За три десятилетия пребывания на византийском троне Константин V видел многое. Он наблюдал за продолжавшимися конфликтами между иконоборцами и иконопоклонниками. Он видел конец халифата Умайядов и начало правления Аббасидов. Он стал свидетелем падения византийской власти в Италии и ухода Рима из-под контроля Константинополя. Он слышал новости о коронации Пипина Младшего как первого короля из рода Каролингов и о взлёте власти Карла Великого. Он взял в жены хазарку, пережил налёты аваров и вторжения арабов.

В 775 году на тридцать четвёртый год правления, он начал планировать войну с первой Болгарской империей.

Болгары были в какой-то степени союзниками Византии – с тех пор, как Тервел со своими войсками в 718 году помог Льву III отбить осаду Константинополя. Однако привычка Константина отправлять военнопленных (захваченных в основном в битвах с арабами) на поселение во Фракию, в неприятной близости от границы Болгарии, раздражала болгарских ханов.

В ответ болгарские войска начали вторгаться в византийские земли. Константин V решил, что болгар нужно усмирить. Однако в сентябре, уже начав подготовку к кампании против болгар, он заболел тем, что Феофан назвал «чрезвычайно сильным воспалением» ног, которое сопровождалось лихорадкой. Император умер на четырнадцатый день месяца, крича, что сгорает живьём.¹

На некоторое время о плане вторжения в Болгарию забыли. Наследником Константина стал его сын, полу-хазарин Лев IV, забросивший планы покорения Болгарии ради сохранения своего трона. У него было пять единокровных братьев, сыновей его отца от третьего брака, и они представляли немалую угрозу его власти. Едва взойдя на трон, Лев был вынужден изгнать двоих из них, узнав, что они затеяли заговор с целью сместить его. Затем он начал планировать поход в Сирию против арабов, которых расценивал как более значительную угрозу, чем болгар.²

Однако он так и не отправил войска в бой, скончавшись в 780 году, после всего лишь пяти лет правления. Новым императором стал его девятилетний сын Константин VI. Мать мальчика сделалась его регентом. Её звали Ирина, как и её хазарскую свекровь, но она происходила из старой афинской семьи.

Для нового халифа Аббасидов, аль-Махди, сына аль-Мансура, малолетство императора и регентство женщины в Константинополе означали фатальную слабость империи. Он организовал новое нападение на Малую Азию и в рекордно короткое время изгнал отсюда византийские войска, пройдя до Босфорского пролива и разбив лагерь на его берегу напротив Константинополя, в Хрисополе.³

Это было очень некстати для регентши Ирины, которая была вынуждена заплатить халифу грандиозный выкуп и согласиться на уплату ежегодной дани, чтобы тот отступил. Возможно, чувствуя необходимость в сильной поддержке, она отправила в 782 году двух посланников в королевство франков и попросила Карла Великого обручить одну из его дочерей с одиннадцатилетним императором.

Карл Великий к этому моменту вполне мог считать себя равным регенту Константинополя. Он контролировал земли франков и Италию. Он короновал своего третьего сына, Пипина, сделав его королём Италии, а четвёртого, Людовика Праведного, сделал королём франкской провинции Аквитания, и правил ими, как император – вассальными королями. Его второй сын, Карл Младший, был призван унаследовать титул короля франков. Карл Великий взял на себя ответственность за защиту Папской области (теперь раскинувшейся на значительную часть Италии, включая Рим с окрестностями, Сутри и старые византийские земли, некогда находившиеся под контролем Равенны), что сделало его защитником христианской веры.

Он был самым могущественным королём на Западе – но он также яснее всех осознавал, что, создавая империю, исполняет христианскую миссию. Союз между Каролингами и византийскими императорами мог создать не только объединённый фронт против арабов, но и империю духа, западное отражение Восточной империи, христианский противовес растущему исламскому государству.

У Карла Великого также было много дочерей на выданье, и были другие сыновья. Он согласился выдать свою старшую дочь Ротруду (третью по старшинству из всех детей) замуж за Константина VI. Девочке было всего восемь лет, поэтому обручение имело пока лишь номинальную силу, оба ребёнка оставались с родителями. ⁴

Предполагалось, что брак состоится по достижении Ротрудой совершеннолетия, которое в VIII веке определялось не слишком жёстко. В любом случае, когда Константину в 787 году исполнилось шестнадцать лет, он мог попросить прислать к нему тринадцатилетнюю Ротруду. Однако вместо этого его мать Ирина разорвала обручение. Её положение упрочилось, и она уже не нуждалась в союзе с королём франков. По сути, растущая власть Карла Великого теперь угрожала остаткам византийских земель в Италии.

Разорванная помолвка была воспринята как оскорбление, нанесенное Карлу Великому, который укрепился не только в силе, но и в роли христианского короля. Дни майордомов, неохотно принимающих королевские полномочия, давно прошли. Карл Великий собрал вокруг себя группу богословов и священников, заполнявших пробелы в его обучении, которое в раннем возрасте было не слишком масштабным. Его отец считал важными лишь тренировки в военном деле, и Карл никогда не учился грамоте.

Ученые монахи не только обсуждали с ним теологию, философию да грамматику, но и сравнивали его с царём Давидом – ветхозаветным монархом, которого бог поставил править избранным народом. Под воздействием его личного наставника Алкуина, клирика из Британии, которого Карл Великий нанял для обучения своих сыновей, у короля франков появлялось всё более и более сильное понимание своей миссии. Теперь он воспринимал свои завоевания как святое дело: ведь кто-то же должен был нести Благую весть упрямым неверующим, которых нужно было спасти не только от их грехов, но и от нежелания прислушаться к истине!⁵

В начале того же десятилетия Карл завершил кампанию против саксов именно акцией убеждения. Сопротивление саксов его власти и потери, понесенные его войсками в стычках с ними настолько разъярили императора, что в 782 году он приказал казнить четыре с половиной тысячи саксонских пленников. Их предводитель Видукинд бежал, но после трёх лет преследования наконец был вынужден сдаться. Одним из условий капитуляции было его согласие на христианское крещение. Затем Карл Великий провозгласил, что «любой некрещеный сакс, скрывающийся в народе и отказывающийся креститься, вместо этого предпочитающий оставаться язычником, будет казнён». Сакс, крадущий из церкви, проявляющий жестокость по отношению к священнику или совершающий старые саксонские обряды вместо поклонения Христу, будет казнён, и любой сакс, не соблюдающий великий пост, тоже будет казнён.⁶

Против этих крутых мер возвысил свой голос Алкуин. Он сказал королю: «Ослабьте ваши угрозы и не принуждайте людей публичным насилием, пока вера не вырастет в их сердцах»? Карл Великий согласился с аргументом и отменил смертную казнь – но его чувство долга осталось неизменным. Он нес западному миру не просто спасение, но истинное учение.

Ирина из Византии не воспринимала Карла Великого как короля христианского Запада. Она считала, что высшая одобренная богом власть находится именно в её руках. Разорвав помолвку сына, она также отказалась передать трон Константину VI – несмотря на то, что возраст уже позволял ему править самостоятельно. Она провозгласила себя не регентом, но императрицей, и на основании этой власти созвала церковный совет – Второй Никейский собор – чтобы отменить все иконоборческие постановления, принятые во время правления Льва III и его наследников.⁸

На протяжении трёх лет Ирина пыталась оставаться императрицей, но слишком многие в Константинополе были недовольны тем, как она узурпировала власть, и в 790 году армия все-таки заставила её передать бразды правления Константину VI. К сожалению, законный император оказался слабовольным, жестоким и некомпетентным. В 791 году он начал кампанию против болгар, которую запланировал еще его дед, и был дважды разгромлен болгарским ханом Кардамом. По словам Феофана, «он вступил в битву без порядка, без разумного расчета, и был жестоко побеждён. Потеряв слишком много людей, он бежал обратно в город». Дворцовая гвардия, поняв, что ошиблась в выборе, начала планировать восстание с целью передать власть дяде Константина, Никифору – одному из тех братьев, которые были замешаны в заговоре против отца Константина.⁹

Империя Карла Великого

Как и его отец, Константин узнал о заговоре, однако, в отличие от отца, не проявил милости, просто изгнав конспираторов. Вместо этого он приказал арестовать всех пятерых дядьев и доставить их ко двору Он велел ослепить Никифора, который, возможно, даже не был сам замешан в заговоре, а заодно с ничем не оправданной жестокостью приказал отрезать языки четырём остальным братьям.

Затем он вернулся к конфликту с болгарами. На этот раз хан Кардам угрожал вторжением во Фракию, если Константин откажется уплатить ему дань. По словам Феофана, «император велел завернуть конский навоз в полотенце и отправил хану с сообщением: „Я послал дань, достойную тебя“». Но, оскорбив Кардама, он запаниковал, и когда болгарский хан с войском приблизился к городу, Константин выехал ему навстречу и наконец согласился отправить ему дань.¹⁰

Это переполнило чашу терпения армии, и Ирине удалось договориться с несколькими придворными и высокопоставленными офицерами о свержении её сына. Июньским утром 797 года, возвращаясь с Ипподрома после конных соревнований, Константин увидел, что к нему приближаются солдаты дворцовой гвардии. Он сразу понял, что они намерены его схватить, поэтому бежал от них по улицам к порту и скрылся на борту одного из своих военных кораблей. Однако сопровождавшие его придворные были подкуплены Ириной. Они вернули Константина в город, доставили во дворец и заперли в комнате, где он родился – Пурпурном Покое, предназначенном для собирающихся рожать императриц. Феофан утверждает, что «по повелению его матери и её советников около девятого часа он был ужасно и неизлечимо ослеплён с намерением убить его. Таким образом к власти пришла его мать Ирина».¹¹

По мнению Карла Великого, трон Константинополя теперь опустел. Ирина, будучи женщиной, не имела законного права на престол. Кроме того, Карл Великий, со своей любовью к истинному учению, считал поддержку Ириной икон недопустимой. Хотя папа римский и убеждал Карла в том, что иконы – не «идолы», тот не соглашался. Он даже собрал собственную теологическую комиссию для изучения отчётов Второго Никейского собора и опровержения его выводов. В глазах Карла Ирина была не только женщиной-узурпатором, но ещё и идолопоклонницей.¹²

Одновременно с том, Карл Великий получал постоянные доказательства своего высокого положения среди королевств Запада. В 798 году правитель Астурии, христианского королевства в горах к северу от Аль-Андалуса, отправил к нему официальную делегацию с просьбой о подтверждении легитимности его как короля. Астурия, государство, противостоящее натиску мусульман, маленькое и бедное на момент основания в 718 году, теперь заметно выросло. Король Астурии Альфонсо II правил страной, включавшей также соседний Леон и земли вдоль побережья вплоть до Лиссабона. Альфонсо хотел от Карла Великого, величайшего христианского владыки Запада, признания законности собственного трона. Карл, никогда не сомневавшийся в том, что такие функции в его праве, дал подтверждение.

На следующий год его попросили исполнить долг, еще более присущий императору. Папа Лев III, занимавший папский трон в Риме с 795 года, попал в неприятное положение. Он был не очень популярен в Риме – возможно, из-за того, что не был аристократом, или же из-за своего аморального поведения. Доказательства обвинений в нечистоплотности не дошли до наших дней, поэтому за истоками этой враждебности трудно проследить. Но враждебность эта назревала до тех пор, пока в 799 году толпа врагов не напала на Льва во время священной процессии, намереваясь ослепить его и вырезать ему язык.¹³

В отличие от несчастного Никифора, с которым поступили так же в Константинополе, Льву удалось скрыться с порезами на лице, но с невредимыми глазами и языком. Он бежал к Карлу и попросил короля помочь ему изгнать врагов из города. Когда Лев был избран папой, император поклялся его защитить. Он направил Льву следующее послание: «Моя задача – с Божьей помощью защищать церковь Христову повсюду – за границей, с оружием, от вторжений язычников и таких бед, как потеря веры, и дома, поддерживая дело церкви – распространение католической веры». Он не предвидел, что придется защищать церковь оружием и на родине – а именно в этом нуждался Лев. Ситуация ещё более осложнялась тем, что большинство франков, подданных Карла, верили, что обвинения в адрес папы справедливы.¹⁴

Однако виновность Льва была практически не важна. Позиция епископа Рима должна была оставаться неприступной. Если устами папы римского говорил Бог, его нельзя было устранять путём тех же мирских махинаций, что привели к падению Константина VI. Дабы папский престол не стал очередным троном, который захватывают силой, Карл был вынужден сам использовать силу.

Он откладывал активные действия, обдумывая проблему. В конце концов, похоже, что советник Алкуин повлиял на его решение, сказав, что Карл Великий остался единственным представителем господа в известных пределах мира, у которого достаточно сил, чтобы исправить содеянное зло.

Обязанность Карла как последнего защитника церкви была понятна. Поэтому в 800 году Карл отправил папу римского обратно в Рим с вооружённой охраной. Следом за ним отправился и сам король со своим войском. Он вступил город «в полном воинском снаряжении» и продефилировал по улицам. Дождавшись его прибытия, Лев созвал людей в собор святого Петра и в присутствии свидетелей, положив руку на Евангелие, поклялся, что на нём нет вины. В присутствии Карла и его воинов это подействовало.¹⁶

Карл оставался в городе до Рождества. Он отправился на утреннюю мессу, преклонил колени для молитвы, а когда начал подниматься, Лев III подошёл и возложил ему на голову золотую корону. Заранее проинструктированная толпа радостно вскричала: «Долгих лет и побед Карлу, самому набожному Августу, великому, миролюбивому императору, коронованному Господом!». Он был поименован «imperator et augustus» – двумя титулами древних римских императоров, которые в глазах византийского двора уже давно перешли к Константинополю.¹⁷

Однако по мнению Карла Великого, титул императора был свободен. Официальное описание события, созданное позже франкским клириком, поясняет: «Когда в землях греков больше не было императора, а императорскую власть осуществляла женщина, папе Льву и всему христианскому народу показалось, что лучше будет отдать корону и титул императора королю франков Карлу»¹*

Эйнхард, биограф Карла, утверждает, что Карл не знал о замысле короновать его и даже отрицал, что когда-либо желал императорского титула. Однако из всех писателей он единственный, кто допускает такое неведение со стороны умного и опытного властителя. Коронация в день Рождества была лишь официальным признанием власти, которая находилась в руках Карла и ранее – власти, требующей быть защитником церкви, гарантом цивилизации и наивысшей гражданской силой в христианском мире.

В Константинополе коронацию с презрением сочли бессмысленной, но позиция Ирины как защитника церкви и столпа цивилизации была непрочной. Её правление было неэффективно, отмечено хаосом и насилием. В 802 году казначей Ирины устроил переворот и сверг её с престола. Он вынудил её отправиться в изгнание в монастырь, который она сама же и построила, и стал императором вместо неё, взойдя на престол под именем Никифора I.¹⁹

На следующий год Никифор направил к Карлу послов и предложил заключить договор, призванный защитить Венецию, всё ещё лояльный Византии город, от вторжения франков. Договор, названный Pax Nicefori, был заключён. Никифор сохранил контроль над Венецией в обмен на щедрую ежегодную дань Карлу.

Условия договора ясно давали понять, что это сделка между равными, однако, подписав её, Никифор сам назвался императором, но Карла императором не назвал.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 51