины. А вы уж далеко впереди у кого-то на плече вниз головой болтаетесь! Я, понятно, вдогон. Молчком, чтоб не спугнуть – их-то трое. Думаю, раз убивать не стали, значит, в полон возьмут, так? Ну и чего зазря суетиться? Доведу до убежища самого, запомню, где оно да сколько охраны, свистну Марти… Одним словом, не высовываться решил покуда.

Лорд Мак-Лайон усмехнулся про себя. «Не высовываться»? Это Мэтью-то? Чудеса да и только! «Знал бы, что брауни такой мастер стращать, – подумал советник, – давно бы уже его на Мак-Тавишей спустил!»

– …а они все идут и идут, – говорил между тем Мэт. – Через полгорода я за ними тащился! Уже и стемнело давно, и места пошли оторви да выбрось – ни людей, ни домов жилых, все сплошь амбары да сараи. До самой крепостной стены я их вел. А как довел, так и вижу – там уж поджидают. Еще четверо таких же, а с ними пятый – мелкий, в плащ по глаза закутанный… И лошадь в поводу держит. Ну, я смекнул, что добрались-таки! Схоронился за чем пришлось, жду. А они между собой поговорили, низкорослый главному из семерки мошну с деньгами отдал, тот ему – леди Мак-Лайон…

– Они меня так и несли на плече через весь город?

– Ну что вы! Эдак бы их еще возле рынка завернули! Как со слободы выбрались, завернули вас в плащ, на санки сгрузили, дерюгой прикрыли – и давай бог ноги. Сроду не поймешь, что везут… Ну так вот. Похитители вас тому низенькому, стало быть, передали, на лошадь погрузили да ушли. А он остался. Выждал какое-то время, коня под уздцы взял, сарай у самой стены отпер – и туда. Я аж глаза выкатил! Лошадь-то, думаю, в сарае зачем? Терпел-терпел, ждал-ждал – не выходит, хоть тресни. И тишина…

– Сарай у самой стены стоял? – вдруг встрепенулся лорд.

Мэт кивнул:

– Ото ж! Я уж, когда влез, допетрил, что там из города выход имеется. Вроде бы как и подкоп, но камнем обложенный, широкий, высокий… Может, на случай осады или еще какой напасти? Одним словом, я как лаз увидал – ноги в руки да туда. Отстал, конечно, но лошадь подкованную издалека слышно. На слух шел. Долго, едва ль не час. А потом ход кончился. Вылезаю – батюшки-светы! Снег да скалы, скалы да снег! Ущелье!

– А я? – снова не выдержала Нэрис, глядя на него во все глаза.

Мэтью шумно вздохнул:

– А вы поперек седла, как и были. На лошади. А лошадь по равнине трусит, за хозяином. Ну, я и призадумался: одно дело в городе, а здесь? Все как на ладони, упаси бог, обернется злодей, а за спиною я! Как бы вы не пострадали… В общем, покуда я мялся да плевался, похититель к скале, что слева, поворотил. У самой стены остановился, лошадь стреножил, вас с седла стянул… Да и пропали вы оба!

– А! Пещера! – вскричала Нэрис. И закашлялась.

Ивар поплотнее укутал жену в плед, мигнул Тихоне, чтоб дал ей еще взвару и вопросительно посмотрел на Мэтью. Тот кивнул:

– Точно так, пещера. Это я минут через пять понял, когда низкорослый сызнова объявился, уже один. На коня взобрался – и назад. Ко мне то есть. Я, понятно, ждать его не стал. Запомнил примерно, где что, да припустил по лазу обратно. Так рассудил – схоронюсь у сарая, снаружи, дождусь злыдня…

– И прибью, – хмурясь, закончил за него лорд. – Понятно. Учишь вас, учишь…

– А вот и нет! – торжествующе выпрямился Мак-Тавиш. – Вот и ни капельки! Я думал до самого дома злыдня проводить, незаметненько, потом Мэта к нему приставить да вернуться за леди, вот!

– Надо же. И как?

– Никак, – грустно ответил Мак-Тавиш. – Ушел, подлец. Мне-то те места незнакомы. А этот как из сарая выбрался, замок повесил, ключ в карман, а сам обратно на лошадь – да только я его и видел!.. Догнать пытался, ей-богу, да куда ж? Он-то верхом!

– Понятно, – сказал советник. Потом с тревогой взглянул на горящие щеки супруги, качнул головой и велел: – Давай покороче.

– Так там и осталось всего ничего. Я, как похитителя из виду потерял, к сараю вернулся. Замок сбил, в лаз нырнул, да только пока до ущелья добирался, снег пошел – все следы засыпал. Еще и стемнело совсем, ни черта не разберешь… Думал покричать, да остерегся – ну как кто леди охраняет? Вернулся, одним словом. Сарай пометил и бегом за Марти.

– А я ему говорю, – включился в рассказ второй близнец, – что по ночи в том ущелье делать нечего! Давай, говорю, в засаду сядем у сарая, а как явится шельмец обратно, пташку проведать, тут мы его за химок и возьмем! Сначала он покажет, куда леди спрятал, а потом мы его – к тебе!..

– Всю ночь просидели, – подхватил Мэт. – Так и не дождались. Ни этого мелкого, ни тех, других. Вот и решили сами идти. Весь день по ущелью шастали! Пещер нашли штук десять, да все пустые. В одной медведя горного потревожили, еле ноги унесли, через другую в какие-то коридоры попали, чуть не заблудились. До самых сумерек плутали, вышли по темноте уже, да к тому ж недалеко от лаза. Выдохлись совсем, злые оба, а толку чуть. Но решили все-таки еще раз утра дождаться. Сызнова попробовать. Забились в лаз, чтоб не проморгать похитителя, уговорились спать по очереди…

– Мэт задрых, а я сижу, бдю. Из сарая в лаз никто не суется, тихо. И в сон клонит – страсть! Ну вот я сидел-сидел, да и вышел. Охолонуться. Снежком умылся, выпрямился – что такое? Вроде впереди огонек виднеется. Я, понятно, бегом Мэта будить, а сам молюсь, чтоб не примерещилось да не погасло… Ух, и дали же мы ходу!

Нэрис чихнула. Высморкалась в протянутое Ульфом полотенце и сконфуженно подняла глаза на близнецов:

– Вы уж простите меня. Я испугалась… Да и откуда же мне было знать?..

– Эт понятно, – добродушно прогудел Мартин. – Мы ж чего? Мы не в обиде. Но бегаете вы, леди, – куда там тому зайцу!

Она, улыбнувшись, шмыгнула носом. Ивар покачал головой:

– Совсем ты мне не нравишься, милая. Давай-ка выпей своей настойки и ложись.

– А ты?

– Мне бы тоже не помешало. – Он коснулся лежащей на перевязи руки, поморщился и взглянул Мак-Тавишей. – Мэт, Марти, боюсь, новости у меня не очень хорошие. А скоро станут еще хуже. Творимир… ушел.

Не глядя на остальных, лорд Мак-Лайон коротко пересказал все, что случилось ночью, и все, что он час назад услышал от Вячко. Близнецы слушали молча, бледнея с каждым новым словом. Ульф застыл возле очага, стиснув в руке черпак. Нэрис сидела тихо как мышь, уткнувшись взглядом в пол…

– Таким образом, – закончив свой рассказ, пустым голосом подытожил советник, – приговор окончательный, обжалованию не подлежит. И мы с вами вынуждены привести его в исполнение.

– Мы? – посерев лицом, переспросил Мартин.

Ивар кивнул.

– Один я не справлюсь, – сказал он. – Брать же кого-то со стороны – чревато. Я понимаю ваши чувства, но по городу бродит опасный зверь. Ни себя, ни нас он не помнит. Ему нужна только кровь, и он вернется за ней после заката. А единственное, что мы можем, – помешать ему вернуться.

– То есть – убить? – прошептал Мэт. – Но как же так, Ивар? Мы? Мы сами?!

Лорд не ответил. Тихоня, совершенно оглушенный новостью, в сердцах запустил черпаком прямо в огонь.

– Не дело это! – бухнул он, сжимая кулаки. – Своего же – не дело! Хоть и такого!.. Может, очухается еще?

– Вячко говорит, что нет.

– Ах, вот что?! – вспылил норманн. – Так и знал, что добра от этого хорька не жди! Только я за порог, а он уж вам и мозги полощет! Ему-то почем знать?

– Потому что хорек, – отозвался лорд. И, увидев округлившиеся глаза Ульфа, пояснил со вздохом: – Или куница. Черт его разберет. Одним словом, он Творимиру не просто друг-соплеменник, он сам той же породы. Разве что его зверь помельче и пока еще в клетке… Оберег я видел своими глазами, так что сомневаться не приходится – по крайней мере, в этом.

– Ну, пусть! – не сдавался Тихоня. – Но про остальное-то вы только с его слов и знаете! А ежели врет? Ежели зазря на друга меч подымете, что тогда? Наплести с три короба и я могу! Хорек, куница… да хоть суслик! Брешет он, нутром чую! Брешет!

– Допустим, – сдался Ивар. – А зачем?

– Ну… может, они там по молодости чего-то не поделили?

– Угу. И он столько лет ждал, чтоб до друга добраться? Или только сейчас о былых обидах вспомнил? Брось, Ульф. Я оборотню в глаза смотрел – не было там Творимира. Даже тени не было. Он шестерых дружинников порвал на тряпки и меня бы порвал не раздумывая. Хочешь, чтобы крови пролилось еще больше?

Тихоня засопел. Правда в словах хозяина была, хоть и до смерти не хотелось этого признавать, однако же… Так было нельзя. Нельзя – да и все тут! Мак-Тавиши, как оказалось, были того же мнения. Они посмотрели на мрачного лорда, потом на Ульфа, потом друг на друга…

– Пускай, – наконец выдавил из себя Мартин. – Раз уж ничего не поделаешь, то так, видно, тому и быть. Но, Ивар, – почему мы? Коли зверь нынче ночью вернется, дак пусть с ним дружина и разбирается!

– Ото ж, – поддакнул братец. – Такой-то грех себе на душу брать!..

– А чужими руками – не грех, значит? – хмуро уточнил советник. Близнецы, вспыхнув, умолкли. – Увы, не все так просто, как хотелось бы. И либо мы разберемся сами, либо разбираться будет наследник конунга, причем не только с оборотнем, но и с нами. Ведь это мы зверя сюда привели. Так что выбирать не приходится. Если бы у Творимира был шанс, я бы сейчас этого не говорил… Хватит впустую сотрясать воздух. Мэт, Марти, вы без оружия?

– С собой ножи только. Остальное в сундуке, на постоялом дворе. Забрать?

– Думаю, стоит. Ульф, сведи их к караульным, предупреди, что свои. Хотя можете и втроем сходить, раз тут недалеко.

Тихоня с сомнением посмотрел на дверь. Лорд Мак-Лайон, поняв его колебания, раздраженно фыркнул:

– Вячко здесь нет, успокойся. И засов я, слава богу, опустить в состоянии.

Норманн с достоинством кивнул. Стянул с перегородки плащ, махнул Мак-Тавишам:

– Пошли. За час-то обернемся?

– Да тут идти всего ничего, – отозвался Мэт. – И часа не будет, ежели ходко. Марти, чего расселся? Вставай!

– Может, я тут обожду? Ну а чего… Сундук не тяжелый, вдвоем донесете.

– Мартин, – глухо прошипел лорд, – пшел вон!

– А то что? – добродушно усмехнулся Мак-Тавиш, все-таки поднимаясь. – Сызнова выгонишь, что ли? Эх, судьбинушка! Ночей не спал, уши почем зря морозил, носился как савраска с утра до вечера, и вот благодарность?.. Злой ты, Ивар.

– Угу. И добра не помнящий, – сказал советник. – А то вы не знали. Брысь, говорю, все трое. Дверь я запру.

Недовольные бойцы потянулись в сени. Ивар поднялся следом. Придержал дверь, выпуская остальных, и, вдруг кое-что вспомнив, позвал:

– Мэт!

– А? Остаться все-таки?

– Думать забудь. Ты сказал, что тот, низкорослый, который ждал похитителей у сарая, передал одному из них мошну с деньгами? Точно с ними, уверен?

– Еще бы! Они же на месте пересчитали. И золото, и серебро, сам видел!

– Отлично… Тогда постой. Ульф! Идите с Марти вдвоем.

Норманн, уже порядком ушедший вперед и потому не расслышавший ни слова из короткой беседы, кивнул. Потом сделал знак Мартину и свернул в сторону большого дома. Мак-Тавиш нога за ногу поплелся за ним.

Нэрис, зябко кутаясь в плед, приложила ладонь к горящему лбу и вздохнула. Не обошлось. Оно и понятно: несколько часов кряду в одном платье по холоду пробегать, в снегу от души поваляться – а после на чудо надеяться?.. Тут и посильней человек с простудой сляжет. Как же горло саднит. И нос распух совсем да не дышит. С лихорадкой грудной, конечно, она вряд ли свалится, но… как же все это некстати! «И настойки больше нельзя, – с сожалением подумала леди, косясь на раскрытый саквояж, – уж больно крепкая. Молока с медом, укутаться потеплей, пропотеть хорошенько – даст бог, к утру полегчает». Она проводила взглядом скрывшихся за перегородкой мужчин и спустила ноги с кровати. Молоко было на полочке в сенях. Если его, понятно, за два дня не выпили. Но Ивар козьего не любит, так что…

– Ты куда?

Быстро вернувшийся муж, за спиной которого маячил Мэтью, поймал ее уже на пороге комнаты.

– Да я за молоком, Ивар, – сказала Нэрис. – Вон оно, в крынке.

– Иди ложись, – сердито велел он. – Сам принесу. За ночь не набегалась? Ложись в постель, говорят тебе! А ты, Мэт, здесь подожди, я быстро.

Тот кивнул. Нэрис тоже спорить не стала. «Сам так сам, – подумала она, вновь забираясь на кровать. – Мне так даже и лучше… Ох, как ноги крутит!» Леди опустила тяжелую голову на подушку и свернулась калачиком, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за мужем. Ивар вынул из сундука ларец, из ларца – писчие принадлежности, присел за стол и торопливо нацарапал на листе бумаги несколько строк. Даже перечитывать не стал – сразу песком посыпал. И, отряхнув, свернул трубочкой.

– Отнесешь это хозяину «Щербатой секиры», – сказал он Мэтью, капая воском на срез листа. – Скажешь, что срочно. Если его на месте не окажется – иди прямо к хозяйке. Ей можно доверять полностью. – Лорд запечатал свиток и протянул Мак-Тавишу. – Лучше лошадь возьми, чтоб быстрее. Здесь не дадут, но на постоялом дворе хоть какая кляча найдется… В кабаке не задерживайся, письмо отдашь, и назад. Все понял?

Мэт еще раз кивнул. Сунул свиток за пазуху, натянул капюшон и исчез. Нэрис, прикрыв веки, зарылась лицом в подушку. Шаги, хлопок двери, скрежет опускающегося засова, снова шаги… «Про молоко забыл», – подумала она. Потом почувствовала, как просела перина с краю кровати, и улыбнулась:

– Нехорошо, Ивар. Мэт с Марти жизнь мне спасли, а ты их на мороз?

Плечи ее укутал медвежий полог, волос коснулась жесткая шершавая ладонь.

– Ничего им не сделается, – услышала леди. – Деревенские же, хоть паши на них, хоть пляши. Ну, как ты? Совсем худо?

– Терпимо…

Нэрис, перевернувшись на спину, открыла глаза. Ивар сидел рядом, сгорбившись, и смотрел на нее. Вид у него был больной, лицо серое, а глаза в полутьме казались совсем черными. Словно прорези маски, подумала Нэрис. И почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок: точно такое же лицо было у брауни тогда, в гостиной. Расцвеченное багровыми отблесками огня, застывшее и… чужое. Леди Мак-Лайон порывисто приподнялась на постели:

– Ивар!..

– Ш-ш-ш, – отозвался он, укладывая ее обратно. – Тихо. У тебя жар. Надо поберечься, котенок. А еще лучше – поспать. Лекарство выпила?

– Да, но…

– Вот и умница. – Он подтянул край полога повыше. Потом, наклонившись, коснулся губами ее лба и уже хотел было выпрямиться, как скользнувшие из-под одеяла тонкие руки жены крепко обвили его шею. И столько в этом привычном жесте было отчаяния, столько невыплаканных слез, что лорд вздрогнул. Маска, сковавшая лицо и пустившая корни в самое сердце, дала трещину: темнота внутри и снаружи вдруг вспыхнула разноцветными искрами, с удвоенной силой загудел огонь в очаге, в нос ударил запах прелой соломы, смешанный с резким ароматом полыни, боль в сломанной руке прошила насквозь, отдаваясь в каждой мышце, в каждой царапине – невыносимая, необходимая. Боль чувствовать себя живым.

– Нэрис, – глухо прошептал Ивар, закрывая глаза. – Нэрис!..

Держаться не осталось ни сил, ни смысла. Как корабль, отдавшись на милость ветра, на всех парусах несется к рифу, так лорд Мак-Лайон завис над пропастью и рухнул вниз. Навстречу самому себе, навстречу той, которая была рядом – всегда, несмотря ни на что. А она гладила его по голове, шептала что-то, прижавшись сухими горячими губами прямо к уху, и с каждым словом, с каждым прикосновением лопались в груди натянутые до предела невидимые струны – пока не осталось ни одной, пока не осталось вообще ничего, кроме блаженной пустоты внутри, и тепла, и ласковых рук, и этого тихого нежного голоса, повторяющего раз за разом, что все будет хорошо…

Сильный шторм не длится долго. Но выматывает подчас больше, чем самое тяжелое плавание. Дрова в очаге почти прогорели, над забытым котелком рассеялся пар, а лорд и леди Мак-Лайон все так же лежали, тесно прижавшись друг к дружке и не открывая глаз. Двигаться не хотелось. Не хотелось даже думать.

– Ты пахнешь дымом, – сказала Нэрис.

Ивар улыбнулся:

– Ты теперь тоже.

– Да… Сейчас бы в баню!

– Согласен. Мы, кажется, грязнее последнего побирушки. Надо будет завтра кого-нибудь попросить…

– А почему только завтра?

– Сегодня, – криво усмехнулся он, – найдутся дела поважнее. И мне еще очень повезет, если хоть пару часов сна урвать получится.

– Ты о Творимире?..

– О нем. Вячко сейчас его ищет, а когда найдет… Ждать, пока оборотень сам сюда заявится, – слишком большой риск. Придется брать на месте. И, если честно, я не имею ни малейшего представления, как мы это будем делать.

– Но вас же пятеро, если с русом!

– Четверо. Ульф останется с тобой. Ему эта идея все равно кость в горле, так что, как говорится, и овцы целы, и волки сыты. М-да. Только бы кого другого этим вечером собой не накормить.

– Все так плохо?

– Хуже некуда. Зверь совершенно неуправляем. Вся надежда на Мак-Тавишей: я сейчас однорукий, а Вячко… Ты же его видела. Дело, конечно, не в росте, боец он явно крепкий, но где куница, а где медведь? Творимира в свое время и пара матерых волков-перевертышей завалить не смогла.

Нэрис, вспомнив Ирландию, задумчиво кивнула.

– С другой стороны, – продолжил советник, открывая глаза, – ваш брауни не зря опасался огня. Он знал, что случится. Вопрос: знал ли он о том, что будет дальше?

Ивар посмотрел на жену. Та, словно почувствовав этот взгляд, зажмурилась еще сильнее. «Говорить? – лихорадочно билось в мозгу. – Или нет? Какой прок от этого, если Творимира, считай, все равно уже не вернешь?» Она заколебалась.

– Нэрис, я жду.

Леди глубоко вздохнула, уже почти решившись, и тоже открыла глаза. Однако, взглянув в лицо супруга, поняла, что вывалить на него страшную правду просто не сможет.

– У вас все получится, – после паузы сказала Нэрис. – Это главное. Остальное ты увидишь сам. Прости, милый.

Советник с тихим смешком откинулся на подушки. Его губы тронула кривая улыбка:

– Ясно.

На несколько минут в домике повисла тишина. Нэрис терзалась про себя, не смея взглянуть на мужа, а он… О чем думал он, было неизвестно. Тем не менее доискиваться правды лорд не стал. Помолчал, глядя в потолок и повернулся к жене:

– Тихоня говорил, вы на рынке в трактир завернули?

– Когда? – моргнула она. – А! Перед тем, как по головам получить?..

– Именно. Само заведение меня не интересует, но причина, по которой ты его внезапно покинула, – очень даже. Цитируя того же Тихоню: ты сидела вместе с остальными, потом вскочила как ошпаренная и со словами: «Я поняла!» – бросилась вон. Так что же ты поняла, Нэрис? То, что смерть кормилицы не была случайной?

– Нет, – нахмурившись, медленно сказала она. – То есть это не случайность, конечно, ее убили, но думала я вовсе не о том. Помнишь ту склянку? Которую отдала Эйнару Хейдрун?

– Помню.

– Ну вот. Я поняла, что в ней было и откуда оно взялось. А еще – почему Хейдрун не сопротивлялась убийце. – Леди подняла на супруга глаза и, не договорив, прищурилась. – Только ты, кажется, и без меня это знаешь?..

Лорд Мак-Лайон покачал головой.

– Относительно склянки – нет. А вот насчет убийцы…

Он, выпустив жену из объятий, сел на постели. Помолчал, сосредоточенно глядя в огонь, кивнул каким-то своим мыслям и обернулся. Нэрис насторожилась: этот цепкий, оценивающий взгляд был ей знаком. Другое дело, что обычно он предназначался кому угодно, кроме нее! Советник Кеннета Мак-Альпина сделал глубокий вдох, выдохнул и нырнул рукой за ворот рубахи.

– Возьми, – сказал он, протягивая жене серебряный ключ на цепочке. – И погоди с вопросами. К ним, как и той склянке, мы еще вернемся… Я не буду тянуть из тебя клещами никаких признаний. Но, вполне возможно, ты не одна о чем-то умалчиваешь. Домашний дух мог рассказать не все. И предвидеть тоже.

Нэрис похолодела. Она поняла, что он имеет в виду. «Но этого не может быть! – в панике подумала она. – Если бы Ивару грозила смерть, брауни бы обязательно… Он бы мне открылся!» Леди вздрогнула. Открылся? Или пожалел бы ее, как она только что – мужа?..

– Возьми ключ, – повторил советник. – Кто-то должен будет завершить начатое, если я не вернусь. В ларце все мои записи по делу, протоколы допросов, всё, кроме имени убийцы. Называть его сейчас я не стану, если будет нужда, ты сама разберешься. Тсс! Тихо. Надеюсь, что до этого не дойдет, но все-таки лучше подстраховаться.

– Ивар, – еле слышно прошептала леди, умоляюще глядя на него, – но это слишком… ты не должен…

– Должен. – Его голос звучал холодно и твердо. – Слишком многое поставлено на карту. У нас нет другого выхода, Нэрис. И выбора тоже нет.