Глава 20

Возвращаться в академию уже не было никакого смысла. Общение с Гюнтером заняло намного больше времени, чем я рассчитывала, так что занятия уже давно закончились. Несколько расстроенная тем, что пропустила весь учебный день из-за бывшего жениха, я направилась домой. По дороге я зашла в лавку и купила довольно дорогое вино. Даже жаль было тратить такие деньги на Клауса, но конфеты, думается мне, есть он не будет, а вот вино выпьет. И будет у него тогда счастливая взаимная любовь, ведь должна же вознаграждаться такая настойчивость.

Дома ждал меня мрачный насупленный Рихард в компании Вольфа и Аниты. Подруга, как меня увидела, всплеснула руками и заголосила:

— Ивонна, куда ты подевалась из этого кафе? Я так за тебя переживала, когда ты не вернулась!

Ой, Богиня, представляю, что обо мне подумали по ее рассказу. Ведь получается, я пошла в кафе с мужчиной, в которого была когда-то влюблена, а после этого пропала на весь день. Я виновато посмотрела на Рихарда — ведь предупредить его у меня не было никакой возможности.

— Мне пришлось проводить Гюнтера до дилижанса, — пояснила я.

— А он, что, не мог это сделать сам? — зло спросил Рихард. — Да и времени у тебя это заняло слишком уж много.

— Его состояние не позволяло добираться самостоятельно, — туманно ответила я. По лицам мужа и друзей стало понятно, что необходимо рассказывать все, поэтому я вздохнула и продолжила. — Дайте слово, что никому не передадите то, что сейчас услышите от меня.

Троица недоуменно переглянулась, но согласилась с моим требованием. Правда, Рихард все же недовольно спросил:

— И зачем это надо было?

— Потому что я нарушила закон, — пояснила я. — В кафе Гюнтер попытался подсунуть мне любовное зелье, а я так разозлилась, что поменяла чашки, и он выпил это сам.

Анита несколько мгновений недоумевающе на меня смотрела, а потом расхохоталась:

— Это он, получается, в себя влюбился, да? И как?

— А не лучше ли было стражу позвать? — почти одновременно с ней сказал Вольф.

— Лучше, наверно, но мне это тогда и в голову не пришло, — смутилась я и добавила с вызовом. — Но я не жалею совершенно. Если он считает такие действия нормальными, то пусть на себе это и испытывает. Хотя мне кажется, что ему очень даже понравилось. Он так собой любовался во всех витринах, что довести его до дилижанса было очень сложно, поэтому так долго и получилось.

— И что, совсем ни о чем не жалеешь? — удивился Рихард.

— Я жалею только об одном. Что у меня с собой конфет папиных не было. Они бы так хорошо пошли Гюнтеру к чаю. Но я и для них нашла применение, — я повертела перед носом Рихарда бутылкой. — Пусть Клаус тоже будет счастлив. Можешь меня не отговаривать, я все равно это сделаю.

— А что не так с конфетами твоего отца? — поинтересовался Вольф.

Мы с Рихардом переглянулись. Все же слишком много рассказывать надо было, чтобы объяснять, почему папа так жаждет породниться с Хайнрихами. Друзья наши не знали о причине, по которой мы поженились, и, наверно, лучше им и не знать.

— А он такие конфеты присылает, что есть их совершенно невозможно, — нашел выход из положения муж. — Вкус у них слишком специфический.

— Чтобы конфеты было невозможно есть? — не поверила Анита. — Быть того не может! Попробовать дадите?

— А мы их уже выбросили, — торопливо сказала я.

Анита еще некоторое время построила предположения, какими же должны быть конфеты, чтобы их нельзя было есть, но так и не пришла к определенным выводам. Для нее все, что было посыпано сахаром, уже было съедобным в любом случае. От рассуждений ей захотелось срочно съесть чего-нибудь сладкого и Вольф пригласил ее в кондитерскую, которая еще работала. Когда они ушли, я неловко улыбнулась Рихарду и сказала:

— Даже не буду спрашивать, что ты подумал.

— Ничего хорошего, — согласился он. — Вот что бы ты подумала на моем месте?

— Я и подумала, — смущенно вспомнила я. — Тогда, с Анитой.

— Тебе не нужно было с ним никуда ходить, — довольно жестко сказал муж.

— Я боялась, что он скандал устроит, — пояснила я, — и об этом все начнут говорить.

— А теперь все начнут говорить, что ты ушла с посторонним мужчиной и не вернулась, — заметил он. — Ну, устроил бы он представление, и что?

— Извини, — огорченно сказала я. Развивать эту тему дальше совершенно не хотелось. Тем более, что в следующий раз, если Гюнтер даже на колени встанет, слушать я этого типа больше не буду и никуда с ним не пойду.

— А что ты собираешься сделать с вином? — после непродолжительного молчания спросил Рихард.

— Извлеку из конфет начинку и добавлю в бутылку, а потом отправлю Хайнриху, — оживилась я. — Можно еще записку с извинением за свое поведение добавить, чтобы он совсем порадовался.

— Идея с запиской мне не нравится, — заметил муж. — Да и в твоем плане я вижу сразу несколько слабых мест.

— Это каких?

— Бутылку ты не сможешь запечатать так, чтобы было незаметно, что ее вскрывали. Вино в бокале будет мутным, что тоже покажется подозрительным. А если он все же выпьет, то по результатам исследования остатков жидкости в бутылке тебе могут предъявить обвинение. Да и выпить он может не один, а в компании.

Я расстроилась. Ведь мне идея с вином казалась такой удачной. И отступать от мести уже не хотелось. Не ехать же мне теперь в Корнин кормить его конфетами, в самом деле?

— Я все-таки хочу, чтобы ему тоже досталась своя порция любви, — наконец сказала я. — Я сначала думала накормить конфетами бездомных собак, но боюсь, что Клаус с ними сильно жестоко обойдется. А от любви к себе никто не пострадает.

— Знаешь, — хитро улыбнулся Рихард, — у меня есть идея получше.

— Какая? — воодушевилась я.

— А вот поедем завтра в твой родной город после занятий, там и узнаешь, — ответил он.

И как я его не уговаривала, так и не объяснил, что он собирается сделать, гад такой. Правда, начинку сказал выковырять и развести до такого состояния, чтобы ее лить можно было. На мое предположение о том, что зелье будет доставляться Клаусу через воронку во рту, он расхохотался, но ответил отрицательно, заметив, что ему очень понравилась моя идея, но вряд ли мой бывший жених согласится сидеть спокойно при этом действии, а в любом другом случае это еще и насилие над личностью.

На следующий день, когда я прибежала после занятий, он уже был дома, около двери стоял небольшой герметичный контейнер. Я повертела его в руках, вопросительно глядя на Рихарда, но он только сказал, чтобы не вздумала здесь открывать, а то он за последствия отвечать не будет, так что содержимое так и осталось для меня секретом. Я взяла приготовленную емкость с разведенной начинкой аж из трех коробок конфет, и мы отправились в Корнин. Всю дорогу я косилась на ношу мужа и размышляла, что же там может быть, но он только хитро улыбался в ответ на мои взгляды.

— Городская свалка у вас где? — поинтересовался он по приезде на место.

— Довольно далеко, — ответила я. — И Клаус вряд ли туда поедет.

— А он нам и не нужен, — загадочно ответил Рихард.

Все-таки решил на него животных натравить, а в контейнере, значит, находится приманка. Вот только как-то ее мало…

— Я против использования собак, — напомнила я.

— Не волнуйся, ни одна собака не пострадает, — отмахнулся он.

— И кошек тоже, — добавила я на всякий случай.

— И кошки не пострадают, и крыски, и мышки. Довольна?

Довольна я не была, так как не могла понять, что же он собирается делать, но он только расплывчато намекал, что мне должно понравиться, и не более. До окраины города мы добирались в экипаже, а дальше шли уже пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания со стороны возчика. Уж больно он разговорчивый да любопытный попался. Городскую свалку пропустить было невозможно — к ней вела очень заметная дорога, да даже если бы не вела, то найти место, где свалены всевозможные отходы, вполне возможно было по запаху. Слишком много растительных и животных останков создавали непереносимую вонь, терпеть которую были способны только шныряющие по кучам крысы и мыши. А так же мухи. Вот для кого здесь было раздолье! Столько мух одновременно я никогда раньше не видела. Мы зашли довольно глубоко внутрь свалки, чтобы нас не было видно с дороги, и Рихард открыл наконец свой контейнер. Лучше бы он этого не делал! Вонь, которая нас окружала, показалась нежным цветочным ароматом по сравнению с тем амбре, что донеслось оттуда. Я мужественно подавила рвотные позывы и постаралась дышать через раз. Рихард вытряхнул вонючую субстанцию на землю и полил получившейся у меня жидкостью, и к ней тотчас устремились мириады мух, привлеченные необычайно привлекательным для них запахом. Через некоторое время одна муха оторвалась от предложенного угощения, сделала пару неуверенных кругов, а потом полетела в сторону города искать предмет своей внезапно вспыхнувшей страсти. Это была муха-первопроходец. Правда, я совсем не уверена, что ей, как осознавшей свое чувство первой, удалось добиться взаимности от Клауса, но шансы у нее явно были больше, чем у остальных. Дальше мухи поодиночке уже не летали — только ротами, взводами, батальонами или чем там принято у мух. Жидкость мы добавляли неоднократно и покинули свалку, только когда лить было уже нечего. Было крайне интересно наблюдать за непрерывным мушиным потоком от свалки к городу. А конечным пунктом, несомненно, был дом Хайнрихов. Интересно, заткнули ли они уже все щели, и сколько влюбленных мух ухитрилось прорваться в дом?

— Как ты думаешь, мушиная любовь его устроит? — спросил меня Рихард. — Я хотел сначала на столичной свалке попробовать это сделать, но потом все же решил, что мухи по дороге могут и растерять все свои чувства.

— Не знаю, как его, а вот меня…, - я счастливо закивала головой. — Я бы еще на дом посмотрела, но мне кажется, Клаус и заметить меня может.

— А мы издалека поглядим, да и кажется мне, что вряд ли он что-нибудь сможет увидеть.

Слова Рихарда оказались пророческими. Как-то я не учла, что количество мух, в поисках счастья в личной жизни покинувших свалку, было просто огромно. И сейчас все эти искатели любви черным облаком кружили вокруг здания, помещая тем самым его в плотный кокон, через который практически ничего не было видно. Жители города с интересом наблюдали за необычным природным явлением, даже не пытаясь прийти на помощь находящимся в доме.

— Во Хайнрихи как мага разозлили-то, — то и дело слышалось из толпы.

— Так за дело же наверняка.

— Да, маг зазря не напустит — за такие шуточки в тюрьму загремишь и не заметишь.

— Так это если Хайнрихи заявление напишут, а сдается мне, тогда и им не поздоровится.

Слова про возможный арест меня несколько отрезвили.

— Пожалуй, нам пора, — с неохотой сказала я. Зрелище, конечно, было изумительное, но ведь скоро и стража подтянется, начнут опрос свидетелей, а нам это совсем не надо. Кто знает, будут писать Хайнрихи заявление или нет? Все же любовное зелье делали не они, а мой отец. А посадят в случае чего нас с Рихардом и, что самое обидное, не в одну камеру.

Но даже эти размышления меня не расстроили. Клаус — повелитель мух! Я теперь даже не обижалась на Рихарда, что он сразу не рассказал мне, что задумал, так меня восхитил результат нашей поездки. Так что ехала я домой совершенно счастливая. И хоть говорить о своей проделке при посторонних мы опасались, но постоянно переглядывались и посмеивались.

И только за закрытыми дверями родной квартирки, смех, копившийся уже несколько часов, наконец нашел выход, и я буквально сползла по стене, дав волю своим чувствам и утирая выступившие от хохота слезы.

— Вот осчастливили его так осчастливили! Эх, если бы еще лицо Клауса видеть, когда мухи его домогались, — с трудом выговорила я, — тогда бы и мое счастье было полным. Но и так здорово получилось. Спасибо, Рихард, я бы до такого не додумалась.

— Да мне просто вина стало жалко, — ответил он. — Ты старалась, выбирала, и вдруг его будет пить какой-то посторонний тип. Это же непорядок.

— Теперь мы его и сами выпить можем, — довольно сказала я. — За успех нашего дела.

Вино оказалось действительно превосходным, такое портить приворотным зельем, де еще и смешанным с конфетной начинкой, просто преступление. Первым тостом было «За мушиное счастье!», и он же оказался последним, так как пожелание мы скрепили поцелуем, совсем даже не дружеским. Все пуговицы и завязочки расстегивались и развязывались как по волшебству, предметы одежды терялись по дороге к кровати, так что когда мы там оказались, ничего лишнего на нас уже не было. Мелькнувшую было мысль, что я не собиралась так быстро сдаваться, я просто отбросила как нечто совершенно ненужное и подумала, что если уж мухам сегодня с любовью не повезло, то не стоит и нам брать с них пример. В конце концов, мы же не мухи!