К 884 году чиновник Фудзивара Мотоцунэ стал наиболее могущественным человеком в Японии. Он был сэссё, регентом ребёнка-императора Ёдзэя, а в 881 году был также назначен премьер-министром. Теперь, когда Ёдзэй стал подростком с правом претендовать на личную власть, Мотоцунэ изобрёл для себя новый титул – кампаку, или «гражданский диктатор» – что-то вроде верховного советника при правителе. Этот титул позволял ему обладать почти такой же властью над взрослым императором, какой регент-сэссё обладает над императором-ребёнком.¹

Тем временем пятнадцатилетний Ёдзэй, пробыв десять лет коронованным и бездействующим правителем, из скучающего ребёнка превращался в откровенного психопата. Ему нравилось наблюдать, как собаки разрывают обезьян, а змеи поглощают лягушек. Он также начал поговаривать о том, что хорошо бы ему лично казнить преступников. Мотоцунэ воспользовался этими тревожными симптомами и созвал совет придворных, на котором все согласились, что юный император должен быть смещен. Затем кампаку заманил правителя в повозку, пообещав отвезти его на гонки колесниц, и увез его из города. Вместо него придворные назначили его двоюродного дедушку, пятидесятичетырёхлетнего небесного правителя Коко.²

Ёдзэя не посадили в темницу. Его психопатия продолжала развиваться (он нёс ответственность как минимум за два убийства), но ему позволили свободно путешествовать по горам верхом, охотясь и отдыхая, где придется. Иногда он без предупреждения появлялся у ворот крупных землевладельцев, требуя, чтобы его впустили, предоставив ему кров и еду Однажды он влюбился и написал стихотворение для возлюбленной, воспользовавшись образами отдаленного северо-восточного побережья, где река Мина стекала с горы Цукуба высотой в три тысячи футов в бурлящий водоём:

Однако у нас нет никакой информации о том, чем закончился этот роман.³

В Хэйане небесный правитель Коко не уделял внимания государственным делам. Мотоцунэ оставался в должности кампаку, держа бразды правления. Впервые кампаку открыто правил за императора, который был уже взрослым на момент коронации. Это был переломный момент в истории данной должности, которую никогда официально не учреждали и не разрешали, и которая была обязана своим существованием только амбициям и энергии единственной семьи. Несомненное доминирование Мотоцунэ сохранялось ещё три года, пока Коко не умер.⁴

Его наследником стал сын, которому исполнился 21 год – небесный правитель Уда. Он сразу начал осторожные, но решительные действия по возвращению власти из рук министра в свои. После смерти Коко Мотоцунэ предложил свою отставку с поста кампаку – как и отставка всего персонала Белого дома после окончания срока президента США, это был чисто церемониальный жест, стандартный прием в политике Японии. Уда должен был принять отставку, а затем, также по традиции, вновь назначить Мотоцунэ своим кампаку.

Отставку Уда принял, но затем нарушил традицию. Он не осмелился рассердить могущественный клан Фудзивара, отказавшись вновь назначить Мотоцунэ. Вместо этого он отправил Мотоцунэ официальное письмо, в котором предложил ему стать не кампаку, но ако, «главным министром» в новой администрации.

Титул ако был древним и почётным, но в основном символическим. Мотоцунэ настолько разгневался, что объявил забастовку. Ведь он всё ещё оставался главным министром, и пока он отказывался подписывать документы или отвечать на прошения, придворные дела замерли.

Почти год Уда противостоял растущему давлению со стороны придворных чиновников, настаивавших на том, чтобы удовлетворить Мотоцунэ, вернув ему титул кампаку. Придворные дела всё больше запутывались, а придворные учёные спорили со всё большим накалом страстей, является ли титул ако оскорблением. В своём дневнике Уда записал: «Все дела государства, крупные и мелкие, страдали из-за этого, все провинции и министерства жаловались, не прекращая».⁵

Наконец в ноябре 888 года Уда был вынужден сдаться. Он заявил, что идея с постом ако принадлежала его секретарю, учёному Хироми. Уда сказал, что Хироми неправильно истолковал его намерения и написал неправильный титул. Это было всё, что он мог сделать для сохранения лица. Испытав лишь некоторое смущение, оборвав карьеру Хироми, Мотоцунэ с достоинством принял назначение на пост кампаку и вновь стал подписывать документы.⁶

Могущественный представитель клана Фудзивара доказал, что последнее слово при дворе принадлежит ему, а не императору. Однако даже Мотоцунэ не мог жить вечно. Несколькими годами ранее поэт Аривара-но Нарихира – человек царственной крови, дальний родственник небесного правителя Камму, который не поладил с Фудзивара и пережил полный крах своих чаяний при дворе, – огласил надежды врагов, что старость и смерть наконец завершат погоню Мотоцунэ за властью:

В 891 году его надежды оправдались. Мотоцунэ под предлогом ухудшающегося здоровья подал в отставку с поста кампаку и умер через несколько недель.

Мятеж Масокадо

Старшему сыну Мотоцунэ, Токихире, едва исполнился 21 год, и Уда отказался дать ему или ещё кому-нибудь другому титул кампаку. Он оставил этот пост незанятым и назначил членов других кланов на как можно большее количество других государственных постов. Он не мог игнорировать Токихиру, но дал ему малозначительный пост и не возлагал на него надежд. Его наиболее доверенным советником был Сугавара-но Митидзанэ, поэт без громкой родословной, но талантливый ученый. Митидзанэ было под пятьдесят, он имел опыт управления провинциями и завоевал благодарность Уды, выступив в защиту секретаря Хироми во время первого конфликта с Мотоцунэ.⁸

Уда натерпелся достаточно унижений от Мотоцунэ и хорошо запомнил, во что обходится открытое противодействие амбициям клана Фудзивара. В течение следующих десяти лет он постепенно повышал ранг сына Мотоцунэ при дворе, но с той же скоростью повышал в звании и Митидзанэ. К 896 году эти два человека занимали высшие должности при его дворе.

Тем временем небесный правитель трудился над улучшением отношений между Хэйаном и другими провинциями. Зная, что аристократы в дальних областях страны собирают налоги якобы для казны, но оставляют их себе, он издал несколько указов, предотвращающих захват аристократами земель подвластных им крестьян. Когда эти реформы вступили в действие, он отрёкся от трона.⁹

Ему исполнился только 31 год, и отречение было рискованным и отважным поступком. Его старшему сыну Дайго исполнилось тринадцать лет, и он мог править без поддержки сэссё. Сойдя с престола и позволив короновать своего сына, Уда мог проследить за передачей власти. В любом случае отказываться от власти он не собирался. Хоть он и совершил формальные шаги, сняв императорские одежды, начав изучать буддизм и удалившись в монастырь, он продолжал следить за придворной политикой так строго, что заработал прозвище «Монастырский император». На самом деле император-монах имел свой двор, стражу, придворных.

Действующий японский император был сильно стеснён в своем поведении ритуальными и религиозными ограничениями и табу как верховный жрец синто, а также придворным церемониалом как глава империи. Отрёкшийся же император обладал гораздо большей свободой действий. Его борьба против засилья Фудзивара не была нацелена на возвращение небесному правителю реальной власти. Позиция императора оставалась пассивной, хоть и жизненно необходимой для соблюдения традиций и связи народа с божественным. Его борьба велась против амбиций одной семьи, и он поставил Митидзанэ во главе этой борьбы.

Эта ситуация не устраивала Митидзанэ. В 899 году, через два года после отречения Уды от трона, он попросил, чтобы новый небесный правитель Дайго позволил ему уйти в отставку. Он знал, что против него готовится заговор во главе с Фудзивара-но Токи-хирой, и боялся.¹⁰

Дайго, по совету отца, отказался принять отставку. В 901 году Токихира нанёс удар. Он убедил Дайго, полного юношеских амбиций (ему ещё не исполнилось семнадцати лет), что его отец вместе с Митидзанэ затеяли заговор, чтобы устранить Дайго и поместить на трон одного из его братьев. Дайго убедили издать без согласования с отцом имперский указ, который навсегда изгнал бы Митидзанэ из столичного дворца.

Как только юноша подписал указ, Токихира приказал арестовать своего соперника и его семью и изгнать в дальние области империи. Когда арест состоялся, и тайное стало явным, верные Уде придворные отправились в монастырь, где он жил, и всё ему рассказали. Уда сразу отправился во дворец, но Токихира запер двери. Уда не смог попасть внутрь и провёл ночь на улице. К утру Митидзанэ и его сыновья уже были далеко за пределами Хэйана, по пути в изгнание на острове Кюсю.¹¹

План Уды провалился, и поплатился за это Сугавара-но Митидзанэ. Он умер в изгнании двумя годами позже, так и не вернувшись в столицу Контролируя юного Дайго, Токихира постепенно начал прибирать к рукам власть, ранее принадлежавшую его отцу Он не старался получить титул кампаку, но вновь пополнил ряды придворных членами клана Фудзивара. Уда в монастыре был отрезан от сына, от власти и от роли, которую он надеялся сыграть в управлении страной.¹²

Удача Токихиры закончилась внезапной смертью в 909 году, но его брат, младший сын Мотоцунэ, Фудзивара-но Тадахира, продолжил его дело. После смерти небесного правителя Дайго в 930 году в возрасте сорока шести лет, Тадахира стал регентом семилетнего сына императора. Через год Уда тоже скончался, оставаясь отрезанным от дворца в своем монастыре. Когда новый небесный правитель Судзаку достиг совершеннолетия, Тадахира занял пост кампаку. Он восстановил власть, которая раньше принадлежала его отцу, и вновь клан Фудзивара занимал практически все важные позиции в Хэйане.¹³

Борьба за власть в Хэйане не перетекла в убийства и крупномасштабные войны, как это происходило в Китае, Византии или королевствах Запада – прежде всего потому, что у небесного правителя Японии не было постоянной армии. Когда он нуждался в войсках, их набирали из гражданского населения, созывая всех мужчин от двадцати до шестидесяти лет. Даже эти «призывники», будучи готовыми к вызову в любой момент, в мирное время жили дома, в своих провинциях, вели обычную жизнь крестьян и торговцев и уделяли военной службе тридцать пять-сорок дней в году Поэтому Фудзивара и другие жаждущие власти аристократы не могли воспользоваться столь популярным у западной знати способом – сделать военную карьеру, добиться доверия армии и с её помощью свергнуть правителя.

Зато у них были другие пути: захватить законодательную власть при дворе, как Фудзивара, или стать хозяевами вдали от столицы – в провинциях, при помощи собственных дружин.

В 939 году землевладелец по имени Тайра-но Масакадо последовал по второму пути. Он жил в плодородной северо-восточной области Канто, был искусным наездником и очень гордился честью своей семьи, поскольку мог похвалиться происхождением от императора Камму. Его сородичи из клана Тайра занимали разнообразные высокие должности в Канто, и сам Масакадо провёл юные годы при дворе в Хэйане. Там он увидел, сколь могущественным стал клан Фудзивара, и возможно, эти впечатления распалили его амбиции.¹⁴

Его восхождение к власти началось с мелкого конфликта. Вернувшись домой от Хэйянского двора, Масакадо поспорил с несколькими соседями из-за прав на землю, и ссора переросла в столкновение. Вооружённые слуги местных землевладельцев, вступили в распрю, которая принесла победу Масакадо.

Вдохновившись успехом, Масакадо повел свою дружину, насчитывавшую уже более тысячи человек, на ближайшего правителя – назначенного императором чиновника, управлявшего провинцией Хиттачи. Резиденция губернатора не являлась крепостью, рассчитанной на отражение воинских атак, и потому быстро сдалась. Масакадо, еще сильнее впечатлённый собственной мощью, провозгласил себя монархом по собственному праву – «новым императором». Он захватил окружающие крепости и начал назначать собственных приближенных для управления новыми владениями.¹⁵

Однако его правление продолжалось всего три месяца. Тадахи-ра назначил цену за его голову. У небесного правителя не было постоянной армии, но было много денег. Два других крупных землевладельца, один из клана Фудзивара, а другой из родного клана Масакадо, объединились, чтобы сразиться с новым «императором» и получить награду. Через три месяца после самопровозгла-шения Масакадо двое его противников с войсками подошли к северной границе его территории.

Личный состав армии Масакадо, как и во всей Японии, был текучим. Люди, служившие ему, не были профессиональными солдатами, они приходили в армию и уходили из нее, чтобы заняться собственными делами. В момент нападения его войско уменьшилось до четырёхсот человек. Этот ничтожный заслон был сметен, и Масакадо погиб. Как написано в «Сёмонки», современной восстанию хронике, «Его конь забыл, как скакать галопом, как ветер, а человек забыл свои боевые навыки. Убитый стрелой богов, новый император умер в одиночестве».¹⁶

Вооружённое восстание Масакадо при всем своем масштабе было лишь провинциальной версией «тихого» захвата власти кланом Фудзивара в центре. Восстание было менее удачным, чем грамотно продуманные политические действия в Хэйане – но стало лишь предвестием грядущих событий. Господство клана Фудзивара, сохранявшего свою наследственную полузаконную диктатуру, продержалось еще сто лет, но у них были и могущественные соперники. Небесный правитель занимал в системе власти всё меньше и меньше места, и вне этого пространства семьи аристократов Японии всё более ожесточенно сражались за власть.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 62