В тот вечер я не почувствовала ничего. Ни одна молния, ни единая капля дождя не предвещала мне таких изменений в устоявшейся жизни форестессы с большой дороги. Наша банда только перебралась в окрестности Шанталя, и вожак пока не придумала ничего лучше, как просто наблюдать — часто ли по местным дорогам передвигаются караваны и одинокие путники. Особенно она напирала на качество. Мы знали, что на этом отрезке Посольского тракта от нагов к эльфам нередко можно встретить вполне богатеньких путешественников.

Так вот, в тот вечер два месяца назад в дозоре были Фигаррэ и Кустарь, наши лучшие следопыты. Эти эльфы уже не одну сотню лет бродили по тропам Ламары в поисках легкой добычи. Но именно они прошляпили выезд местной лендерши с советницей на осмотр территории. Когда я, вернувшись из разведки к даракалю, доложила об этом Леверии, нашей предводительнице, эльфийке-альбиносу, та помрачнела и пробурчала, глядя на выход из пещеры в скалах, где мы поселились на время своих проделок возле Шанталя:

— Уберегли нас боги, что мы пока не наследили.

— А чего так? — удивилась я. — Обычная дворяночка, каких вокруг телега с санями.

— Не скажи, — усмехнулась босс, но объяснять что-либо не сочла нужным. Уже под вечер она вдруг стала носиться по убежищу как угорелая. Леверия вообще была сильным хаем, вроде бы из старшего дома этих эльфиков. Догадавшись, что она что-то почуяла, я попробовала спросить у дождя, что случилось. И капли поведали мне о странном мальчишке, появившемся в окрестном лесу. И был этот юнец настоящим хайверсом! Да еще и моркотом на грани взросления! До моего изгнания из родного Эона в Лесном Море я знала немало моркотов лично, из всех трех племен. Интересно, из какого он племени? Думать над этим долго я не стала. Все равно до возрастания, или инициации, как говорят эльфы, понять его принадлежность не получится.

А потом и я почуяла его силу. Мальчишка просто сиял нерастраченной энергией в магической ауре, приманивая магов на свою пятую точку. Видя метания альбиноски, я попыталась рассказать ей, что хайверса трогать нельзя ни в коем случае, но эта ослепшая от магического пламени ущербная остроухая словно воска в свои уши залила. Мне оставалось только посмеиваться, прекрасно зная, что ее ожидает, если она ломанется подчинять мальца через доминирование — хоть в постели, хоть болью. Когда босс теряет голову, пора из банды валить — одно из главных правил моего бродяжничества. Так что я решила, что этой же ночью свалю куда подальше от стаи приятелей по ремеслу. Но под занавес очень уж захотелось посмотреть на мальца, энергия которого так подкосила здравомыслие белой эльфийки, не склонной к излишним авантюрам. Тем более что можно было понаблюдать, как на самом деле природа защищает таких хрупких существ, как хайверсы.

Когда мы ринулись из засады на мальца и двух путниц, одна из которых почему-то пребывала в отключке, ехавших под дождем среди деревьев на двух крылатых псах, я приотстала на пару шагов. А после первых молний, запущенных кем-то из ребят, вообще притаилась за каким-то хвощом, наблюдая за схваткой. Полетела первая синяя молния, выпущенная ближайшим помощником Леверии… И благополучно вернулась обратно, зажарив несчастного на месте. Очень прыткие попались жертвы, отца их… Все было кончено за считаные секунды. От сильной в общем-то банды остались только мы двое — я и альбиноска. Впервые со дня изгнания я ощутила даже неуверенность в себе. Но особо размышлять было некогда — ситуацию надо спасать.

Леверия была того же мнения — шкурка-то одна, запасной не предусмотрено. Так что она банально метнулась вперед и благополучно приставила нож к горлу одной из путешественниц — отключенная, после того как отбила молнию, вернулась в странное состояние. Зато был повод похихикать — остальных из банды погрызли замечательные собачки, на которых ехали наши жертвы. Я замерла под дождем, нюхая магические потоки. Малыша видно не было, а вот его энергия просто окутывала лес, согревая и баюкая не хуже маминой колыбельной. Однако на альбиноску эти потоки силы действовали совсем не так, как на меня, — ее просто разрывало от желания обладать юным хаем.

Источник теплой магии нашелся на одном из ближайших деревьев. Я двинулась к нему, а Леверия хлестким криком заставила всех замереть — и покусанных бандитов, и заложницу, и искрящегося юного моркота на ветвях дерева. Быстро добравшись до его убежища, я подала сигнал боссу, и она насмешливо проговорила:

— Эй, детка! Слезай, а не то твоей подруге худо будет!

После чего чуть-чуть надавила клинком на шею схваченной эльфы, которая тут же сдавленно вякнула:

— Не надо!

Альбиноска же продолжила, обращаясь в пустоту:

— Клянусь, если ты сам отдашь себя в мои руки, этой эльфийке ничего не будет! Отпущу с миром!

— А ты кто такой? — подал голос хайверс.

И в тот же миг я поняла, что пропала. Его речь жесткой волной иголок взъерошила кожу, заставив замереть оба моих сердца — и живое, и растительное. В теле словно что-то взорвалось с такой силой, что я испугалась здесь и сейчас распасться на облако семян… И это только от звуков, издаваемых горлом мелкого моркота! Что будет, когда я его увижу?! Теплые ручейки животворной энергии побежали по жилам, сбивая дыхание и сосредоточенность. Но я все-таки сумела взять себя в руки, ноги, уши, корни и листья. А Леверия ответила на вопрос невидимого обычному взору мальчишки:

— А вот ты спустись и посмотри!

На дереве раздался недовольный вздох, а спустя секунду на землю спрыгнул он, от одного взгляда на которого меня повело в сторону, словно закручивая перед броском. Я встрепенулась всем телом и крепко схватила моркота, не удержавшись прошептать ему на ушко:

— Ты мой маленький…

Чуткие локаторы альбиноски уловили несанкционированные речи, и Леверия недовольно рявкнула:

— Гаста, веди его сюда! Живо!

Удержаться от нападения на эту наглую выскочку у меня едва хватило сил. Отдать это чудо какой-то прощелыге, пусть и не из последнего рода в землях ушастых проходимцев?! Сцепив зубы, я нехотя повела хайверса к главарю. Красные глаза босса нехорошо сверкнули, заставив меня отпрянуть от парнишки и замереть. Лысенький белокожий моркот с интересом посмотрел на альбиноску и сказал:

— Задушишь ведь несчастную.

— Что? — опомнилась альбиноска и спешно отпустила свою жертву. Придушенная эльфа шмякнулась в траву, прикидываясь ветошью, а моркот сказал, ежась под дождем:

— Вот, смотрю.

— Можешь называть меня Леверия, гехай, — довольно улыбнулось белое пятно в ночи. — Я не вижу у тебя на шее знаков слияния, малыш, а значит — твоя судьба решена.

— Неужели? — Взгляд юного хайверса стал злым и веселым, окатив мою шкуру холодом. — Лендерра тоже думала, что выиграла в лотерею, вон теперь валяется в отключке.

— Чего? — Альбиноска явно не поняла половины из того, что услышала.

В отличие от меня. Судя по всему, у нашего малыша уже появился шицугехай, та самая эльфийка, что отразила молнию босса. Так вот в чем дело — она сейчас настраивалась на энергию хозяина. Если Леверия не остановится, то ее ждет та же судьба. В общем-то мне было до одного места, что будет с альбиноской, но позволить ей прикоснуться к тому, от одного запаха которого во мне закипела кровь, я не могла. А потому просто ринулась с места вперед, перехватила босса поперек тела и утащила в заросли под озверелые вопли протеста. Красноглазая эльфийка просто сошла с ума. Пришлось утихомирить ее хорошим ударом по голове. Дотащив до пещеры, я просто бросила эльфу там, а сама поспешила вернуться на место схватки, но никого уже не застала. Пришлось нестись по следам всадников, еще не смытым ливневым потоком.

Проникнуть в даракаль Шанталь оказалось не так сложно. Сверху его никто не охранял, а я, разведчица-форестесса, пробиралась по стенам не хуже плюща, разве что быстрее намного. Больше всего порадовало, что местную оранжерею иногда проветривали, и я через откидное стекло на потолке спокойно спустилась в искусственный сад, где и спряталась, оставив скомканный плащ и оружие в укромном уголке. Выбравшись из тайника, я чуть не скончалась на месте от шока — оказалось, за мной пристально наблюдал местный садовник. Им оказался праншас преклонного возраста. Общий язык мы нашли быстро — как-никак оба из Лесного Моря, оба изгнаны Матриархом. В отличие от меня хранителя растений выставили из Эона не за разврат, а очень даже наоборот — за отказ от свадьбы с определенной ему Матриархом невестой. Так что Тэмми, так его звали, позволил мне остаться в оранжерее. Будь это не так — не знаю, вышла бы я победителем из схватки. А быть еще дальше от того, в ком моя плоть признала старшего, я не могла — все естество отказывалось принимать даже мысль об этом.

Прошли почти сутки, прежде чем я вновь увидела моего моркота. Он вошел в сад в сопровождении местной управительницы. У него оказались удивительной глубины темные глазищи, удивленно смотревшие на мир. В какой-то момент я не успела отвести взгляд. И пропала окончательно. Этот моркот обязан быть моим, я не смогу без него… Не смогу дышать, видеть, слышать, расти и набираться энергии для фурража… Это стало ясно как серый день. Напуганная осознанием пропасти, на краю которой оказалась, я сломя голову удрала в кусты, прячась от изучающего взгляда. Впереди нарисовались две проблемы: он мог меня узнать, это раз, и тогда это способно сыграть злую шутку. Тут и так нет уверенности, что моркот примет меня и мою жизнь под свою руку, а если узнал, то припомнит и нападение в лесу. Над всем этим стоило подумать, да. Но не в такой момент. Близость старшего затуманивала разум, стягивая мир в центр трепещущего тела. И это было для меня странно и пугающе. Никогда до этого я не теряла головы. И хорошо, что вокруг были заросли…

А потом меня вычислили. Или Тэмми сдал, не знаю — выяснять себе дороже. Шицу старшего наговорила мне много угроз и распоряжений, на которые я просто тут же забила. Но одно из них решила выполнить, чтобы окончательно убедиться — хайверс или все-таки нет этот юный моркот? В лесу тогда молнию отразил все-таки не он. По ментальному сигналу на следующий день я кинула в моего избранника удаленное слепое заклятие рассады, этакое облако семян. Если он хайверс — все обойдется, если же нет, то опять же — заклятие не из боевых и большого вреда не принесет… Так я рассуждала, пока не получила порцию семян обратно. Это было неприятно. Пришлось щеголять новой листвой в Холле даракаля, когда нелегкая принесла в ленд любовницу местной королевы. Так что оттуда я слиняла при первой возможности — новая оболочка неудержимо зудела, требуя знатной почесухи, отчего я даже на время смогла отвлечься от мыслей о Сахарке, как прозвали в поместье моего моркота.

То, что случилось той же ночью, едва не разорвало меня мощным ударом энергии. Видеть я, конечно, ничего не видела, но суть происшедшего поняла сразу, едва в голове полыхнула сине-фиолетовая молния. Моркот прошел инициацию, сотворив полноценного шицугехая. И не абы из кого, папу их в колодец… Из королевской фаворитки! От одной мысли, что мой Сахарок сам, добровольно отдался какой-то наглой юной ушастой из свиты эльфийской королевы, стоила мне пары сотен лет жизни. Меня перекорежило потоками магической силы, развернувшейся под крышей даракаля. Но поделать я тут ничего не могла — старший всегда сам решает, что, когда и с кем ему делать. Свое я все равно получу.

Когда я встретила моркота в третий раз достаточно близко, чтобы обнять, он изменился до неузнаваемости. Гибкое белое тело взрослого моркота с длинными черными локонами и черными же ногтями заставило меня сначала застыть в шоке. Подобных моркотов я никогда не видела! Но память услужливо подсказала, что когда-то в Лесном Море жили и такие. Когда Сахарок, он же Террор, буквально через мгновение после меня вошел в оранжерею, где я жила все эти дни, он почему-то замер, во что-то всматриваясь, я же уставилась на него, утопая в желании обнять это хрупкое существо, согреть, опутать своими ростками и не отпускать в опасный мир. Но — это старший… А потом события понеслись вскачь. Террор кинулся в заросли, а я за ним. Там хрипел проткнутый мечом праншас. Кто-то постарался вывести его из строя. Но я-то знала, что уже через полчаса хранитель растений освободится от железяки и продолжит спокойную жизнь. Возможно, тому, кто его проткнул, требовались именно эти полчаса. Тут еще и сквозняком потянуло — оказалось, что одно из стекол оранжереи разбито. Пока моркот рассматривал хрипевшего праншаса, из коридора за распахнутой дверью оранжереи донесся голос хозяйки даракаля:

— Надо тщательно продумать наши дальнейшие шаги… Госпожа советница, а почему у нас сад не заперт? И там вроде вода шумит.

Ей что-то тихо ответила спутница, я же вдруг поняла, что время уходит! А я еще так ничего и не сделала… Старший был рядом, так что выбор я сделала моментально. Под ногами хрустнули камешки тропы, я аккуратно обхватила моркота рукой за шею, чтобы он не вынес мне жизнь в первые секунды такого тесного знакомства, и мысленно охнула, когда его теплая ладонь коснулась моей лиственной кожи. Правда, ехидство тут же вернулось ко мне в полной мере, надо было держать марку, и я сказала:

— Не суетись, детка. Я просто хотела сказать, сладкий, что положила на тебя глаз. И ты обязательно будешь моим. Это я тебе обе…

Дообещать не получилось. От моркота буквально взрывом ринулась волна холодной ярости, наполнившей меня томящим испугом. Черные ногти на руках Террора ожили и туманными кинжалами пронзили мою руку, отчего я выругалась и отпустила его шею. Пришлось спешно уносить ноги. Старший был не в настроении выслушивать мои признания. Но в этом даже была своя прелесть. Отсутствие определенного ответа давало надежду на положительный исход нашей с ним следующей встречи. Кажется, этот проклятый мир стал чуточку теплее ко мне относиться, раз подарил пусть слабый, но все-таки живой огонек в сердце. И я не дам ему затухнуть, пока это в моих силах.

Весь следующий месяц я следовала за старшим и его спутником, огромным рогатым туром. Когда стало понятно, что путь их лежит в Лесное Море, даже мысли не возникло отвернуть в сторону. Мне было плевать на Эон, Матриарха и ее дочерей, на ливень и изгнание, на Бездну и ее монстров. Я просто шла за Ним. И однажды наступил момент, когда скрываться дальше просто не было сил. Надо было выяснять — примет он меня или нет. Неопределенность тяжелым грузом давила к тропам родного Леса. Поучаствовать в спасении моего светлячка, горевшего самым теплым маяком магии в мире, от кошмарной твари я не успела. Вмешательство форестессы-родительницы и праншасы заставило отложить мой выход в свет еще на какое-то время. Но ничто не длится вечно. И однажды, воспользовавшись тем, что Террор отошел от теплой компании, я выскользнула из уютного сплетения лиан, сучьев и мха, сграбастала моркота в крепкие объятия и… Язык сам собой ляпнул:

— Привет, светлячок! Давно не виделись!

То, что случилось потом, разговоры и моя клятва, далекое путешествие и приход на Зеленый Пик, наши со старшим игры и его неожиданный, но такой страстный поцелуй… Все это стало почти сказкой. Мне не хватало только одного — слиться с ним воедино, стать настоящей младшей для моего светлячка, закрепить союз. Все говорило о том, что Террор совсем не будет против довести дело до логического завершения…

И сейчас я стояла на пороге тронного зала и беспомощно смотрела на сидящего на троне Террора, напоминавшего поломанную куклу, из разорванной груди которой ленивыми толчками текла яркая кровь. И смертельный холод клыками адской боли грыз сердце, заставляя смотреть и не отводить взгляда. Почему я не настояла на осторожности?! Почему?! А сзади нарастал тяжелый топот спешащих навстречу беде наших спутников.