Глава 1

Дед болел долго и тяжело. Как только ему становилось хоть немного лучше, он сразу оживлялся, вызывал к себе управляющего нашей фабрикой и устраивал ему разгон, лез во все семейные дела, начинал критиковать сделки своего сына, моего отца, которому так и не удалось добиться успехов в торговле, подшучивал над Барбарой и ее нерешительным женихом. Но хуже всего было, когда он начинал, по его собственному выражению, вправлять мозги мне. Деда я любила, да и болезнь его требовала относиться с известной снисходительностью, поэтому я довольно спокойно выслушивала все его тирады по поводу того, что в моем возрасте пора бы и о замужестве подумать. Мнение мое он прекрасно знал — после того, как Гюнтер женился на моей же близкой подруге, вопрос этот я закрыла для себя раз и навсегда. Я не хочу, чтобы меня предавали, а значит, и замуж я никогда и ни за кого не пойду. Но дед упорно твердил, что «один засранец не стоит того, чтобы ломать себе жизнь.» Я ломать и не собиралась. Ведь и одной можно прекрасно прожить — ни от кого не зависишь, ни о ком не заботишься, делаешь только то, что тебе хочется. Угрозы лишить наследства вызывали у меня лишь скептическую усмешку — выбранная мной специализация по алхимии давала такой простор для возможности заработать, что просто дух захватывало. Нет, я дедовых денег не ждала и никогда на них не рассчитывала, да даже сейчас, на четвертом курсе, не зависела от них совершенно. Подработки появлялись постоянно, что давало возможность покупать не только подарки родным, но и довольно дорогие артефакты, необходимые мне для работы. Я уже подумывала о том, не снять ли мне домик, где можно было бы устроить собственную лабораторию, а то академической пользоваться не всегда разрешали, да и соседка по комнате была недовольна, если я делала заказы на нашей общей жилплощади. Пахло ей, видите ли. Учитывая то, что она часами пропадала на территории, где располагались клетки с магическими животными, обоняние у нее давно должно было атрофироваться. А вот, поди ж ты…

В последнюю нашу встречу дед был задумчив и немногословен, с постели он уже не вставал. Мама, всхлипывая, говорила, что утешение ему приносят только беседы с монахами монастыря Святой Инессы, которые снимали боль не только душевную, но и телесную. Ведь своим служителям святая давала толику божественной силы, позволяющей утешать страждущих.

— Ивонна, — тихо прошелестел дед, — если ты не выйдешь замуж, я твою долю завещаю монастырю.

— Твое право, деда, — пожала я плечами. — Ты же знаешь, этот вопрос для меня не очень важен.

— Ты так уверена? — изогнул он потрескавшиеся губы в подобии улыбки.

— Уверена. Я вполне могу прожить и без твоих денег.

— Разбаловали мы тебя, — вздохнул дед. — Вон, инор Хайнрих был бы счастлив тебя видеть за своим сыном.

— Еще бы, с его косметическим производством, — насмешливо фыркнула я, с трудом вспоминая Хайнриха-младшего. Кажется у него все лицо в веснушках. — Дедуль, тебе пора давно понять, не убедишь ты меня.

— Не стоит этот Гюнтер, чтобы ты столько лет по нему сохла, — внезапно сказал он.

— Еще чего? — возмутилась я. — Да я давно и думать про него забыла. Просто мне никто не нужен.

— А родители и Барбара? Они тоже тебе не нужны?

— Ну ты сравнил. Да я для вас на все готова! Вы же все моя семья, но, кроме вас, мне никто не нужен, — твердо сказала я.

— Кроме нас, никто, — задумчиво сказал он. — Иди, я устал.

И был это наш последний разговор. Начались занятия в академии, времени они отнимали немеряно, да еще заказы пошли потоком, так что съездить к родным я совсем не могла. Я уже думала, что до сессии и не выберусь, как вдруг пришло письмо из дома, отправленное скоростной почтой. Дед умер, и меня просили приехать на похороны.

Пришли проститься с ним многие — не только соседи и друзья семьи, но и торговые партнеры, которые вели в свое время дела с ним, а теперь — с моим отцом. Был там и инор Хайнрих со своим отпрыском, который всячески пытался выразить мне свои соболезнования. Я невольно отметила, что он выбрал крайне неудачное время для выражения своей заинтересованности, и тут же бы забыла о нем, если бы не странная фраза:

— Инорита Ивонна, я был бы счастлив, если бы вы подумали обо мне завтра.

Я немного понедоумевала, что же он имел в виду, да и выбросила этот разговор из головы. В конце концов, мне было чем заняться и без размышлений на отвлеченные темы. Весь день прошел в какой-то бестолковой суете, не дающей полностью погрузиться в переживания, а к вечеру я настолько устала, что просто провалилась в сон.

Утром было оглашение завещания.

— Я, Густав Бринкерхоф, находясь в здравом уме и твердой памяти, в присутствии двух свидетелей, действуя добровольно, — монотонно зачитывал семейный нотариус, не поднимая глаз на присутствующих, — настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение. За исключением мелких выплат, список которых прилагается, все мое движимое и недвижимое имущество делится на три равные доли и передается моему сыну Отто Бринкерхофу и моим внучкам Ивонне Бринкерхоф и Барбаре Бринкерхоф в случае, если в течение года будут выполнены следующие условия. Ивонна Бринкерхоф должна вступить в брак до Барбары Бринкерхоф, причем оба эти брака должны быть заключены по всем правилам до истечения двух месяцев с момента моей смерти. Выплата долей произойдет по истечении года с момента заключения второго брака, при условии, что оба брака будут признаны действительными монастырем Святой Инессы. В случае невыполнения этих условий все мое имущество завещаю монастырю Святой Инессы, коему и надлежит проследить за исполнением моей воли. До истечения указанного срока наследующие мне будут получать ежемесячные выплаты, размер которых фиксирован и составляет…

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Еще бы — мое отношение к вопросу брака было в нашей семье не секретом. Так что выходило, что теперь я буду стоять между семьей и так необходимыми им деньгами. Ведь своего источника дохода ни у кого не было. Да что там деньги — даже любая чайная ложка в доме по закону принадлежала деду.

— Как он мог так со мной поступить? — глухо сказал отец.

— А завещание нельзя опротестовать? — неуверенно спросила я. — Ведь текст его явно указывает на то, что здравый ум — это явное преувеличение.

— Здравость ума на момент подписания была документально подтверждена монастырем Святой Инессы, — смущенно сказал нотариус. — Поверьте, инорита, я пытался отговорить инора Бринкерхофа, но он и слушать меня не хотел. Сказал, что, хоть после смерти, но будет так, как он хочет.

— Не будет, — твердо сказала я. — Я не собираюсь менять своих решений. И деду я говорила, что деньги его мне не нужны.

— Иви, а как же мы? — тихо спросила мать. — А Барбара? Родители Юргена никогда не согласятся, чтобы он женился на бесприданнице.

Сестренка, только сейчас осознав, что ей грозит, громко, с подвываниями, зарыдала. Я растерянно оглядывала присутствующих и ни в ком не видела поддержки своей позиции. Во всех взглядах, направленных на меня, было только осуждение. Даже нотариус укоризненно покачал головой.

— Инорита, вы должны подумать о близких, — сказал он. — Неужели вы действительно хотите, чтобы из-за вашего эгоизма ваших родных выгнали из этого дома.

— И что же вы предлагаете? — язвительно поинтересовалась я. — Выбежать на улицу и выйти замуж за первого встречного?

— Зачем же? — невозмутимо ответил он. — Два месяца — достаточный срок для того, чтобы определиться, с кем вы хотите вступить в брак.

— А что помешает монастырю не признать потом наши браки?

— Инор Бринкерхоф записал пункты, по которым это будет определяться.

— Надеюсь, детей там нет, — нервно сказала я. — За такой срок они просто могут и не успеть появиться.

— Детей нет, — подтвердил нотариус. — Но обязательное совместное проживание в течение года есть, так что на фиктивный брак можете не рассчитывать.

— Иви, Клаус Хайнрих хоть завтра на тебе женится, — оживилась сестра, сбив меня с какой-то важной мысли. Слезы ее уже высохли, и глазки заблестели. — Я знаю, его отец с дедом об этом говорили незадолго до дедовой смерти.

Я вспомнила вчерашние слова этого рыжего Клауса, и меня охватила злость. Похоже, содержание завещания ему давно известно было. Возможно, подумалось мне, именно инор Хайнрих и подговорил внести этот пункт. Но я тут же устыдилась своих мыслей. Уж кому, как не мне, знать, что на деда повлиять никто не мог, и условие такого рода его заставило написать отнюдь не чужое влияние, а упертость и убежденность в собственной правоте. И еще уверенность в том, что ради семьи я нарушу свои принципы.

Видя мою нерешительность, отец предложил послать за Хайнрихами, да и определить дату свадьбы поскорее. Мои слабые протесты полностью потонули в хоре обрадованных родственников. Особенно усердствовала Барбара. Она обнимала меня за шею и, тыкаясь прямо в ухо, постоянно повторяла: «Иви, ты ведь сделаешь это для меня, правда?» И у меня просто не хватило духу сказать им твердое «нет».

Оба Хайнриха, и отец, и сын, выглядели вполне довольными решением нашей семьи. Инора Хайнриха устраивало и те деньги, которые я наследовала, и те знания, что я могла бы принести в семейный бизнес, в то время как Клауса больше занимала именно я, а не те блага, что он мог получить со мной. Он сразу заграбастал мою руку, как бы утверждая право собственности, и забрать ее уже не представлялось возможным. Его рука, широкая, покрытая густым рыжим волосом, напоминала мне какого-то диковинного насекомого. Мне вдруг на миг представились эти мохнатые пауки, бегающие по моему телу, и к горлу подкатила тошнота. А не слишком ли велика жертва, которую требуют от меня родные?

— Ну что, — пробасил Хайнрих-старший. — Думаю, через неделю уже вполне прилично будет и свадьбу устраивать.

— Нет! — испуганно вскрикнула я. — Это слишком быстро! И потом, у нас же траур. Мы дедушку только похоронили, а уже праздники планируем.

— Да дед ваш, инорита, этого сам хотел. Так что мы вполне по его воле поступаем. А свадьбу можно и скромную устроить, только для близких родственников. Это и траур не нарушит.

— Я через неделю никак не могу — у меня как раз сессия начинается.

— Иви, какая сессия? — недоуменно сказала мама. — Тебе и в академию возвращаться не нужно — все равно ведь по условиям завещания ты должна будешь жить с Клаусом, а, значит, ни о какой учебе и речи быть не может.

— Да мне осталось всего полтора года, как это я брошу? — возмутилась я. — Ну нет, я хочу получить диплом. Имею полное право.

Хайнрихи переглянулись. Похоже, этот вариант им в голову приходил, и они его обсудили.

— Ивонна, дорогая, вы же можете взять на год академический отпуск, — внес предложение старший.

Идея брака с рыжим Клаусом начинала мне нравиться все меньше. Сначала выхожу за него замуж и получаю волосатых пауков. Потом расстаюсь с академией, как бы временно. Но кто мне туда даст вернуться? За год-то многое случиться может. И первым пунктом в списке Хайнрихов наверняка стоит моя незапланированная беременность. То есть это для меня она незапланированная, а для них очень даже. Для их фабрики моих знаний и умений вполне хватает и сейчас.

— А, может, лучше вашему сыну пожить этот год в Гаэрре? — внесла я предложение. — Он, кстати, вполне может там на какие-нибудь курсы записаться.

— У нас же производство, — ответил Клаус. — Я никак не могу его надолго оставлять. А вот ваша помощь будет нам очень кстати. Да и вам будет очень интересно.

— Косметика меня никогда особенно не привлекала, — я не теряла надежды получить все же руку в собственное пользование, время от времени пытаясь ее выдернуть, но он все также цепко меня держал. — И этот год я хотела бы прожить возле академии.

— Иви, — надула губки сестра, — если уж вы сейчас никак не можете решить, где жить будете, то, может, тебе лучше за кого другого выйти?

Мать испуганно охнула и прижала руку к сердцу.

— Барбара, лучше бы ты помолчала! — рявкнул отец.

— А что такого? — капризно сказала она. — Я ведь тоже лицо заинтересованное. Иви ведь все равно за кого выходить, вот пусть и найдет себе такого, кто с ней в столице жить согласится.

— Барбара, иди к себе! Немедленно!

Сестра обиженно выпрямилась и гордо направилась на выход из комнаты. А я проводила ее взглядом и внезапно поняла, что замуж я не хочу еще сильнее, чем раньше. Тем более за Клауса. И что же делать? Паника неудержимо росла, хотелось убежать вслед за сестрой, но мне удалось взять себя в руки и твердо сказать:

— Предлагаю отложить этот разговор до конца моей сессии. Возможно, мы и найдем решение, удовлетворяющее обе стороны. А сейчас, извините, мне надо собираться. Мой дилижанс отходит через час.

— Хотелось бы большей определенности с датой, Ивонна, — суховато сказал отец. — Ты же понимаешь, что мы все сейчас зависим от твоего каприза и беззастенчиво этим пользуешься.

— Я пользуюсь? — от негодования у меня перехватило горло, и я вынуждена была закашляться. — Да я во всем иду вам навстречу. Единственное мое условие — позволить мне доучиться.

— И все же, с датой надо определиться до твоего отъезда, — не спешил смягчаться отец. — Мне совсем не хочется остаться нищим из-за твоей блажи.

— Положим, блажь не моя, а дедова, — не удержалась я, но, взглянув на нахмуренное лицо родителя, продолжила. — Не позже, чем через две недели после окончания зимней сессии я выйду замуж. Даю слово.

— Ну и замечательно, — расплылся в улыбке отец и обратился к Хайнрихам. — Если Ивонна дала слово, она его ни за что не нарушит.

— Клаус, да отпустите вы мою руку наконец, — не выдержала я. — А то я на дилижанс опоздаю.

— Было бы замечательно, если бы вы вообще передумали ехать, — с надеждой посмотрел он на меня, но руку отпустил, и то хорошо.

— Я уже высказала свое мнение по этому вопросу, — ответила я и быстро вышла из комнаты, не желая больше принимать ни малейшего участия в обсуждении моей судьбы. По мне, так сегодня это чересчур популярная тема у нас дома.

Собирать мне особо было нечего, так что я быстро схватила саквояж и бросилась бежать из отчего дома. Но Клаус увязался-таки меня провожать, в то время как его родитель вместе с моими радостно строили планы нашей совместной жизни.

— Я к вам скоро приеду, — бубнил он. — Сходим куда-нибудь вместе. Я, правда, столицу не очень хорошо знаю.

— Это совершенно лишнее, — ответила я. — Да у меня даже времени на вас не будет. Встретимся после окончания сессии.

— Ну я хоть браслет вам, как своей невесте, привезу.

Спас меня так вовремя начавший загрузку пассажиров дилижанс. Я радостно попрощалась с женихом и стрелой влетела в карету. Нет уж, твердо решила я. За него я ни за что не пойду. А нужен мне фиктивный брак, чтобы через год моя семья спокойно получила деньги, а я — так желаемую свободу. И под мерный скрип колес я стала перебирать всех своих знакомых мужского пола, к которым можно было бы обратиться с такой просьбой.