Книга: Несгибаемый
Назад: Глава 10 Двойной капкан
Дальше: Сноски

Глава 11
Пригнись, столица, Сибирь гуляет!

Сани остановились у дома и замерли в терпеливом ожидании. В смысле терпение конечно же проявлял кучер. Ну да за такую-то плату можно и обождать. Митя соскочил на снег и побежал в дом сообщить о прибытии транспорта. Надо бы озаботиться своим выездом. И вообще. Пора перебираться из Николаевской слободы в более приличный район. Нет, Петр вовсе не превратился в сноба, и деньги ему в голову не ударили. Просто положение обязывает. Как-никак новоявленный золотопромышленник. Несолидно.
А что до денег, так по его аппетитам двадцать тысяч золотом, полученные им чистыми на руки, попросту несерьезная сумма. Ведь мало создать двигатель внутреннего сгорания, нужно будет еще озаботиться его рекламой, а главное – производством. Ведь под ДВС инвестора не найти. Все толстосумы уверены в том, что эти двигатели – не что иное, как рычащие бомбы замедленного действия. Угу. Именно таково общественное мнение.
Так что двадцать тысяч – это сущие мелочи, пусть и куда больше той суммы, с которой Петр рассчитывал взяться за дело изначально. Но с другой стороны, этого вполне достаточно, чтобы стать золотопромышленником и обустроить свой прииск по последнему слову техники. Хм. А может, и сказать в этом деле новое слово. Отчего так? Так ведь никто не пользовался такими методами, что продемонстрировал Пастухов. Все больше по старинке, ручками. Причем в основной массе своей китайскими.
Петр вообще удивился, когда узнал, что из почти четырех сотен сибирских приисков хоть какие-то машины используют не больше десятка. Причем их применение сводилось к подаче воды на промывочные колоды и к осушению шурфов и штолен. О том, чтобы использовать бульдозеры и струю воды высокого давления для размывания породы или подавать на колоду эту самую породу в виде жижи, не было и речи. А вот Петр собирался поставить золотодобычу на совершенно иной уровень.
Именно поэтому он и решил прокатиться в столицу. Разумеется, можно выписать все, и не покидая Красноярск. Но и заплатить тогда придется втридорога. Ну, может, и не в прямом смысле этого слова, но все одно выйдет ой как недешево. В распоряжении же Петра была не такая уж и большая сумма. А хотелось сделать все и сразу по высшему разряду.
Получить разрешение на устройство прииска и арендовать под это дело некий участок оказалось делом простым до безобразия. Конечно, Петр понятия не имел, как с этим быть, но спасибо Завьялову. Благодарный Петру купец сам протащил его по всем инстанциям. Правда, существовали некие сложности, а потому пришлось потратиться. Но в результате все сложилось достаточно удачно.
Перво-наперво Петру пришлось записаться в сословие купцов, обозначить свой капитал и заплатить причитающуюся пошлину. Став же купцом второй гильдии, он уже мог подать заявку на золотоносный участок. Добывать-то золото в России мог любой. Старательское дело всячески поощрялось. Но арендовать участок земли с целью обустройства прииска позволялось только дворянам, купцам или мещанам.
Заморачиваться с дворянством бесполезно. Мещане имели свое собрание, целый ряд правил и условий причисления к их сословию. Словом, проще, чем с дворянством, но все одно хлопотно. В купечество же вступить оказалось проще всего. Достаточно заявить свой уставный капитал, который никто даже не подумает проверять, ведь для получения соответствующей грамоты тебе нужно уплатить определенный процент от заявленной суммы. Ну и продлять гильдейскую грамоту нужно ежегодно. Но Петра это вполне устраивало.
Став купцом, он без проблем получил участок на реке Оленьей. Причем не стал скупиться и арендовал участок с запасом, так чтобы избежать нежелательного соседства. Ну не нужны ему соседи. Тем более что арендная плата не столь уж высока, и годовая рассрочка предусмотрена.
Итак, участок для организации прииска есть. Сама россыпь довольно богатая. И даже очень. Средств для закупки необходимого оборудования и доставки его в Красноярск достаточно. Оставался только один, хотя и весьма серьезный вопрос. В их краях существовал некий дефицит с образованными в техническом плане рабочими кадрами.
Но этот вопрос решился куда проще, чем Петр мог надеяться. Просто он вспомнил, что в Красноярске есть железнодорожное училище. Договориться с дирекцией училища о том, что они закроют глаза на отсутствие своих питомцев в начале сентября и позволят им досрочно сдать весенние репетиции, оказалось довольно просто. Ну отдал пару-тройку сотенных ассигнаций. Невелика потеря.
Правда, договариваться по поводу сдачи экзаменов Петр и не подумал. Тут уж все зависит от самих учащихся. Брать к себе на работу двоечников он решительно не желал. Они ведь ему все машины погубят в первый же день. Еще и себя покалечат, а то и кого прихватят. Подбор кадров Петр возложил на Митю, который уже практически полностью оправился от раны и сейчас корпел за партой. Не сказать, что парня это радовало, но иного выхода старший наставник ему попросту не оставил. Учиться, и точка.
– Петя, ты бы там в столице поаккуратнее, – оглаживая бобровый воротник его пальто, со вздохом напутствовала Аксинья.
Петр посмотрел на женщину внимательным взглядом и едва удержался от вздоха. Хорошая баба, он к ней со всем уважением и лаской. Но… Не связывать же с ней свою жизнь. Тут дело даже не в детях, с которыми он отлично ладил и к которым, чего уж там, привязался, почитая себя их старшим братом. И даже не в том, что она гораздо старше. Просто… Ну не любил он ее. Глотку любому за нее порвет, а вот мужем ее себя не видит.
– Не волнуйся, Аксинья. Я же как та кошка, в любой ситуации извернусь и на ноги встану. Не раз уж доказывал.
– Доказывал. Только больше не нужно. Я ить ни на что не рассчитываю, Петя. Просто поберегись. Худо мне будет, коли с тобой что случится. С мужем четверых деток нажила, почитала его, как водится, и горевала всем сердцем, когда похоронку получила. Но если с тобой… Мне куда как горше придется.
Так, все. Это уже начинает превращаться в дурную примету. Вот так попереживает она, а Петр потом лопатой неприятности разгребает. Нет, пока-то это выходило в плюс, но ну их к лешему, такие плюсы. Дважды чуть головы не лишился. Кхм. Вообще-то и побольше.
Решено. Как только вернется, тут же съедет. Усадьба своя ему ни к чему. Снимет просторную квартиру в одном из доходных домов братьев Гадаловых. Это уже и престижно, и от Аксиньи подальше. Нет, забывать об этой семье Петр и не подумает. Они ему как родные стали. Но с Аксиньей… Ну разве только изредка, так чтобы баба совсем не отчаялась. А там, глядишь, и мужичка какого посправней для нее удастся присмотреть.
Хотя… Тяжко в России с мужиками после такой-то войны. И Сибирь с Дальним Востоком, несмотря на то что раньше перекос был в мужскую сторону, сегодня не исключение. Правда, пытаются бабы решить эту проблему, привечая к себе выходящих на свободу каторжан. Но среди таких кадров со справными мужиками полная беда.
Когда вышел на улицу, Митя уже пристроил позади кузовка саней объемистый чемодан. Оброс Петр имуществом, причем достаточно дорогим. А то как же, положение обязывает. И потом, тут ведь встречают по одежке. Вот если будут у него за плечами миллионы, тогда другое дело. Тогда он может хоть в исподнем расхаживать, все будут почитать за честь иметь с ним дело. А сейчас он, по сути, сам состоит в числе этих самых «всех».
С Митей пожали друг другу руки, как равные. Да что там говорить – как боевые товарищи. И пусть Мите так и не пришлось ни разу выстрелить, под смертью они вместе ходили. Парень проявил настоящий характер. Будучи раненным, был готов помочь Петру. Даже такая, не подкрепленная действием решимость уже дорогого стоит. Хотя бы потому, что придала Пастухову дополнительных сил.
– Гляди тут, береги своих, – напутствовал парнишку Петр.
Хм. От Аксиньи передалось, что ли. Он ведь планирует отсутствовать не больше трех недель. Причем это максимум.
– Все будет хорошо, дядь Петр, – задорно улыбнувшись, пообещал Митя.
Петр забрался в кузовок, накинул на себя овчину. Оно вроде и не вьюжит, но мороз крепкий. Извозчик тут же тронул по направлению к железной дороге. А куда еще-то, в другую строну уже околица. Несутся резвые сани, только снежная взвесь за ними.
– Давай-ка, братец, на аэродром, – распорядился Петр.
– Понял, барин.
Ну да. Был таковой в Красноярске. Сейчас аэродромы росли по империи, как грибы после дождя. Правда, с прямым рейсом Красноярск – Петроград имелись некие трудности. Не было пока самолетов, способных покрывать подобные расстояния. Пусть и ставили рекорды с завидной регулярностью. Авиаконструкторы самозабвенно соревновались друг с другом, всячески стремясь обойти соперников. Быстрее, выше и дальше. Вот смысл их жизни и деятельности.
Предприимчивые дельцы не могли оставить без внимания такой новый вид транспорта, как пассажирские авиаперевозки. Ведь тот же знаменитый бомбардировщик «Илья Муромец» изначально проектировался как пассажирский самолет. И испытания он проходил именно в этом плане. В нем был достаточно комфортный отапливаемый салон с креслами, карточным столиком и уборной комнатой.
Война отсрочила развитие гражданской авиации. Для фронта нужны были истребители и бомбардировщики. Но как только наступил мир, все вновь вернулось на круги своя. Хм. И даже на качественно новом уровне.
В отличие от довоенного времени, в России появились два авиационных завода, которые с наступлением мира рисковали остаться без работы. Но появление дельцов и обществ, решивших заняться гражданскими авиаперевозками, позволило этим заводам не только остаться на плаву, но и продолжить бурное развитие, подстегнутое военной порой, а затем мирными задачами. Конкуренция вынуждала владельцев предприятий обзавестись целыми конструкторскими бюро, где рождались и воплощались в жизнь все новые и новые идеи.
Вообще-то Петр откровенно недоумевал, как такое возможно с паровыми двигателями. Но факт оставался фактом. Беспосадочный перелет пассажирских самолетов составлял порядка полутора тысяч километров при скорости сто семьдесят километров в час и продолжительности полета около девяти часов.
Повсеместно возникали различные авиакомпании с целой сетью аэродромов, связанных между собой авиалиниями. Нечто вроде малой авиации из мира Петра. К примеру, в Красноярске имелся аэродром, откуда совершались рейсы в Екатеринбург, Иркутск и Енисейск. Последняя линия была создана, можно сказать, специально для местного купечества, представители которого повадились летать друг к другу в гости. А почему бы и нет?
Сеть аэродромов позволяла совершить перелет через всю страну, от столицы до самого Владивостока. Вот только желающих для подобного путешествия нашлось бы не так чтобы много. Да что там, вообще не нашлось бы. Конечно, в самолетах постарались создать кое-какие удобства, но они все же не шли ни в какое сравнение с тем, что могли предоставить дирижабли и поезда.
Каждый, кто надумает отправиться в такое путешествие, должен быть готовым к определенным лишениям. Весь день пришлось бы провести в относительно стесненной обстановке. Ночевать в аэродромной гостинице, разительно отличающейся от «Метрополя». Ну и само путешествие до Петрограда составило бы минимум трое суток, а пассажиры были бы измотаны до последней степени. К слову сказать, добираться поездом пришлось бы четверо суток, но в куда лучших условиях.
Но оставался и еще один вариант. Дирижабль. С недавних пор была открыта авиалиния, связавшая Петроград и Владивосток, с промежуточными остановками в Хабаровске, Иркутске и Екатеринбурге. Весь перелет с учетом остановок занимал трое суток. Причем комфорт там куда выше, чем даже в поезде. Единственный недостаток этого воздушного транспорта был в горючем водороде, закачиваемом в баллоны. В остальном только плюсы.
Эта линия появилась благодаря совместной российско-германской программе освоения Дальнего Востока. Н-да-а. И стоило ли расквашивать друг другу носы, чтобы понять, что у России с Германией больше общего, чем у каждой из этих держав с кем-либо другим? Правда, германские дельцы уже успели отойти от поражения империи в войне и вновь начали вести довольно агрессивную экономическую политику. Вот только на этот раз без политической поддержки, а потому и успехи их были пока скромными. Однако они и не думали опускать руки.
Но с другой стороны, немало германских специалистов сегодня работало на том же строительстве Транссиба. Инженерный и рабочий состав единственной пока верфи дирижаблей также в основном состоял из немцев. В неосвоенных уральских и казахских степях появились немецкие колонии из числа бывших военнопленных. Семьи колонистов в основном были результатом смешанных браков. Угу. Скучно было сидеть немцам в плену, а в России как раз появилось слишком много вдов. Вот такие пироги с котятами…
Для путешествия Петр решил воспользоваться именно дирижаблем. А так как до Иркутска нужно добираться либо поездом, либо самолетом, то решил попробовать последний. Признаться, его не настолько привлекала скорость, сколько точило любопытство. Дирижабль – не самолет из его мира, летит куда как ниже, а потому есть возможность полюбоваться красотами.
До аэродрома сани добежали быстро. Относительно, конечно. В мире вообще все относительно. И скорость в том числе. До вылета оставалось полчаса, поэтому Петр сдал свой багаж и направился в буфет.
– О! Петр! Иди сюда, хлопнем по шкалику коньячку, – едва завидев его, тут же замахал руками Завьялов, старательно изображая из себя ветряную мельницу.
– Здравствуй, Игнат Пантелеевич.
– Брось. Ты нынче такой же купец, как и я. А в следующий год уж оставишь меня далеко позади. Моей торговлишке не сравниться с прииском. И чего это раньше мне никто не говаривал, что по Оленьей есть золото? А ведь в тех краях еще дед мой торговал. А прадед вообще охотником был, все там вдоль и поперек исходил.
– Просто повезло, Игнат Пантелеевич. А что до остального, попомни мои слова: ни Игнатом, ни Гнатом и уж тем более Игнашкой ты для меня никогда не будешь. Потому как это не чинопочитание, не раболепство, не признание твоего положения, а простое человеческое уважение. Так что не обижайся.
– Х-ха! Вот еще! Обижаться? Да на такое? Да я же теперь гоголем ходить буду.
– Да, Игнат Пантелеевич, ты меня и дальше Петром величай. Хорошо? Мне так удобнее. Опять же я и помладше буду.
– Как скажешь, – легко согласился купец. – Ну что, по маленькой? – взяв в руки графинчик и слегка тряхнув содержимым, вновь предложил он.
– Да как-то желания нет. Говорят, в салоне тепло, кресла удобные. Как бы не уснуть.
– А что в этом плохого?
– Как же. Ничего не увижу. А мне страсть как интересно.
– Да что там интересного, – отмахнулся Завьялов, не повышая голоса. – Страх один, да и только.
– Н-да. Я вот что-то не пойму, Игнат Пантелеевич, что это ты тогда здесь делаешь?
– Как – что? В столицу собрался. Хочу прикупить себе автомобиль. А то некрасиво как-то получается. Вроде и уважаемый купец, и аэросани имеются, и вот паровой колесный катер с баржей в этом году сладил, а по городу катаюсь на пролетке. Прямо срамота какая-то получается. Оно, конечно, и заказать можно, привезут в лучшем виде. Только и сдерут нещадно. А мне натура переплачивать не позволяет. Так что скатаюсь-ка я сам. А то, что лишком могло бы в чужом кармане осесть, сам же в столице и прогуляю. Н-да. Вообще-то изрядно получится. Как бы не надорваться. А? Как считаешь, Петр?
– Угу. Только я не о том. Если так уж боишься лететь, то чего же тогда поездом не поехал?
– Кхм. Вишь, тут какая оказия, – почесав кончик носа и воровато стрельнув взглядом по сторонам, начал объяснять Завьялов. – Я, конечно, могу и поездом, раньше катался, и ничего, вполне был тем доволен. Да только обчество наше купеческое не поймет. Я же через них, иродов, себе автомобиль еду покупать, и причиной выставил именно то, что гульнуть в столице хочу. А у нас сегодня положено пользоваться этими самыми самолетами да дирижаблями, чтоб им пусто было. Лицо уронить никак нельзя. И самое паршивое, что, почитай, все от страху трясутся, а отступиться первым никто не может. Вот так зальются по самые брови – и полетели голуби сизокрылые друг к дружке в гости. Бравые добры молодцы. А сами в полете, почитай, в беспамятстве. Но то ерунда. Пьяным – то не зазорно. А вот коли обделаешься или облюешься, тогда пересудов будет до самой столицы. А уж позору и вовсе не оберешься.
– Н-да. Тяжела доля купеческая, – не сумел удержаться от ухмылки Петр.
– Угу. Смейся, смейся. Попомнишь еще мои слова.
– Не, Игнат Пантелеевич, не попомню. Мне ведь без разницы, какие обо мне будут ходить пересуды. Если только не гнидой какой будут величать. А что до разных там кутежей, выездов, цыган, все это мимо меня. И плевать хотел, кто и что обо мне подумает. Но тебя я понимаю. И коли тебе боязно… Поддержать поддержу, но пить не буду. Не жалую я горькую, пусть это и благородный коньяк.
– Ну хоть так, – махнул рукой купец и тут же опрокинул в себя рюмку.
В салоне самолета оказалось неожиданно просторно. Четырехмоторный великан смотрелся довольно внушительно, но все же не шел ни в какое сравнение с авиалайнерами из времени Петра. Поэтому он ожидал скученности и тесноты. Но был приятно удивлен. Нет, конечно, простор относительный, и все же.
При входе в салон Петр и купец избавились от верхней одежды. Внутри было тепло, несмотря на серьезный мороз за бортом. Потом прошли к одному из трех прямоугольных столиков, перед которыми стояли по два кресла с обеих сторон. При входе имелась уборная комната. Петр так и не узнал, насколько в ней просторно и вообще как там все устроено. За время перелета он ни разу не воспользовался ею. Как, впрочем, и остальные его спутники.
Удивляло практически полное отсутствие шума двигателей. Петр, конечно, уже имел опыт обращения с подобной машиной – на аэросанях, просто при виде самолета все его представление говорило о том, что он непременно должен услышать рев моторов. Однако ничего подобного. Только шелест рассекаемого винтами воздуха.
К услугам пассажиров были шахматы, лото, карты, газеты. О досуге позаботились, и, надо сказать, весьма неплохо. В салоне не возбранялось даже курить. Разве что следовало спросить позволения у дам, и если они были не против, то дыми на здоровье. Хм. Н-да. Со здоровьем как-то… Ну да ладно, смысл понятен. Как правило, дамы не противились, потому что привыкли к табачному дыму. Хотя конечно же случались и исключения. Как в этот раз.
Восемь пассажиров были женского полу. Причем четыре из них – невинные девицы. Так что курильщикам пришлось воздержаться от сигар, трубок и папирос. Одна из дам, опекавшая сразу двух девочек, оказалась непреклонной, как скала.
Когда взлетели, выяснилось, что среди присутствующих нет особых любителей карт. Дамы предложили играть в лото, и тут же были розданы карты. Петр не привык к этой игре. Она, само собой, существовала и в его мире, но была скорее семейной, а последнего он был лишен.
Отказавшись играть, Петр решил посетить кабину пилотов, и стюард не стал чинить ему в этом препятствий. Разумеется, предварительно испросив на это разрешение у командира. Нет, причина была вовсе не в опасении теракта. Хотя этот мир террором не удивить. Просто тут пока еще не знали о таком приборе, как автопилот, и летчик постоянно был занят управлением самолетом.
– Здравствуйте. Купец второй гильдии Пастухов Петр Викторович.
– Здравствуйте. Командир экипажа Извольский Валентин Семенович. Вас что-то интересует? – передав управление второму пилоту, спросил он.
– Признаться, купцом я стал недавно, а до того работал в железнодорожных мастерских, заочно окончил красноярское железнодорожное училище. Словом, в технике малость разбираюсь. А потому имею вопрос чисто технического характера. Как вашей птичке удается так долго удерживаться в воздухе? Около девяти часов. Это просто невероятно.
– Ничего невероятного. Технический прогресс не стоит на месте, только и всего, – озарившись озорной улыбкой, ответил пилот.
Высок, крепок, хорошо за тридцать. Но взгляд и вообще весь облик… Ну вот мальчишка, и все тут. Иначе его и не охарактеризовать. Наверное, именно такие и должны были сидеть за штурвалами фанерных самолетиков, чтобы постоянно теребить конструкторов своей неуемной жаждой летать выше, быстрее и дальше. Кхм. Вот только довези нормально, а там и дальше гори душой да закипай разумом.
– А поточнее объяснить нельзя? – попросил Петр.
Пилот вновь смерил Петра взглядом. На этот раз в нем чувствовалось сомнение в способности купца понять прописные истины.
– Вы не подумайте, я соображу, – заверил Петр. – И потом, я ведь не прошу все технические выкладки. Достаточно в общих словах.
– Хорошо. Все относительно просто. Еще до войны был создан котел замкнутого цикла. Перегретый пар отрабатывал в цилиндрах, поступал в радиатор, конденсировался и поступал в емкость, откуда вновь подавался в змеевик котла и превращался в пар.
– Я в курсе этой конструкции. Но от нее до войны и отказались. Подаваемое вместе с паром масло быстро забивало соты радиатора. Поэтому в авиации использовался двигатель со сбросом отработанного пара. Он же перекочевал в аэросани.
– Верно. Но уже после войны один американец предложил использовать масло особой выделки. Теперь на одной заправке котла двигатель может отработать до тридцати часов. Потом конечно же нужно обслуживание, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Если бы у меня вместо пассажирского и багажного отсеков были установлены дополнительные емкости с топливом, то мы могли бы пролететь более пяти тысяч верст. Рекорд составляет пять тысяч двести пятьдесят. Но мы ведь возим пассажиров. Так что максимально возможное расстояние, которое мы можем преодолеть, это полторы тысячи верст.
– А ваш «Муромец» не рухнет, случайно?
– Боитесь?
– Не скажу, что мне столь уж страшно и я тянусь к бутылке. Но опасения все же испытываю.
– Я заметил, что от вас не разит спиртным. Вот поразительное дело, дамы также испытывают страх, но, в отличие от мужчин, предпочитают воздерживаться от алкоголя, – улыбнувшись, отметил Извольский.
– Просто они никак не могут расставить приоритеты между страхом и приличиями. Последнее, пожалуй, для них куда более существенно.
– Хм. А знаете, трудно вам возразить. Что же до падения, я вам честно скажу, я не представляю, что должно случиться, чтобы эта птичка рухнула на землю. Исключительно надежная машина. К тому же послевоенного выпуска, прошедшая глубокую модернизацию. Я служил на «Муромцах» в войну. Был прапорщиком в воздушном флоте. Так вот, за все время войны было выпущено шестьдесят «Муромцев», и за четыре года боев мы потеряли только одну машину. Так-то.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. При этом германцам пришлось еще и изрядно попотеть, хотя их напала целая свора. Был случай, когда на высоте несколько сот сажен были выведены из строя все четыре двигателя и командир посадил самолет на одном лишь планировании.
– Ну что ж, если это не бахвальство, то вы меня успокоили.
– Обращайтесь, – задорно улыбнувшись, ответил пилот.
Путешествие продлилось пять часов, и Петр не сказал бы, что оно было столь уж утомительным. Плетеная мебель на алюминиевом каркасе оказалась достаточно удобной. А потом… Ему вдруг понравилось играть в лото. Бог весть что на него нашло, но, взяв себе пару карт, он вдруг увлекся игрой. Возможно, от того веселья и праздника жизни, который излучали молоденькие барышни, громко и непринужденно радующиеся выпавшим номерам.
В Иркутске прямо с аэродрома половина пассажиров направились к причальной вышке. Дирижабль ожидался только к вечеру, и в их распоряжении было несколько часов. Петр хотел было осмотреть город любопытства ради, но потом отказался от этой задумки. Во-первых, холодно. А во-вторых, он подозревал, что город окажется сродни Красноярску, так что ничего нового он не увидит.
При причальной вышке имелся аэровокзал с ресторацией, среди посетителей которой были не только отбывающие пассажиры или встречающие. Как оказалось, посидеть здесь не прочь и иркутяне, в основе своей дворянское сословие. Купечество предпочитало более роскошные и шумные места.
Рейсы на Трансроссийской авиалинии были регулярными и постепенно набирали обороты, постоянно наращивая перевозку пассажиров. Уже сегодня в неделю имелось по три рейса в оба конца. И судя по тому, что билеты приобретать приходилось заблаговременно, в скором времени количество рейсов увеличится. Дальний Восток понемногу становился не таким уж и дальним.
Кстати, о билетах. Несмотря на огромные размеры, дирижабль брал на борт только полсотни пассажиров. Поэтому любой желающий прокатиться на этом чуде должен был оплатить полную стоимость перелета от Владивостока до Петрограда. Вот такие выверты. Не очень справедливо, но при этом отбоя от желающих воспользоваться данным воздушным транспортом не было.
Н-да-а. Это не шло ни в какое сравнение ни с авиалайнерами из времени Петра, ни с поездами. Здесь было по-настоящему просторно и комфортно.
Сама каюта представляла собой всего лишь конуру, в которой едва хватало места на двухъярусную кровать, приткнувшийся к стенке умывальник с зеркалом, встроенный платяной шкаф, полку для багажа над дверью и рундук под койкой нижнего яруса. Впрочем, предполагалось, что каютой пассажиры будут пользоваться только для сна. Время же проводить им предстояло в столовой, выполнявшей одновременно и роль салона, в курительной комнате, на двух обзорных галереях с удачно расположенными наклонными окнами, в библиотеке и в ресторане.
Нет, определенно, Петру понравилось путешествовать на дирижабле. И уж тем более после того, как он узнал, что в баллоны закачан не водород, а инертный гелий. Оказывается, американцы наладили его производство еще в семнадцатом, но использовать для своего воздушного флота не успели. Уж слишком сложен процесс получения этого газа.
Иметь дело с американцами немцы не пожелали. Своих запасов ископаемых, содержащих гелий в достаточных количествах, у них не обнаружилось. Поэтому их взоры обратились в сторону России с ее бескрайними просторами. И усилия германских геологов увенчались успехом. Как раз в Иркутской губернии было обнаружено месторождение природного газа с достаточно высоким содержанием гелия.
Немцы же построили завод, наладили производство гелия и его поставки как в Германию, так и российскому потребителю. Впрочем, получалось, что основным потребителем все одно были немцы. А как же еще? Большинством держателей акций построенной верфи дирижаблей являлись немцы. Инициаторами и вдохновителями создания Трансроссийской авиалинии так же были они. Кстати, сейчас рассматривается новый проект – Трансъевроазиатская авиалиния. Маршрут должен был пролегать от Владивостока до Парижа. И снова немцы…
Петроград встретил их солнечным морозным днем. Впрочем, насчет мороза – это как-то несерьезно. Так уж случилось, что денек выдался не просто солнечный, но еще и безветренный. Поэтому бравые сибиряки расхаживали гоголями, поглядывая свысока на кутающихся в воротники и шали петроградцев.
– Ну что, Петр, сначала устраиваемся в гостинице, а потом в ресторан, отметить, так сказать, удачное прибытие.
Завьялов всю дорогу планомерно накачивался спиртным. Не сказать, что он был постоянно пьян, но все время находился подшофе. Он даже заверил Пастухова, что плевать хотел на весь этот престиж и обратно вернется непременно поездом. Мол, виды из окна вагона ничуть не уступят таковым с борта дирижабля. Это в Европе поглядеть не на что, а у них просторы такие, что и тысячу раз проедешь по одной и той же дороге, а все одно не устанешь любоваться.
– Игнат Пантелеевич, а тебе не хватит? – поинтересовался Петр.
– Сейчас конечно же хватит. Но пару часов сна, и к вечеру буду как слеза. А тогда уж погуляем от души.
Завьялов, понятно, двое суток не просыхал. Но это все не то. Тут ведь какое дело: основная команда судна представлена немцами, и порядки там немецкие. И дебошира где изолировать, найдется. Так что русской душе, подогретой спиртным, особо развернуться негде. Потому и приходилось купцу пить в меру, только чтобы приглушить свой страх. Ну и желание отметить удачное прибытие тоже присутствует. Это Петр практически не пьющий, вот ему и не понять, а Игнат Пантелеевич приложиться очень даже не дурак.
– Может, у тебя и гостиница присмотрена?
– А то как же, – расправил плечи купец. – Вот сейчас возьмем такси…
– Такси? – изумленно перебил его Петр.
– Ну да, такси. А ты чему удивляешься?
– Да так. Я не слышал, что в России есть такси.
– Это и понятно. Такси есть пока только в Петрограде и в Первопрестольной.
– А ты знаток, Игнат Пантелеевич.
– Да какой знаток. Сам два года назад, когда приезжал в столицу, удивился не меньше твоего.
При выходе из здания аэровокзала, располагавшегося в основании причальной башни, они оказались на довольно просторной площади, заставленной автомобилями как минимум пяти различных марок. Справа в рядок стояло с десяток однотипных автомобилей с плафонами на крыше и знакомыми шашечками. Что это за авто, Петр не знал. Впрочем, чему тут удивляться. Много ли автомобилей бегает по Красноярску и Енисейску. А больше он нигде и не был.
Завьялов уверенно направился к стоянке. Петр последовал за ним. Уже на полпути к ним устремился водитель, с готовностью приняв чемоданы сразу у обоих. Надо же. Никаких призывов «такси до города!». Стоят чинно в рядочек и ожидают пассажиров согласно очереди. А вот извозчиков не видно. Оно и понятно. Выбираться-то за город, да еще и без гарантии заполучить пассажиров. Воздухоплавание пока еще только в начале пути…
Все же как-то непривычно ехать в машине и не слышать работу двигателя. Слышен только шорох покрышек. Даже нет привычного «чух-чух-чух». Видно, здесь установлены котел и машина нового поколения.
– Братец, а что это у тебя за авто? Никогда раньше такого не видел, – не удержался Петр.
– «Прохор». От имени владельца завода. Первые-то такси были французские «рено». Но потом наверху подумали и решили поддержать нашего заводчика, Зотова Прохора Ивановича. Правда, поговаривают, что он кого надо подмазал в Государственной думе, чтобы протащить такое решение. Но как бы то ни было, согласно закону все такси, за исключением прошедших регистрацию до его принятия, должны быть «Прохорами», потому как отвечают всем требованиям.
Угу. Лоббирование интересов придумано не вчера. Но если для хорошего дела, то отчего бы и не пролоббировать. К чему закупать автомобили за границей, если можно поддержать отечественного производителя, обеспечив ему рынок сбыта. К тому же машина получилась просторной и очень удобной. Куда там «Волге» из мира Петра. И ход у нее, как ни странно, плавный и мягкий. Хотя, конечно, такое может быть благодаря снежному накату, скрадывающему все неровности дороги.
Уже через десять минут достаточно быстрой езды, извозчику до такой далеко, они катили по улицам Петрограда. Петр начал крутить головой на триста шестьдесят градусов и, ничуть не смущаясь, заваливать вопросами таксиста. Он по опыту знал, что из них хорошие рассказчики. Подумаешь, иное время и иной мир. Между их мирами, стоит заметить, много общего. И потом, будущее ведь вытекает из прошлого, имея определенные взаимосвязи.
Первое, за что зацепился взгляд Петра, – эдакий трамвай, над головной частью первого вагона которого торчала труба, а из нее валил дым. Не сказать, что такой уж густой, но все же. Хм. Это действительно паровой трамвай. Как пояснил водитель, такие сейчас используются только на окраине столицы, и даже здесь трамвайщикам предписано топить топку либо дровами, либо качественным углем, дающим меньше чада. А то поначалу от них вообще было не продохнуть.
В центре разрешено использовать лишь трамваи с жидко-топливным отоплением, которые вообще не дымят. Да и те постепенно вытесняются трамваями на электрическом ходу. Просто это гораздо выгоднее, чем обеспечивать технику топливом. Пусть и приходится тратиться на обустройство электрической линии. Градоначальник приветствует это дело, снижая налоговое бремя для владельцев электрифицированных трамвайных линий.
Конки? Э-э-э, мила-ай, когда это было. Да и просуществовали они недолго. Как только появились компактные паровые машины и котлы, так сразу же и потеснили неуклюжую и медлительную конку. К тому же содержать такой трамвай куда дешевле, чем пару тяжеловозов, и пассажиров он перевозит не в пример больше.
Кстати, требования относительно топлива распространялись на все виды транспорта. Впрочем, легковые автомобили на твердом топливе – скорее нонсенс. Разве что самые ранние модели или же военные образцы. Но последние были универсальными, и в городской черте все же использовали жидкое топливо.
Правда, таксист поведал о том, что появились новые автомобили, которые работали на дровах. Березовые чурки тлели в специальных баках, выделяемый же газ поступал на горелки в котле. Получалось также без чада, только куда дешевле, чем даже на угольке. Запас хода поменьше, чем на жидком топливе. Но, допустим, для такси вполне подошло бы.
Однако владелец завода Зотов и не думал переводить свои авто на подобное топливо. Поговаривают, что именно ему принадлежал целый ряд заправок обеих столиц. Так что блюдет свои интересы. Вот только голь на выдумку хитра. Водитель сообщил, что появилась в Петрограде мастерская, где автомобили переделывали под дровяное или, точнее, под газовое отопление котлов. По цене кусается, но очередь туда чуть не на полгода вперед. И дело того стоит.
– Ну и где этот бак будет установлен? Если в багажнике, так он его весь займет. Куда потом будешь класть багаж пассажиров?
– Вот и я о том же, – вздохнул водитель. – Не получается с этим баком. В одном выиграешь, в другом проиграешь. Так вроде копейку экономишь. Но с другой стороны, на аэровокзале уже не стоять, потому как тут все пассажиры с немалым багажом. А вот если по городу, то выгодно получается.
– И что решил?
– Думаю. – И снова тяжкий вздох.
– Игнат Пантелеевич, слышал? – пихнул купца в бок Петр.
– Чего?
– Вот такую же установку на свою машину ставь. Тебе-то о багаже думать не надо, зато и голова по поводу топлива болеть не будет. Берез в округе полно.
– Не. Мне это невместно. Я для чего машину беру? Для престижу. А на престиже не экономят.
– Хм. Тоже правильно. Да и головной боли с жидким топливом меньше.
– Вот-вот.
– Если только оно есть в наличии, – уточнил Петр.
– Ничего. Буду держать в доме запас, – заверил Завьялов.
Кто бы сомневался, гостиница «Астория». Мы, сибирские купцы, такие. Нам только лучшее подавай. И побольше, побольше. Н-да. Пожалуй, это диагноз. Хотя… Стоит ли удивляться после золотых визитных карточек и промотанных за одну ночь состояний? Пусть это относится и не к Завьялову, кость-то одна.
Надо признать, что Петр, даже несмотря на свою принадлежность к куда более продвинутому веку, вынужден был замереть на пороге номера. Тот, что называется, производил впечатление. И ведь не самый дорогой, так, нечто среднее, не вашим и не нашим. Что тогда говорить о президентских апартаментах. Стоп. Чай, не в Америке. Нет, здесь таковой уровень очень даже присутствует, только называется «царский номер». Все же самодержавие, пусть и постепенно, шажочек за шажочком, уступает свои самодержавные позиции.
Странное дело. Вроде в гондоле дирижабля были все удобства, а поди ж ты. Едва оказался в номере, как тут же захотелось проверить, насколько тут удобные кровати. Тем более что уже вторая половина дня, и заниматься делами попросту поздно. Нигде не успеешь, только зря будешь метаться.
В общем, проверил. Часа три проверял. По пробуждении же сделал вывод, что железная кровать в доме Аксиньи куда как удобнее. Угу. На новом месте оно всегда как-то не очень.
Помимо того, что койка показалась откровенно неудобной, разболелась голова. Всмотрелся в опустившиеся на город сумерки и вспомнил давнюю примету, что спать на закате нельзя. Вообще, после той контузии у Петра такое случалось. Слава богу, нечасто.
– Ну что, Петр, готов? – ввалившись к нему в номер, поинтересовался Завьялов.
– Готов к чему? – решил уточнить Петр.
– Ну ты даешь. Должны же мы показать этим петроградцам, как надо гулять.
– Думаешь, до нас им этого никто не показывал? – искренне усомнился Петр.
– Но не мы, – решительно заявил купец, поправляя галстук.
Ну что ж, тут крыть было нечем. Если только головная боль помеха. Но сидение в пустом номере точно не поможет преодолеть этот недуг. Проверено. Правда, и поход в ресторан – также не лучший способ. Тут уж имеет смысл прогуляться на свежем воздухе. Но стоило бросить взгляд за окно, на освещенную фонарями улицу, по которой гуляла поднявшаяся метель, как это желание тут же пропало.
Пришлось из двух зол выбрать меньшее. Поход в ресторан. Н-да. Недаром говорят, что большинство несчастий случается по глупости или по незнанию. Вот что мешало поинтересоваться, есть ли в гостинице, или скорее все же в гостиничном комплексе, зимний сад? В общем-то ничего. Просто Петр в своей жизни ни с чем подобным не сталкивался. То есть конечно же слышал, но вот видеть воочию не приходилось. Поэтому он о саде даже не подумал. Как не подумал и о том, что в гостинице может быть библиотека. Словом, черти его понесли в тот ресторан.
Петр столкнулся с ней в дверях ресторации. Нет, не в прямом смысле этого слова, разумеется. Он увидел ее и не смог оторваться от представшей перед ним красоты. На вид около двадцати, обворожительные вьющиеся каштановые волосы, мягкий овал лица, легкий румянец, карие глаза, тонкий аккуратный носик, пластика отдыхает, губы… А ч-черт его знает, какие они. На ум шло только банальное «чувственные». Статная, с осиной талией. Возможно, конечно, это и корсет, но…
Он точно пожалеет, если не подойдет к ней. Но, пожалуй, еще больше пожалеет, если подойдет. Стоит ей окинуть его хотя бы равнодушным взглядом, и все… Лучше бы ему те хунхузы вышибли мозги, потому что воспоминания об этой холодности будут жечь его каленым железом. А если она посмотрит с превосходством или презрением… Вот уж точно, это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Он этого просто не вынесет. Не сможет. Самолюбие, гордыня, называйте как хотите.
Вообще-то Петр явственно чувствовал, что нет в ней снобизма. Что она проста в общении и не способна относиться к людям, как к грязи. К любым людям. Чувствовал. Но вот проверять не хотел. Никак не хотел. Пусть уж лучше мысль об упущенной возможности преследует его всю оставшуюся жизнь, но он не станет проверять, насколько эта возможность реальна. Просто последствия могли быть самыми непредсказуемыми.
И потом. Так случается. Человека прошибает электрический разряд. Буквально трясет от охвативших чувств. А потом все проходит. Как наваждение. Нет, впоследствии-то, разумеется, его будут преследовать отголоски. Изредка. И ничего смертельного. Разве только сожаление. Но это переживется.
Она была не одна. Вместе с ней пришли две молоденькие барышни и четверо парней в студенческих тужурках. Причем двое из них, заметив реакцию Петра и истолковав ее совершенно однозначно, окинули его откровенно вызывающими взглядами. Первый – так, ни на что не годный экземпляр, все-то у него среднее, и рост, и сложение. Хм. И внешность. Второй высок, крепок, под распахнутой тужуркой видна толстовка, облегающая мускулистый торс. И вообще, для студента он выглядит как-то уж больно взросло.
Петр только ухмыльнулся и предпочел отвернуться, направляясь за Завьяловым. Купец же пер вперед, как танк, в поисках свободного столика. Точнее, он следовал за официантом, получившим щедрые чаевые и провожавшим их с явным подобострастием. При этом Игнат Пантелеевич имел весьма решительный вид человека, точно знающего, чего он хочет.
Столик им достался один из лучших. В самом центре зала. Хм. Сомнительное утверждение. Если бы спросили Петра, то он предпочел бы отдельный кабинет или во-он там в углу, рядом с кадкой, в которой росла раскидистая пальма, благодаря чему создавалась иллюзия некой уединенности. Но Завьялов не собирался спрашивать компаньона о его предпочтениях. Как уже говорилось, он точно знал, чего хочет.
Компания из семерых молодых людей расположилась неподалеку, но не в центре, а у окна. Для того чтобы их усадить вместе, официанты проворно составили вместе два стола. Поймав себя на том, что продолжает пялиться на девушку, Петр предпочел сесть к ним спиной. А то очень даже легко можно оказаться в весьма щекотливой ситуации. Потому как он ничуть не сомневался, что все время будет пялиться на незнакомку.
Под легкую холодную закуску полилась первая стопка «Смирновской». И только тут Петр вдруг осознал, что все выпитое им до этого было самой настоящей бурдой. Оно, конечно, водка – она и есть водка. Ни о каком букете тут не может быть и речи. Но ее и не стоит оценивать как вино. Это совершенно разные напитки. Так вот, «Смирновская» была коварной в своей мягкости и крепости. Потому что выпить ее можно много. Непростительно много.
Хотя Петр и сидел спиной, он отчего-то чувствовал на себе взгляд той девушки. Бред, рожденный воспаленным воображением. Но эта мысль была одной из причин, почему он решил ограничить себя в выпивке. Не родился еще человек, способный победить зеленого змия. И не родится. А пьяный человек вызывает только два чувства – жалость и презрение. Ни того ни другого по отношению к себе от незнакомки Петр не желал.
Когда принесли горячее, Завьялов уже успел слегка поднабраться. Нет, он еще не был пьян. Три-четыре шкалика для него так, только для разогрева. Тем не менее кураж уже пошел, и дурная купеческая моча уже начала давить на мозг. А тут еще и пренебрежительные взгляды, бросаемые в их сторону другими посетителями.
– Пригнись, столица, Сибирь гуляет!
Официант как раз закончил расставлять на столе принесенный заказ, когда моча наконец нанесла свой коварный удар. Завьялов выхватил из бумажника пачку червонцев и широким, нарочитым жестом бросил их… на пол. Прямо под ноги. Сумма значительно превышала стоимость заказа, и жест купца был очевиден для любого. Стоит ли говорить о том, что сделал халдей. Разумеется, бросился подбирать деньги под самодовольный и вызывающий хохот Завьялова.
– Купеческое быдло.
Великовозрастный студент не повышал голоса. Тот звучал четко и ровно. Просто произнесено это было именно в тот момент, когда замолк даже смех купца. Так что фразу услышали все. И Петр ничуть не сомневался в том, что и он причислен к этому самому быдлу.
Он вздрогнул, словно его перетянули плетью. Потом медленно обернулся. Нет, он не смотрел на обидчика. Вместо этого он нашел взгляд девушки. Взгляд, полный уничижения и презрения. У Петра словно снаряд в голове разорвался.
Он и сам не понял, как сумел сдержаться. Вот был уверен, что, случись подобная реакция с ее стороны, и он ее растопчет. А тут вместо этого он как-то очень быстро успокоился. Хм. Возможно, сказалась недавно открытая им в себе черта. После первого же выстрела голова начинала работать четко, холодно и расчетливо. И данную ситуацию Петр отчего-то воспринял именно как вооруженное нападение. И пусть тут вместо свистящих пуль были взгляды и слово, по сути, это ничего не меняло.
– Купеческое быдло? Возможно. Но мы гуляем на свои, – холодно произнес Петр в наступившей тишине, разливая водку по стопкам. – Лучше подумайте над тем, как можно назвать великовозрастного студента, который пришел в дорогой ресторан, сопровождая состоятельную особу женского пола.
– Да как ты смеешь! – Студент даже поднялся с места, вперив в Петра гневный взгляд.
А вот девица слегка зарделась. В точку! Ее образ явно не соответствовал компании, в которой она пребывала. И никаких сомнений относительно того, кто платит за банкет, устроенный по какому бы то ни было поводу, ни у кого не возникало. Но одно дело, когда это все знают, и совсем другое, когда объявляют об этом громогласно.
– Я извинюсь, самолично и во всеуслышание объявлю себя быдлом, немедленно съеду из гостиницы в метель и мороз… Ч-черт, да я даже покину столицу, если вы просто достанете из своего кармана сумму, которая покроет ваш заказ, – бросив на стол салфетку и вперив в студента холодный взгляд, произнес Петр.
Потом потянулся к стопке, чокнулся с обалдевшим от подобного развития событий Завьяловым и опрокинул водку себе в рот. Ч-черт. Голова просто раскалывается. Идея с рестораном не просто плоха. Она никуда не годится. А уж водка под головную боль и подавно. А тут еще и… Ну никакого желания оставаться в ее поле зрения. И странное дело. Студент вроде из ее компании, а она у Петра с ним как-то не отождествлялась, хоть ты тресни.
– Братец, а подскажи-ка мне, где можно просто посидеть в тиши? – обратился он к халдею, все так же стоящему рядом с их столом. – Что-то голова разболелась.
На студента Петр уже не обращал внимания. Как и остальные посетители. Нет, в зале уже не висела тишина. Напротив, появился привычный гул. Правда, посетители время от времени косились в сторону двоих соперников. Интересно же, чем там все закончится. Блин. Были бы у местных сотовые телефоны, так, наверное, половина уже снимали бы происходящее на камеру.
– Библиотека или зимний сад, – с готовностью предложил халдей, указывая на один из выходов из ресторана.
– Зимний сад подойдет. Спасибо, – тут же согласился Петр, поднимаясь из-за стола. – Игнат Пантелеевич, ты уж дальше без меня.
Плевать, о чем подумает купец. Сам заварил кашу, сам пускай и расхлебывает. Вот ведь паразит, удумал чего. И главное, место выбрал в самом центре зала. Выпендриться ему захотелось. Хороший мужик, но со своими закидонами пусть сам разбирается.
Зимний сад на Петра произвел впечатление. Стеклянная крыша, свисающие сверху хрустальные люстры с электрическим освещением. Ширина помещения метров пятнадцать, длина около тридцати. Посредине широкая аллея с лавочками. По каждой стороне есть аппендиксы с теми же лавочками. В центре фонтан и опять же лавочки. Здесь без труда и в относительном уединении могут расположиться не меньше дюжины пар. Разумеется, если они не будут при этом декламировать во всеуслышание стихи.
Петр предпочел опуститься на лавочку, не доходя до фонтана. Откинулся на спинку и запрокинул голову, вдыхая пряные ароматы экзотических для России растений. Сад был практически пуст. Разве что у фонтана расположились двое мужчин, прошедших сюда немногим раньше Петра. Ничего удивительного. Здешними посетителями в основном являлись обитатели гостиницы, и сейчас как раз время ужина.
– Я так понимаю, требовать от вас извинений бесполезно, – раздался знакомый голос великовозрастного студента.
Вот же дебил. Петр-то надеялся отдохнуть в тиши, и даже вроде как почувствовал облегчение. А ему все неймется. Петр поднял веки и окинул взглядом подошедшего парня. Хм. Или все же скорее мужчину. Н-да. Пришел один, вид решительный, просто так не уйдет.
– Господи, ну отчего бы тебе не успокоиться, – поднявшись на ноги, вздохнул Петр.
– Оттого, что не смогу уснуть, пока не набью одну нахальную морду.
– Ну так и нужно было бить там, в ресторане. Тут-то чего?
– А мне плевать на публику. Ведь уснуть не смогу я, а не они.
– Ясно. Ну что я могу сказать. Одобряю. Вот только хлопотно это.
– Посмотрим.
Голос студента звучал совершенно холодно. Ни страха, ни сомнений, лишь уверенность в собственных силах. И с той же уверенностью он первым нанес удар. Атака была насколько внезапной, настолько же и решительной. Если бы на месте Петра был кто другой, возможно, на этом все и закончилось бы. Но…
Отработанным движением левой руки Петр отвел в сторону правую руку нападавшего и, уходя с линии атаки, обернулся вокруг своей оси, одновременно занося локоть правой для удара. Все произошло настолько быстро, что Петр даже не осознал, когда нанес удар в затылок соперника. Студента просто снесло. Он в буквальном смысле этого слова рухнул на пол.
Мгновение, и вот Петр стоит над распластавшимся на каменном полу противником. Н-да. Вот так вот. Предпосылок к тому вроде как нет, по всему видать, парень жив, но не мешало бы все же пощупать пульс и убедиться, что он не прибил этого идиота. Не тайга.
Однако предпринять Петр ничего не успел, потому что именно в этот момент в его голове словно взорвался фейерверк, разбрызгивая мириады ярких искр. А потом Петр провалился в непроглядную тьму.
– Ну что там, Иван? – оглядываясь по сторонам, поинтересовался Голубев.
Ростоцкий, студент механического факультета. Весьма талантливый молодой человек. Он появился в их поле зрения, потому что проникся идеей создания двигателя внутреннего сгорания. Впрочем, таковых вокруг было немало. Но далеко не все могли произвести впечатление на дочь видного промышленника России. У парня мог появиться реальный шанс воплотить свое начинание в жизнь.
Нет. Убивать его никто не собирался. В намерения Голубева входило просто рассорить эту парочку. И вообще, это был удар на упреждение. Кто знает, быть может, заполучив перспективу жениться на наследнице состоятельного промышленника, парень и отказался бы от бредовых идей, предпочтя внести свой вклад в развитие паровых машин.
Но коль скоро так удачно легла карта, то отчего бы не воспользоваться ситуацией и слегка не подправить самостоятельно развивающиеся события. Самую малость. Зато скольких проблем удастся избежать в будущем.
– Есть живчик. Просто в отключке, – отозвался, склонившись над студентом, помощник.
– Урони его виском на край вот этого вазона.
Ивану дважды говорить не надо. Едва получив приказ, он тут же его выполнил. Студент забился в судорогах. Потом дернулся в последний раз и затих. Все. Дело сделано. Картина ясна как день. Двое подрались, и один из них, сам того не желая, убил другого.
А вот им тут делать нечего. Ссору этих двоих наблюдала целая толпа народу, так что виновнику не отвертеться. Косвенных улик будет более чем достаточно. Еще раз оглядевшись и убедившись в том, что в саду никого нет, Голубев поманил Ивана, и они поспешили к другому выходу. Выступать в суде свидетелями в их планы никоим образом не входит. Оно бы и ничего страшного, но ведь наверняка судья обяжет их не покидать столицу до вынесения приговора. А оно им надо?

notes

Назад: Глава 10 Двойной капкан
Дальше: Сноски