В этой главе мы познакомимся с людьми, которые вложили энергию своего сознания в нематериальный мир за пределами наших органов чувств и неоднократно принимали возможность, пока она не воплотилась в их жизнь.

В возрасте 19 лет у Лори обнаружили редкую дегенеративную костную болезнь – полиоссальную фиброзную остеодисплазию. При этом подрывающем силы нарушении тело заменяет нормальную костную ткань более низкопробной, волокнистой тканью, а белковый строительный материал, поддерживающий скелет, становится необычно тонким и неравномерным. Процесс атипичного разрастания, связанный с этим диагнозом, приводит к тому, что кости распухают, слабеют, а затем ломаются. Фиброзная остеодисплазия может произойти в любой части скелета, а у Лори она проявилась в правой ноге – в бедренной кости, шейке бедра, большой берцовой кости и в нескольких костях стопы. Доктора сказали Лори, что ее болезнь неизлечима.

Фиброзная остеодисплазия – это генетическое заболевание, которое обычно проявляется после полового созревания. Что касается Лори, то первые признаки болезни проявились в том, что она целый год передвигалась по студгородку своего колледжа, прихрамывала от боли, вызванной, как потом выяснилось, переломом бедра. Она была крайне удивлена, услышав о переломе, потому что у нее не было никаких травм. Лори не замечала у себя особых проблем со здоровьем, ну разве что одна стопа была чуть больше другой. Она жила активной юношеской жизнью, увлекаясь бегом, танцами и большим теннисом. А к тому времени, когда девушка начала хромать, она как раз начала заниматься бодибилдингом, собираясь выступать на соревнованиях.

После диагноза жизнь Лори изменилась в одночасье. Хирург-ортопед предупредил, что ее кости стали хрупкими и страшно уязвимыми. Он настаивал на том, чтобы она ходила только на костылях вплоть до хирургического вмешательства: сперва планировалась трансплантация кости, а затем имплантация «бедренного штифта Рассела-Тэйлора» в полость ее бедренной кости. Услышав такие новости, Лори с матерью целый час проплакали в больничном кафетерии. Это был какой-то кошмар – та жизнь Лори, которая была ей знакома, похоже, внезапно закончилась.

Восприятие Лори ограничений – реальных и воображаемых – начало управлять ее жизнью. Во избежание новых переломов она следовала указаниям хирурга и послушно пользовалась костылями. Ей пришлось бросить интернатуру, куда она вступила незадолго до диагноза, и посвятить все свои дни медицинским процедурам. Отец настаивал, чтобы Лори осмотрели как можно больше специалистов по ортопедии, поэтому всхлипывающая мать возила дочку из одного врачебного кабинета в другой неделями напролет.

Каждый раз, когда Лори посещала нового доктора, она терпеливо ждала от него обнадеживающих новостей, но раз за разом слышала одно и то же. За каких-то несколько месяцев с десяток хирургов подтвердили ее диагноз. Наконец, последний доктор, который ее осматривал, высказал иное мнение. Он сообщил Лори, что предписанная другими врачами хирургия ничуть ей не поможет, потому что имплантация штифта укрепит больную кость только в самом слабом месте, но зато вызовет новые трещины в самых уязвимых ее частях сверху или снизу штифта. Он посоветовал Лори отказаться от хирургии и продолжать использовать костыли или инвалидную коляску – а то и вовсе избрать неподвижный образ жизни до конца своих дней.

С того дня Лори большую часть времени не покидал страх, что она может сломать кость. Она чувствовала себя беспомощной, маленькой и хрупкой, ее наполняли тревога и самосожаление. Месяцем позже она все-таки вернулась в колледж, но почти не выходила из квартиры… Она виртуозно скрывала свою тяжелую и нарастающую клиническую депрессию.

Сколько Лори себя помнила, ее отец был вспыльчивым человеком. Даже когда дети его вырастали, каждый из них знал, что может отведать его несдержанных кулаков в самый неподходящий момент. Каждый постоянно находился в полной боевой готовности, ожидая очередной вспышки отцовского гнева. Конечно же, Лори тогда еще не понимала, что ее болезнь на самом деле была напрямую связана с поведением отца.

Новорожденные проводят большую часть своих дней в состоянии мозгового дельта-ритма. За первые 12 лет у детей постепенно появляется тэта-ритм, а затем альфа-ритм, прежде чем прийти к состоянию бета-ритма, в котором они и проведут большую часть зрелости. Как говорилось выше, мозговые волны тэта и альфа связаны с особыми восприимчивыми состояниями. У маленьких детей еще нет аналитического ума, чтобы разобраться в том, что с ними происходит, и отсеять ненужную информацию, поэтому все данные, которые они получают из своих переживаний, напрямую шифруются в их подсознании. Благодаря повышенной внушаемости в тот момент, когда они чувствуют эмоциональное изменение под влиянием какого-либо опыта, они обращают внимание на того, кто именно вызвал это переживание, и таким образом вырабатывают у себя условный рефлекс. У них формируются ассоциативные воспоминания, связывающие того, кто вызвал переживание, с самой эмоцией этого переживания. Если это один из родителей, то, со временем привязавшись к нему, дети будут думать, что эмоции, которые им доставляет это переживание, – нормальные, потому что у них еще нет способности анализировать ситуацию. Именно так опыт раннего детства становится подсознательным состоянием бытия.

Те эмоционально заряженные события, которые переживала Лори, подрастая рядом с таким отцом, запечатлелись в системе ее неявной памяти, в подсознании, программируя биологию организма Лори. Ее реакция на гнев отца – она ежедневно чувствовала себя слабой, беспомощной, подавленной и испуганной, – постепенно стала частью реакций ее вегетативной нервной системы. Ее тело химически запечатлело эти эмоции, и окружающая обстановка подала генам, связанным с ее расстройством, сигнал включиться. Поскольку эта реакция была автоматической, Лори была неспособна изменить ее до тех пор, пока оставалась в плену своего эмоционального тела. Она могла только анализировать состояние своего бытия в соответствии с эмоциями прошлого, хотя ответы, которые были нужны ей, лежали вне рамок этих эмоций.

Как только Лори поставили диагноз «фиброзная остеодисплазия», ее мать немедленно объявила всей семье, что современная медицина официально признала Лори «хрупкой» – и, следовательно, та должна быть освобождена от физического насилия со стороны отца. Хотя он продолжал эмоционально и устно унижать дочь (до самой своей смерти 15 лет спустя), ее болезнь, по иронии судьбы, защитила ее от дальнейших физических расправ.

Этот извращенный механизм достижения безопасности, который Лори неосознанно создала для себя, был для нее средством выживания. В результате она извлекала пользу из своей болезни и предписаний врачей. Ей уступали место в автобусе или вагоне метро в час пик; она сидела на ближайшей скамейке, пока ее друзья стояли в очереди; она легко получала столик в переполненном ресторане. Позже Лори осознала, что ее болезнь работает на нее. Она начала на всю катушку использовать свой недуг, чтобы получить все, что угодно. Она теперь была способна лучше управляться в мире, который и прежде никогда не считала безопасным. Эмоциональная выгода от манипуляции реальностью с целью получить все, чего ей хотелось, таким образом, пришлась ей по душе. Лори получила даже больше, чем ей на самом деле требовалось для снятия психологического напряжения, пожертвовав для этого своим здоровьем. Вскоре ее болезнь стала ее личностью.

Однако позже Лори подняла позднеподростковое восстание против этой жизни, которая, как ей казалось, была навязана ей врачами, родителями и судьбой. К следующему семестру после диагноза она вошла в упрямое состояние отрицания своей болезни. Она решила стать первым «хромым» бодибилдером и с этим твердым намерением вернулась в спорт. Закусив удила, Лори преодолевала свое беспокойство и сознательно культивировала позитивный настрой. Она даже нашла способ поднимать гантели, не перегибая свои конечности.

Она думала, что, пытаясь прорваться через боль, она улучшит свое здоровье. На самом же деле ее усилия привели к противоположным результатам, потому что большую часть времени она чувствовала себя ужасно, а ее боль все нарастала. Как случается у пациентов с полиоссальной фиброзной остеодисплазией, Лори вдобавок заработала сколиоз и ежедневно мучилась от резкой боли в позвоночнике. К тому времени, как ей перевалило за двадцать, у нее начал развиваться артрит позвоночника, и не только.

Окончив колледж, Лори стала вести малоподвижный образ жизни, хотя ездила из нового дома на новую работу и обратно. Ее страх, беспокойство и депрессия никуда не делись. Она завидовала большинству своих сверстников, жалела об утраченных дружеских связях и романтических отношениях, потому что жила теперь почти как ее постаревшие родители, а не как молодая девушка.

Когда Лори было уже под тридцать, она не расставалась с тростью. К тому времени она пережила 12 серьезных переломов и множество опасных микропереломов. Ее кости были такими слабыми, что от напряжения под микроскопическими трещинами появлялись переломы большего размера и соединялись с другими областями ослабшей кости, образуя еще более серьезные переломы.

К тридцати годам у Лори было больше проблем со спиной, чем у ее 72-летнего отца. По существу, она преждевременно постарела. Она целыми днями не вставала с постели и пропускала так много рабочих недель, что ее несколько раз вынуждали увольняться. Она отложила получение дальнейшего образования, потому что в школе, куда ее приняли, не было исправного лифта. Ей приходилось отказываться от выходов в свет, посещения музеев, шопинга, путешествий, концертов и всех остальных дел, требующих длительной ходьбы или стояния. Она попала в замкнутый круг мыслей и чувств, о котором я рассказывал выше. На ее представление о том, что она ограничена и хрупкая внутри, ее тело отзывалось проявлением ограниченности и хрупкости снаружи. И чем больше она чувствовала себя уязвимой и слабой, тем более слабой и уязвимой она становилась, – продолжая получать все новые переломы, которые только укрепляли ее веру в собственную хрупкость и еще больше повторно подтверждали ее личность и состояние ее бытия.

Лори отрегулировала свою диету и принимала разнообразные витамины и биодобавки в дополнение к укрепляющим кости препаратам, но ничего не помогало остановить переломы. Ей достаточно было подняться на один лестничный пролет или просто ступить вниз с поребрика, чтобы заработать новый перелом кости. Это было похоже на ожидание очередного кошмара в триллере.

По иронии судьбы, когда Лори не пользовалась костылями или не хромала, она выглядела совершенно здоровой. Большинство людей полагали, что ее трость была неким экстравагантным аксессуаром, и многие не верили, что у Лори действительно была подрывающая силы болезнь, что время от времени даже препятствовало получению специального лечения, в котором она так нуждалась. Попытки убедить людей в том, что она действительно нездорова, еще больше упрочили ее идентичность больного человека, усиливали ее стремление доказать свою инвалидность и закрепляли ее веру в свое неполноценное состояние.

Лори тратила массу энергии, пытаясь контролировать все в своем окружении. Она обращала пристальное внимание на то, что ела и пила, измеряя калории. Каждая прогулка по району была просчитана. Она даже вычислила вес продуктов, который могла без опаски приносить домой из супермаркета, – 10 фунтов. Это был предельный груз, который она могла себе позволить, не рискуя повредить свои кости.

Такой образ жизни был утомительным, но Лори ничего не могла поделать. У нее оставалось все меньше выбора, поскольку, чтобы избежать переломов, она продолжала ограничивать круг занятий, которые могла себе позволить. По мере того, как сужался ее образ жизни, сужались ее ум и кругозор. Страхи Лори усиливались, ее депрессия нарастала, она пробовала снова пойти на работу, но не смогла нигде удержаться.

Та же самая женщина, которая когда-то была бегуном, танцором и бодибилдером, могла теперь заниматься только йогой для сохранения хоть какой-то формы, однако к 40 годам и хатха-йога стала для нее слишком тяжелой. Ее единственным упражнением оставалось энергичное дыхание, сидя на стуле (правда, на пятом десятке доктор, наконец, разрешил ей заниматься плаванием).

Лори предпринимала попытки лечиться у терапевтов, народных целителей, энергетических и звуковых лекарей, гомеопатов, – неизменно ища помощи вне себя самой. Несколько раз, когда ей становилось лучше после энергетического врачевания, она шла прямиком к ортопеду, требуя нового рентгена, – только чтобы разочароваться в очередной раз, получив все те же неутешительные результаты без изменений. Женщина думала: «Возможно, это лучшее, на что можно надеяться». Каждое утро она просыпалась в подавленном настроении, прибитая чувством страха, убежденная, что не в силах справиться с тем, что припас для нее мир.

Мы встретились с Лори в 2009 году, после того как она посмотрела фильм «Покрытое тайной: Так что же мы знаем?!», который вдохновил ее идеей, что человек в состоянии создать себе совершенно новую жизнь. Мне довелось познакомиться с ней, когда я обедал перед своим мастер-классом, который проводил в одном ритрит-центре неподалеку от Нью-Йорка. Мы поговорили о тех курсах по личному изменению, которые я читал, и она тут же записалась на мой следующий семинар в августе того же года.

Когда Лори пришла на первое занятие, там она услышала, что абсолютно реально изменить свой мозг, свои мысли, свое тело, свое эмоциональное состояние и свою генетическую экспрессию. Во время семинара я рассказывал о физическом изменении, но убеждения Лори насчет ее болезни и ее тела были прочными, а эмоции жестко застряли в ее прошлом. У нее не было абсолютно никакого намерения вылечить свое тело, главным образом потому, что она просто не верила, что такое вообще возможно. Она пришла на семинар потому, что просто хотела лучше чувствовать себя внутренне.

Лори старалась изо всех сил и немедленно применила принципы, которым я обучал, хотя было непохоже, что она чувствовала себя по-другому чисто рационально. Самая первая вещь, которую Лори проделала почти сразу после этого первого курса выходного дня, – она перестала делиться своим диагнозом с окружающими. Хотя она пока не могла управлять своими эмоциями, она уяснила, что может контролировать как минимум то, что говорит вслух. Кроме тех случаев, когда ей приходилось просить стул на вечеринке или объяснять своему кавалеру, почему она не может с ним прогуляться, она совершенно прекратила распространяться по поводу своего недуга. Лори предпочла сосредоточиться на том, к чему стремилась в своем будущем: радостное внутреннее «я», глубокая связь с неким неведомым божественным источником, прекрасная работа, в которой она преуспевает, надежный спутник жизни, а также близкие и здоровые взаимоотношения с друзьями и родственниками.

Затем Лори сосредоточилась на изменении некоторых простых моделей своего поведения. Она следила за своими мыслями и словами и неоднократно напоминала себе о необходимости покончить со старыми повторяющимися разрушительными моделями. Она продолжала заниматься медитацией и посещать мои курсы. Стремясь придать смысл тому, что она делает, она добросовестно перечитывала записи моих занятий и общалась с сокурсниками. Со временем небольшую, но все же ощутимую часть дня Лори стала чувствовать себя лучше и сильнее. Она говорила себе: «Меняйся!» по двадцать раз на дню – всякий раз, когда замечала, что ее настрой скатывается в прошлое. Несмотря на то, что отрицательные мысли проскальзывали по сотне в день, мало-помалу Лори вырастила несколько новых представлений, записала их и старалась глубоко в них уверовать.

Лори старалась изо всех сил, но прошло два долгих года, прежде чем она смогла действительно почувствовать эти новые представления. Дабы не удручаться столь долгим ожиданием результатов,

Она напоминала себе, что ей придется пройти через биологическую, нейрохимическую и генетическую смерть своего прежнего «я», прежде чем возникнет новое «я».

Между тем события в ее внешнем окружении были не лучшие. Наводнение превратило дом Лори в кучу хлама, а проживание по новому месту жительства в многоквартирном доме доставило ей новые проблемы со здоровьем. Лори рассказала мне, что каждый раз, когда она садится медитировать и репетировать свою идеальную жизнь, ей кажется, будто она лжет сама себе, – а после, открывая глаза на реальные обстоятельства, чувствует будто пощечину. Я ободрил ее и посоветовал не определять реальность с помощью одних только органов чувств и продолжать пересекать реку перемен.

Лори, прихрамывая, посещала мастер-классы, порой сердитая, порой благодарная, и продолжала работать. Она также собрала группу сокурсников, чтобы медитировать вместе. Мало что радовало Лори в этой жизни. Ее отрадой была медитация. И она думала: «Какого черта! Я могу хотя бы час в день проводить по эту сторону закрытых век – там, где совсем другая реальность, где мое тело никогда не болит, где у меня есть надежный и тихий дом, где выстроены совершенные любящие взаимоотношения с внешним миром, с моими друзьями и семьей».

В начале 2012 года во время одного из моих продвинутых мастер-классов Лори отметила у себя значительное углубление своих медитативных переживаний. Она была буквально и метафорически потрясена до глубины души. Физически это выглядело как возбуждение с последующей разрядкой. Ее тело тряслось, лицо исказилось, а руки взлетели кверху, пока она изо всех сил старалась усидеть на стуле. Эмоционально это выглядело как непостижимая радость. Она то плакала, то смеялась, то издавала такие странные звуки, которые не смогла потом объяснить. Весь страх и тот контроль, которые она прежде использовала, чтобы сдерживаться, были наконец отпущены. Она впервые почувствовала божественное присутствие и поняла, что больше не одинока.

Лори потом рассказывала мне: «Я ощущала что-то, кого-то, некое божественное присутствие, и этому сознанию не было безразлично мое благополучие, как мне, несомненно, казалось раньше. Это сознание действительно уделяло мне внимание. Понимание этого стало для меня огромным прорывом». Вся та энергия, которую она вкладывала в управление своими физическими передвижениями, а также ее жизнь в целом, начала наконец расслабляться и терять напряжение. К тому же энергия, которую она использовала для поддержания этого контроля, начала высвобождаться.

На следующем семинаре я заметил, что Лори пришла без трости и совсем не хромала. Она была веселой, улыбчивой и посмеивалась над собой, вместо того чтобы сердиться, хмуриться и морщиться от боли. Она превратила страх в смелость, разочарование в терпение, боль в радость, а слабость в силу. Она начинала изменяться – и внутри, и внешне тоже. Свободное от привязанности к этим ограничивающим эмоциям, ее тело в меньшей степени жило теперь в прошлом, поскольку она двигалась навстречу новому будущему.

Ранней весной 2012 года во время обычного осмотра ортопед сказал Лори, что примерно на две трети сократилась длина перелома, который расколол ее бедренную кость в возрасте 19 лет, – того самого перелома, который сохранялся на каждом из почти сотни рентгеновских снимков, сделанных ею с той поры. Врач не смог предложить никакого объяснения, но осмелился посоветовать ей заниматься на велотренажере по 10 минут дважды в неделю. Музыкой прозвучало это сообщение для ушей Лори, и она вышла.

Итак, труды Лори по пересечению реки перемен начинали приносить плоды. Наконец-то она получила хоть какой-то отклик, который давал ей знать, что она добилась некоторого физического прогресса. Каждый день, когда Лори выходила за рамки своего тела, своего окружения и времени, она выходила и за пределы личности, которая была связана с ее настоящей и прошлой реальностью, за пределы своего эмоционально зависимого и привычного тела, а также за пределы предсказуемого будущего, которого она ожидала, основываясь на памяти прошлого. Все ее усилия, направленные на вытеснение аналитического рассудка, осознание настоящего момента и рискованное внедрение в систему программирования, в конце концов изменили ее.

Лори действительно начала верить, что ее сознание исцеляет тело. И тот старый перелом, который был связан с прежним «я», срастался потому, что она буквально становилась кем-то другим. Она больше не возбуждала и не сплетала те сети в мозге, которые были связаны с прежней личностью, потому что она больше не думала и не поступала так, как раньше. Она перестала обусловливать свое тело тем же самым образом мыслей, заново проживая в памяти свое прошлое с теми же самыми эмоциями. Она выкидывала из памяти воспоминания о своем прежнем «я», заменяя их новым «я», – изменяла свое сознание и эмоционально обучала свое тело тому, как оно должно себя чувствовать. Она становилась другим человеком.

Во время своей ежедневной медитации Лори фактически подавала сигнал новым генам, попросту изменяя состояние своего бытия. Из того, что она узнала на моих мастер-классах, Лори сделала вывод, что ее костные клетки нуждаются в правильных сигналах ее сознания, чтобы выключить ген фиброзной остеодисплазии и включить ген, вырабатывающий нормальную костную ткань.

Вот как сама Лори это объясняла:

«Я знаю, что все эти переломы структурно проявлялись вследствие нездоровой протеиновой экспрессии в моих костных клетках, потому что из года в год я не жила, а выживала под действием чувства страха, издевательств и боли – и слабела все больше и больше. Все мои силы ушли на то, чтобы во всей полноте проявить слабость в моем теле. Это я запрограммировала эти гены остаться, потому что подсознательно запомнила эти эмоции всем телом. А мое тело как разум всегда жило в прошлом. Когда же я выяснила, что моим костям не хватает коллагена, то захотела, чтобы мои костные клетки его вырабатывали. И тогда мне пришлось войти в вегетативную нервную систему, выйти за пределы аналитического ума, войти в подсознательный разум, неоднократно перепрограммировать мое тело новой информацией и позволить ему получать каждый день новые приказы. Когда я получила хорошие новости, то почувствовала, что наполовину пересекла реку перемен».

Лори продолжала заниматься медитацией и посещать мои семинары. Временами она испытывала приступы физической боли, однако частота, сила и продолжительность этих приступов значительно снижались. Она поменяла в своей жизни многое – сменила тренажерный зал, стала наносить дезодорант не с левой подмышки, а с правой, садилась на другой стул в своей квартире, спала с другой стороны кровати.

Она сообщала: «Это может показаться смешным, но я стремилась дать моему телу как можно больше новых сигналов, а поскольку переехать в большой дом в элитном районе нереально, пришлось довольствоваться этими мелочами».

По всей квартире Лори развесила заметки, чтобы напоминать себе оставаться сознательной и вызывать мысли и чувства, связанные с ее будущим. Она написала «Благодарю!», «Тянись вверх!» и «Люби!» на стикерах и расклеила их по дверям. Она закрепила на приборной доске своей машины записку, где было сказано: «Твои мысли невероятно сильны. Выбирай их мудро». Ободряющие заметки и мотиваторы не были ей внове, но раньше она никогда не придавала им особого значения, потому что толком не знала, как нужно изменять свои убеждения.

В конце января 2013 года, когда она снова пришла на прием к своему ортопеду, тот впервые за 28 лет сказал ей, что у нее не было больше переломов – ни одного. Ее кости были здоровыми и целыми. Она написала мне: «Мне трудно выразить в словах ту радость, которая меня переполняет. Наконец я почувствовала свою силу и воодушевление. Теперь я знаю, что более чем наполовину пересекла реку перемен».

Ее костные клетки были теперь запрограммированы на выработку новых, здоровых протеинов. Вегетативная нервная система физически, химически и эмоционально восстанавливала равновесие в организме. И Лори знала, что может довериться и целиком отдаться его власти. Ее тело продолжало откликаться на новое сознание.

Через месяц после визита к ортопеду Лори прилетела в Аризону на один из наших продвинутых мастер-классов. Спустя час после приезда ей позвонил помощник доктора и сообщил, что полученные результаты анализов крови и мочи указывают на то, что ее болезнь продолжает прогрессировать. Впервые за много лет лечащий врач рекомендовал ей вернуться к внутривенной бифосфонатной терапии.

Лори была убита горем. Рентген оставил у нее впечатление, что она снова здорова, но лабораторные анализы показали обратное. За считаные секунды она утратила перспективу и была уверена, что у нее ничего не получилось. Когда она сообщила эти новости мне, я сумел переубедить ее, рассказав, что ее тело по-прежнему живет в прошлом и что ему просто еще нужно время, чтобы догнать разум. Я предложил ей продолжать работать над собой и снова сдать анализы через несколько месяцев.

Вдохновленная участниками наших мастер-классов, Лори вернулась домой, где продолжала целеустремленно выполнять свою практику медитации, еще более ясно и страстно созерцая жизнь, которую могла бы иметь. Она стала воображать, что у нее все в порядке не только с костями, но представляла себя полностью выздоровевшей – энергичной, пылкой, неунывающей, юной и в полном расцвете здоровья, сил и энергии. Лори воображала, что у нее есть все, что она хочет, включая функциональное тело без ограничений двигательной активности. Она говорила себе, что старуха, которой она была с 19 до 47 лет, – всего-навсего персонаж из прошлого.

В считаные месяцы Лори стала чувствовать себя счастливее, радостнее, свободнее и здоровее. Она начала с большей ясностью думать о своем будущем. Она редко чувствовала боль в теле и больше уже не пользовалась ни костылями, ни тростью при ходьбе.

Когда наступил май 2013 года, Лори нервничала при мысли о том, что ей опять придется сдавать анализы. Она отложила поход в больницу до июня. Затем она рассказала о своих сомнениях и страхах одному опытному участнику мастер-класса, который попросил Лори думать о каких-нибудь приятных вещах, связанных с посещением больницы и сдачей анализов. В этот момент Лори поняла, что у нее есть масса положительных, жизнеутверждающих эмоциональных ресурсов, которые можно привлечь. Она стала читать вслух длинный список, включая то, как всегда чисто в больнице, как неизменно предупредительны медсестры и квалифицированы врачи, как там спокойно и тихо, как о тебе там всегда позаботятся. Это был именно тот сдвиг в фокусе, который был ей нужен.

Когда в день сдачи анализов Лори подъехала к больнице, она выразила благодарность за солнечный свет, за отсутствие пробок на дорогах, за исправную работу автомобиля, за свою ногу, которая помогла ей управлять автомобилем, за свое отличное зрение, за свободное место на парковке, которое она легко нашла, и так далее. Позже она рассказывала мне: «Я вошла внутрь, назвала себя, а потом закрыла глаза и медитировала в приемной, пока не пришла моя очередь. Потом пописала в банку, вручила ее медсестре и вышла вон с чувством благодарности за простую возможность ходить. Я отпустила результат анализа – полностью. В глубине души я была готова принять любой результат. Это позволило мне совсем забыть о нем, потому что я ничего не ожидала. Меня охватила и всепоглощающая признательность. Я перестала анализировать и просто верила».

Она вспомнила, как я говорил ей, что как только она начнет анализировать, как или когда к ней придет исцеление, она тут же вернется к своему прежнему «я», потому что ее новое «я» никогда не стало бы думать с такой неуверенностью. Лори продолжала: «И тогда, безо всяких причин, я приняла настоящий момент – ощущая его принятие независимо от результата. Я не ждала, что результаты анализов сделают меня счастливой или благодарной – я была в таком состоянии подлинной благодарности и любви к жизни, как будто это уже случилось. Мне больше не нужно было ничего извне для полного счастья. Я уже была здорова и счастлива, потому что нечто внутри меня было еще более здоровым и полным».

У Лори не было почти ничего на той внешней «большой шкале», которой измеряются успех, удовлетворение и безопасность – вроде дохода, дома, спутника жизни, бизнеса, ребенка или даже волонтерской работы, которой она бы особенно гордилась. Но зато у Лори была любовь ее друзей и тех членов семьи, с которыми она могла поддерживать отношения. А еще у нее была недавно открытая любовь к себе самой. Она вдруг поняла, что раньше у нее никогда не было принятия самой себя – только интерес к своему «я». Позже она рассказывала мне, что эту разницу она никогда не смогла бы понять в ее предыдущем, узком состоянии сознания. Теперь она чувствовала себя вполне довольной собой и своей жизнью. Она сказала: «И впервые с тех пор, как я начала это путешествие, мне было совершенно наплевать на анализы. Я была счастлива сама по себе».

Две радостные недели спустя пришли результаты анализа. Помощник доктора сообщил Лори: «Твои результаты совершенно нормальны. Ты набрала 40 баллов. Твои показатели опустились с ненормальной, повышенной отметки в 68 баллов, которая была пять месяцев назад».

Лори пересекла реку и разгуливала теперь по берегам новой жизни. В ее теле не осталось больше свидетельств прошлой жизни. Она стала свободной – она родилась заново.

Позже Лори говорила мне:

«Случилось так, что в одно мгновение моя идентичность как «пациента» и «больного человека» пересилила все другие роли, которые я прежде играла в жизни. Я притворялась этим человеком, но с самого начала всегда знала, что не была им. Все мое внимание и энергия расходовались на то, чтобы быть пациентом, вместо того чтобы быть женщиной, женой, дочерью, работником, да просто счастливым и здоровым человеком. Теперь я знаю, что у меня попросту не оставалось энергии на то, чтобы быть кем-то еще, пока я полностью не перенесла мое внимание и энергию со своей прежней личности и прежнего «я» в мое новое «я». Я так благодарна, что стала теперь самой собой!»

Отныне у Лори нет никаких сожалений, обид и чувства утраты по отношению к прошлому. Как сама она говорит: «Мне бы не хотелось осуждать, обижаться или сожалеть о своем прошлом, потому что это отнимет у меня мое чувство цельности. Я бы даже сказала, что моя болезнь стала для меня благословением, ибо позволила преодолеть мои собственные ограничения, а теперь я люблю себя такой, какая я есть. Я живу в мире сама с собой. Я действительно изменилась на биологическом и клеточном уровне.

Личная жизнь Кэндис длилась меньше года, а потом зашла в тупик. Прошло всего несколько месяцев совместной жизни, и они с сожителем глубоко погрязли в непрерывных разборках и драках, обвинениях в измене, постоянном недоверии и бесконечных взаимных упреках. Они оба чувствовали ревность и неуверенность друг в друге. Каждого из них преследовали бесплодные ожидания, которые другой был не в силах удовлетворить. Охваченная незнакомой ей прежде яростью, Кэндис билась в неистовых припадках бешенства, сопровождаемых криком и неуправляемыми вспышками гнева. Эти припадки оставляли в ней чувство опасности и утраты собственного достоинства, она все больше ощущала себя жертвой. Такое поведение было для нее в новинку – никогда прежде она не была гневливой, недовольной или огорченной, и никогда прежде она не впадала в истерику за все 28 лет ее жизни.

Несмотря на то, что где-то на инстинктивном уровне Кэндис понимала, что оставаться в этих обстоятельствах крайне вредно для нее, она не смогла избежать эмоциональной привязанности к этим нездоровым взаимоотношениям. А поскольку у нее развилась зависимость от стрессовых эмоций, это стало ее новой идентичностью. Ее персональная реальность создавала ее новую личность. Внешнее окружение Кэндис управляло тем, как она думала, действовала и чувствовала. Она стала жертвой, попавшей в ловушку своей собственной жизни.

Переполненная мощной энергией эмоций выживания, Кэндис начала вести себя как адреналиновый наркоман, нуждающийся в этом эмоциональном буйстве чувств, и верила, что нечто где-то там заставляет ее чувствовать, думать и реагировать таким образом. Она не могла подняться над своими эмоциями. Запертая в клетку этого эмоционального состояния, она снова и снова воссоздавала одни и те же мысли, одни и те же выборы, одни и те же поступки и одни и те же события.

На самом деле Кэндис использовала своего сожителя и все обстоятельства своего внешнего мира для подтверждения того, кем она сама себя считала. Необходимость испытывать гнев, разочарование, неуверенность, собственную низость, страх и муки совести была связана с ее взаимоотношениями. Хотя это и не служило ее высшему идеалу, она слишком боялась изменений, чтобы исправить эту ситуацию. На самом деле она стала настолько привязана к этим эмоциям, подтверждающим ее идентичность, что предпочла бы скорее ощущать эти привычные ядовитые чувства постоянно, чем расстаться и принять нечто незнакомое – сделать шаг от известного к неведомому. Кэндис начала верить, что она и есть ее эмоции, и в результате утвердила личность, основанную на прошлом, которое сама же создала.

Спустя примерно три месяца после того, как отношения начали совсем уже скатываться по наклонной плоскости, тело Кэндис не могло больше выдерживать постоянный стресс этого сверхэмоционального состояния, и у нее начали выпадать волосы – за считаные недели женщина облысела почти на треть. Затем развились острые мигрени, хроническая усталость, желудочно-кишечные нарушения, утрата концентрации, бессонница, прибавка веса и куча других подрывающих силы симптомов, которые потихоньку разрушали ее.

Будучи молодой женщиной с сильной интуицией, Кэндис нутром почувствовала, что эта «болезнь» была продуктом собственного изготовления – следствием ее собственных эмоциональных отклонений. Одно только обдумывание ее личной жизни физиологически выбивало ее тело из равновесия, подготавливая почву для очередного конфликта. Кэндис включала гормоны стресса и свою вегетативную нервную систему одной только мыслью. И когда она думала о своем партнере, обсуждала его или жаловалась на их взаимоотношения своим родственникам и друзьям, она вырабатывала в своем теле условный рефлекс, связывающий его с умом этих эмоций. Это была предельная взаимосвязь ума и тела, а поскольку она не могла выключить стрессовую реакцию, то в конце концов начала выключать свои гены. Ее мысли буквально делали ее больной.

Прошло шесть месяцев таких взаимоотношений, а Кэндис по-прежнему жила в крайней дисфункции, на высших уровнях стресса. Несмотря на то, что она теперь была уверена, что ее симптомы были предупреждающим знаком, она подсознательно продолжала выбирать ту же самую реальность, которая стала теперь нормальным состоянием ее бытия. Бомбардируя свое тело отрицательными эмоциями выживания, Кэндис подавала сигнал неправильным генам. Она чувствовала, что медленно умирает изнутри и снаружи, и знала, что пора взять жизнь в свои руки, но не имела ни малейшего представления о том, как это сделать. У нее не хватало смелости разорвать эти взаимоотношения, поэтому она терпела еще больше года, все это время живя в привычной трясине обиды и гнева. Были ее эмоции оправданы или нет, но пока Кэндис наблюдала, как за это расплачивается ее тело.

В ноябре 2010 года Кэндис, наконец, пришла на прием к врачу, который диагностировал у нее болезнь Хасимото (известную также как тиреоидит Хасимото или хронический лимфоцитарный тиреоидит) – аутоиммунное заболевание, при котором иммунная система атакует щитовидную железу. Это нарушение сопровождается гипотиреозом (пониженная функция щитовидки) с редкими приступами гипертиреоидизма (сверхактивная щитовидка). Симптомы болезни Хасимото включают: набор веса, депрессию, манию, чувствительность к жару и холоду, онемение, хроническую усталость, панические атаки, ненормальную частоту сердечных сокращений, повышение холестерина, низкий сахар в крови, запор, мигрени, мышечную слабость, тугоподвижность суставов, судороги, потерю памяти, проблемы со зрением, бесплодие и выпадение волос. Многие из этих симптомов и наблюдались у Кэндис.

Во время консультации эндокринолог сказал Кэндис, что болезнь ее генетическая, и с ней ничего нельзя поделать. Ей придется провести с болезнью Хасимото остаток своих дней, постоянно принимая препараты для щитовидной железы, потому что количество антител у нее никогда не изменится. Несмотря на то, что чуть позже Кэндис выяснила, что в ее семье прежде никогда не было такого заболевания, она сочла диагноз приговором.

Сам факт получения диагноза наградил Кэндис непредвиденным озарением. Ей просто нужен был пробуждающий призыв, и она его получила в виде этого самого диагноза. Выход из строя ее физического тела заставил ее задуматься о своем прошлом и взглянуть в лицо истине, увидеть себя со стороны. До нее дошло, что она несет личную ответственность за развитие своего аутоиммунного заболевания, которое медленно уничтожало ее физически, эмоционально и умственно. Она проживала свою жизнь в состоянии постоянного эмоционального напряжения. Вся энергия ее тела уходила на то, чтобы обеспечить безопасность в своем окружении, а на внутреннюю среду энергии уже не оставалось. Ее иммунная система была больше уже не способна поддерживать себя.

Несмотря на душераздирающий страх перемен и ужас перед неизвестностью, пять месяцев спустя Кэндис все же решилась разорвать взаимоотношения с сожителем. Она полностью осознала, что такая жизнь была губительной. Она спросила себя: «Что же мне выбрать? Оставаться инвалидом и все глубже погружаться в этот мрак? Или выбрать свободу и возможности? Это мой шанс начать новую и другую жизнь».

Бедствия Кэндис стали началом ее личной эволюции, самоанализа и развития. Она обнаружила, что стоит на краю пропасти, готовая совершить прыжок в неведомое. Ее решение прыгнуть и измениться стало страстным переживанием. И она все-таки прыгнула туда, где ей виделись бесконечные возможности, принуждаемая к этому страстным желанием изменить обстоятельства своей жизни, – и поэтому смогла переписать свой биологический код.

Это стало поворотным пунктом в жизни Кэндис. Она прочла две мои предыдущие книги и посетила один из семинаров для начинающих, поэтому знала, что если она примет свой диагноз вместе с эмоциями страха, беспокойства и тоски, которые он вселял, то будет заниматься самовнушением и верить только в мысли, соответствующие этим чувствам. Она могла попробовать мыслить положительно, но ее тело чувствовало себя плохо, поэтому это могло иметь такие же последствия. Сделать такой выбор означало принять неправильное плацебо, выбрать ошибочное состояние бытия.

Вот почему вместо всего этого Кэндис решилась не принимать своего заболевания. Она вежливо отклонила диагноз врача, напоминая себе, что ум, создающий заболевание, – это тот же самый ум, который создает здоровье. Она знала, что должна изменить свои убеждения относительно заболевания, полученные ею от врачей. Кэндис решила не быть внушаемой к советам и мнениям лечащего врача. И она не была испуганной, обманутой или печальной. Нет, она была полна оптимизма и энтузиазма, и эти эмоции возбудили новый настрой мыслей, который позволил ей увидеть новую возможность. Она не приняла свой диагноз, прогноз или лечение; не поверила второпях в самый вероятный результат или будущую судьбу; не сдалась диагнозу и плану лечения. Она не обусловила свое тело этим будущим сценарием наихудшего развития, не стала ожидать того же самого предсказуемого результата, что и все, и не придала тот же самый смысл болезни, который придавали ей все пациенты в таком же состоянии. У нее был другой настрой, поэтому она оказалась в другом состоянии бытия.

Несмотря на то, что Кэндис не смирилась со своей болезнью, ей еще предстояло проделать огромную работу. Она знала, что для победы над болезнью ей предстояло сделать эмоциональный выбор с такой амплитудой энергии, которая превышала бы жестко связанные программы в ее мозге и эмоциональные привычки в ее теле, чтобы это тело смогло отозваться на новое сознание. Только тогда она смогла бы пережить требуемое изменение в энергии, необходимое, чтобы переписать подсознательные программы и стереть ее прошлое на нейронном и генетическом уровне – что как раз и начало происходить.

Хотя Кэндис раньше уже слышала, как я об этом рассказывал, и теоретически знала материал, она еще не приняла это знание в качестве личного переживания. На первом мастер-классе, который она посетила вскоре после постановки диагноза, она выглядела обессилевшей и все время засыпала прямо на стуле. Я знал, что ей очень трудно.

Когда она пришла на следующий мастер-класс, то уже чуть больше месяца принимала препараты для поддержки щитовидки, и поэтому была бодрей и проявляла больше интереса. Кэндис чрезвычайно вдохновили истории, которые я рассказывал в те выходные. Когда она услышала других участников, которые не собирались становиться жертвами обстоятельств в их внешнем мире, и о том, какие необычные исцеления могут произойти с людьми, она решила, что станет своим собственным научным проектом.

Так Кэндис отправилась в свое путешествие. Получив представление об эпигенетике и нейропластичности на моих семинарах, она решила, что больше не будет жертвой болезни и использует свое знание для нанесения болезни контрудара. Она наполнила свое будущее другим смыслом, и потому у нее были другие стремления. Она вставала каждый день в полпятого утра, чтобы заняться медитацией, и начинала эмоционально обусловливать свое тело новым разумом. Она очень старалась научиться пребывать в настоящем моменте, которого, как она поняла, прежде не осознавала.

Кэндис хотела стать счастливой и здоровой, поэтому она сражалась изо всех сил, чтобы вернуть свою жизнь. Но даже при этих условиях ей поначалу было очень трудно, и она очень расстраивалась, когда ей не удавалось подолгу сидеть на занятиях. Ее тело привыкло нести в себе разочарование, гнев, раздражение и мучения, а потому, ясное дело, бунтовало.

Каждый день во время медитации Кэндис работала над преодолением своего эго, своего окружения и времени. Она отказывалась вставать тем же самым человеком, которым садилась медитировать, потому что прежняя Кэндис была злобным и разочарованным персонажем, слишком химически зависимым от своих внешних обстоятельств. Она больше не желала быть таким человеком. Она слушала свои медитации, имитировала новые состояния бытия и не собиралась останавливаться до тех пор, пока не полюбит жизнь, – не окажется в истинном состоянии благодарности безо всякой видимой причины.

Кэндис применяла все те знания, которые почерпнула, присутствуя на моих семинарах, слушая аудиодиски, читая и не раз перечитывая книги, а также изучая свои записи мастер-классов. Она вплетала новую информацию в свой мозг, чтобы приготовить себя к новому опыту исцеления. Все чаще и чаще она обнаруживала, что может воздерживаться от возбуждения и плетения старых нейронных связей гнева, разочарования, обиды, высокомерия и недоверия, а вместо этого была в состоянии возбуждать и плести новые нейронные сети любви, радости, сочувствия и доброты. Кэндис знала, что таким образом отсекает старые связи и выращивает новые. И чем больше она прикладывала усилия в состоянии духовного подъема, тем лучше ей удавалось преобразовать себя.

Со временем она стала ощущать чувство благодарности просто за то, что жива, понимая, что там, где существует гармония, нет места рассогласованности. Она повторяла себе: «Я не та прежняя Кэндис, и я не собираюсь больше подтверждать то существование». И упорно занималась месяц за месяцем. Если же ей случалось обнаружить, что ее несет назад – ее охватывает гнев или недовольство обстоятельствами внешнего мира, ощущение болезни или несчастья, – то она тут же брала себя в руки. Быстро изменяя состояние своего бытия, она смогла сократить периоды времени, когда ею владели эти пагубные эмоции, а потому стала, в общем и целом, менее угрюмой, менее буйной и непохожей на себя прежнюю.

В иные дни Кэндис чувствовала себя так плохо, что ей не хотелось вставать с постели, но она все равно вставала ради медитации. Она повторяла себе, что, когда она преобразует эти низкие эмоции в возвышенные, она биологически удалит себя от своего прошлого и настроит свой мозг и тело на новое будущее. Она начала понимать, насколько результативной была ее внутренняя работа, и вскоре эта практика перестала требовать усилий и воспринималась как дар.

Благодаря своему ежедневному упорству Кэндис очень быстро заметила огромный сдвиг и стала чувствовать себя намного лучше. Она стала по-другому общаться с окружающими, потому что теперь смотрела на мир не сквозь страх и обиды, а через призму сочувствия, любви и благодарности. У нее прибавилось сил и прояснилось в голове.

Кэндис поняла, что она уже не реагирует по-старому на привычные обстоятельства своей жизни, потому что прежних, основанных на страхе эмоций больше не было в ее теле. Она преодолевала свои спонтанные реакции, потому что теперь осознала, что люди и обстоятельства, которые обычно огорчали ее, существовали только в связи с тем, как она себя чувствует. Она становилась свободной.

Она научилась сознавать многие мысли, которые обычно проскальзывали мимо ее осознания в течение дня. Во время медитаций она приняла твердое решение, что эти мысли никогда больше не останутся незамеченными. Ни при каких обстоятельствах она не позволяла себе возвращаться к поступкам и привычкам, связанным с ее прежним «я». Она биологически и эпигенетически как бы вымыла классную доску, освободив место для создания нового «я», и ее тело начало освобождать энергию. Другими словами, она переходила от частицы к волне, высвобождая застывшие эмоции как энергию в своем теле. Ее тело больше уже не жило в прошлом.

Эта заново доступная энергия, которую высвободила Кэндис, позволила ей видеть пейзаж нового будущего. Она спрашивала себя: «Как я хочу себя вести? Как я хочу себя чувствовать? Как я хочу думать?» Месяц за месяцем ежедневно просыпаясь с чувством благодарности, Кэндис эмоционально сигнализировала своему телу, что ее новое будущее уже здесь. Это подавало генам новые сигналы, возвращая ее тело в гомеостаз. Оборотной стороной ее гнева стало сочувствие. Оборотной стороной ее раздражения стали терпение и благодарность. А оборотной стороной ее мучений стал творческий порыв, стремление к радости и благополучию. С обеих сторон была одна и та же мощная энергия, но теперь Кэндис была способна освободить ее, поскольку переходила от частицы к волне, от выживания к созиданию.

Когда Кэндис вернулась к своему лечащему врачу спустя семь месяцев после диагноза, он был поражен тем, как изменилась его пациентка. Анализы ее крови были идеальны. Первичные анализы в феврале 2011 года показали, что тиреотропный гормон (ТТГ) был 3,61 (выше нормы), а количество антител составляло 638 (показатель явного дисбаланса). Но к сентябрю 2011 года ТТГ Кэндис упал до нормального значения 1,15, а количество антител стало здоровым – 450, несмотря на то, что она больше не принимала никаких препаратов. Она исцелила себя менее чем за год.

Доктор захотел узнать, как она добилась таких великолепных результатов. Это казалось чудом, в которое верилось с трудом. Кэндис объяснила, что поскольку она узнала, как и почему сама создала свою болезнь, то решила поставить на себе эксперимент, чтобы устранить ее. Она рассказала доктору, что с помощью ежедневной медитации и поддержания возвышенного состояния сознания она эпигенетически сигнализировала новым генам. Она объяснила, что методично работала над созданием той себя, которой она хотела стать, и что перестала реагировать на любые раздражители в своем окружении подобно животному в режиме выживания: драться, убегать, лягаться или реветь. Все вокруг нее в целом оставалось прежним, просто теперь она реагировала иначе.

Ошарашенный доктор только и смог вымолвить: «Если бы все мои пациенты были похожи на тебя, Кэндис. Твоя история выглядит невероятной». На самом деле Кэндис толком не знала, как произошло ее исцеление. Да ей уже и не надо было. Она просто знала, что стала кем-то другим.

Мы как-то обедали с Кэндис вскоре после того, как это, наконец, произошло. К тому времени она уже не получала никакого лечения месяцами и не выказывала никаких признаков недомогания. Она была здорова, волосы снова отросли, и она была в полном ладу с собой. Она снова и снова повторяла, что очень довольна своей нынешней жизнью.

В ответ я рассмеялся: «Ты любишь жизнь, а она отвечает тебе взаимностью. Да и как вам с жизнью не любить друг друга – ведь ты же сама ее такую выращивала день за днем в течение нескольких месяцев!»

Кэндис объяснила, что она просто верила в безграничное поле потенциальных возможностей, а кроме того, знала, что вне ее самой есть что-то еще, помогающее ее исцелению. Ей оставалось всего лишь выйти за пределы самой себя.

Нынешняя жизнь Кэндис теперь в корне отличается от ее прежней жизни. Теперь она деловой партнер в программе персонального развития, обучающей самосовершенствованию. У нее прекрасные отношения с любовником, новые друзья и деловые перспективы. Новая личность, в конечном счете, создает новую персональную реальность.

Состояние бытия обладает особым магнетизмом. Оно притягивает события, соответствующие этому состоянию бытия, поэтому стоило Кэндис полюбить саму себя, как она тут же притянула к себе любовные взаимоотношения. Поскольку она почувствовала себя и свою жизнь достойными уважения, то в ее жизни стали появляться обстоятельства, в которых она разглядела благоприятные возможности внести свою лепту, завоевать уважение и найти свое место в этом мире. И, разумеется, когда она стала новой личностью, то ее прежняя личность стала похожа на чужую жизнь. Эта новая физиология стала увлекать ее на высшие уровни радости и вдохновения. Кэндис же стала кем-то другим.

И не то чтобы она впала в зависимость от радости – нет, она просто перестала быть зависимой от уныния. Когда она начала ощущать себя счастливой, то обнаружила, что всегда можно испытать еще больше счастья, еще больше радости и еще больше любви, потому что каждое переживание создает различную смесь чувств.

В прежнем состоянии ее бытия у нее была стойкая вера в то, что она – жертва обстоятельств, своих неудачных взаимоотношений и что не она проживает свою жизнь, а жизнь происходит с ней. Теперь Кэндис взяла всю полноту ответственности на себя. И она поняла, что все случившееся стало для нее великим даром, о котором она не смела и мечтать.

Джоанна прожила большую часть своей жизни на полную катушку. 59-летняя мать пятерых детей, она была преданной женой, а также успешной бизнесвумен и ловким предпринимателем, непрерывно тасуя свою домашнюю жизнь, семейную динамику, растущую карьеру и процветающий бизнес. Несмотря на то, что ее целью было сохранить ясный ум, здоровье и уравновешенность, она не могла представить свою жизнь без напряжения, высоких скоростей и оживленной деятельности – она жила как на вулкане, доказывая всем и каждому остроту и активность своего ума. Джоанна взвалила на себя немалый груз, неизменно поддерживая все это время исключительно высокие стандарты. Она была лидером, которым многие восхищались и к которому постоянно обращались за советом. Ее ровесники называли ее суперженщиной, и она была ею – или думала, что была.

Все это внезапно закончилось в январе 2008 года, когда Джоанна вышла из лифта в своем многоквартирном доме, а затем вдруг рухнула как подкошенная в 50 футах от своей входной двери. В тот день она плохо себя чувствовала и как раз возвратилась из клиники, куда обращалась за помощью. За считаные секунды все в ее мире переменилось, и ей пришлось буквально цепляться за жизнь.

После восьми месяцев обследования врачи диагностировали у нее вторичный прогрессирующий рассеянный склероз (ВПРС). Это следующая стадия рассеянного склероза (РС) – хронической болезни, при которой иммунная система разрушает центральную нервную систему. Симптомы значительно различаются от пациента к пациенту, но болезнь может начинаться с таких нарушений, как онемение в ноге или руке, и прогрессировать до паралича и даже слепоты. Эти симптомы могут включать не только физические, но также познавательные и психические проблемы.

За предыдущие 14 лет симптомы этого недуга у Джоанны были такими неясными и спорадическими, что она легко отметала их, относя к побочным эффектам своей суматошной жизни. Но теперь у ее болезни было название, и это казалось пожизненным приговором – без шанса на досрочное освобождение. Она обнаружила себя брошенной в недра западной медицины с ее твердой верой в то, что РС – это неизлечимая болезнь.

За несколько лет перед диагнозом Джоанна заморозила семейный бизнес в Калгари и вместе со своей семьей воплотила в жизнь их многолетнюю мечту – они переехали на западное побережье Канады, в город Ванкувер. После переезда на Джоанну стали одна за другой обрушиваться трудности, поскольку запутанные финансы и исчерпанные финансы семьи поставили их в очень шаткое положение. Самоуважение, уверенность и здоровье Джоанны тоже пошатнулись. Как только она обнаружила, что больше не способна стать выше своего окружения, ее психическое и физическое состояние начало ухудшаться. Денег становилось все меньше и меньше, а источники стресса лишь возрастали. Вскоре семья была не в состоянии удовлетворять даже основные свои потребности в еде и жилье. В начале 2007 года та, в ком все вокруг неизменно видели суперженщину, дошла до крайности. К концу года семья вернулась в Калгари.

РС – это воспалительное заболевание, при котором изолирующее покрытие нервных клеток в головном и спинном мозге повреждается вместе с самими нервными волокнами. Болезнь разрушает способность нервной системы взаимодействовать с разными частями тела и посылать им сигналы. У Джоанны развивался РС прогрессирующего типа, который со временем только усиливается, вызывая хронические неврологические проблемы. Лечащие врачи сказали ей, что это неизлечимо.

Сперва Джоанна была убеждена, что ее РС не очень ей помешает. Однако ее физическая нетрудоспособность и умственное расстройство стремительно нарастали. Вскоре Джоанне пришлось зависеть от заботы других в самых необходимых делах. Из-за сенсорных и моторных нарушений она стала опираться на костыли, затем на ходунки, а потом перешла к инвалидной коляске. В конце концов ей пришлось перемещаться на самоходной каталке.

Ничего удивительного, что Джоанна сломалась, и ее жизнь пошла под откос. Ее организм, в конце концов, сделал ей одолжение, которое она сама себе не позволяла никогда, – ей давно необходимо было остановиться и сказать: «Хватит!» Она слишком себя загнала.

Хотя в ранние годы Джоанна достигла немалого успеха, большую часть времени где-то в глубине души она чувствовала себя неудачницей, потому что постоянно саму себя критиковала и неизменно считала, что могла бы делать свою работу еще лучше. Она никогда не была удовлетворена. Что бы она ни делала, чего бы ни достигала – все и всегда было недостаточно хорошо.

Но самое главное, Джоанна не хотела останавливаться, потому что тогда ей пришлось бы столкнуться с этим неминуемым ощущением провала. И она продолжала крутиться, отдавая все свое внимание внешнему миру – разнообразным переживаниям, связанным с людьми и вещами в разное время и в разных местах. Это отвлекало ее внимание от внутреннего мира ее мыслей и чувств.

Большую часть своей жизни Джоанна помогала другим, радовалась их успехам, подбадривала и поддерживала их, при этом ни с кем никогда не делилась неурядицами собственной жизни. Она скрывала свою боль от всех. Джоанна всегда только отдавала, но никогда не брала, потому что никогда не позволяла себе принимать дары. Таким образом, она всю свою жизнь отказывала самой себе в собственной эволюции, никогда себя не выражая. Вот почему, когда Джоанна попыталась изменить свой внутренний мир, используя обстоятельства внешнего мира, она неизбежно потерпела полный провал.

Джоанна в конце концов упала духом, она была так слаба и разбита, что у нее едва хватало сил бороться за жизнь. Все лучшие годы ее жизни, проведенные в аварийном режиме, в постоянном реагировании на обстоятельства внешнего мира, отняли у Джоанны жизненные силы, высосали всю энергию из ее внутреннего мира – оттуда, где происходит восстановление и излечение. Она была истощена до предела.

В одном Джоанна была уверена без всяких сомнений, а именно – что болезнь, которая, как показывали результаты МРТ, поразила ее мозг и позвоночный столб, появилась не за одну ночь. Недуг медленно, но верно выедал самую сердцевину ее тела – центральную нервную систему. В конечном счете, годами игнорируя симптомы и боясь заглянуть внутрь себя, Джоанна буквально обессилела. Ежедневно ядовитые химические вещества стучались в двери ее клеток, и, в конце концов, ген болезни отозвался на этот стук и включился.

Первой целью прикованной к постели Джоанны было замедление развития РС в своем теле. Прочитав мою первую книгу, она узнала, что мозг не видит разницы между внутренне реальным представлением и настоящим внешним событием и что психическая практика может изменить ее мозг и ее тело. Она начала мысленно воображать занятия йогой, и уже после нескольких недель ежедневной практики смогла принимать некоторые йоговские позы – некоторые даже стоя. Эти первые успехи очень ее вдохновили.

Каждый день Джоанна настраивала свой мозг и тело мысленно. И, как те пианисты из главы 5, которые мысленно репетировали игру на фортепиано и нарастили соответствующие нейронные сети, Джоанна устанавливала нейронные связи в своем мозге, выглядевшие так, будто она уже ходила и физически двигалась. Джоанна знала, что может заставить свое тело выглядеть так, словно опыт излечения уже начался, – буквально изменив свой образ мыслей.

Вскоре Джоанна могла недолго стоять, а затем и ходить с поддержкой. Ее довольно сильно шатало, и она продолжала зависеть от самоходной коляски, но она уже больше не была прикована к постели и не тратила время на жалость к себе. Она пошла на поправку.

Когда Джоанна начала регулярно медитировать, стремясь прервать свой внутренний монолог, она стала осознавать, насколько на самом деле она была печальна и раздражена. Дальше – больше. Джоанна поняла, что и прежде большую часть времени она чувствовала себя слабой, одинокой, отвергнутой и недостойной. Выведенная из равновесия, потерявшая опору и разобщенная, она чувствовала, что утратила существенную часть самой себя. Она отреклась от самой себя ради того, чтобы нравиться окружающим, и разучилась смотреть на себя без чувства вины. До нее дошло, что она всегда пыталась управлять тем, что казалось ей спиральным хаосом вокруг нее, хотя у нее ничего не получалось. В глубине души она всегда это знала, но предпочитала игнорировать это, нещадно себя подгоняя и притворяясь, что все идет как надо.

Как ни горько это было, Джоанна теперь всматривалась в то, как сама создала свою болезнь. Она решила сознательно относиться ко всем тем подсознательным мыслям, действиям и эмоциям, которые создали эту вот персональную реальность. Она знала, что раз смогла увидеть, кем была, то теперь сможет изменить эти аспекты самой себя. Чем более сознательной она становилась по отношению к своему бессознательному «я» и состоянию своего бытия, тем большую власть обретала над тем, что раньше скрывала от себя и других.

К началу 2010 года Джоанна почувствовала, что развитие РС действительно замедлилось. Ее новой целью стало остановить его совсем. В мае, когда Джоанна озвучила эту идею неврологу, который спросил, каковы ее планы насчет болезни, врач отказался ее лечить. Однако этот неприятный эпизод не обескуражил Джоанну, а, напротив, укрепил ее решимость.

Когда Джоанна попала на мастер-класс в Ванкувере, она не могла самостоятельно ходить. На выходных я попросил участников попробовать совместить стойкое сознательное намерение с возвышенным эмоциональным настроем. Следовало переобусловить тело новым разумом. Я хотел, чтобы вместо эмоций выживания участники открыли свое сердце иным эмоциям. Этого ингредиента и не хватало в ежедневной психологической практике Джоанны. Принятие мысли о том, чтобы пройти 20–25 футов по полу с опорой на одну только трость, взволновало ее сверх меры. Так она добавила в уравнение второй элемент эффекта плацебо – ожидание, подкрепленное эмоционально.

Именно это сочетание – эмоционально убедить свое тело, что будущее событие исцеления уже происходит с ним в настоящий момент, – должно было вывести Джоанну на следующий уровень. Тело должно было поверить, чтобы это осуществилось. Если она сможет пережить радость быть здоровой и ощутить благодарность и принятие прежде, чем совершится исцеление, тогда ее тело будет получать образцы ее будущего в настоящий момент.

Я предложил Джоанне обращать больше внимания на свои мысли, потому что именно они на самом деле сделали ее инвалидом. Я настаивал на том, чтобы она вышла за пределы личности, которая была связана с ее заболеванием, что необходимо было сделать прежде, чем она сможет создать новую личность и новую персональную реальность. Теперь она могла придать смысл и намерение тому, что она делала.

Через два месяца после этого мастер-класса Джоанна посетила второй, более углубленный мастер-класс в Сиэтле. Ее самоходная тележка сломалась за день до отъезда на семинар, и ей пришлось пересесть на инвалидную коляску с моторчиком. Из-за этого Джоанна поначалу чувствовала себя уязвленной, однако мало-помалу осознала, что ей стало легче передвигаться. Ведь в ее памяти запечатлелся положительный опыт предыдущего семинара, а ожидание того, что ей полегчает и на нынешнем семинаре, запустило процесс улучшения. Если 29 % пациентов химиотерапии могут испытывать опережающую тошноту еще до самой химиотерапии (как говорилось в главе 1), тогда понятно, почему некоторые участники мастер-класса испытывают опережающее улучшение состояния, снова оказываясь в обстановке мастер-класса. Как бы то ни было, Джоанна увидела новую возможность и с энтузиазмом принялась снова эмоционально принимать это будущее в настоящем.

Во время последней медитации того мастер-класса с ней произошло чудо. Джоанна испытала огромный внутренний сдвиг и почувствовала нечто такое, что глубоко потрясло ее. Она почувствовала, что стоило ей наладить контакт со своей вегетативной нервной системой, как ее тело стало автоматически меняться, получив и приняв новые инструкции. Джоанна чувствовала воодушевление и свободу, она была вне себя от радости. После медитации она встала со стула совсем другим человеком – это было новое состояние бытия. Затем она вышла и встала перед аудиторией – без какой бы то ни было опоры, даже без своей трости. Она шествовала через весь зал с широко открытыми глазами и хохотала как дитя. Она снова чувствовала свои ноги, которые были годами парализованы, и двигала ими.

Это казалось невероятным. К моему удивлению, Джоанна умудрилась послать сигналы новым генам за одну-единственную медитацию. Она действительно изменила свое соматическое состояние за какой-то час!

Когда она вышла за пределы своей РС-идентичности, она стала другим человеком. А это произошло именно тогда, когда она оставила попытки замедлить, остановить или повернуть вспять свой недуг. Она больше не пыталась ничего доказать самой себе, своей семье, лечащим врачам и всем остальным. Она впервые поняла и испытала, что ее истинное путешествие было всегда связано с целостностью, с которой всегда и связано исцеление. Она забыла, что у нее был официальный диагноз, и на мгновение отделилась от этой идентичности. Возникло чувство невероятной свободы. И сила этого духовного переживания оказалась достаточной, чтобы включить новый ген. Джоанна осознала, что диагноз «рассеянный склероз» – это всего лишь ярлык. И она оторвала этот ярлык от себя.

Когда три дня спустя Джоанна вернулась домой после посещения второго мастер-класса, то, к ее удивлению, с ней продолжили происходить чудеса. Во время практики йоги, которой она теперь занималась физически, она заметила, что способна поднять одну ногу от земли. Она попыталась поднять другую – и снова успех! Затем она заметила, что может сгибать ноги в коленях, впервые за много лет. Наконец, она смогла пошевелить пальцами, хотя уже забыла, когда делала это в последний раз.

Она была потрясена и трепетала от благоговейного страха, а слезы радости все текли из ее глаз. В это мгновение она знала, что все было возможно, но не из-за какого-то внешнего медицинского препарата или процедуры, а благодаря внутренним изменениям, которые она сама и осуществила. Джоанна узнала, что может быть своим собственным плацебо.

За очень короткое время Джоанна заново выучилась ходить. С тех пор прошло уже два года, а она продолжает ходить без посторонней помощи. Она еще больше повеселела и полна жизни. Джоанна окрепла физически и теперь способна делать многое из того, что уже и не надеялась делать снова. А самое главное – она чувствует себя бодрой и наполненной безграничной радостью. Джоанна ощущает целостность, и поскольку теперь она научилась не только отдавать, но и принимать, она продолжает получать исцеление.

Недавно Джоанна сказала мне: «Моя жизнь волшебна, полна неслыханной синергии, изобилия и всевозможных неожиданных подарков. Она кипит, сверкает и трепещет новым и более светлым отражением меня самой. Это та самая настоящая я, которую я пыталась держать под контролем и прятать большую часть моей жизни!»

Теперь Джоанна переполнена чувством благодарности. Она по-прежнему уделяет время тому, чтобы осознавать свои мысли и чувства – то есть каждый день она определяет состояние своего бытия, обращая внимание на то, что говорит себе и что думает о других. Благодаря медитациям Джоанна развила в себе мудрого внутреннего наблюдателя и хорошо осознает свои мысли и чувства.

Нынешний невролог Джоанны поддерживает ее выбор и поражен тем, чему был свидетелем. Ее врачу пришлось признать силу духа, которую Джоанна продемонстрировала прямо у него на глазах. Ведь медицинские исследования и анализы крови показывают полное отсутствие признаков РС.

Лори, Кэндис и Джоанна добились невероятной ремиссии, не используя никаких средств извне. Они изменили свое здоровье изнутри наружу, став своим собственным плацебо.

А теперь обратим научный взгляд на мозг людей, которые сумели проделать столь значимые изменения, чтобы увидеть, что именно происходит в процессе этих замечательных трансформаций.