Глава 39

Я оставался там, где хотел, еще тридцать минут. Кейси Найс сидела рядом, тоже с биноклем в руках. Мы наблюдали за неподвижной картиной и пытались сделать какие-то выводы. Беннетт стоял у нас за спиной, наблюдал за картиной, которую успел хорошо изучить, и отвечал на наши немногочисленные вопросы.

– Какая причина могла бы заставить вас войти в дом? – спросил я.

– Кроме вспышки выстрела?

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Однозначная идентификация любого из них дала бы нам искомый результат.

– Но пока у вас ничего не получается.

– Пока – нет.

В некоторых окнах горел свет, как наверху, так и внизу. Свет просачивался сквозь полупрозрачные рулонные шторы, но мы не видели теней, фигур или какого-то движения. И голубого мерцания телевизора. Наверное, обитаемая часть дома находилась сзади или с дальней стороны, которые оставались для нас невидимыми. Кухня и гостиная, возможно, спальня для гостей наверху. Или отдельная квартира, только увеличенная в полтора раза и построенная именно для таких случаев или для великана и его стареньких родителей в далеком будущем.

– Вы хотя бы примерно представляете, когда именно они отправятся на позицию возле Уоллес-Корт?

– Это большой вопрос, не так ли? – сказал Беннетт.

– И каков большой ответ?

– Мы перекроем все дороги за день или два до начала встречи. Уверен, что им об этом известно, и не сомневаюсь, что они знают: день или два иногда могут превратиться в три или четыре. Так что, думаю, они переедут за пять дней.

– Тогда им придется долго ждать.

– Снайперы любят ожидание. Оно является составной частью мастерства.

– Вам по силам задержать их во время переезда?

– Да. Если б мы знали время и день, то могли бы устроить пробку. Сломанный тормозной сигнал или еще что-нибудь в таком роде… Но мы не знаем. Так что нам придется останавливать любой их автомобиль в течение недели, чтобы подстраховаться. После третьего или четвертого раза Чарли Уайт начнет использовать свои связи. Он имеет власть над некоторыми местными политиками, а также в полиции. Возможно, оно того стоит, хотя бы для развлечения. И полдюжины высокопоставленных граждан начнут на нас давить – мол, старина Чарли сутенер, вор и даже торговец оружием, но он не террорист.

– Но кто такие «мы»? – спросил я. – Кого вы имеете в виду, когда говорите «мы можем», «мы сделаем», «мы думаем»?

– Тут ситуация стремительно меняется, – ответил Беннетт.

– Почему?

– Мы хотим закончить все как можно быстрее.

– Говорит политик.

– Тот, кто дает, а не только получает. Он может одним росчерком пера убрать определенные барьеры, может сделать некоторые правила не такими строгими. На самом деле он так и делает. Он готов отменить все, что угодно, вплоть до Великой хартии вольностей. Покушение такого уровня на британской земле может иметь не просто катастрофические последствия. Оно станет настоящим конфузом.

– Так почему же они просто не отменят встречу?

– Это будет еще большим конфузом.

– Сколько удобных позиций вы насчитали возле Уоллес-Корт? – спросил я.

– История, которая произошла в Париже, заставила нас переосмыслить ситуацию. Снайпер сделал выстрел с расстояния в тысячу шестьсот ярдов, и если б не ветер, то попал бы в цель. Так что если мы возьмем за центр задний внутренний двор и лужайку, а радиус будет длиной в тысячу шестьсот ярдов, то таких мест имеется около шестисот.

– Из чего следует, что вам придется обыскивать по сто двадцать в день, чтобы с гарантией обнаружить нужное, – сказала Кейси Найс. – Вы в состоянии это сделать?

– Никаких шансов. Кроме того, нас беспокоит М-двадцать пять. Они могут использовать фургон доставки, не так ли? Представьте себе коммерческое транспортное средство с высокими бортами, которое останавливается на обочине, внутри у него платформа для стрельбы, а в одном из бортов – незаметное отверстие. И мощные оптические прицелы на ружьях. Так они смогут держать под контролем весь задний двор и лужайку.

– А можно закрыть автостраду?

– М-двадцать пять? Совершенно невозможно. Будет отрезана вся юго-восточная часть Англии. Мы можем говорить только о закрытии обочины и ближайшей к ней полосы якобы для проведения ремонтных работ, но и это не так просто устроить. Динамика движения на дороге очень необычна. Нечто вроде теории хаоса. Бабочка взмахнет крылышками в Дартфорде – и двести человек опоздают на рейс из Хитроу, находящийся в сорока милях.

Я отодвинулся от бинокля.

– Иными словами, вы хотите сказать, что мы должны взять их до того, как они покинут дом Джоуи?

– Я думаю, это наиболее предпочтительный вариант.

– И если верить вашим теориям, они будут находиться там по меньшей мере еще несколько дней.

– Но все это лишь догадки. Всегда лучше ковать железо, пока оно горячо.

Я услышал, как рядом выдохнула Кейси Найс.

– Только не сегодня, – сказал я.

– Слишком скоро? – спросил Беннетт.

– Нужно все сделать раз и навсегда.

– И когда же?

– Мы отправим вам текстовое сообщение. У нас есть ваш номер.

Беннетт запер дверь боулинг-клуба, положил ключ на прежнее место под камнем, и мы вернулись обратно тем же путем, по узкому проходу, усыпанному гравием. Потом прошли по тихим улицам к бару, где нас терпеливо поджидал «Воксхолл», на том самом месте, где мы его оставили, нетронутый и даже не заставленный другими машинами.

– Куда теперь? – спросил Беннетт.

– В аптеку, которая работает круглосуточно.

– Зачем?

– Мы хотим купить зубные щетки.

– А потом?

– В отель.

– Я думал, что у американцев есть трудовая дисциплина.

– На рассвете, – сказал я, – будьте наготове. Вы нас повезете.

– Куда?

– К Уоллес-Корт.

– Зачем?

– Я хочу постоять в заднем дворе.

– Уоллес-Корт не будет иметь значения, – сказал Беннетт. – Если мы сумеем взять стрелков до того, как они покинут дом Джоуи.

– Надейся на лучшее, но готовься к худшему. Не исключено, что все решится в эндшпиле, в последние пять минут, как раз перед тем, как они спустят курки. Нам необходимо понять, какая там местность. Мы должны отсортировать шестьсот мест. Я бы хотел выбрать десяток самых лучших. Максимум пятьдесят.

– На улицах полно «мальчиков» из Ромфорда.

– Я очень на это надеюсь. Мне нужно, чтобы меня видели, чтобы они знали, что я все еще здесь. И я хочу, чтобы Джон Котт узнал об этом как можно скорее.

– А разве не лучше сделать все наоборот? Мы сможем застать их врасплох.

Я кивнул.

– Да, застать врасплох хорошо. Но иногда лучше просто вывести неприятеля из равновесия.

– Это не те люди, которых легко вывести из равновесия.

– Чтобы промахнуться при стрельбе на расстоянии тысяча шестьсот ярдов, нужно совсем немного. Достаточно, чтобы пульс участился на несколько ударов в минуту. Он ненавидит меня, потому что я посадил его за решетку. Он ненавидит меня за то, что я сумел его расколоть. А это пара ударов в минуту за каждый эпизод. В этом случае два и два дадут пять. Я хочу, чтобы он знал, что я где-то рядом, – только так мне удастся остаться в живых и добраться до него.

Беннетт высадил нас у парковки «Хилтона», и мы вошли в отель, а он уехал. Я договорился с Кейси встретиться в знаменитом ресторане на последнем этаже через двадцать минут. Поздний обед для нас двоих. Я знал, что она хочет принять душ, и тоже немного постоял под струями горячей воды, так что мы подошли к столику метрдотеля практически одновременно. Кейси выглядела хорошо, частично из-за внутренней решимости, частично из-за возраста – ей было всего двадцать восемь лет, – а потому ее переполняла энергия, походка оставалась упругой, и я даже заметил в ней некоторый оптимизм.

Мы получили квадратный столик у окна, откуда открывался впечатляющий вид на мерцающий огнями город, лишь частично скрытый массивом парка. Кроме того, в оконном стекле отражался почти весь зал за нашими спинами. Колоритно и безопасно одновременно. Два по цене одного. Свечи и хрусталь, где-то играли на рояле.

– Чарующая обстановка, – сказала Кейси. – Как в кино.

– Да, пожалуй, – ответил я.

– В этой сцене ты должен постараться избавиться от меня, верно?

– И почему я должен так поступать?

– Потому что дальше будет труднее.

– В таком случае нужно сохранять численность отряда, а не уменьшать ее.

– Но ты будешь беспокоиться из-за меня и вспоминать Доминик Кол. А это стоит не менее двух биений пульса в минуту.

– А если я скажу, что не стану беспокоиться из-за тебя?

– Тогда я скажу, что тебе следует это делать. У нас только один шанс довести дело до конца – подобраться к Малышу Джоуи. Сделать это совсем не просто. И он любит секс с новенькими проститутками. Если поймают тебя, ты получишь пулю в голову. А если меня – я буду о ней просить.

– Никого из нас не должны поймать. Это гораздо более вероятный исход. И к Джоуи не так трудно подобраться. Он – крупная цель. У него огромный центр масс.

– И он нигде не появляется без «Ягуара» и четырех тело-хранителей.

– Пока мы не сделаем их безработными – и тогда они исчезнут. Никто не станет сражаться бесплатно.

– Ты действительно хочешь, чтобы я в этом участвовала?

Я не ответил. Доминик Кол спросила: «Ты позволишь мне произвести арест?»

Я бы очень хотел, чтобы мой ответ был тогда отрицательным. Подошел официант, и мы сделали заказ.

– Действительно хочешь? – повторила Кейси, когда он отошел.

– Это не мое решение, – сказал я. – Ты – босс. Джоан Скаранджелло мне так сказала.

– Я думаю, что стратегия выбрана разумно.

– Согласен.

– Но ее выполнение будет сложным.

– Я не откажусь от любой помощи.

– А если б тебе не попалась та газета? – спросила Кейси Найс. – Где бы ты сейчас находился?

– Скорее всего, в Сиэтле. Или в каком-нибудь другом месте.

– И все происходило бы без тебя. Ты об этом думал?

– Пожалуй, нет. Ведь та газета мне попалась.

– Почему ты позвонил? Тебе стало любопытно?

– Пожалуй, нет, – повторил я. – Я знал, что в дело вовлечен О’Дей. А его деятельность никогда не вызывала у меня интереса.

– Так почему ты позвонил?

– Я должен Шумейкеру.

– С каких пор?

– Прошло уже около двадцати лет.

– И что представляет собой этот долг?

– Он держал рот на замке по поводу одного дела.

– Хочешь рассказать?

– Если честно, нет.

– Но?..

– Возможно, природа той истории имеет отношение к нашей миссии. В таком случае тебе следует получить эту информацию.

– И в чем она состоит?

– Если коротко, я застрелил одного типа, который пытался сбежать.

– И что тут такого ужасного?

– Попытка побега была воображаемой, для отчета. А в действительности – обычная казнь. Национальная безопасность – коварная штука. Речь шла о репутации. Поэтому иногда возмездие бывает публичным, а временами – нет. Некоторых предателей арестовывают и судят, других – нет. Они погибают в результате трагических несчастных случаев или от рук грабителей на улицах, пользующихся дурной репутацией.

– И генерал Шумейкер это знал?

– Он оказался случайным свидетелем.

– Он возражал?

– В принципе нет. Он все понимал. Тогда он работал в военной разведке. Поспрашивай. ЦРУ действовало так же. Это был прагматичный период.

– Так почему же ты ему должен?

– Я застрелил еще и друга того типа.

– Почему?

– У меня возникли дурные предчувствия. И я оказался прав, потому что у него в кармане был пистолет, а его дом оказался настоящим кладом. Выяснилось, что он являлся связным подозреваемого. С точки зрения шпионажа они получили двоих по цене одного. В конечном счете даже больше. Они сумели арестовать всю цепочку агентов. Но следствие хотело точно знать, видел я пистолет или нет. Ведь все должно быть в соответствии с законом. Правда состояла в том, что я не видел пистолета. А Шумейкер меня не выдал.

– Поэтому теперь ты готов за него сражаться. Тебе не кажется, что это перебор? Пропорции не те.

– С одолжениями всегда так. Как в фильмах про мафию. Один из них говорит: «Однажды я с тобой свяжусь, и ты должен будешь нам помочь. Ты не сможешь выбирать». В любом случае если сначала это была битва Шумейкера, то теперь она и моя. Потому что О’Дей прав: мы живем в огромном мире, но я не могу постоянно оглядываться через плечо. Так что Котт получит возможность для реванша.

– Ты хочешь, чтобы я была с тобой?

– Только в том случае, если у тебя есть такое желание. Сначала на уровне морали. Услуга – лишь намек. Как сценарий, которому я должен следовать. О’Дею нужен убийца. Он не хочет арестов и судов.

– На любом уровне ты хочешь, чтобы я была с тобой?

– А где хочешь быть ты? – спросил я.

– Я хочу в этом участвовать.

– Ты участвуешь.

– Предстоящая фаза не слишком соответствует моим на-выкам.

– А что не так с твоими навыками?

– Я средний стрелок и не слишком пригодна для рукопашных схваток.

– Не имеет значения. Мы дополняем друг друга. Потому что физическая часть здесь далеко не главная. Победу в игре одержит тот, кто будет быстрее думать. А в этом ты сильна. В любом случае две головы лучше одной.

Кейси не ответила.

– Мы начнем завтра в семь утра. Оставшуюся часть ночи тебе следует отдохнуть.

Мы вместе спустились вниз на лифте, но я вышел раньше, потому что мой номер располагался на пару этажей выше. Войдя, я понял, что в нем побывала горничная. Я раздвинул шторы и посмотрел на город через крыши домов. Отсюда видимость составляла не более сотни ярдов. Среднее расстояние для перенаселенного города. Удобный угол, естественный фокус. Я немного поднял глаза и постарался представить себе вдвое большее расстояние – двести ярдов, потом четыреста, восемьсот и, наконец, тысячу шестьсот.

Я смотрел очень, очень далеко. Если б Ромфорд был Мейфэром, нам пришлось бы проверить десять тысяч мест.

– Ты позволишь мне произвести арест? – спросила Кол.

– Да, – сказал я, – я хочу, чтобы это сделала ты.

В качестве награды, признания заслуг или комплимента. Как медаль на поле боя. Заслуженная привилегия. Она проделала всю работу. Именно ее идеи позволили нам раскрутить дело. Отсюда награда. А она обещала быть на высоте – ведь противник у нас был серьезным. Не с физической точки зрения. Насколько я помню, через много лет я вонзил долото ему в голову, но он не запомнился мне как крупный мужчина. Однако с точки зрения власти он занимал солидное положение, с немалым престижем и влиянием. По-настоящему большой риск. В особенности для женщины. И это также имело немалое значение.

Кол хотела получить признание. Она его заслуживала, она проделала всю работу, она выдала все идеи, она все раскрутила. Она была очень основательной и умной.

Но это ее не спасло.

Я разделся и лег в постель, но шторы оставил раздвинутыми. Сияние города могло меня успокоить, а рассвет поможет проснуться.

На следующее утро в одну минуту восьмого мы уже ехали с Беннеттом к Уоллес-Корту, но на сей раз не на безликом синем «Воксхолле», а на безликом серебристом «Воксхолле». В остальном машины ничем не отличались друг от друга, как если б их взяли в аренду. Мы проделали тот же маршрут, только быстрее, потому что с утра все двигались в противоположном направлении. В город, а не из него. Час пик, но не для нас. Беннетт выглядел усталым. Кейси Найс выглядела хорошо. Мы не разговаривали. Сказать было нечего. Не сомневаюсь, что Беннетт считал поездку пустой тратой времени. Весьма возможно, что он был прав. Даже весьма вероятно. Но всегда остается небольшой шанс.

Может быть, для того, чтобы не пришлось говорить: «Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас». А эту фразу очень часто повторяют. Моя мать постоянно ее использовала. В ее случае это произносилось искренне, но создавалось впечатление, что она упражняется в красноречии – так и было, – сосредоточивая все свое внимание на водопаде гласных звуков, игнорируя согласные: «Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас».

«Я знаю теперь» – как бой барабанов. Зловеще и немного жутко, как удары литавр в начале мрачной симфонии. Может быть, Шостакович.

Я знал через двадцать минут после того, как мы оказались на месте.