Империя Тан уменьшалась, сражаясь за выживание, но для неё ещё не всё было потеряно. После восстания Ань Лу-шаня императорам Тан удалось восстановить эффективную систему сбора налогов. Продажа соли стала государственной монополией, добавившей денег в казну. Корона пусть и ослабела, но не обанкротилась.

Хотя налоги и соль оставались под контролем государства, об отдаленных провинциях, которые некогда были к нему прочно привязаны, теперь этого сказать было нельзя. Слишком многие фаньчжэни – военные губернаторы, назначавшиеся прежними императорами, – превратились в практически самостоятельных князей, управляющих собственными землями. Некоторые из этих военачальников были китайского происхождения, многие являлись потомками «варваров» – воинственных вождей, которые получили разрешение поселиться со своими племенами в границах империи Тан, согласившись в обмен защищать земли Тан от вторжений извне.

Лояльность фаньчжэней к династии Тан варьировалась в значительных пределах. Некоторые из приграничных племён, таких, как тюркское племя шато, становились китайцами, другие игнорировали императора в Сиане. Границы империи стали не только проницаемыми, но и неразличимыми. Чем дальше путешественник отходил от Сианя, тем сложнее было определить, находится ли он еще на землях Тан.¹

Поздняя Лян и три корейских государства

В 806 году император Тан Сянь-цзун предпринял попытку восстановить свою власть в этих дальних областях. В ходе ряда войн, длившихся с 806 до 817 года, он мало-помалу смог поставить фанчжэней в прежние рамки. Захватывая непокорных губернаторов в плен, он отправлял их в столицу и казнил. К 820 году ему удалось восстановить контроль дворца почти над всеми старыми землями Тан.²

Но когда до главного приза – объединённой империи – было уже рукой подать, энергичный молодой император скончался. Ему было всего сорок два года. Ходили слухи, будто императора отравили двое придворных евнухов, недовольных его властью. Ходили также упорные слухи, что сын и наследник Му-цзун был при-частен к неожиданной смерти отца. Было ли это правдой или нет, но Му-цзун занял трон – и позволил завоеваниям отца ускользнуть из своих рук. И Тан Му-цзун, и его наследник Цзин-цзун прославились в основном своей привязанностью к пирам и игре в мяч. Они переложили повседневные заботы управления дворцом на служащих-евнухов. Один из историков жаловался, что «дела государственные оказались почти полностью заброшены».³

К 827 году фаньчжэни вновь заняли свои независимые замки, а дворцовые евнухи взяли под контроль весь дворец. Они убили Цзин-цзуна, которому исполнилось всего восемнадцать (он правил менее трёх лет), и оргапизовали коронацию его младшего брата Вэнь-цзуна.

Тан Вэнь-цзун правил целых четырнадцать лет, но лишь благодаря своей готовности отдать власть над страной фаньчжэням в дальних областях страны и придворным, большая часть которых была евнухами – считалось, что не имея возможности оставить потомство, евнухи меньше страмились к захвату власти. Такое положение дел могло привести к хаосу и дезорганизации, как произошло в объединённой Силле.

Однако евнухи прекрасно справлялись с управлением государством. В 838 году, после двенадцати лет марионеточного правления Вэнь-цзуна, японский монах Эннин отправился в путешествие по империи Тан. Его дорожные записи рисуют нам картину хорошо организованного эффективноого государство, на вид даже процветающего. Впечатлённый увиденным, он отметил, что в одном только центральном районе, Сианя имелось более четырёх тысяч лавок. По обоим берегам канала «тянулись непрерывной полосой богатые, аристократические дома», и река была полна купеческих судов и лодок, перевозивших императорскую соль.⁴

Будучи неплохими администраторами, евнухи оказались бы бесполезны при любом военном кризисе. Они были чиновниками, не обученными военному делу. Однако благодаря исключительной удаче империи в этот период не угрожало никакое вторжение. Ни один амбициозный фаньчжэнь не пытался взять под контроль центр империи. Королевства Бохай, объединённая Силла и государство Ямато в Японии были заняты собственными проблемами. Во время правления наследника Тан Вэнь-цзуна империя уйгуров на севере оказалась расколота гражданской войной и распалась; кочевники с севера воспользовались её слабостью, захватили и ограбили столицу уйгуров, Орду-Балык, а население бежало на юг и запад. Тибетскую империю, которая долго доставляла неприятности юго-западной границе Тан, разрывала религиозная война.⁵

Хрупкая стабильность Тан значила, что императоры и евнухи могли сосредоточиться на торговле, поддержке соляной монополии, организации сбора налогов и культуре. В 869 году, во время правления императора Тан И-цзуна, король объединённой Силлы даже отправил своего сына, наследного принца Силлы, на обучение в китайскую столицу.

Всё шло хорошо, пока не начался военный кризис, которого так боялись. Он начался не снаружи, но изнутри, и хотя зачинщиком не был кто-либо из фаньчжэней, конфликт породило то же напряжение – недовольство чужаков, аутсайдеров, не вписавщихся в существующую систему.

В 874 году молодой человек по имени Хуан Чао провалил экзамен по гражданской службе. Он был разъярён. С детства он был известен своим умом и способностями к обучению, и не мог поверить, что по результату экзамена его сочли недостойным. Экзаменационную систему критиковали и раньше – несколькими десятилетиями ранее чиновник и поэт Хань Ю горько жаловался, что система обучения, призванная помогать студентам хорошо сдать экзамены, знакомила их лишь с литературными трюками и обучала самым обтекаемым, общим ответам, не имея ничего общего с настоящим обучением. Теперь же Хуан Чао на основании своего горького опыта заявил, что экзаменационная система – всего лишь инструмент, используемый властями, чтобы оградить высокие посты от неугодных.⁶

Хуан Чао пошёл против закона. Обосновавшись на северо-востоке Китая, у побережья к югу от Хуанхэ, он начал нелегально продавать соль, нарушив государственную монополию, которая, по его мнению, была несправедливой. Вскоре к нему присоединились и другие недовольные: несколько неурожайных лет на севере

Китая привели к тому, что множество земледельцев изголодались и отчаялись. Группы контрабандистов росли и начали действовать по принципу Робин Гуда, грабя богатых торговцев на близлежащих дорогах, нападая на богатые города, а потом и убивая иностранных торговцев вдоль побережья.⁷

Наконец из Сианя направили войска, чтобы арестовать возмутителей спокойствия, но Хуан Чао и его сподвижники дали отпор. Всё больше и больше фермеров и крестьян присоединялись к ним. Вскоре простая банда грабителей превратилась в настоящую повстанческую армию, имевшую более полумиллиона сторонников.

Далее последовали четыре года сражений. Мятежники захватили Лоян и с боем начали продвигаться на юг, перейдя Янцзы и постепенно захватив территорию вплоть до города Гуанчжоу. Оттуда Хуан Чао повернул на север и начал продвигаться к Сианю. В 880 году он прибыл к стенам этого города и захватил Сиань, устроив то, что сам позже назвал «кровавой баней».⁸ Император Тан Си-цзун, наследник И-цзуна, бежал из города со своими придворными и укрепился в западном городе Чэнду. Контролируя столицу и дворец, Хуан Чао занял престол и провозгласил себя основателем новой династии.⁹

Но Тан Си-цзун решил сражаться за власть и нанял для подкрепления своей ослабленной армии тюркских воинов из северного приграничного племени шато. Как и фаньчжэни, они являлись более-менее независимой силой на окраине владений Тан – но в отличие от фаньчжэней, надеявшихся выйти из-под власти Тан, шато были аутсайдерами, желавшими влиться в империю. Предводитель шато Ли Кэй-ун, уже принявший китайское имя и соблюдавший китайские традиции, отправился во главе сорока тысяч всадников на юг и помог Тан Си-цзуну осадить Сиань. В 882 году под стенами Сианя армия Тан вместе с тюркскими наёмниками встретила грандиозное войско повстанцев во главе с Хуаном Чао. В битве при Лянтяньпо Хуан Чао был побеждён и вынужден отступить на север от Сианя и от земель, которые уже завоевал, в сторону исконной территории шато. Ли Кэй-ун следовал за ним, непрерывно беспокоя его армию по пути.

В этом ему помогал один из бывших соратников Хуана Чао – Чжу Вэнь, дезертировавший и перешедший на сторону танских сил. Он возглавил часть имепраторской армии, и вместе двум полководцам удалось подавить восстание.

Мятежники вновь встретились с императорской армией в 884 году на берегах Хуанхэ. На этот раз Хуан Чао и его люди потерпели решительное поражение. Хуан Чао бежал, но был окружён, после чего покончил жизнь самоубийством, чтобы Ли Кэй-уну не досталась слава его пленения.

Император Тан Си-цзун наградил Ли Кэй-уна, сделав его военным губернатором большей части северных земель. Затем он вернулся в Сиань, но его возращение состоялось без триумфа. Империя была разгромлена. Города Лоян и Янчжоу были сожжены, Сиань разрушен, а его жители – деморализованы. Поэт Вэй Чжуан сокрушался:

Тан Си-цзун сохранил свой титул – но власть его рассыпалась, и дни его династии подходили к концу.

В 888 году ему наследовал сын Тан Чжао-цзун, которому досталась умирающая страна. В течение ещё двух десятилетий империя с трудом держалась на плаву, а между тем силы перебежчика Чжу Вэня и тюркского генерала Ли Кэй-уна росли. Последний, воспользовавшись своим положением военного губернатора, превратил северный край в отдельное небольшое королевство, как делали при возможности и другие фаньчжэни. Он назначил людей из племени шато на важные должности в своём государстве и больше не признавал власть императора Тан.¹¹

Он также рассорился со своим соратником Чжу Вэнем. В конце восстания Чжу Вэнь начал возмущаться наградами, которые получал Ли Кэй-ун. Постепенно он присваивал всё больше и больше земель между Сианем и границами провинции Ли Кэй-уна. В 901 и 902 году он предпринял несколько попыток вторгнуться на земли Ли Кэй-уна – и каждый раз был вынужден отступать.

С Сианем Чжу Вэню повезло больше. Опасаясь возросшей мощи Ли Кэй-уна и надеясь сохранить расположение Чжу Вэня, император дал ему высокий титул. Чжу Вэнь принял титул и начал неспешную кампанию по ограждению императора от его союзников, убивая их или изгоняя по обвинению в предательстве, окружая несчастного императора собственными людьми. В конце концов он приказал от имени императора переместить королевский двор в Лоян.¹²

Это встревожило народ в оставшихся областях империи. В разных городах начал собираться лояльные чиновники и офицеры, двинувшиеся в Лоян на помощь императору. Когда Чжу Вэнь узнал об их приближении, он отправил собственных людей убить императора, а после этого схватил их и казнил, громко провозгласив собственную преданность короне. Спасители, обманутые и лишённые надежды, отступили.

После этого Чжу Вэнь организовал коронацию тринадцатилетнего сына императора, Тан Ай-ди – марионетки, полностью находившейся под контролем военачальника. Так чужак прокрался в сердце империи. Он стал повелителем во всём, кроме имени.

Имя стало следующим, чем занялся полководец. На следующий год он приказал Ай-ди издать постановление об убийстве его девяти братьев и всех министров, которые оставались лояльными королевской семье. Эти люди были задушены, а их тела выброшены в реку. Теперь Чжу Вэнь был готов сам стать императором. Он вынудил шестнадцатилетнего Ай-ди отречься от трона и основал собственную династию, Позднюю Лян.¹³

Это была недолговечная династия – она продержалась с 907 до 923 года. Однако отречение от трона последнего императора Тан и тут же последовавшее его убийство мгновенно погрузило Китай в постоянные распри между мелкими государствами. Этот период

Пяти династий и Десяти царств продлился до 960 года. За пятьдесят с небольшим лет фаньчжэни создали множество мелких государств, большая часть которых быстро рухнула. Пять правящих династий взошли и закатились на севере, более десяти отдельных царств появились и исчезли на юге.

В далёких северных землях возникла новая империя. Вождь северных киданей Абао-цзи заключил союз с шато и начал ряд завоеваний, которые привели к созданию грандиозной киданьской империи. Со смертью последнего императора династии Тан внутренние области Китая исчезли, остались лишь внешние – бывшие аутсайдеры.¹⁴

Пока фаньчжэни делили империю между собой, феодалы объединённой Силлы расчерчивали границами собственную родину, и трещины углублялись, угрожая разломом.

Король Гён Мун – тот самый, что отправил своего сына на обучение в Китай незадолго до распада Тан, – невольно вбил клин в эти трещины. Он женился на женщине высокого рода, но она не родила ему наследника, поэтому он женился также и на её сестре. Вторая супруга тоже оказалась бесплодна. Обе царственные сестры влачили унылую жизнь во дворце, пока одна из наложниц Гён Муна не родила ему сына и наследника.

Две королевы, в страхе за свою судьбу, запланировали убийство наложницы и её сына. Однако, когда госпожа умирала, кормилица забрала ребёнка и, спрятавшись от убийц, бежала с ним, найдя приют в монастыре. Ребёнок по имени Кун Ге вырос под надзором монахов, зная о своём королевском происхождении. Он не мог забыть убийство своей матери и свою беду – при покушении на убийство он потерял глаз.¹⁵

Через несколько лет другая наложница короля родила ему второго сына. Гён Мун обеспечил ему безопасность, провозгласил наследником и отправил в Китай для обучения принципам конфуцианского управления. Вернувшись на родину, после смерти отца юноша стал королём Хон Ганом. Должно быть, он узнал о своём старшем брате, находившемся в изгнании в монастыре, но его реакция на этот факт нам неизвестна.

В течение одиннадцати лет своего правления Хон Ган прилагал все усилия, чтобы создать видимость процветания, в частности, тратя деньги, как воду, и придавая столице блеск роскоши. Каждый дом щеголял черепичной крышей, в каждом камине горел древесный уголь вместо более дешевых дров, благодаря чему небо не было затянуто дымом. Тем временем всего в сотне миль от Кён-джу сельская местность полнилась ворами, разбойниками, дружинами князей и амбициозных полководцев.¹⁶

Большая часть придворных Хон Гана поддерживала в нем уверенность, что с его страной всё в порядке, но поэт и учёный Чо Чи Вон был исключением. Сын силланского аристократа, Чо Чи Вон также провёл свои годы обучения в танском Китае – но, в отличие от Хон Гана, действительно понял и изучил принципы конфуцианского управления. В «Самгук Саги» указано, что он с первого раза сдал экзамен на государственную должность и был назначен «начальником людей» в одной из провинций империи Тан. Однако, когда приютившая его страна погрузилась в хаос, Чо Чи Вон вернулся домой.¹⁷

В 885 году Чо Чи Вон пожелал занять пост в правительстве Хон Гана. Он хотел заняться реформированием Силлы, пока государство не распалось, но Хон Гану и его приближенным это не пришлось по душе. В «Самгук Саги» сказано: «Вернувшись в Корею, Чо Чи Вон хотел воплотить свои идеи, но то были времена упадка, и его не приняли из-за зависти и подозрений»¹⁸

На следующий год король Хон Ган скончался, не оставив наследника. Вначале его брат, а после сестра Дзин Сон унаследовали его титул и его проблемы. Дзин Сон правила десять лет, с 887 до 897 год, и при ней Силла все более разрушалась.

Историки того времени строги по отношению к королеве Дзин Сон. Одна из записей утверждает, что Дзин Сон была «мужеподобна», а затем противоречит себе, сообщая, что королева часто приглашала ко двору «красивых юношей» и назначала их на канцелярские должности. Женщина на троне во время распада средневекового государства обычно являлась мишенью для обвинений в разврате, взяточничестве и прочих пороках; пол правительницы служил удобным объяснением для конца эпохи. Однако настоящими виновниками кризиса Силлы были хозяева замков, продолжавшие угнетать крестьян и фермеров, живших под их властью, устраивая себе роскошную жизнь на костях тружеников.¹⁹

Королева Дзин Сон старалась получить финансирование для своего правительства, выжимая средства из налогоплательщиков. Но налоги из сельской местности годами не достигали столицы, поэтому Дзин Сон приказала своим солдатам насильно собрать их. Это было отчаянное и необдуманное решение. Фермеры и ремесленники исправно платили налоги – только эти средства уходили в казну хозяев замков. Теперь люди были вынуждены платить двойные налоги. Бедность и отчаяние заставляли всё больше крестьян выбирать жизнь бандитов (хроники тех лет именуют их «травяными разбойниками»). Вскоре эти разбойники начали собираться в повстанческие отряды под предводительством талантливых вождей. Земли вокруг Кёнджу были во власти банды «Красных штанов». На юго-западе армию мятежников возглавил ставший солдатом крестьянин по имени Кён Хвон, а предводитель разбойников Ян Гиль организовал сопротивление на северо-востоке. Его помощником оказался не кто иной, как Кун Ге, выросший и желавший получить хотя бы часть той власти, которая могла принадлежать ему полностью.²⁰

Сильнейшим из предводителей повстанцев стал на тот момент крестьянин Кён Хвон. В 892 году королева Дзин Сон решила смягчить его гнев, дав ему титул – она наградила его властью над землями к югу от столицы с почётным титулом «Владыка Юго-Запада». Обладая такой почти официальной властью, Кён Хвон заключил договор с Ян Гилем и его помощником Кун Ге: он будет контролировать юго-запад, а Ян Гиль – более отдалённые северные регионы.

В течение следующих нескольких лет Кён Хвон укреплял свои позиции на юго-западных землях, в то время как одноглазый принц Кун Ге создавал свою власть на севере. Внешне он оставался в подчинении у предводителя разбойников Ян Гиля, но на самом же деле понемногу начал завоевывать личный авторитет у повстанцев – спал на земле со своими солдатами, разделял с ними поровну трофеи и страдал от тех же трудностей, что и они.²¹

Тем временем королева Дзин Сон оставалась на троне, но быстро становилась монархом только по названию. Вновь поэт-конфуцианец Чо Чи Вон постарался помочь, на сей раз выдвинув проект реформы, состоящий из десяти пунктов. По его мнению, эта реформа могла вывести Силлу из хаоса – и вновь его предложение было отвергнуто двором Силлы.

Чо Чи Вон оставил обречённый дворец и отправился в дальний горный монастырь, где посвятил себя духовному совершенствованию и составлению скорбных стихов на китайском языке:

А в столице королева Дзин Сон была вынуждена оставить трон. Придворные отыскали мальчика, которого объявили ещё одним сыном Хон Гана – на этот раз его матерью была девушка из дальней деревни, где король когда-то провёл ночь во время охотничьей поездки. В 897 году королева Дзин Сон отреклась от трона в его пользу, и четырнадцатилетний юноша стал королём Хё Гоном.

Ходили слухи, что одноглазый принц Кун Ге ответил на восхождение на трон своего предполагаемого сводного брата, найдя его портрет и разрезав его на куски мечом. Его собственные амбиции стали яснее в конце того же года, когда Кун Ге убил своего начальника Ян Гиля и сам стал предводителем повстанцев на севере.²³

К 900 году «Владыка Юго-Запада», бывший фермер Кён Хвон, ощутил себя достаточно сильным, чтобы назваться королём. Кён Хвон родился на старой территории Силлы, но земля, где он приобрёл наибольшее влияние, ранее принадлежала Пэкче. Поэтому он назвал свое новое государство Поздним Пэкче. На следующий год Кун Ге последовал его примеру. Он тоже был уроженцем Силлы, однако основал своё новое государство в Кэсоне, на старой территории Когурё, и назвал своё королевство Поздним Когурё.

Дни объединённой Силлы подошли к концу Вновь три государства разделили полуостров. Закончился и мир. Чо Чи Вон скорбел, что «тела умерших от голода и павших в боях людей разбросаны по степи, как звёзды». Это отметил и Ван Гон, опытный морской офицер, сражавшийся с войсками Кун Ге. По его словам «люди разбредались, куда глаза глядят, и повсюду оставались на земле их скелеты». Поздний период Трёх Королевств начался с войны и голода.²⁴

Одноглазый Кун Ге, подстегиваемый не только амбициями, но и гневом, вознамерился полностью уничтожить остатки Силлы. Он провёл первые годы своего правления Поздним Когурё, продвигаясь всё глубже на территорию Силлы, в то время как юный король Силлы Хё Гон искал спасения из безнадёжной ситуации в алкоголе. Обида и ярость Кун Ге медленно сводили его с ума. Когда он не сражался, то разъезжал по своим владениям, сидя на белом коне, в пурпурной мантии и золотом венце, сопровождаемый хором из двухсот восхвалявших его монахов. Он стал параноиком, приказав казнить за предательство сперва свою жену, а потом и двух сыновей. По словам его генерала Ван Гона,

Ван Гона нельзя назвать объективным наблюдателем. К 918 году Кун Ге стал настолько непереносимым тираном, что его собственные офицеры убили его и провозгласили королём Ван Гона.

Кун Ге мог претендовать на связи и с существующим королевским родом, и со старым королевством Когурё, но его власть поддерживалась только силой, а не наследственными правами. Он стал королём по праву завоевания, а не по праву крови – но, добившись успеха, обрёк себя на смерть от такого же меча, с помощью которого поднялся сам.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 54