Книга: Проклятые огнем
Назад: Часть 1
Дальше: Эпилог

Часть 2

Весенняя распутица еще не прошла, когда в Бирикену ранним утром неторопливо въехал одинокий всадник на вороном коне. Ссутулившись, в темном плаще, он походил на нахохлившегося ворона, лишь пряди светлых волос, виднеющиеся из-под низко надвинутого капюшона, чуть портили это впечатление.
Будь на то воля Винтара, он бы уехал из Лундера еще полгода назад, как только из Селинт была изгнана саламандра, – ледяному колдуну было совершенно невмоготу смотреть на влюбленную парочку: от одного взгляда на них в голове начинали биться два единственных воспоминания, оставшихся от прошлой жизни, и хотелось буквально волком выть. Но сперва пришлось прожить месяц в замке, чтоб убедиться, что осталась именно та Селинт, которая была безопасна, потом потерпеть еще несколько недель, чтоб удостовериться, что саламандра изгнана. Потом зарядили осенние дожди, затем ударили морозы… Короче, как только сошел снег, Кенниг при первой же возможности уехал из Лундера. И как удачно вышло, что именно в эти дни чуть подморозило почву, так что можно было не опасаться, что конь завязнет в размокшей земле и потеряет подковы. Сколько здесь было везения, а сколько – ледяной магии, колдун предпочитал не распространяться.
Первоначально маг не имел никакой цели путешествия – лишь бы вырваться из замка, лишь бы перестать видеть эти счастливые лица… Но примерно через пару дней мужчина вдруг понял, что все, что он сейчас хочет, – это найти себя. Понять, что произошло десять лет назад, вспомнить ту Аурунд, которой когда-то клялся в любви.
Те два воспоминания, что застряли в памяти, упрямо намекали о Бирикене, о ней же упоминал и Сьер, других ориентиров у мужчины не было, а потому ледяной колдун направился туда, куда его гнала тоска по прошлому.
Тут, правда, была небольшая опасность… Или не совсем небольшая… Брун, в котором когда-то находилась резиденция Аурунд, находился в опасной близости от Бирикены. А значит, очень многие из тех, кто сейчас жил в городе, вполне могли опознать «брата» ведьмы в лицо. И вряд ли бы его приняли с распростертыми объятьями. Пришлось отращивать усы и бородку. Не особо хорошая маскировка, но хоть как-то могла помочь.
Единственное, что радовало, – бумаги можно было спокойно оставлять на свое имя: колдун точно помнил, что во времена жизни в Бруне имени он своего особо никому не называл, а значит, можно было не опасаться, что кого-то заинтересует Винтар Кенниг.
Капюшон на лицо, как оказалось, можно было не натягивать. Одинокий заспанный стражник скользнул равнодушным взглядом по выписанным лорд-манором Ругеи бумагам, даже не удосужившись вчитаться в имя раннего гостя, и протянул руку за платой за въезд в город. Блеснула в воздухе монета в один крейцер – четыре пфенига за посещение города – это, конечно, явный перебор, но не спорить же, в конце концов, а то вообще не пустят… Нет, конечно, оставалось подозрение, что платить надо меньше и разницу стражник заберет себе, но Кенниг сейчас находился не в том положении, чтоб высказывать вслух свое недовольство. А то начнешь требовать показать тебе приказ рата о расценках за въезд в город, а тут внезапно обнаружится какой-нибудь старый знакомый… А в том, чтобы отбиваться с помощью ледяной магии от всей стражи города, уж точно нет ничего интересного. Как, впрочем, и в том, чтобы удирать по улицам города, спасаясь от грозящего костра.
Покосившись на виднеющийся на горизонте остов разрушенного пять – почти шесть – лет назад Бруна, ледяной маг пустил коня шагом, и Уголек, недовольно фыркая, медленно вошел в южные ворота Бирикены. Черная кошка, сидящая рядом со сторожкой, проводила путешественника насмешливым взглядом.
Если Кенниг и надеялся, что уже по приезде всплывут какие-то воспоминания, то он ошибся. Площадь за воротами была совершенно незнакома. Какие-то здания, булыжная мостовая, спешащие по своим делам люди – ничего такого, за что могла зацепиться память…
Для начала нужно было где-нибудь остановиться.
Особо выбирать было не из чего: из Лундера колдун уехал, почти не взяв с собой денег, – нет, конечно, кое-какие сбережения у него были, но поездка скорее походила на побег, а потому вся наличность сейчас ограничивалась тридцатью крейцерами, а на половину гульдена, как ни крути, особо не разгуляешься. Особенно если учесть, что крейцер из имеющейся суммы уже был потрачен. Так что сейчас Винтар ехал по улицам Бирикены, подбирая недорогую гостиницу, в которой можно было бы остановиться хотя бы на неделю, располагая теми средствами, что сейчас были у него в наличности. Ну а то, что выбирать приходилось между ужасным обслуживанием и отвратительным, понятно даже идиоту. Еще бы! За такие-то деньги!
После часового блуждания была наконец обнаружена таверна, хозяин которой сдавал комнаты на втором этаже за символическую плату в один пфенниг за день. Даже названия этого питейного заведения было не установить – вывеска над дверью, некогда расписанная красками, облупилась и рассохлась, являя миру отдельные дощечки. Располагай Винтар хотя бы чуть большей суммой, и он бы несомненно нашел другое место для ночевки: по комнате нагло и вольготно передвигались тараканы (именно передвигались, а не бегали, – было видно невооруженным взглядом, что они считают именно себя хозяевами жизни и не собираются скрываться из-за каких-то там людишек), из разбитого окна дуло, разбухшая дверь с трудом открывалась, замка на ней не было вовсе, простыня на кровати была черна от клопов, а в самом номере дико воняло плесенью. Впрочем, сейчас, как уже говорилось, выбирать было не из чего.
Расплатившись с хозяином за неделю вперед и с трудом закрыв за ним дверь – отсутствие замка особо не расстраивает, когда у тебя нет денег и нечего воровать, – колдун приступил к обустройству своего жилья. Пара пассов – и замороженные клопы градом посыпались на пол. От тараканов это, кстати, тоже помогло. Можно было, конечно, еще поставить ледяные затычки на каждую щель в комнате, чтоб не поналезли новые, но маг побоялся, что это привлечет ненужное внимание.
Есть пока не хотелось, да и денег особых не было, а потому Винтар попросту завалился на кровать – как был, не раздеваясь, – и, заложив руки за голову, уставился взглядом в потолок, пытаясь выцарапать из своей памяти хоть что-то, что могло подсказать, как найти себя.
Картинка складывалась удручающая.
Итак, что он знает о себе точно? Имя. Винтар Кенниг. По происхождению явно фрисское. На дертонжское, аламанское, иберанское либо гэрулское совершенно не похоже. Значит, он родом откуда-то отсюда… Причем вариантов может быть много. Бери любое из пяти лорд-манорств, и будешь до старости искать, откуда ты родом.
В любом случае двенадцать лет назад он купил дом именно в Бирикене. Не поехал в столицу, не отправился к пограничью, а выбрал почему-то именно Ругею. Вероятно, на это были причины.
В том небольшом воспоминании говорилось именно о том, что дом был куплен. Куплен совсем недавно. И куплен на окраине города. Если не обнаружится ничего более точного, придется обойти вдоль городской стены, может, хоть что-то знакомое в глаза бросится.
При этом дом был куплен, а не, например, арендован. Неизвестно, какие именно правила вводят местные законы, но как ни крути, налоги за покупку кто-то должен был заплатить. Или продавец, или покупатель. Если покупатель – обнаружить адрес дома проще. Если, конечно, такие сведения сохранились после правления Аурунд. Вывод: надо будет наведаться в местный рат, узнать, что говорит о податях и налогах «Ругейское зерцало». Понятно, конечно, что проще было разобраться с местными обычаями еще в Лундере, но задним умом все мы крепки…
Следующее. Он точно помнит, что был обвенчан именем Единого. Конечно, шансов, что свадьба проходила именно в Бирикене, мало, но пройти по Храмам, порыться в храмово-приходских книгах стоит. С чем Тот, Кто Всегда Рядом, не шутит? Тем более, что пролистывать надо очень небольшой отрезок времени: в том воспоминании, что сохранилось, говорилось о трехлетнем юбилее. Дождь должен был пойти на следующий день, в праздник святого… Кровь Единого, в чей же праздник?!
Винтар зажмурился, сдавил голову ладонями, пытаясь поймать ускользающее воспоминание. «– Так что вам надо? – Чтобы в день святого Маркела дождь пошел!..»
Точно! День святого Маркела. Четвертое сентября. Двенадцать с половиной лет назад… Можно считать, тринадцать – уже два месяца как новый год пошел. Значит, этот разговор произошел третьего сентября тысяча четыреста девяносто четвертого года. Минус еще три года. Третье сентября тысяча четыреста девяносто первого. Можно еще предположить, что он хотел поздравить чуть раньше – потому что он сейчас не вспомнит даже под угрозой смертной казни, говорил ли он, что юбилей именно «сегодня», – и тогда смотреть надо примерно с двадцать шестого августа… Правда, еще надо будет уточнить у храмовников, какие дни выпадают, когда по обычаю нельзя венчаться, но это уже мелочи.
Так… За что еще можно зацепиться?
Они на что-то жили, значит, он что-то зарабатывал. Воспоминания четко указывают на то, что его работа была связана с его даром. Ну, или талантом, смотря как называть. Работать можно только под руководством гильдии. Значит, опять-таки необходимо обратиться в ратушу, чтоб выяснить, под крылом какого цеха он мог спокойно жить в Бирикене.
Все? Или еще что-то?
Есть еще одна маленькая зацепка. Сьер утверждал, что ледяной колдун – дворянин. Значит, можно порыться по генеалогическим спискам Ругеи – если они, конечно, есть в бирикенской общественной библиотеке или в той же самой ратуше – и выяснить все, что возможно, о дворянской фамилии Кенниг. Если такая существует.
Итак, что у нас получается? Ратуша, опять ратуша, снова ратуша, улицы города, храмы и библиотеки. Да уж, фронт поиска просто огромен. Главное только, чтобы он на самом деле был Винтаром Кеннигом, а не жил на тот момент под другим именем… А, нет, об этом можно не беспокоиться. Сьер, когда пришел заказывать дождь, обращался к нему именно по фамилии Кенниг. Ну, хоть одной головной болью меньше.
Колдун устало потер рукою лоб и замер, уставившись на собственное запястье. Знак Единого. Его ставят при выезде из Фрисии, но только на дертонжской границе – тамошним жителям не нужны одержимые. Вывод? Он зачем-то выезжал за границу. Зачем? Что он забыл в Дертонге?!
Похоже, вопросов больше, чем ответов.
Интересно, а на пограничных заставах сохраняются списки выезжающих?
Ответа на этот вопрос, естественно, не было. Но зато появилась какая-то неприятная заноза в рассудке. Что-то было не так, какая-то мысль все царапала сознание и никак не хотела ловиться за хвост…
Выезжающих! Кровь Единого!
Уголек!
Вскочив с кровати, ледяной колдун рванулся к двери. Чудом не поскользнувшись на грязной лестнице, мужчина вылетел на улицу и, ловя на себе удивленные взгляды, поспешил на задний двор. В конюшню он успел как раз вовремя: в разгромленном деннике вжался в угол мальчишка-конюх, а вороной Уголек, взвившись на дыбы, уже через мгновение мог раскроить ему череп подкованными копытами…
Винтар повис на поводьях, оттаскивая коня от мальчишки. Успокоить жеребца удалось не сразу: тот хрипло ржал и, фыркая, поводил налитыми кровью глазами.
Наконец конь замер, и Кенниг, успокаивающе похлопывая его по холке, зло спросил у мальчишки, который даже не попытался встать – так и сидел на грязной соломе, переводя испуганный взгляд с нервно всхрапывающего коня на его мрачного хозяина:
– Что ты здесь забыл?! – Вопрос был совершенно идиотский. И конюх понимал это так же хорошо, как и ледяной колдун.
Хлюпнув носом, мальчишка провел рукою по лицу, размазывая по щеке грязь:
– Я… Конюх я… Почистить его хотел, после дороги… – И правда, рядом с ногой незадачливого помощника валялась разбитая копытом взбесившегося жеребца скребница. – А потом напоить, накормить…
Винтар сжал зубы. А что тут скажешь? Сам виноват. Вспомнил бы сразу, что нельзя никого подпускать к коню, – было бы проще… И ведь самое смешное – до недавнего времени был уверен, что то, что он сам ухаживал за жеребцом, – простая прихоть, а сейчас вдруг вспомнил, вдруг понял, что нельзя, никого нельзя подпускать к вороному, нельзя поить обычной водой, нельзя кормить с остальными лошадьми. Почему?! Единый его знает. А самое противное, Кенниг был уверен: если он вдруг узнает причину – будет только хуже.
– Его не надо чистить. За ним не надо ухаживать. Его не надо кормить. Все понятно?
Мальчишка вытер рукавом нос:
– Это моя работа. Не буду выполнять – хозяин ругаться будет… Лишит платы, я даже поесть себе не куплю.
И еще так выразительно потер пальцы левой руки.
Винтар скривился, но выбора у него конечно же не было. Порывшись в кошельке, мужчина вытащил, не глядя, самую мелкую монету и бросил ее под ноги юному шантажисту:
– Я здесь на неделю. Будем считать, что ты уже все выполнил.
Можно, конечно, плюнуть на мальчишку. Пусть попытается напоить Уголька, а если тот его затопчет – туда и дорога малолетнему нахалу… Но почему-то в душе гнездилась уверенность, что если кто-то чужой напоит вороного, первым, кто пожалеет об этом, будет сам колдун.
В любом случае следовало действительно почистить коня, покормить его, напоить… И если с первыми двумя пунктами списка вопросов не возникло, то с третьим все оказалось намного сложнее.
В голове поселилась упрямая уверенность, что Уголька нельзя поить обычной водой. А если, как в Лундере, создавать водяные шары – это может привлечь нездоровое внимание… И сколько после этого он сможет заморозить стражников, прежде чем его все-таки поймают и потащат на казнь?
Впрочем, после некоторых раздумий маг все-таки нашел выход: притащил пустое ведро, накренившись набок, притворяясь, что оно полное, тяжелое, оглянулся по сторонам, убеждаясь, что за ним никто не следит, а потом уронил в посудину пару водяных шаров с ладони. Для начала Угольку должно было хватить.
Обед самого Кеннига состоял из ломтя черствого хлеба и куска вареного мяса – судя по всему, вчерашнего. На большее у колдуна попросту не хватило бы денег, учитывая, что нужно было хоть как-то продержаться неделю. Что он будет делать, когда истечет этот срок и закончатся все деньги, Винтар предпочитал не думать.
Для начала маг направился в обход храмов. Как удалось выяснить, всего их в Бирикене было четыре. И, по закону подлости, располагались они в разных концах города. Нет, конечно, надеяться, что все соборы могли скопиться в одном квартале, было бы глупо – в конце концов, не будешь же бежать за священником через все поселение, – но колдун все-таки лелеял эту тайную надежду.
Пришлось выводить из конюшни Уголька и отправляться в путь.
В трех храмах не было ничего – все приходские книги были сожжены пять лет назад по приказу ведьмы. Священники с болью в голосе рассказывали, как ландскнехты врывались в дома Единого, как разрушались священные киоты, как разграблялась золотая утварь, как летели в пламя ценные рукописи. Винтар, скорчив скорбное лицо, молча кивал в ответ на прочувствованные речи священнослужителей.
В последний храм мужчина уже даже ехать не хотел – слишком хорошо знал, что вновь услышит печальную историю о злобных огненных колдунах, о кровожадной ведьме, о брате ее, идущем по правую руку от нее, с мечом, созданным изо льда… Не хотел, но поехал. Поехал, прежде всего, чтобы быть уверенным: он сделал все что мог, и совесть теперь не будет грызть по ночам, утверждая, что он что-то пропустил.
– Мне очень жаль, – вздохнул одетый в долгополую алую фелонь священник, и Винтар продолжил про себя: «Все документы были уничтожены десять лет назад». – Все документы были уничтожены десять лет назад… но…
Но?! Какое здесь может быть «но»?
– Но, возможно, я все-таки смогу тебе помочь, сын мой, – как ни в чем не бывало продолжил посланник Единого. – На улице Зеленых Огней живет отец Рабангер Гирш, он три года назад сложил с себя сан… Во время правления ведьмы именно он служил в нашем храме, и, возможно, у него что-то и сохранилось…
– Откуда?! Если все уничтожено?
– Понимаешь, сын мой, записи в храмовых книгах не пишутся сразу начистую, всегда есть черновики… Может, что-то и сохранилось… Они, конечно, подлежат уничтожению сразу после переписывания сведений начистую, но… Таково требование Храма, а человек слаб и не всегда делает то, что требуется… – Священник благостно сцепил пальцы на груди. – Попробуй обратиться к отцу Рабангеру.
Кажется, забрезжил лучик надежды. Конечно, вероятность того, что венчание проходило именно в этом храме, очень мала, но ледяному колдуну уже было нечего терять.
– И… Как его найти?
– Приедешь на улицу Зеленого Огня, сын мой, – начал рассказывать священнослужитель, – номер дома я не помню, поэтому станешь спиной к триумфальной арке Линдгара Красивого. По правую руку увидишь дом, расписанный изображениями битвы Единого с Тем, Кто Всегда Рядом. Ты его сразу заметишь, сын мой, там алые образы на сером фоне. В том доме и живет отец Рабангер.
– Спасибо, отче, – обронил колдун и развернулся, собираясь уходить.
Крепкая рука, покрытая старыми шрамами, – священник явно пришел в лоно Храма, пройдя очень долгую дорогу, – вцепилась ему в рукав.
– Подожди, сын мой… Твое спасибо – это слишком много… Десяти крейцеров будет в самый раз.

 

Дверь в доме, расписанном образами с битвами Единого, открылась сразу после стука: можно подумать, что отец Рабангер стоял у входа и только и ждал гостя. А может, ему успели сообщить из Храма, что скоро прибудет кто-то, пытающийся найти прошлое в старинных архивах? Кто этих храмовников знает, говорят, они умеют многое из того, на что не способны простецы… Открыл дверь сам отец Рабангер, который, судя по возрасту, мог застать правление деда нынешнего правителя Фрисии – Эрихинбальда II Смелого: на грудь бывшего священника опускалась седая борода, а лицо походило на печеную картошку. Странно, конечно, Храм хорошо обеспечивает священников – как бывших, так и нынешних. Уж экономку-то старик мог себе позволить нанять. Хотя, может, у нее сегодня был выходной?
– Да пребудет с тобой Единый. Что привело ко мне? – Кажется, несмотря на сложение сана, хозяин дома так и не научился обращаться на «вы». Винтару вдруг показалось, что бывший священнослужитель и к королю на «ты» мог обратиться.
– Здравия вам, отче, – хрипло начал колдун. Под пронзительным взглядом карих глаз пожилого священника он почему-то чувствовал себя неуютно. Вдобавок в глубине души гнездилось упрямое чувство, что все происходящее с ним сейчас уже когда-то было… Он уже был на этой улице Зеленых Огней, он так же стоял перед дверью дома, раскрашенного алыми красками, он так же неуютно чувствовал себя, заводя разговор с тем, кто стоял на пороге… А может, так оно действительно и было?
– Не обращайся ко мне так, сын мой… – прервали его на полуслове. – Я сложил свой сан в силу возраста, и лишь сила Знака Единого осталась со мной. Лучше скажи, что привело тебя ко мне?
– Меня послал к вам настоятель Храма Единого, отец Исанбальд.
– Исанбальд?
– Он настоятель того храма, где вы служили во время правления ведьмы.
– А, это возле Северных ворот? На улице Кровавых Слез? – понятливо заулыбался отец Рабангер.
Название улицы Винтару ничего не говорило, но для того, чтобы его не сочли совсем уж идиотом, колдун кивнул в ответ.
– Проходи, сын мой… Разговаривать на улице – дарить слова Тому, Кто Рядом… – Старичок посторонился, пуская гостя внутрь дома.
Из холла Винтара провели в коридор, а затем запустили в небольшую приемную – отставной священнослужитель не бедствовал, – усадили в мягкое кресло. Сам отец Рабангер уселся за стол напротив, откинулся на спинку глубокого мягкого кресла.
– Итак, что привело тебя ко мне, сын мой? Какие вести ты принес от отца Исанбальда?
Винтар панически оглянулся по сторонам: на него вновь навалилось дикое чувство, что он все это видел: и эти стены, украшенные шпалерами с изображением единорогов – символом Единого, и заставленные книгами шкафы, и покрытые дорогой дертонжской тканью кресла, и даже чернильницу на столе в виде трех расположенных рядком домиков.
– Он… просто сказал, что вы можете мне помочь, – начал Винтар, медленно подбирая слова, – заготовленная речь мигом вылетела из головы.
– Чем же? – поинтересовался священник, поглаживая окладистую бороду.
– Вы служили в том храме, где сейчас служит отец Исанбальд, во времена правления ведьмы. Я понимаю, все храмовые книги сгорели или были уничтожены, но мне нужны сведения об одном венчании, прошедшем больше десяти лет назад. Вы можете мне помочь?
– Венчание… – задумчиво протянул бывший священник, подхватил со стола тяжелый кувшин, украшенный чеканкой, и кивнул в сторону бокалов, стоящих на отдельном столике: – Подай их мне, сын мой… Я бы предложил тебе обед, но я пощусь – мои экономка и кухарка взяли сегодня отгул.
Винтар послушно выполнил просьбу. По крайней мере, догадка насчет экономки оказалась верной.
Из сосуда потек густой темно-синий настой. Второй бокал протянули гостю:
– Угощайся, сын мой.
Колдун принял напиток из рук священника, поднес к губам, принюхался. Алкоголем не пахло. Впрочем, запах вообще был незнаком: что-то сладкое, слегка пряное…
– Что это?
Отец Рабангер отхлебнул из своего бокала:
– Березовый сок с кровью сильфов.
Кенниг, наконец отважившийся сделать глоток, поперхнулся и закашлялся:
– Простите?!
– Сильфы. Воздушные стихиали… Не правда ли, интересный вкус?
– А разве Храм не запрещает употреблять чью бы то ни было кровь?!
– Я лишен сана, сын мой… Да и запрет распространяется лишь на созданий Единого, а все стихиали происходят из того мира, что недоступен людям…
– А ничего, что некоторые стихиали могут иметь человеческий облик? – Откуда он это знает?! Как у стихийного духа может быть человеческий облик?! Ответов на этот вопрос не было, а язык без костей все продолжал молоть чушь: – Если пьется их кровь, это не попахивает каннибализмом?
Мягкая улыбка:
– Разве они имеют разум? Даже если саламандра или сильфида похожа на человека, разума у нее не больше, чем у кошки или ящерицы.
Винтар мог бы поспорить о неразумности – по крайней мере, внутри что-то возражало против полной неразумности стихийных духов, – но, вполне понимая, что в этом случае он вряд ли получит ответ на свой вопрос, промолчал. Лишь отставил свой бокал.
– Не нравится напиток, сын мой? – склонил голову набок отец Рабангер.
– Я… Не люблю стихии, отче. Во всех их проявлениях.
– Понимаю, – кивнули в ответ. И на этот раз даже не стали его поправлять. – Так что там насчет венчания?
– Я хотел бы узнать, может, вы проводили этот обряд?
– Ты говоришь о десяти годах… Прошло много времени, сын мой, мне тяжело вспомнить всех, чьи жизни я связал именем Единого. – Священник вновь отхлебнул из своего бокала, на бледных губах остались синие потеки, а по седой бороде побежала тонкая струйка.
Винтара аж передернуло. Но пока что этот старый… – эпитетов, кто именно старый, было очень много, и не все они были приличными, но маг попытался остаться в рамках вежливости, – этот старый священник был единственной ниточкой, ведущей в прошлое. А тут еще и это навязчивое дежа вю…
– Может, есть способ помочь вам вспомнить?
– Может, и есть, – кивнули ему в ответ. – О ком ты хочешь узнать? И почему?
– Я… – тут уже Кенниг вспомнил заранее подготовленную легенду. – Во времена правления ведьмы я потерял своего старого друга. Я слышал, что он жил где-то здесь, в Бирикене. Знаю, что он был женат. Возможно, обвенчался тут же.
– Когда примерно это было?
Винтар уже хотел выпалить: «С двадцать шестого августа по третье сентября тысяча четыреста девяносто первого года», но понял, что столь точное знание дат не согласуется с «давно потерянным другом», и сделал вид, что задумался:
– Ну… Он говорил, что венчался в конце лета – начале осени…
– В каком году?
– В начале девяностых, отче.
– Самое главное, сын мой… Как его звали?
– Винтар Кенниг.
Мужчине показалось или пальцы старика, сжимавшие тонкую ножку кованого бокала, ощутимо дрогнули? Впрочем, на лице священника по-прежнему оставалась ласковая и всепрощающая улыбка:
– Винтар Кенниг… Громкое имя…
– Простите? Вы… Что-то знаете о нем?
Колдун и сам прекрасно понимал, что сейчас он идет по тонкому льду: что, если отец Рабангер сейчас, не переставая улыбаться, заявит: «Конечно, знаю! Это брат ведьмы! Один из тех, кто участвовал в уничтожении Бирикены десять лет назад! Именно он превратил половину наших ратманов в ледяные статуи, а когда глава рата все-таки отказался идти под руку ведьме, зарубил того мечом!» И самое интересное – все сказанное будет правдой…
Вот весело тогда будет… Причем совсем не Винтару.
Но священник завел речь совсем о другом:
– Нет, что ты, сын мой… Может, я и слышал это имя при венчании, но сейчас оно мне ничего не говорит. Просто само имя… Винтар Кенниг… Зимний Король… Интересное сочетание имени и фамилии.
Честно говоря, сам колдун об этом никогда не задумывался. Раньше, при жизни Аурунд, было не до этого, потом, уже после ее смерти, мужчина пытался вычеркнуть те прошедшие пять лет из своей жизни, забыть, как страшный сон… А сейчас вдруг вспомнил о своих способностях, о своей стихии, и, честно говоря, малость оторопел. Слишком уж странное совпадение было…
Старик молча следил за лицом гостя, крутя в узловатых пальцах бокал. Так и не дождался ответа и продолжил речь:
– Я посмотрю, может, я действительно смогу вспомнить что-нибудь о нем – есть много способов подстегнуть воспоминания. – Винтар невесело усмехнулся: ему б кто помог. – Но все они стоят дорого.
Вот и подошли к самому главному:
– Сколько?
– Половину гульдена.
После всех трат у колдуна оставалось шестнадцать с лишним крейцеров. Где взять еще четырнадцать, чтоб расплатиться с отцом Рабангером, – Тому, Кто всегда Рядом, известно. Впрочем, священнику об этом знать не обязательно.
– И когда я узнаю нужные мне сведения?
– Ну… Если расплатишься сегодня, сын мой, через неделю сможешь все узнать.
Как бы еще выжить эту неделю.
И где взять четырнадцать крейцеров.
– Знаете, отче, сумма очень большая. Я отдам ее вам, а через неделю вы мне скажете, что ничего не смогли узнать. А на самом деле выяснится, что вы даже не пытались вспомнить.
В карих глазах священника мелькнуло какое-то непонятное чувство. Но понять, что же он увидел, колдун так и не смог.
– Понимаю, сын мой, – печально вздохнул отец Гирш. – После всех тех бед, что перенес Храм во времена правления ведьмы, вера к нему и его представителям падает… Ты можешь заплатить половину. А еще половину оплатишь, когда я расскажу тебе, что нашел о твоем друге.
Эта идея Кеннигу нравилась гораздо больше.
Высыпав на ладонь все содержимое кошелька и забросив обратно пару лишних монет, маг протянул деньги:
– Возьмите, отче. И простите мне мое недоверие.
Старик к деньгам не притронулся. Чуть качнул головой:
– Положи на стол, сын мой… И пойдем, я провожу тебя к выходу.
Так вежливо Винтара, на его памяти, еще не выгоняли.
Открыв дверь и увидев привязанного к коновязи Уголька, отец Рабангер несколько мгновений изучал его восторженным взглядом, а потом ласково поинтересовался:
– Красавец, настоящий красавец. Не продашь его, сын мой?
– Друзья не продаются, – буркнул Винтар раньше, чем сам понял, что сказал.
Священник вздохнул:
– Ну что ж, сын мой, тогда возвращайся через неделю… Иди и ничего не бойся, я расскажу все, что помню. Приходи через неделю. – И, осенив колдуна Знаком Единого, он начал закрывать дверь. Короткий толчок воздуха ударил мага в грудь, и одновременно коротко и хлестко пришло воспоминание. Старое, забытое и пытающееся вновь уйти в пучины беспамятства.
* * *
Двенадцать лет назад
Знак Единого гулко толкнулся в сердце. Винтар вздрогнул и поспешно опустил взгляд, чувствуя, что сейчас, когда все мысли заняты только Аурунд, а никак не словами о Едином, он недостоин благословения.
Священник словно уловил его беспокойство. Шагнул вперед, остановился в нескольких шагах от водяного колдуна:
– Что гнетет тебя, сын мой?
Винтар вскинул глаза: отец Рабангер испытующе смотрел на него. Окладистая седая борода опускалась на грудь, а в карих глазах священника светилась искренняя тревога.
– Простите меня, отче, но мои мысли сейчас совсем не на службе. – Та, хвала Единому, закончилась несколько минут назад, и сейчас было время поговорить со священником, не боясь, что кто-то его отвлечет.
– Я вижу это, сын мой, потому и спрашиваю… Что гнетет тебя?
– Жена заболела, – выдохнул мужчина.
– Я не видел ее на последних службах, – кивнул священник.
Винтар скривился:
– У нее… слабость какая-то, дурнота, перед глазами черно… Звали лекаря, тот не говорит ничего. Я надеялся, что хоть на службе… Знаете, бывают же чудеса, когда после искренней молитвы люди выздоравливают… Но я даже молиться сейчас не могу.
Отец Рабангер понятливо закивал. А потом вдруг вздрогнул:
– Подожди, сын мой… Есть у меня одна мысль… Не уходи никуда.
И священник, оставив замершего у входа в Храм мужчину, ушел с поспешностью, похвальной даже для более молодого человека.
Вернулся он всего через несколько минут, протянул на ладони тяжелый круглый кулон с изображением Знака Единого на одной стороне:
– Возьми, сын мой. Я буду молиться, чтоб твоя жена поправилась.
– Спасибо, отче, – благодарно выдохнул колдун.
А священник, словно и не услышав его слов, продолжал:
– А еще… Есть хороший лекарь. Он живет на улице Зеленых Огней, в доме, расписанном изображениями битвы Единого с Тем, Кто Всегда Рядом… Обратись к нему…
Винтар печально покачал головой:
– В том квартале живут врачеватели, пользующие купцов Первой гильдии. У меня не хватит денег оплатить его услуги.
– Ничего страшного, сын мой. Отдашь ему этот медальон, и он поможет твоей жене бесплатно…
– Я… Не могу принять…
– Иди, сын мой. Долг Храма – помогать своим детям.
И в грудь вновь толкнула упругая волна благословения Знаком Единого…
* * *
Винтар все стоял, не отводя ошарашенного взгляда от двери. Дом, расписанный битвами. Ему двенадцать лет назад назвали именно этот адрес. Но пришел ли он сюда? Был ли он здесь?!
Память наотрез отказывалась давать ответы на вопросы.
Да и… Отец Рабангер… Целую жизнь назад именно он прислал сюда. Именно он и никто другой. Но дело даже не в этом. А в том, что за прошедшие двенадцать лет он совершенно не изменился. Он словно замер в одном возрасте. Но разве такое возможно?
Ответов на многочисленные вопросы так и не было.
Винтар поежился от холодного ветра, отвязал Уголька от коновязи. Надо было срочно придумать, где достать денег.
Уже вскочив в седло, мужчина вдруг понял, что еще его беспокоило. Отец Рабангер спрашивал, почему Аурунд не посещает службу. Значит, до этого, до своей болезни, она регулярно на нее ходила, как и сам Винтар. Из другого квартала в Храм не пойдешь, значит, они жили неподалеку от места службы отца Рабангера. И тогда еще один вопрос. Болезнь. Последние десять лет – по крайней мере, в той их части, что Винтар помнил, – правительница Ругеи не жаловалась ни на какую хворь. Получается, перед тем, как стать той Аурунд, которую знал колдун, она выздоровела? А может, болезнь и ее действия, ее изменившийся характер, его нежелание тогда, во время случая с книгой, возвращаться домой – как-то связаны?
Вопросов было намного больше, чем ответов.
Или вот еще одна задачка. Ответ на предложение продать Уголька. «Друзья не продаются». То, что вороной очень дорог, это понятно. Это Винтар осознавал очень давно. Но почему он так ценен?
Лошади живут около двадцати пяти – тридцати лет. Угольку явно больше десяти – по крайней мере, сколько Винтар себя помнил, конь был у него. Но откуда он взялся? Когда его купили? Сразу перед тем, как Аурунд стала другой, или задолго до этого? Память, память…
Ладно, судя по всему, воспоминания возвращаются сами по себе, когда он сталкивается с чем-то, что уже видел, а значит, надо просто больше бродить по городу и надеяться на то, что новые осколки прошлого вернутся сами собой. А сейчас надо проехать в ратушу, попробовать узнать насчет налогов, оплаченных при покупке дома, а также о том, имелись ли какие-то данные по собственникам и домовладельцам.
А вообще, надо было не быть таким идиотом, а выяснить еще в Лундере, полагается ли вести подобную запись, или можно купить что угодно кому угодно…
Чтобы найти дорогу до ратгауза, пришлось поплутать. То ли местные жители так хорошо объясняли, то ли колдун полностью разучился ориентироваться на местности.
И лишь поднимаясь по мраморным ступеням в местный дом совета, Кенниг внезапно понял, что улицу Зеленых Огней он нашел безо всяких подсказок – просто вышел из Храма и направился туда, куда его послали. Во всех смыслах этого слова. А это могло значить только одно – он уже был по этому адресу.
Само здание ратуши никаких воспоминаний не навевало. Четырехэтажное здание, увенчанное несколькими башнями, казалось обезличенным и походило на ратгауз в Лундере. Такой же первый этаж, приспособленный под городской рынок, такие же часы на главной башне… Вероятно, строилось все одним архитектором. Ну, или специально подгонялось под общую кальку.
Искать того, кто смог бы принять одинокого путешественника, пришлось долго. Все были заняты, куда-то спешили, о чем-то хлопотали… Лишь через полчаса удалось выловить писаря, который согласился провести в приемную к ратману Таузигу. Да и то лишь после того, как Винтар намекающе показал мелкую монету.
Запасы таяли просто на глазах.
Когда колдун зашел в кабинет к ратману, тот изучал какой-то документ. Исходя из того, что Кеннига провели лишь после доклада секретаря, становилось ясно, что все это – лишь игра на публику. Впрочем, показывать свою осведомленность мужчина не собирался. Винтар вежливо кашлянул, и член городского совета вскинул голову:
– О, вы уже зашли? Присаживайтесь.
На губах господина Таузига лежала легкая улыбка, но Винтар почувствовал, как по спине потекла струйка пота: десять лет назад, когда компания ландскнехтов, служащих Аурунд, взяла Бирикену, когда семеро из четырнадцати ратманов стали ледяными статуями, а глава рата был там же зарублен, господин Таузиг был именно тем, кто выхватил ключ от города из безжизненных рук главы городского совета и, упав на колени, протянул его ведьме…
Оставалось лишь надеяться, что у горожанина память на лица хуже, чем у ледяного колдуна. Ну, и на то, что борода и усы хоть чуть-чуть изменили его облик.
Натянув на лицо маску ледяного спокойствия, маг опустился в предложенное кресло напротив стола.
– Чем могу быть полезен?
Пришлось вспоминать байку, рассказанную чуть раньше отцу Рабангеру:
– Во время правления ведьмы я потерял своего старого друга. Знаю, что он лет тринадцать – пятнадцать назад купил в Бирикене дом. Можно как-нибудь узнать, где он жил?
Таузиг откинулся на спинку кресла, сцепил на животе пальцы рук:
– То есть, вам нужна информация по домовладельцам… Может, конечно, можно и через плательщиков налогов посмотреть – налог с трубы ваш друг в любом случае платил… – По крайней мере, в лицо он опознавать Винтара не собирался. Это уже радовало.
– И я могу как-нибудь получить эти сведения?
– Понимаете, – задумчиво протянул мужчина, – прошло очень много времени, многие документы были утрачены во времена правления ведьмы, а потому эта информация очень тяжело доступная, а потому вся платная…
«Кто б сомневался» – хмыкнул про себя колдун. А ратман продолжал:
– Хотя попытаться, конечно, можно… Но вам придется оплатить пошлину и ждать не меньше месяца, пока наш архивариус проверит все необходимые документы…
Таким количеством времени Винтар не располагал. Хотя бы потому, что за гостиницу у него было оплачено на неделю вперед, а на еду денег оставалось дня на три, не больше.
– …Да и сама госпошлина будет составлять около талера…
У Винтара и по приезде-то была всего четверть указанной суммы!
– Но, – как ни в чем не бывало продолжал ратман, – вы можете уплатить пошлину на месте, в моем кабинете, и тогда вам будет предоставлена скидка в размере одного гульдена. И информацию тогда найдем всего за неделю – вы ведь таким образом оплачиваете срочность!
Винтар не знал, плакать ему или смеяться. Похоже, в Бирикене взятки брали все кому не лень.
Нет, маг мог, конечно, вернуться в Лундер, получить плату за службу на лорд-манора за прошедшие пять лет, вернуться обратно в Бирикену… Мог и вовсе попросить Сьера о помощи и решить все бесплатно, но время, Единый! Сколько бы он времени потерял на одну только дорогу? Месяц, не меньше. И Тот, Кто Всегда Рядом, знает, что может произойти за этот месяц… Винтар и так потратил пять лет неизвестно на что. Да и глупо бросать дело, когда только-только начало что-то проясняться!
– Я могу принести пошлину завтра?
Откуда он завтра возьмет хотя бы пфенниг, колдун понятия не имел.
– Разумеется. Можете даже через неделю. Подойдете к моему секретарю, скажете, что я вам назначил, и мы с вами обязательно решим этот вопрос.
Винтар уже вставал с кресла, когда ратман потер виски и поинтересовался:
– Кстати. Мы с вами не знакомы? Мне кажется, я где-то видел ваше лицо.
Ледяной маг выдавил улыбку:
– Что вы! Я бы обязательно вас запомнил.
Закрыв за собой дверь и с трудом улыбнувшись поднявшему голову от бумаг секретарю, Винтар направился к выходу из ратуши. Вопросов было уйма: куда бежать, что делать, где взять денег… А вот ответов на них не было ни одного.
Мысли о том, что можно продать Уголька, даже не возникло.
Впрочем, далеко Кенниг не ушел. У самого выхода из ратгауза колдуна догнал давешний секретарь.
– Простите, вы сейчас были у господина Таузига?
Винтар остановился:
– Да, и что?
Секретарь отвел глаза:
– Господин Таузиг занимается домами и землей Бирикены… Но сведения, которые он готов предоставить, обычно очень дороги… Я могу предоставить вам ту же информацию, которую вы хотели получить у него, но намного дешевле…
Похоже, в этом городе можно было купить что угодно.
– Сколько? – напрямик поинтересовался колдун.
– Пять крейцеров. И деньги вперед.
Скидка, надо быть честным, была изумительная. Другой вопрос, что таких денег у Винтара не было.
– Плачу сейчас полкрейцера, остальное – когда получу информацию.
Предложение было идиотским. Впрочем, секретарь, видимо, так не считал.
– Договорились! – И парень радостно протянул руку. – Придете через три дня?
Винтар полез в кошелек…
…Отвязав Уголька и вскочив в седло, мужчина направил коня шагом.
Улицы Бирикены не навевали никаких воспоминаний. Ну, кроме тех, что касались последних десяти лет. Уж о том, как этот город был взят войсками ведьмы, Винтар помнил прекрасно. Но была, впрочем, еще одна интересная деталь – все существующие воспоминания начинались как раз с битвы за Бирикену и с последовавшего за ним штурма Бруна. То, что нет воспоминаний о жизни до правления Аурунд, – еще понятно. Но почему существует всего одно воспоминание о том, как Винтара заколдовали, и ни единого проблеска в памяти между зачаровыванием и битвой за этот город?! Почему?! Еще один вопрос, на который нет ответа.
К вечеру мрачный, замерзший от холодного весеннего ветра водяной маг вернулся в уже знакомую таверну, зашел в общий зал – грязный, но, несмотря на это, заполненный народом. В комнате стоял устойчивый запах плохого пива – кажется, его здесь не столько пили, сколько разливали. Слышался нескончаемый гул голосов – кто-то обсуждал успешную сделку, кто-то, хихикая, рассказывал, как успешно подрезал кошелек у богатея, а долговязый и толстый бродячий монах в обтрепанной рясе, с трудом удерживая в руке кружку, наполненную пивом, пытался залезть на кривоногий стол – сказать громкую речь. Грязные ноги в разношенных сандалиях скользили по залитому дрянным вином полу, задрать подпоясанную веревкой рясу, чтоб забраться на стол, мужчина не мог, вот и переминался на месте, тупо размахивая глиняной кружкой.
Винтар оглянулся по сторонам, высматривая свободный столик, – хоть у него и оставалось меньше крейцера, по крайней мере, он мог рассчитывать на еще один кусок хлеба с мясом. А может, еще и на кружку пива. В горле пересохло, и какими бы дрянными ни были подаваемые здесь напитки, нужно было сделать хотя бы пару глотков. Тем более, что Кенниг, как и любой водяной маг, просто не мог опьянеть. И честно говоря, за прошедшие десять лет он уже несколько раз очень жалел об этом…
Свободный стол, наконец, обнаружился. Был он, правда, в опасной близости от неуемного монаха, но, по крайней мере, не был тем, на который этот самый монах лез, а потому колдун решился присесть на пустое место.
Разносчица, услышав заказ, скорчила такую недовольную мину, что можно было подумать, она привыкла обслуживать как минимум лично императора, и такая мелочь, как хлеб, мясо и пиво, ее попросту недостойны.
– А я все равно хочу сказа-а-ать! – мартовским котом взвыл монах прямо над ухом Винтара.
У колдуна аж пальцы зачесались, так ему захотелось заморозить горлопана. Ну или хотя бы вогнать ему ледяной кляп в глотку.
– И я скажу!
Кенниг поспешно спрятал руки под стол, опасаясь, что искушение окажется сильнее его.
– И все вы должны знать!
Интересно, если сейчас приморозить ноги неуемного соседа к полу, это будет воспринято как последствия весенней прохлады? К сожалению, вряд ли…
Разносчица бросила на стол кусок мяса и ломоть хлеба на грязной тарелке и стукнула треснутой кружкой. Винтар поспешно отхлебнул напитка, надеясь, что это отвлечет его от недостойных мыслей.
– Да здравствует наш инквизитор! Он уничтожит всех колдунов, что прячутся по норам и закоулкам, и спасет Ругею! – Гулкий голос монаха легко перекрыл царящий в трактире гомон.
Водяной маг чуть пивом не поперхнулся.
Инквизитор?! Какой, к Тому, Кто Всегда Рядом, инквизитор?! Откуда он вообще мог взяться?! Неужели иберанская мода уже и до Фриссии добралась?! Мало того, что Храм следит, чтобы в стране не было ни малейшего проявления магии, так еще и инквизиция появилась… А о ее методах дознания в Фриссии еще до правления Аурунд легенды ходили… Страшные легенды. Нет, конечно, испытание огнем, водой и весами применялись в особо сложных и опасных случаях еще до ведьмы, но одно дело, когда последнее слово все равно остается за светской властью, и совсем другое – когда все решает Храм и эти самые новомодные инквизиторы. Они, говорят, особо не интересуются, действительно умеешь колдовать или тебя оклеветали.
Интересно, а лорд-манор Сьер в курсе о появлении в Бирикене вышеупомянутого инквизитора? Уж ему-то знать сам Единый велел. Особенно в свете способностей его будущей жены и нынешнего мажордома. У Бертвальда, конечно, не талант, а дар, но если Храм действительно развил такую бурную деятельность, вряд ли господин Шмидт сможет доказать, что он не особо опасен.
Тем более, что до Лундера всего две недели пути.
Монах, меж тем, выплеснул себе в рот всю кружку пива и горделиво оглянулся по сторонам. Кажется, никого особо не заинтересовала его тирада – уже через мгновение после того, как бродяга замолчал, все вернулись к своим делам.
Посланник Единого тоскливо вздохнул и, махнув рукою, пьяно провозгласил:
– Еще пива!
Как раз пробегавшая мимо разносчица брезгливо покосилась на него:
– Сперва расплатитесь за предыдущее, отец Трутхари. – Девушка, похоже, презрительно относилась ко всем клиентам, но сейчас Кенниг был готов ее расцеловать: у него появился шанс выяснить об инквизиторе чуть побольше… Главное только, чтобы денег хватило.
– Единый покарает вас, безбожники! – не успокаивался монах, клещом цепляясь за плечо девушки.
От двери шагнул высоченный вышибала:
– Не распускайте руки, отче.
Винтар встал из-за стола:
– Все в порядке, я расплачусь за него. Еще пива.
– Деньги вперед, – мрачно буркнула разносчица и, лишь поймав в воздухе монету, благосклонно кивнула вышибале: – Все нормально, Ингирам. Я сама разберусь, – и умчалась, плеснув ворохом юбок.
– Присаживайтесь, отец Трутхари. – Винтар подбородком указал на свободный стул. Подумал, решил, что то, что здесь подавали под видом пива, он не осилит, и радушно пододвинул свою кружку монаху. – Угощайтесь.
Монах плюхнулся напротив Кеннига, одним глотком осушил посудину и подозрительно прищурился:
– Откуда ты знаешь, как меня зовут, сын мой? Мы разве вместе пили?
Кажется, в голове у него ничего особо не держалось.
Честно говоря, водяной маг и сам не знал, как лучше ответить: то ли признаться, что только что услышал имя, то ли соврать, что они старые знакомые. После некоторых раздумий мужчина решил, что иногда лучшего говорить правду. Ну, или если врать, то совсем чуть-чуть.
– Нет, отче, мы не знакомы. Но я много слышал о вас.
Служанка с грохотом поставила на стол две кружки, и пивная пена выплеснулась наружу. Осталось чуть больше пяти пфеннигов, с грустью подметил про себя Винтар.
Посланник Единого подхватил глиняный сосуд, шумно отхлебнул и, даже не потрудившись вытереть пенные усы, ухмыльнулся:
– О да, обо мне знают по всей Бирикене!
Маг послушно закивал, пытаясь сообразить, как же ему перевести разговор на интересующую его тему. Просто так тратить деньги на монаха не хотелось.
Самое противное, что ни в одном из четырех храмов об инквизиторе даже не заикнулись! Нет, понятно, что просто не заходило речи об этом, но могли хоть как-то намекнуть!
– Обо мне даже наш инквизитор, да хранит его Единый, знает! – продолжал заливаться соловьем отец Трутхари.
– Да что вы говорите?! Неужели и он?! – Кажется, особо стараться, чтобы перевести разговор на нужную тему, не придется.
– Конечно! Он лично со мной разговаривал! Лично пожимал мне руку! Это великий человек! – Новый глоток, и кружка монаха оказалась осушенной до дна.
– Да вы что?! – Винтар подбавил в голос восхищения и легкого недоверия. – И где вы его видели? Я слышал, к нему нельзя просто так попасть…
О том, что как раз ему к инквизитору попасть – например, на костер, – очень легко, маг постарался не задумываться.
– Нельзя. – Монах потянулся за второй кружкой, Винтар послушно пододвинул ее по столу поближе к бродяге. – Но сегодня он присутствовал на службе в Храме у Северных Ворот, и мне была предоставлена честь лично пожать ему руку! Это великий человек! Он на корню уничтожит всю эту поросль Того, Кто Рядом!
– У Северных Ворот? Это на улице Кровавых Слез?
– Ага!
Винтара мороз по коже продрал: именно в этом храме служил священник, приславший его к отцу Рабангеру. Получается, с инквизитором они разминулись всего ничего. А если бы Кенниг сдуру решил заглянуть на службу?
– Расскажете мне про него? Я слышал, он… – Винтар запнулся, не зная, что придумать об инквизиторе, чтоб увлечь отца Трутхари.
– Узнает колдунов с первого взгляда? – продолжил за него монах. – Правда, чистая правда! Только посмотрит, и сразу – «Колдун! Ругейской ведьме служил!».
Картинка вырисовывалась все страшнее и страшнее. И страннее – почему об инквизиторе ничего не известно в Лундере?!
– А еще? Как он выглядит? Я никогда его не видел… Но слышал столько доброго в его адрес!
Монах допил пиво и потянулся теперь уже за принесенным магу хлебом с мясом.
– О, он великий человек!
– Это я уже понял, – раздраженно откликнулся колдун. – Выглядит он как? – Его совершенно не прельщала мысль о том, что он может столкнуться на улице с человеком, который, подобно Аурунд, способен чувствовать чужой дар.
– Он… – чавкая набитым ртом, начал посланник Единого. – А где мое пиво?
Кенниг, скрепя сердце, потянулся за остатками денег.
За столом повисло молчание, прерываемое лишь плямканием монаха. Винтар проводил последний кусок мяса, пропавший в прожорливом чреве посланника Единого, голодным взглядом и, натолкнувшись на пьяный взор сотрапезника, выдавил кривую усмешку:
– Сейчас вам принесут еще, отче.
– Хорошо, сын мой. Да пребудет с тобой Единый. – В грудь толкнула упругая волна воздуха от вскользь начертанного монахом Знака.
Лишь отхлебнув из новой кружки пенного напитка, отдающего сивушным запахом, монах вновь сфокусировал взгляд на Кенниге:
– Так о чем мы говорили?
– Вы хотели рассказать мне об инквизиторе, отче.
– А, ну да! Инквизитор, он… – Не договорив фразы, бродяга нетрезво икнул и начал заваливаться набок.
И прежде чем Винтар смог хоть что-то сделать, его собеседник уже лежал на полу, пьяненько похрапывая.
– Кровь Единого! – только и выдохнул ледяной колдун.
Он остался без еды, без денег и, главное, безо всякой информации. Не считать же за нее те несколько слов, что удалось вытянуть из монаха.
Разносчица спокойно перешагнула через лежащее на полу тело и подхватила пустые кружки, брезгливо раздавив донышком одной из них побежавшего по столу таракана.
– Опять он напился? Еще и насекомые эти достали… Когда уже хозяин найдет мастера, который их потравит?
Винтар вскинул голову: кажется, забрезжила неплохая идея.
– Я могу помочь.
– Что? – Девушка остановилась, чуть склонив голову набок, как удивленная птица.
– Я говорю, я умею травить… клопов, тараканов… – Колдун хотел добавить «крыс», но подумал, что будет чересчур трудно выковыривать замерзшие тушки из нор.
Девушка медленно кивнула:
– Я… скажу хозяину… А… Надежно делаете?
– Проверьте комнату, которую я снял, – пожал плечами колдун. За такое короткое время туда точно не могли набежать насекомые.
– И много возьмете?
– Крейцер за жилую комнату, два – за нежилую, – Винтар сам не ожидал от себя такой наглости, но слова лились как по написанному, а потому колдун решил не показывать своего удивления.
Конечно, получить необходимые на две взятки деньги за «потравку» клопов в таверне он не сможет, но… почему бы и нет? Трактирщик посоветует своим соседям, те – своим… А раз крысоловам не надо состоять ни в каких цехах, то и травильщикам насекомых – подавно. Никто не прицепится… Главное, не заинтересовать инквизитора. И тогда можно будет быстро заработать, быстро расплатиться с секретарем ратмана и бывшим священником и быстро уехать из Бирикены.
– Только часть денег вперед, – продолжил колдун. – Мне нужно купить снадобья для потравы, я в Лундере все израсходовал.
Девушка вновь кивнула:
– Я скажу хозяину.
Честно говоря, маг особо не надеялся, что на его предложение откликнутся: в самом деле, приходит некто без гроша в кармане – были бы деньги, поселился бы в приличном заведении – и заявляет, что может помочь избавиться от насекомых. Доказательств никаких нет, снадобий для протравы тоже нет… Да Кенниг сам бы себе не поверил.
Однако хозяин безымянного питейного заведения решил все-таки довериться невесть откуда взявшемуся помощнику. Уже через несколько минут он стоял перед кривоногим столиком, за которым сидел Винтар, и, вытирая руки грязным фартуком, мерил колдуна долгим взглядом. Видимо, осмотр принес свои результаты. Стерев с пальцев жир, трактирщик почесал седую шевелюру:
– Ты, что ли, травить умеешь?
Винтар покосился по сторонам: к счастью, никто из выпивох не обратил внимания на столь интересную постановку вопроса. Но колдун все-таки решил поточнее сформулировать свои умения:
– Только насекомых. Клопов, тараканов…
– Муравьев?
– И их тоже, – кивнул ледяной маг. Помогает ли холод конкретно от этих насекомых, он не знал, но решил не мелочиться.
Трактирщик снова замер, размышляя о чем-то, а потом кивнул:
– Пошли. Обсудим.
Жилых комнат в трактире было двадцать четыре – считая и те, в которых размещался сам хозяин заведения с семьей. Еще шесть было нежилых – общий зал, кухня, коридор и иже с ними. Кенниг и трактирщик сторговались на бесплатных ужинах на всю неделю и тридцати крейцерах. Пятнадцать колдуну платили сегодня, а еще пятнадцать после того, как распивочная полностью очищалась от насекомых. Сложность, правда, была в том, что трактирщику как-то надо было очистить свое заведение от всех жильцов – работать в присутствии свидетелей Кенниг отказывался, вполне логично заявляя:
– А вдруг они подсмотрят, какие снадобья я использую?!
– А ты точно не магией уничтожаешь насекомых? – решил на всякий случай уточнить трактирщик.
Колдун посмотрел на него невинными голубыми глазами:
– Я разве похож на мага?
После долгих обсуждений сошлись на том, что хозяин договорится со своими постояльцами, освободит половину комнат, а после того, как Кенниг разберется с насекомыми там, – переведет остаток постояльцев в очищенные помещения. У Винтара, правда, оставалось подозрение, что тараканы за это время успеют перебраться из вымерзшей части трактира в теплую, но делиться своими подозрениями он не стал, логично решив, что ему главное – получить деньги, сперва за одну половину трактира, потом за другую.
Получив пятнадцать крейцеров, Винтар со спокойной душой поужинал – не сказать, что бесплатная еда, предложенная трактирщиком, была чем-то уж особо выдающимся, но это было лучше, чем ничего, – и отправился спать. Теперь, правда, когда у него были деньги, вставал вопрос, как замкнуть дверь: потерять с таким трудом нажитые и еще не отработанные монеты было бы просто обидно. После недолгих размышлений колдун нашел решение – попросту приморозил по периметру створку к косяку. Лед получился крепкий, толстый, так что можно было не бояться, что кто бы то ни было вломится со стороны коридора. О разбитом окне можно и не беспокоиться – сквозь ощерившийся осколками провал пролез бы только младенец, а для того, чтоб забрался взрослый человек, пришлось бы очень долго извлекать куски стекла.
Деньги Кенниг на всякий случай спрятал под тонкий матрас, а на кровать завалился не раздеваясь – слишком уж он устал за день – и мгновенно уснул. Словно провалился в прошлое.
* * *
Двенадцать лет назад
Время близилось к закату, а Винтар уже минут пятнадцать топтался перед дверью, не решаясь постучать: раза три уже вскидывал руку, подносил кулак к створке, разрисованной битвами Единого с Тем, Кто Всегда Рядом, и вновь опускал руку. Лекарь – это хорошо. Лекарь – это очень хорошо. Лекарь может сказать, что происходит с Аурунд, и посоветовать лекарства. Но! Проблема в том, что услуги любого врачевателя надо чем-то оплачивать (что бы там ни говорил священник), а у Кеннига не было ни пфеннига: облака исправно поливали дождями именно те земли, где они были нужны, фонтаны в Лундере работали лучше некуда, короче, работа водяного мага никому не требовалась. А раз так, то и особых финансов не было – не будет же лекарь работать в долг. Пообещать расплатиться как-нибудь после выздоровления может каждый клиент, но мало кто так сделает. А потому надеяться на бесплатную медицинскую помощь было бы бессмысленно.
Колдун зло сплюнул себе под ноги, круто развернулся на каблуках…
– Вы что-то хотели? – Голос, раздавшийся из-за спины, прозвучал столь неожиданно, что мужчина вздрогнул. Оглянулся: в двери приоткрылось небольшое окошко, через которое и выглянули на улицу.
– Я… – Винтар запнулся. Попрошайничать он не привык, а надеяться, что лекарь действительно поможет бесплатно, было бессмысленно. Пауза затягивалась, и маг попытался собраться с мыслями: – Меня послал отец Рабангер… – За дверью молча ждали продолжения. – Он сказал, вы можете помочь.
– В чем? – В голосе говорящего появилось легкое раздражение.
– Отец Рабангер сказал… – Слова давались с трудом, и Винтар не придумал ничего лучше, как вытащить из-за пазухи кулон, который ему дали. – Он сказал отдать вам это.
Окошко тут же захлопнулось, но уже через мгновение распахнулась дверь.
– Что ж вы сразу не сказали! – На пороге стоял худощавый мужчина. Лицо было скрыто во мраке, и разглядеть его не было никакой возможности. – О чем просил отец Рабангер? Что случилось? – Лекарь ловко подхватил подвеску из руки Кеннига.
– Моя жена… Больна… Ей нужна помощь лекаря…
– Все что угодно! – Голос врачевателя был высок и противен, но выбирать было особо не из чего. – Только… Мне нужно собрать сумку с травами. Проходите. Подождете, пока я возьму все что нужно.
Пропустив гостя в холл, лекарь провел его по коридору в небольшую комнату. Стены помещения были украшены шпалерами с изображением единорогов, пара глубоких кресел, в одно из которых и усадили Винтара, были покрыты дорогой дертонжской тканью, вдоль стен выстроились шкафы с книгами, а на столе, рядом со множеством склянок, которые и начал складывать в глубокую сумку лекарь, разместилась диковинная чернильница в виде трех домиков.
Пузырьков было много, складывал врачеватель их в сумку аккуратно, осторожно, чтобы ничего не разбить, и Кеннигу казалось, что он специально тянет время, а потому водяной колдун с трудом сдерживался, чтобы не сорваться, – неизвестно, как там Аурунд, а этот коновал и не думает торопиться. Вдобавок в комнате совершенно не было освещения, приходилось довольствоваться тем светом, что лился с улицы, через окно, а потому врачевателю было трудно рассмотреть надписи на своих снадобьях: он часто останавливался, подносил флаконы к самим глазам… Наконец маг не выдержал:
– Может… Стоит поторопиться?! Или хотя бы подойти ближе к свету?
Лекарь вздрогнул, словно забыл, что здесь кто-то еще может находиться, и поспешно закивал:
– Да-да, конечно. – Голос у него был высоким, противным, но Винтар сейчас старался не обращать внимания на такие мелочи. Сейчас было важнее другое – он может помочь Аурунд.
Хозяин дома открыл ящик стола и вытащил из него полдюжины свечей, связанных в пучок суровой ниткой. Подсвечник лекарь даже не искал: откинул крышку одной чернильницы-домика, воткнул туда весь пучок и, прежде чем Винтар успел хоть слово сказать, – огонь! Саламандры! – легко зажег их все, попросту прикоснувшись к фитилькам кончиком пальца. Поймав удивленный взгляд Кеннига, лекарь пожал плечами:
– У меня крайне посредственные способности. Вот и приходится заниматься травничеством – в этом я разбираюсь лучше.
Еще несколько минут, и огненный маг, закинув на плечо свою сумку, повернулся к водяному колдуну:
– Пойдемте?..
…Винтар нервно потарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Вскинул голову, когда чуть слышно скрипнула дверь, и, вскочив, рванулся к вышедшему из комнаты жены лекарю:
– Ну что? Что с ней? – В карих глазах светилась тревога.
Огненный колдун задумчиво почесал затылок:
– Да как сказать…
– Правду, прежде всего.
По тонким губам лекаря скользнула кривая усмешка:
– Как будет угодно. Вы слышали когда-нибудь о ведьминой болезни?
Кенниг недоумевающе прищурился:
– Простите?
– Не слышали, – понятливо вздохнул врачеватель. – Как бы объяснить… Помните, как вы узнали о своем даре?
Честно говоря, водяной маг до сих пор не понимал, к чему клонит его собеседник.
– Это было давно… Я был еще ребенком… – растерянно пробормотал он.
– Вот именно! – Огненный колдун торжествующе вскинул указательный палец. – Обычно дар – или талант – пробуждается в детстве. Но бывают редкие случаи, когда люди до взрослого возраста не знают, на что они способны. И вот наступает, например, двадцатилетие. Человек уверен, что он не умеет ничего необычного, – тем более что на севере Фриссии недолюбливают магов. Разум говорит одно, а тело, готовое колдовать, совершенно другое. В результате – ведьмина болезнь.
– И… Что теперь делать?
– Принять свой дар.
– И какой он у нее?!
Лекарь пожал плечами:
– Она должна сама это понять. Пока этого не произойдет, она не выздоровеет… Я дал ей, в качестве тонизирующего средства, марьина корня…
– А разве это не успокоительное? – напрягся Винтар.
Огненный колдун нахмурился:
– Вы разбираетесь в снадобьях?
– Слегка. Моя мать занималась травами.
Лекарь поджал губы:
– В ее случае это тонизирующий препарат. Ей поможет. Уж поверьте мне на слово.
Конечно, сам Кенниг специалистом не был. Основные свойства трав он знал и потому предположил, что хуже все одно не будет. В конце концов, он и аппетит повышает…
– Благодарю вас.
Травник улыбнулся одними губами: глаза оставались холодны, как кровь у лягушки.
– Я зайду завтра. Думаю, к моему визиту ей уже станет немного легче.
… Едва за врачевателем закрылась дверь, водяной колдун рванулся к жене. Аурунд, утопавшая в белоснежной пене простыней, медленно открыла глаза, нашла взглядом встревоженного мужа и слабо улыбнулась:
– Я доставляю тебе столько беспокойства…
Он осторожно присел на краешек кровати, поймал ее тонкое запястье:
– Как ты себя чувствуешь?
– Слабость сильная. Такое чувство, что закрою глаза – и открыть их уже не смогу.
– Это пройдет. Это все пройдет. Лекарь рассказал тебе, что за болезнь?
Новая легкая улыбка:
– Он говорил о даре… Но я же не маг…
– Ну а вдруг?
Тихий смешок:
– И тогда что я умею? То же, что и ты? Управлять водой? – Женщина помолчала и тихо добавила: – Спать очень хочется…
Кенниг мягко коснулся губами ее лба:
– Поспи, и я думаю, тебе полегчает.
Аурунд покорно прикрыла глаза.
Когда мужчина вставал, на миг ему показалось, что из-под матраца выглядывает уголок какого-то сшива, но больная уже задремала, и Кенниг не стал ее беспокоить, надеясь, что сон принесет ей облегчение…
* * *
Винтар сам не понял, отчего он проснулся. Что-то изменилось в комнате. Что-то важное и при этом что-то совершенно незаметное.
Мужчина лежал, не открывая глаз, стараясь не показать, что он уже проснулся, и вслушивался, пытался понять, что разбудило его.
Тишина.
Какое-то упругое колебание его кровати… Под рукой возник созданный изо льда клинок…
В ладонь ткнулся мягкий нос, и кто-то, сладко мурлыкнув, переполз с кровати на грудь лежащему на спине магу.
Кошка! Самая обычная кошка!
Вероятно, она пробралась через разбитое окно и не придумала ничего лучше, как подластиться к спящему.
Кенниг открыл глаза. С улицы почти не проникало света, и разглядеть наглого зверька не было никакой возможности. Лишь горели сладостно прищуренные зеленые глаза.
А может, все дело в том, что кошка была черной.
Похоже, его просто преследуют зверьки этого окраса.
Нежданная гостья замурчала и, осторожно выпуская коготки, принялась массировать лапками грудь неподвижно лежащего человека.
Винтар прикрыл глаза.
Черная кошка. А ведь у него в детстве была такая же.
Мысль об этом всплыла в голове внезапно, и Кенниг, наученный горьким опытом, не стал пытаться поймать воспоминания за хвост, а просто позволил размышлениям неспешно разматывать тугой клубок памяти.
Действительно. Была у него такая. Или, может, не у него, а у его матери? Недаром же горожане с ближайших улиц называли ее ведьмой.
Мол, и кошку черную держит, и в травах разбирается, и сына одна растит. Да еще и фамилию ему свою не дала, придумала откуда-то «Кенниг». Неужто в короли записать своего бастарда решила? Тоже выдумала! «Кенниг»! Король во Фриссии один! И тот в Бюртене! А до него три дня пути! А может, она сама в ворону превращалась да и летала в столицу, а там своего байстрюка и прижила? Да не могла она! Разве Его Величество посмотрел бы на какую-то ведьму? А если очаровала она его? Недаром умер правитель в тридцать лет, в самом расцвете сил!
В лицо Винтару это все говорили лет до семи, пока дар не открылся. Дрался он отчаянно, но это – со своими ровесниками, а взрослому-то что сделаешь? Все изменилось, когда, в ответ на злое слово, в обидчика из колодца ударил мощный поток воды, снеся нахала к стене ближайшего дома. За спиной злые шепотки, конечно, еще лились, но это за спиной, в лицо больше никто не говорил.
Наоборот, улыбались, рассказывали: «Аотни! Какой сын у тебя красавец! Кожа светлая, как у дворянина, нежная, волосы золотые… Ну, принц, настоящий принц». А мать улыбалась да взгляд отводила. Так и не сказала никогда, как отца звали.
Только деньги в доме не переводились никогда. И именно это и позволило Винтару в восемнадцать лет отправиться в Дертонг на обучение…
Колдун, лежащий на узкой кровати, даже дернулся от неожиданности. Слишком уж внезапной была последняя мысль. Он еще и в Дертонге учился?! Нет, то, что он бывал за границей, понятно из Знака на запястье, но чтобы он еще и учился там?
Связные рассуждения о прошлом оборвались, как нить под ножницами, и Кенниг чуть слышно застонал. Ну, кто его просил дергаться и беспокоиться?! Лежал бы дальше спокойно, глядишь, еще бы о чем-нибудь вспомнил! А теперь… Теперь остается только пытаться в подробностях припомнить сон и попытаться понять, имеет ли он отношение к воспоминаниям.
Кошка прекратила выпускать когти и, все так же мурча, улеглась на грудь колдуну, подвернув под себя лапки.
Итак, сон.
Что, собственно, приснилось? А приснилось, как он пришел к лекарю просить у того помочь заболевшей Аурунд. Лекарь рассказал, что это просыпается дар.
Можно ли верить этому сну? Может, все это – переосмысление тех впечатлений, что были за день? Дом со сценами с Единым, болезнь Аурунд… Он вспомнил обо всем этом чуть раньше, еще днем. Мало ли как эти воспоминания могли перегруппироваться за ночь?.. И в итоге то, что он смог вспомнить, сложилось в новую картинку, которая не имеет никакого отношения к прошлому… Ведь может быть так?
Правда, остается еще один вопрос. Почему из памяти упрямо выскальзывает лицо лекаря из сна?
Как Винтар ни пытался, вспомнить, как выглядел этот самый врачеватель – огненный маг, он не мог. Не было ни малейшего проблеска воспоминания, при любой попытке вспомнить лицо того, кто рассказал о «ведьминой болезни», – даже если предположить, что это все сон, не более того, – воспоминания начинали истаивать туманной дымкой. Да что там лицо! Винтар не мог припомнить даже какие-то отдельные черты – в голову словно иголки начинали вгонять.
Колдун тихо ругнулся сквозь зубы и уставился пустым взглядом в потолок. Мужчина даже перевернуться на бок не мог – это бы спугнуло кошку. Пришлось сдаться обстоятельствам, прикрыть глаза и попытаться уснуть, надеясь, что на этот раз все обойдется без сновидений.
…Проснулся Винтар перед самым рассветом. Ночная гостья – кошка сбежала еще затемно, только мелькнул в разбитом окне черный хвост, а колдун еще долго лежал, глядя сквозь полуприкрытые глаза на потолок. Все, что приснилось и что он так долго перебирал в голове, – осталось в памяти, и можно было, конечно, списать все это на сон, но ведь оставались еще и те дурные мысли, что полезли в голову после. Уж они-то точно к сновидениям не относятся.
Кажется, колдун обнаружил еще несколько ниточек к своему прошлому. Как будет получена информация от отца Рабангера и ратмана, можно будет посмотреть на карте, какие городки находятся в трех днях пути от столицы, и попытаться хотя бы там поискать события давно минувших дней…
Жаль, что не удалось вспомнить фамилии матери, – было бы проще попытаться ее найти.
Интересно, она еще жива? Ей должно быть уже не менее пятидесяти пяти – шестидесяти лет – возраст почтенный. А если к этому добавить ненависть ко всем ведьмам и колдунам после правления Аурунд – шансов найти ее становится и того меньше.
Винтар грустно усмехнулся: это до чего ж ему надо было задурить голову, что он не то что не испытывает никаких чувств к собственной матери, но даже не помнит ни ее лица, ни ее голоса…
…Бесплатного завтрака Кеннигу по договору с хозяином трактира не полагалось, а тратить честно полученные и до сих пор не отработанные крейцеры колдун не собирался: ему еще надо было рассчитаться с секретарем ратмана и бывшим священником. А потому надо было побыстрее уничтожить насекомых, не забыв сделать при этом вид, что ты не колдун, и найти, где еще можно получить денег.
Спустившись на первый этаж, водяной маг тут же столкнулся с заинтересованным трактирщиком:
– Что с тараканами?
– Я ж вчера сказал: я истратился, сейчас пойду на рынок, куплю средства и к вечеру все очищу.
– Ну-ну, смотри мне… Сбежишь с деньгами – пожалеешь!
Сбегать Кенниг точно не собирался: у него были проблемы посложнее, и добавлять к своим бедам еще одну головную боль было бы слишком глупо. Впрочем, объясняться перед заказчиком он не собирался.
Для начала нужно было купить какого-нибудь безопасного порошка, чтобы можно было обозвать его средством от тараканов. Ну и, конечно, самое важное, чтоб он был недорогим. Пфенниг, может, два… Оптимально, если удастся уложиться в геллер. Только где ж такие цены найти?
Не придумав ничего умного, колдун отправился бродить по городу. Глядишь, натолкнется на какую-нибудь лавчонку, где можно будет затовариться… Ну, например, молотым мелом. Или какой-нибудь дрянью вроде него.
Улицы Бирикены были полны народу. Спешили торговки ранней весенней зеленью, какой-то цирюльник, усадив клиента на невысокий стульчик прямо возле стены дома, огромными клещами выдирал у него зуб, прошел отряд городской милиции в кирасах и шлемах… И вдруг все изменилось.
Винтар и сам не понял, как он угодил в толпу. Еще пару минут назад окружавшие его люди чинно шли по своим делам, а тут, словно спаянные единой волей, поспешили куда-то вперед, прихватив с собой и Кеннига… Первые несколько мгновений колдун пытался идти против течения, но потом, случайно получив от спешащего толстого кузнеца локтем под ребра, понял, что сопротивляться бесполезно, и сдался на волю людской волны.
Минут через пятнадцать начали попадаться знакомые пейзажи. Вон мимо того домика водяной маг явственно проходил вчера утром. Да и этот палисадник видел. Да и вон ту арку, украшенную сценами схождения Того, Кто Всегда Рядом, вчера обошел по большому кругу – не понравилась она почему-то. Сомнений не было: толпа спешила к восточным воротам.
Слышались невнятные голоса, какие-то выкрики, но разобрать слова, понять, кто и о чем кричит, мужчина не мог, а потому решил пока что не сопротивляться и просто шагал вместе с остальными. Хорошо хоть пока никто не цеплялся и не требовал скандировать, как все. Впрочем, если Кенниг хоть что-то понимал в массовых скоплениях народа – и до этого было недалеко.
Толпа выкатилась на площадь перед восточными воротами и остановилась. Винтар, к своему несчастью, оказался в первых рядах. Участвовать в каком бы то ни было «развлечении» мужчине совершенно не хотелось – он подозревал, что ничем хорошим это не закончится, – и Кенниг попытался если не уйти, то хотя бы протолкаться назад. Увы, бесполезно. Так и пришлось стоять, уставившись куда-то вперед и будучи зажатым между кнехтом в серой ливрее и дебелой, дурно пахнущей бабой. Соседство мага совершенно не радовало, но приходилось обходиться тем, что есть.
Гомон толпы нарастал. Понять, что выкрикивают люди, маг не мог, слишком уж шумно было вокруг. Впрочем, стоять молча тоже не было никакой возможности – если ты выделяешься из толпы, есть опасность, что гнев ее повернется против тебя. Вот и приходилось Кеннигу беззвучно шевелить губами, делая вид, что он поддерживает общие настроения.
Внезапно люди начали расступаться, освобождая коридор. Казалось, они уже знают, что будет дальше и как действовать, а потому водяному колдуну вновь пришлось подчиниться, отступить на несколько шагов…
Из ворот показалась кавалькада. Впереди ехали несколько всадников на вороных конях. Все в одинаковой форме – серых камзолах со стоячими воротниками, – мрачные, серьезные. Казалось, любопытствующие только их и ждали – тишина упала на площадь, как топор палача на плаху.
Следующим в ворота въехал одинокий всадник в алом плаще. Низко надвинутый на глаза капюшон скрывал лицо, но кавалериста это, похоже, особо не заботило – казалось, он был увлечен разглядыванием брусчатки под копытами своего коня.
По толпе прошел благоговейный шепоток, и кто-то закричал – протяжно, басом:
– Слава инквизитору!
И толпа подхватила, вновь и вновь повторяя и разнося по площади:
– Слава инквизитору! Слава!
Винтар подался вперед: так это и есть инквизитор? Увидеть бы его лицо, узнать, как он выглядит.
Люди, столпившиеся на площади, снова и снова повторяли:
– Слава инквизитору! – И всадник вздрогнул, поднял голову – лицо было все так же скрыто под капюшоном – и вскинул руку в благословляющем жесте, но Знак Единого так и не довершил: оглянулся – в город въезжала груженная тяжелой клеткой телега.
В высокой клетке – стой она на земле, была бы по пояс человеку – сидела на коленях молодая девушка. Худая, изможденная, простоволосая, губы разбиты в кровь, на скуле расплывался синяк… Из одежды на пленнице была лишь длинная рубаха до пят. Да и та – простая, из грубой ткани, с растрепанным воротом. Тонкие руки были вскинуты над головой и накрепко привязаны к решетке… Девушка молчала, лишь взгляд – напряженный, какой-то полубезумный, все бродил по толпе…
А люди, столпившиеся на площади, словно и ждали появления телеги…
– Ведьма! – вдруг распорол тишину отчаянный женский крик.
– Ведьма! Казнить! – поддержал нестройный хор голосов.
Из толпы вылетел камень, ударился о решетку. Пленница вздрогнула всем телом, но не проронила ни звука… Лишь в глазах цвета болотной тины проскользнул страх.
Новый комок грязи пролетел меж прутьев, ударил пойманную ведьму в живот, и девушка вновь дернулась, до крови обдирая веревками узкие запястья. Рубаха сползла с плеча, криво вырезанный ворот чуть сдвинулся, показав кожу, покрытую волдырями свежих, только недавно лопнувших от соприкосновения с грубой тканью ожогов.
– Ведьма!
– Казнить!
Вокруг Винтара в отчаянных криках колыхалось людское море, а колдун ничего не мог сделать. Да он и не был-то уверен, что он хочет делать что бы то ни было. Какое ему дело до этой девчонки? Ему бы со своим прошлым разобраться, а что там с ней будет – это уже ее проблемы. И вообще. Может, она такая же, как Аурунд пять лет назад.
Безумный, полный боли и страха взгляд пленницы блуждал по толпе. И вдруг она встретилась глазами с Винтаром.
И тихо, одними губами прошептала:
– Помоги.
Он скорее догадался, о чем она сказала, чем услышал.
И воспоминания, проклятые воспоминания нахлынули упругой волной, прорывая плотину беспамятства…
* * *
Семнадцать лет назад
Солнце немилосердно шпарило с небес. Пить хотелось все сильнее, а до ближайшего ручейка не меньше часа пешего хода – уж это Винтар мог сказать точно.
То, что у него есть магические способности, Кенниг знал с детства, но во Фриссии не было возможности по-настоящему их развить. Дертонг же, в отличие от соседнего королевства, относился к колдовству весьма лояльно – чего стоят существующие почти в каждом городе колдовские цеха, с легкостью берущие каждого более или менее способного человека в ученики. Главное только – отучившись четыре года, не забудь еще пару лет отработать, будучи приписанным к цеху, и после этого можешь идти куда глаза глядят. И это независимо от того, дертонжец ли ты или приехал из другой страны.
У Винтара, конечно, были небольшие трудности с языком – в конце концов, дертонжского он никогда не изучал, но уже после года обучения и эти сложности исчерпали себя.
Сейчас молодой колдун уже отучился и отработал один год из полагающихся двух. Осталось совсем немного, и после этого можно будет возвращаться в родной Бильхофштайн. Тем более, что мать уже, наверное, заждалась.
Надо будет, кстати, ей письмо написать. А то последнее больше месяца назад получал.
Честно говоря, Ватлуна – город, в котором обучался Кенниг, – ему особо не приглянулась: крохотный, заштатный городок, раза в два меньше привычного Бильхофштайна. Но было у Ватлуны и множество достоинств: во-первых, она располагалась близко к границе, во-вторых, здесь была хорошая водяная школа, ну а в-третьих, в столице, говорят, чужаков обучают неохотно. Так что молодой колдун особо не горевал и с нетерпением ждал того дня, когда можно будет отправиться обратно во Фриссию. Тем более, что в Дертонге его ничто не держало: сердце водяного мага было совершенно свободно.
Что еще нравилось Винтару в местном магическом цеху – возможность отдохнуть. После того, как ты проработал несколько дней, тебе предоставлялся выходной, когда ты был совершенно не связан с гильдией, мог заниматься чем угодно и вообще посвятить день только себе.
Чем сейчас Кенниг и занимался.
Ватлуну окружал небольшой лесок. Был он, конечно, намного меньше того, к которому молодой колдун привык во Фриссии, но в любом случае именно сюда можно было направиться отдохнуть, понаблюдать за природой, да и просто побродить по подлеску.
Опустившись на мягкую траву, Винтар некоторое время бездумно следил за перепархивающей с куста на куст птичкой, а потом повалился навзничь, закинув руки за голову. Высоко над головой в прозрачной синеве неба колыхались ветви деревьев. Казалось, они выписывают какие-то строчки на лазурном листе: приглядись – и прочитаешь. Кенниг прищурился, сладко зевнул…
– Помогите! – Истошный женский крик перепуганной птицей заметался между деревьев.
Винтар подскочил на месте и, резко сев, принялся оглядываться по сторонам, пытаясь понять, не показалось ли ему.
– Помогите!
Нет, точно не показалось. Крик заглушен расстоянием, почти стерт меж деревьев, но все же различим. Но с какой стороны он раздается?
– Помоги!.. – Крик оборвался, резко, неожиданно, словно попавшей в беду девушке заткнули рот, но Винтар уже разобрался, откуда раздается голос, и рванулся на шум.
Продравшись через подлесок, молодой колдун выскочил на небольшую поляну: двое мужчин удерживали хрупкую черноволосую девушку лет восемнадцати на вид. Один, крепкий брюнет со шрамом через все лицо, выкручивал ей руки, второй, бритый наголо, уже успел заткнуть пленнице рот платком и сейчас снимал с пояса заранее подготовленную веревку.
– Отпустите ее.
Нападающие на миг замерли, удивленно покосились на стоящего на краю поляны Винтара, и тот, что занимался веревкой, только отмахнулся:
– Иди по своим делам, парень. – Завязав на бечеве скользящую петлю, он накинул ее на тонкие запястья пленницы и, накрепко стянув пойманной девушке руки за спиной, принялся вязать узлы.
Девушка протестующе замычала, но справиться с двумя мужчинами явно не могла.
Времени на размышления у мага не было. Короткий пасс, и мужчина почувствовал в кулаке биение проходящей под землей водяной жилы. Взмах – и струя, пробив слой дерна, ударила в разбойника, отшвырнув его в сторону. Веревка натянулась, резанув пленницу по запястьям, и девушка застонала от боли.
Второй нападающий, впрочем, тоже без дела не стоял. Отшвырнув брюнетку в сторону, бандит выхватил из-за пояса широкий нож:
– Колдун, значит… – И рванулся к Кеннигу. Храбрости ему было не занимать.
Бьющий из-под земли фонтан давно стих и опал – все-таки маг еще не был профессионалом в полном смысле слова и долго удерживать струю не мог. Отшатнувшись от блеснувшего в опасной близости от груди клинка, Винтар вновь взмахнул рукою.
На этот раз вода ударила нападающего в лицо: не отшвырнула в сторону – напор был не тот, – лишь отвлекла, дала колдуну возможность ускользнуть из-под удара.
Брюнет, которого ударила первая волна, лежал на земле не шевелясь, но Винтару сейчас было не до того, чтобы разбираться, оглушен он или мертв, и мучиться угрызениями совести. Девушка, отчаянно извиваясь на земле, пыталась растянуть крепко завязанные узлы.
Кенниг на миг присел, уходя из-под широкого замаха бритоголового, сжал пальцы в кулак, наматывая на запястье тугую ленту бьющей из-под земли воды, и, собрав всю струю в одну длинную нить, резко махнул рукою. Водяная лента обхватила кинжал разбойника, но выдернуть клинок из руки колдун не смог: напор был не столь силен, а создавать лед молодой маг еще толком не умел: получалось это через два раза на третий. Все, что удалось, – это чуть отбить руку в сторону и в очередной раз ускользнуть с линии удара.
Пора было что-то делать с этим – силы были слишком неравны: пусть Кенниг и знал основы владения оружием, но сейчас у него не было клинка, а водяная магия никогда не была атакующей – так, по крайней мере, говорили в цехе.
Впрочем, одна идея у Винтара все же родилась. Пусть лед получался не всегда, но попробовать стоило. Взмах – и в лицо бритоголовому полетела горсть снежинок. Даже не снежинок – мелких льдинок, бьющих в глаза, впивающихся острыми краями в кожу… Разбойник дернулся, неловко вскинул ладони к голове…
Колдун же рванулся вперед, перехватил руку с клинком, резко выкрутил запястье… Завладев кинжалом и не дожидаясь, пока нападающий разберется, что творится, мужчина, вложив всю силу в удар, ударил бандита кулаком в лицо. Не ожидавший ответа нападающий рухнул на землю, ударился головой о дерево и затих…
Разбираться, живы ли его противники, Кенниг не стал: не до того было. Крови он в своей жизни не проливал, искренне надеялся, что и не прольет, но сейчас было важнее помочь девушке – та до сих пор так и не освободила руки.
Упав на колени рядом с пленницей, маг перерезал веревки, стянувшие тонкие запястья, девушка выдернула кляп изо рта и выдохнула:
– Спасибо!..
Мужчина встал, протянул ей руку, помогая подняться на ноги, и улыбнулся:
– Не за что.
Незнакомка выдавила слабую улыбку, но и та внезапно поблекла:
– Ой! У вас кровь!
Винтар дернулся и с удивлением разглядел на плече алое пятно – он даже не почувствовал, когда кинжальщик успел дотянуться до него.
– Надо же… Я даже не заметил…
Девушка осторожно тронула его за руку:
– Пойдемте, я вас перевяжу.
Винтар неловко оглянулся на лежащих без движения бандитов:
– А…
– Будем в городе, сообщим городской страже о нападении. Пойдемте, вы же ранены!
Кенниг сдался.
Назад: Часть 1
Дальше: Эпилог