Глава 28

Я оглянулся назад, но не мог полностью отвести взгляд от дороги, чтобы убедиться в истинности слов Кейси. Может быть, он все же дышал.

– Ричер, ты должен что-то сделать, – сказала Найс.

– Я что, врач? – поинтересовался я.

– Нам нужно найти больницу.

– В больнице сразу вызовут полицию.

Я продолжал ехать дальше, не очень понимая, куда направляюсь, принимая интуитивные решения на каждом перекрестке, двигаясь вместе с потоком, по дорогам, которые казались бесконечно длинными, но не были прямыми. Пожалуй, мы двигались на север, удаляясь от реки. Вероятно, Ромфорд находился где-то справа. Мы проезжали мимо самых разных мест, в том числе кафе быстрого обслуживания, где подавали кебаб, жареную курицу, пиццу, гамбургеры, а также мимо страховых контор и магазинов, торговавших коврами, и переговорных пунктов. Только не больниц. Если парень перестал дышать, то он умер несколько минут назад.

Я свернул на неровную асфальтовую прямоугольную площадку, окруженную двумя рядами гаражей, пустую, если не считать ржавого сломанного велосипеда. Людей здесь не было, и никакого движения тоже. Я остановил фургон, перевел рукоятку переключателя скоростей на нейтраль и повернулся назад.

И посмотрел.

И подождал.

Парень не дышал.

Его напарник уставился на меня. Нижняя часть его лица превратилась в красную маску, верхняя стала совсем бледной. Я сильно разбил ему нос. Глаза парня были широко раскрыты.

– Сейчас я обойду фургон и открою дверь. Если ты будешь плохо себя вести, с тобой случится то же самое, что с твоим напарником.

Он не ответил.

– Ты меня понял?

– Да, – сказал он; в уголках его рта появились кровавые пузыри.

Я распахнул дверцу, вылез наружу и обошел фургон. Кейси Найс последовала моему примеру со своей стороны. Я повернул ручку и открыл дверцу. Тот парень, который еще дышал, находился слева, а тот, который нет, – справа. Я протянул руку, чтобы проверить. Никакой реакции. Тогда я нашел его запястье и попытался нащупать пульс.

Ничего.

Я наклонился направо, встал на колени и пощупал его шею. Кожа все еще оставалась теплой. Тогда я опустил ворот, засунул пальцы под челюсть и на всякий случай долго не убирал руку. Я смотрел на него и ждал. И тут заметил, что у него дважды проколото ухо. А еще – маленькую татуировку на шее, которую скрывал ворот. Она напоминала трепещущий на ветру лист.

Парень был мертв.

– Нам нужно обыскать его карманы. Точнее, карманы обоих.

Я сместился в сторону, чтобы начать с живого парня.

– Я не могу это сделать, – сказала Кейси.

– Что именно?

– Обыскивать мертвеца.

– Почему?

– Противно.

– Хочешь поменяться?

– А ты можешь обыскать обоих?

– Конечно, – ответил я.

Так я и сделал. У живого оказались совершенно пустые карманы. А то, что имелось, вызывало подозрения. К тому времени, когда я закончил с его брюками, я уже знал наверняка, что он не полицейский. Во-первых, у него было слишком много наличных. Сотни и сотни английских фунтов, возможно, даже тысячи, в большом жирном рулоне.

Полицейские находятся на государственной службе, они не нищие, но живут на заработную плату, их кредитные карточки с трудом выдерживают расходы. Кроме того, у парня не оказалось средств связи. Ничего и нигде. Ни сотового телефона, ни рации. Немыслимое дело для полицейского, который находится на службе.

Я оставил себе деньги и передал документы Кейси Найс:

– Проверь, что там.

Потом я занялся мертвецом. Добыча оказалась такой же. Наличные и бумажник с документами. Я вновь оставил деньги себе, а бумажник передал Кейси Найс, которая быстро вытащила документы из-под пластика.

– Похоже, ты прав, – сказала она. – Это фальшивка. Пластик сознательно поцарапан, а желтизна появилась от обычного маркера. Обычная распечатка, к тому же не слишком высокого качества, с какого-то сайта.

Я снова вгляделся в татуировку мертвеца. Может быть, это вовсе не трепещущий на ветру лист… Зачем большому крутому парню такой лист? Зачем ему вообще лист?

Может быть, это совсем другое.

– Смотри сюда, – сказал я.

Наклонившись, я распустил галстук мертвеца и расстегнул четыре верхние пуговицы на рубашке, затем распахнул рубашку – так ходили на дискотеки много лет назад.

Татуировка не была листом. Орнамент, декоративный завиток, украшающий верхний левый уголок заглавной буквы алфавита, с которой начиналось первое из двух слов, написанных на груди – там, где женщины носят ожерелья.

– На тот случай, если они попадут в тюрьму, – сказал я. – Чтобы другие заключенные их не трогали.

Я захлопнул двери и проверил ручку.

Все надежно заперто.

Кейси молчала.

– Что? – спросил я.

– Ты слишком сильно рисковал. А если бы ты ошибся? Это были всего лишь слова.

– Они отводили глаза в сторону, потому что знали, с чем имеют дело. Может быть, они к такому привыкли. Может быть, черные фургоны означают только одно в этом районе. Может быть, именно таким образом люди бесследно исчезают.

Она молчала.

– И было их только двое, – продолжал я. – Если б за нами следили как за двумя неизвестными иностранцами, то передали бы дело в особую службу, которой необходимо оправдывать свой раздутый бюджет. К тому же они обожают драматическое развитие событий, так что они прихватили бы с собой пару команд спецназа со слезоточивым газом. И они не разгуливают по городу в дождевиках.

– Когда ты понял?

– Им следовало использовать седан. И сказать, что они из МИ-5. От тех можно ожидать всего, чего угодно.

Мы вернулись к кабине, и я наклонился, чтобы проверить отделение для перчаток. Там лежали два дешевых сотовых телефона, оба в упаковках – если за них расплачивались наличными, установить хозяина невозможно. Довольно тщательная подстраховка. Похоже, у «Мальчиков Ромфорда» суровая дисциплина. Любые операции имеют уязвимые места. Даже если требуется захватить двух ничего не подозревающих незнакомцев у дешевого отеля, может случиться все, что угодно. Мы могли бы начать сопротивляться, и в самый неподходящий момент мимо проехал бы честный полицейский. Вот почему у них не было пистолетов, ножей и телефонов, которыми они обычно пользовались. Меньше простора для действий прокурора – меньше материала для досье.

Мы сели в фургон, я включил первую передачу, и мы поехали дальше.

Преодолев милю на юг, мы свернули на восток, к Ромфорду. Мне нравится обмениваться оскорбительными репликами не больше, чем любому другому, и я собирался найти место, где нам никто не помешал бы. Я хотел, чтобы фургон нашли через сутки, чтобы они беспокоились из-за его пропажи. Я хотел видеть, кто его найдет, и наблюдать за ними из безопасного укрытия. Так что мы сделали пару кругов и выбрали подходящее место, где проверяли ящики, доставленные к супермаркету. Это была парковка с потрескавшимся покрытием, расположенная позади магазина и гостиницы. Гостиница занимала два старых дома, объединенных вместе, с множеством окон. Кейси Найс воспользовалась картой на своем телефоне. Гостиница находилась на автостраде, идущей с севера на юг, рядом имелись повороты на восток и запад.

– Здесь у них наверняка есть свои люди, – сказала Кейси. – Очевидно, они были в компании, где мы вызвали микротакси. В обмен на скидки по оплате ежемесячной ренты за защиту. Возможно, они получили значительную скидку. Должно быть, тот парень, который отвез нас к Уоллес-Корт, сразу им позвонил.

– Потому что они знают про Уоллес-Корт и присматривают за ним, – ответил я. – Но едва ли они следят за этим местом. К тому же они думают, что мы у них в руках. И нас не будут искать до тех пор, пока не найдут фургон. Так что сейчас нам ничто не угрожает.

Мы сделали еще один круг и остановились в сотне ярдов от въезда на парковку. Я сказал Кейси, что мы встретимся на углу.

– На парковке может быть камера, – сказала она.

– Я не буду поднимать голову, – ответил я.

– Этого недостаточно. Ты сразу привлекаешь внимание.

– Мы покинем страну раньше, чем они начнут просматривать записи видеонаблюдения.

Кейси не ответила. Она молча вышла и зашагала прочь. Я точно знал, к чему мы прикасались, поэтому вытер все галстуком мертвеца – внутренние и внешние ручки, руль, рычаг переключения передач, ремни безопасности, отделение для перчаток. Выбросив галстук в канаву, я спустил куртку с плеч так, чтобы рукава закрывали руки, проехал оставшееся расстояние и припарковался неподалеку от заднего входа в магазин. Заглушив двигатель, я вытащил ключ, вылез из фургона и захлопнул дверцу. Дальше я пошел, низко наклонив голову и глядя на бетон у себя под ногами.

Найс ждала меня на углу. Мы прошли еще один квартал, свернули и оказались на более оживленной дороге в четыре полосы, где ехали друг за другом автобусы, грузовики и автомобили. Мы нашли вход в гостиницу там, где я и рассчитывал. Вестибюль был чистым и новым лет тридцать назад, но только не теперь. Мы попросили номер в задней части – чтобы нам не мешал шум проезжающего транспорта. Наши чемоданы потерялись в аэропорту, объяснили мы, но их обещали подвезти позже. Я расплатился наличными из пачки мертвеца, мы получили большой медный ключ и стали подниматься по лестнице.

В комнате было холодно и сыро, но из большого окна открывался отличный вид. Стоянка находилась прямо под нами, под углом в сорок пять градусов, и мы отлично видели заднюю часть фургона. Кейси Найс села на кровать, а я воспользовался стулом у туалетного столика, стоявшего в стороне от окна. Я не хотел, чтобы кто-то посмотрел вверх и увидел два бледных овала, прижавшихся к стеклу. Всегда лучше занять позицию подальше и в темноте, как Джон Котт в Париже, на обеденном столе.

Мы ждали, как мне приходилось делать множество раз, – ведь ожидание составляет существенную часть деятельности правоохранительных органов и армии.

Я по этой части настоящий мастер, но оказалось, что и Кейси Найс неплохо справляется с ожиданием. Она продолжала бодрствовать, что было самым главным, умела отдыхать, не смотрела слишком внимательно, но наблюдала за происходящим так, что сразу заметила бы какое-то движение. Однажды она воспользовалась ванной комнатой, и я вспомнил о таблетках, но ничего не стал говорить.

– Ты не чувствуешь себя плохо из-за того парня? – задала она неизбежный вопрос.

– Какого парня?

– Который умер.

– Ты имеешь в виду, которого я хладнокровно убил?

– Ну да.

– Он был не слишком крутым.

– Но ты чувствуешь угрызения совести?

– Нет, – ответил я.

– Правда?

– А ты?

– Немного.

– Но ты ничего ему не сделала.

– И все равно.

– У него был выбор, – сказал я. – Он мог помогать старушкам переходить улицу, мог работать волонтером в библиотеке. Думаю, у них здесь есть библиотека. Он мог собирать деньги для голодающих в Африке или для любых других, кто в этом нуждается. Он мог совершить много хороших поступков. Но он поступил иначе. Он сделал другой выбор. Он решил вымогать деньги и причинять людям боль. А потом открыл не ту дверь, и то, что с ним случилось, – его проблема, а не моя. К тому же он был бесполезным. Он лишь напрасно переводил хорошую еду. Слишком глуп, чтобы жить.

– Глупость не является преступлением, за которое полагается смертная казнь. К тому же здесь ее нет.

– Теперь есть.

Кейси ничего не ответила, и мы снова погрузились в молчание. Стало темнеть, и над парковкой загорелась желтая ртутная лампа. Она висела на высоком столбе и освещала большую часть черного фургона. Приезжали другие машины, парковались и снова уезжали. Все водители смотрели на черный фургон и тут же отворачивались. Сначала я решил, что они знают, кому он принадлежит, поэтому испытывают тревогу. Потом понял, что для этого должна быть другая причина.

– Должно быть, наш пленник стучит по стенкам и кричит, – сказал я.

Это было ошибкой с моей стороны. Мне бы следовало ему сказать, чтобы он помалкивал. Или позаботиться о том, чтобы он не мог кричать. Теперь это могло сбить мои временны́е расчеты. Мне не придется ждать целый день. Два часа, не больше. Но пока я не заметил среди жителей Ромфорда желающих сыграть роль доброго самаритянина. Никто не попытался помочь парню. Все отворачивались и поспешно покидали стоянку. Еще одно доказательство отсутствия любви или лояльности к тиранам, я полагаю.

– Я хочу есть, – сказала Кейси Найс.

– Уверен, что в пределах квартала можно где-нибудь поесть. Кебаб, жареный цыпленок, пицца, гамбургеры, что пожелаешь. Такое впечатление, что здесь столица быстрого питания.

– Нам следует что-нибудь купить?

– Ешь, когда представляется возможность. Это золотое правило.

– Ты голоден?

– Немного.

– Что ты предпочитаешь?

– Пицца, – ответил я. – С сыром. Тогда меньше шансов получить крысу или голубя. Или кошек с собаками.

– А что ты будешь пить?

– Все, что угодно, сделанное на фабрике и в запечатанных контейнерах.

– Мне не будет грозить опасность?

– Тут многое зависит от того, что ты закажешь.

– Я имела в виду другое – можно ли здесь гулять.

– Ты опасаешься, что тебя ограбят?

– Я не хочу, чтобы меня нашли «Мальчики Ромфорда».

– Они нас не ищут – им кажется, что они нас поймали.

– Есть разница между активными поисками и случайной встречей.

– Если б тебе пришлось описать себя в семи словах, что бы ты сказала?

– Психически или физиологически?

– Ну, если нас описал шофер микротакси.

– Я не уверена.

– Женщина среднего роста, волосы собраны в хвост, коричневая кожаная куртка. Вот что он сказал. С ростом и полом ты ничего сделать не сумеешь, но можешь распустить волосы и снять куртку. Тогда ты превратишься в женщину двадцати с лишним лет в джинсах и футболке. Здесь таких сотня тысяч. Ты будешь как за каменной стеной.

Кейси Найс подняла руки, сняла резинку, которая удерживала волосы, тряхнула головой, и те рассыпались по плечам. Потом стащила куртку сначала с одного плеча, потом с другого, бросила на кровать и повернулась ко мне.

Была ли она похожа на Доминик Кол? И да, и нет. На самом деле нет, ведь у Кейси Найс были скандинавские гены, а у Кол – средиземноморские, более темная кожа, более темные волосы и глаза. В те несколько недель, которые я ее знал, в Вашингтоне установилась жара, невероятная даже для округа Колумбия летом, и ее кожа с каждым днем становилась все более коричневой и пыльной. Чаще всего она носила шорты и футболки. Именно футболка связывала ее с Найс. У Кол футболка была оливково-зеленой, а у Найс – белой, но тонкая ткань не скрывала тел молодых тренированных женщин, находившихся в прекрасной форме, – стройные, гибкие, с гладкой кожей, а потому похожие. Во всяком случае, внешне. Но внутри они отличались друг от друга. Там, где Найс была робкой, Кол становилась дерзкой, совершенно уверенной в своих возможностях, готовой победить весь мир.

Это ее не спасло.

– Будь осторожна, – сказал я.

– Я вернусь через десять минут, – обещала Найс.

Она ушла, и я слышал звук ее удаляющихся шагов. Я на секунду отошел от окна, засунул руку в карман ее куртки и вытащил оранжевую пластиковую бутылочку.

В ней осталось три таблетки.