Глава 16
Браслет мне снять так и не удалось. Ни самой, ни с помощью Катарины. И зачем, спрашивается, нужен такой артефакт, если владельцу, чтобы его дезактивировать, требуется посторонняя помощь? Правда, вполне возможно, что данная магическая безделушка подчиняется только определенному кругу лиц, к которому я не отношусь. И это выглядело уже совсем не заботой, как бы ни хотел наш принц представить таким образом свой поступок, так что я решила потребовать у Эвальда, чтобы он забрал свой символ помолвки как можно быстрее. Вот как, по его мнению, я смогу вернуть браслет, который мне не подчиняется? Или жених рассчитывал как раз на то, что возвращать не придется?
Эвальд отнесся к своим возникшим обязанностям очень ответственно, так что утром мы были разбужены служащим из дворца, который передал мне корзинку с завтраком, одну розу (если судить по ее несколько потрепанному виду, похоже, только ее и успели сорвать до появления разгневанной королевы) и письмо от «жениха», в котором тот красивыми высокопарными фразами сообщал, что государственные дела не позволяют ему навестить меня в ближайшее время, но это не значит, что его чувства стали менее глубокими. Чувства! Я невольно фыркнула. Разве может стать менее или более глубоким то, чего вообще нет?
Служащий уже ушел, когда мне пришло в голову, что не надо было ничего принимать, а передать с ним письмо с требованием немедленно снять с меня это безобразие. Не верю я ни в какие государственные дела, и все тут! У меня даже появилось подозрение, временами переходящее в уверенность, что Эвальд просто боится появиться передо мной после того, как выкинул подобный фортель.
Я немного поборолась с желанием так и оставить корзинку в коридоре, и только убежденность, что она там долго в одиночестве не простоит, а Эвальд попросту не узнает о моем гордом отказе, заставила меня внести ее в комнату.
— Да, сразу видно, что принц собирал это сам, — со смехом заключила Катарина, когда мы все из нее разложили на столе.
Мне тоже так показалось, ибо ни один повар не посчитает, что кувшин с молоком, рыбная нарезка и три бутылки вина — лучшее начало учебного дня. Даже на мой, совершенно дилетантский взгляд, такое сочетание было не очень хорошим. Я еще могу предположить, что Эвальд сомневался относительно моего вкуса, поэтому бутылок было три — с белым, красным и розовым винами, но как он вообще мог подумать, что я с утра напиваюсь? Или он надеялся, что если я постоянно буду несколько нетрезва, то ему скорее удастся получить мое согласие?
К счастью, продуктовый набор дополняла коврига ароматного, свежевыпеченного хлеба, так что позавтракать нам удалось, не выходя из комнаты. Катарина постоянно подшучивала над моим положением, но мне было совсем не до смеха. Я вертела проклятый браслет и так и этак, нажимала на нем все, что только можно, но он оставался совсем безучастным к моим усилиям. Мне не хватало знаний, даже чтобы понять, как он работает, а без этого снимать я его могла долго и безрезультатно. Я уже почти смирилась с тем, что мне придется проносить это украшение несколько дней, вызывая жгучую зависть у окружающих и попытки убрать меня с дороги к трону, желанному для многих. Возможно, именно на это и рассчитывал король Лауф, когда позволил своему внуку вручить мне браслет даже без официального оглашения — что можно будет выявить тех, кто покушался на девушек-магичек. Использовать меня как приманку. Так что, может, лучше и не снимать, пока не найдут преступников? Ведь вряд ли те два защитных артефакта лучше этого. Я потрогала камушек на цепочке, который носила теперь не снимая, и подумала, что его тоже надо бы вернуть, но мне совсем не хотелось этого делать, поэтому я решила, что отдам, только если скажет об этом прямо. Я вздохнула. Вчерашняя выходка казалась мне еще более глупой, чем вечером. Нет, браслет непременно нужно снять, или хотя бы выяснить, как это можно сделать… Берти! Он же на пятом курсе, неужели брат не сможет мне помочь? Эта мысль меня немного приободрила, я даже стала отшучиваться в разговоре с Катариной — мол, а не оставить ли мне в женихах такого перспективного кавалера подольше, хотя бы до тех пор, пока не соберу хорошую коллекцию вин.
Скрыть чем-то браслет также не получалось — он все равно выскальзывал и оказывался на всеобщем обозрении, и даже когда я плотно примотала его к руке шарфом, вскоре он оказался поверх оного, так что мне пришлось оставить мысль его хоть как-то замаскировать. Первой его заметила инора Пфафф — в наблюдательности нашей комендантше отказать никак нельзя было, а караулила она внизу, как мне показалось, практически круглосуточно, совсем не доверяя дежурным по общежитию. Мне даже интересно стало, спит ли она хотя бы иногда, да и другие естественные потребности никто не отменял.
— Леди Штаден, позвольте поздравить вас с помолвкой, — почти пропела инора и улыбнулась мне с такой искренней радостью, как будто невестой была она сама. — Неужели это тот, о ком я думаю?
— Спасибо, — довольно сухо ответила я.
Уточнять, про кого она думает, я не стала. И так понятно, кто ее мысли занимает после того, как вчера практически уже ночью пытался ко мне прорваться. Девушки, зевавшие в холле до этого момента, оживились, стали на меня посматривать и перешептываться. Похоже, день у меня сегодня будет не из легких.
— До вечера продержишься? — участливо спросила Катарина, увидев, как изменилось мое лицо при такой картине. — Завтра уже все подуспокоится, а вот сегодня сплетня только силу набирать будет.
Так и вышло. От брошенного комендантшей в наше болото камня круги расходились долго и со вкусом, ко мне подходили очень многие, большая часть — чтобы поздравить и попытаться набиться в друзья, но были и такие, кто считал своим долгом сказать какую-нибудь гадость, порочащую меня и мою семью. Я понимала, что это обычная зависть, но все равно вспыхивала и отвечала колкостью. Хорошо, что перемены были очень короткими, а на занятиях ко мне с подобными глупостями не приставали. Но и сосредоточиться на обучении никак не получалось — казалось, браслет этот постоянно жжет мне руку, так что все мысли были только об одном, как же его, в конце концов, снять.
Невнимательной сегодня была не только я — на практикуме инор Вайс написал на доске несколько задач, углубился в чтение толстенного фолианта и более нами не интересовался. Вот только, сколько я ни смотрела на условия, даже представить не могла, как это решить можно. И, похоже, не только я — в кабинете пошли перешептывания, смешки, которые и отвлекли нашего куратора от его увлекательного занятия. Он поднял голову, недоуменно на нас посмотрел, потом все же вспомнил, зачем он здесь находится, и бодро поинтересовался:
— Ну что, кто-нибудь ответ мне сказать может?
И тут меня ужасно удивила Инесса, которая сразу же сказала результат по обеим задачам. Если судить по довольному виду инора Вайса, то ошибки она не допустила. Но как? Я не видела, чтобы она что-то там решала, да и забинтованная рука этому явно не способствовала бы. Неужели она может производить такие сложные расчеты в уме? Софи горделиво, как будто это она сама решила, осмотрела окружающих. Для этого ей пришлось повернуться практически по кругу — ведь сидели они с Инессой прямо напротив преподавательского стола, за первой партой.
— И что, больше никто не смог это решить? — удивленно сказал Вайс. — Это же совсем простые задачи.
Но ответом ему было полное молчание, что меня, честно говоря, порадовало, а то я уже себя начинала чувствовать умственно отсталой. Но даже никто из парней не смог решить.
— Ничего себе простые, — не выдержал один из моих сокурсников, Карл. — Да я даже близко по сложности никогда не решал.
— Но вон инорита же смогла как-то ответ получить, причем, правильный, — ехидно сказал Вайс.
— Инорита уже отучилась в туранской академии, может, они там и проходили такое, — не сдавался Карл.
— А мы ее сейчас попросим объяснить, — жизнерадостно сказал наш преподаватель. — И уверяю вас, вам станет стыдно. Прошу вас, инорита…
— Дель Полло, — подсказала ему Инесса, которая совсем не выглядела довольной от возможности показать себя в выгодном свете. — Но я не смогу доступно объяснить.
— Ничего, — ободрил ее Вайс. — Если в вашей группе возникнут затруднения, я разъясню непонятные моменты. Итак, как вы пришли к такому результату?
— Главным образом, с помощью моей хорошо развитой интуиции, — гордо ответила Инесса. — Извините, инор Вайс, но я слишком плохо себя чувствую после того покушения, — она выразительно потрясла практически перед носом куратора своей забинтованной конечностью, — чтобы тратить свои силы на объяснения.
— Ага, интуиция, — вполголоса сказала Катарина. — У нее же задачник под носом, пусть и вверх ногами, а в нем под условиями ответ написан, а вот решение, увы, нет.
Я присмотрелась. Действительно, книга, из которой наш куратор переписывал на доску условия задачи, так и лежала открытой на его столе. С места Инессы вполне можно было увидеть, что же там написано, даже не прибегая к магическому зрению. Инор Вайс подождал некоторое время, но убедившись, что никто больше решить не может, примирился с нашей тупостью и стал выводить решение на доске. После его слов «На основании закона Бергмана-Кремера» в группе раздались шепотки, а потом тот же Карл, что уже вступал в пререкания с куратором, сказал:
— Так вы бы записали сначала закон, на основании которого решаете.
— Ну знаете! — возмутился инор Вайс. — Как вы вообще могли сдать экзамены за третий курс, если таких элементарных вещей не помните!
— Никак, — едко ответил ему Карл под громкий хохот всей группы, — мы же только первый курс.
— Первый? — растерянно сказал преподаватель. — Но у меня в расписании написано — четвертый.
Он даже вытащил из завалов бумаг какой-то лист, положил его в центр стола и начал внимательно изучать.
— Так это же завтра у вас четвертый, — пришла ему на помощь Софи. — А сегодня — мы, первый. Инор Вайс, вы же наш куратор, как вы могли свою группу не узнать?
— В самом деле, — смутился тот. — Как нехорошо получилось, — он взглянул на Инессу, вспомнил, что возлагал на нее большие надежды, явно расстроился и спросил. — А что там с подготовкой к соревнованиям? Я понимаю, что рассчитывать на что-то мы не можем, но вы хоть потренируйтесь немного, чтобы не так стыдно было. Кто заменит дель Полло?
— Я, — призналась Софи.
Инесса снисходительно на нее посмотрела и сказала куратору:
— Не волнуйтесь, я сама с ней буду заниматься, подготовлю. Могу и Штаден подтянуть.
— Спасибо, не надо, — не удержалась я. — Я лучше брата попрошу.
— Просите, кого хотите, главное, чтобы выглядели достойно, — легко согласился инор Вайс. — Но вернемся все же к задачам.
Ответом ему был громкий звонок, возвещающий конец занятия.
— Да, — сказала Катарина, — если мы хотим у него чему-нибудь научиться, сообщать о том, кто мы, нужно сразу в начале занятия. А с братом ты хорошо придумала. А еще лучше, если к обучению он друга привлечет…
— Я не буду бегать за Дитером, — напомнила я.
— Так и не надо. Это просто просьба о помощи, — она хитро мне подмигнула.
Но у меня были сильные сомнения, что после вчерашнего Дитер выразит желание мне помочь. Строго говоря, он и с задачами не очень рвался объяснять, просто причины для отказа подобрать не смог. Это я и попыталась донести до подруги.
— Значит, нужно сделать так, чтобы и в этом случае у него причин для отказа не было, — заявила она. — Эри, я все равно уверена, что ты ему нравишься.
— И поэтому он целуется на видном месте, — едко сказала я. — Чтобы я смогла в этом убедиться.
— Именно, — невозмутимо сказала Кати. — Я вот долго думала после твоего вчерашнего рассказа. Совсем не в характере этого парня так явно показывать свой интерес. Ты его раньше с девушкой видела? Нет. А тут, только ты вошла, и пожалуйста — он уже целуется. Да это просто показуха.
— Думаешь? — неуверенно сказала я. — Но зачем это ему нужно?
— Это только он сам тебе сказать может, — Катарина выразительно на меня посмотрела, — если захочет. А вот избегая его, ты никогда не узнаешь правды.
Мне хотелось ей верить, но все это было так зыбко, так похоже на то, что Кати просто подгоняет известные ей факты под тот результат, что нужно, лишь бы меня ободрить. Я посмотрела с еще большим отвращением на браслет — ведь, прежде чем пытаться заинтересовать собой парня, нужно все же вернуть это украшение его владельцу.
В обед в столовой я увидела брата и сразу к нему подошла.
— Берти, мне нужна твоя помощь, — я выразительно постучала по своему браслету.
— Ну надо же, — восхищенно сказал он, — а я-то думал врут, что наш принц тебе браслет подарил.
— Он не подарил, а силой одел, — разозлилась я. — А теперь снять не получается, хотя Эвальд и утверждал, что вернуть его подарок смогу в любой момент.
— Эри, так он же действительно на тебе жениться хочет, — попытался втолковать мне брат. — Зачем тебе вообще его возвращать?
Его слова поразили меня до глубины души. Такого от Берти я никогда не ожидала.
— Думаешь, если он на мне женится, то твоя Лиза быстренько назад вернется? — зло сказала я. — Да только зачем тебе такая девушка вообще нужна, которую ты привлекаешь только до момента, когда она понимает, что рассчитывать может на партию и получше?
— Нет, — сухо сказал брат. — Я думаю о твоем будущем. И могу сказать одно. Уж ты на партию получше, чем нынешняя, вряд ли рассчитывать можешь.
— Но я его не люблю!
— Ага, — ехидно сказал Берти. — Поэтому у нас сегодня в группе вместо занятий обсуждают, как ты с ним вчера весь вечер целовалась. Видимо, себя пересиливая и с огромным отвращением…
— Я? — услышанной возмутило меня просто до невозможности. — Эвальд меня вчера один раз поцеловал. Один! Никогда бы не подумала, что твой Дитер такой болтун!
— А при чем тут Тило? — удивился брат. — Он вообще со вчерашнего вечера на удивление молчалив и злющий как я не знаю кто.
— А кто тогда про поцелуи разнес?
— Так Берта же. Подожди… Ты хочешь сказать, что Тило тоже видел? — взгляд брата стал задумчивый-задумчивый, и мне это совсем не понравилось.
— Я не знаю, видел или нет, — уклончиво сказала я. — А вот я его вчера видела. Но мы совсем не о том говорим. Ты браслет мне снимешь?
Берти очнулся от своих размышлений и наконец снизошел ко мне:
— Эри, а ты уверена?
— Да. Я не люблю Эвальда, а он не любит меня. Так что это просто блажь с его стороны, — твердо сказала я.
Берти поворчал еще немного, что можно такой блажью и воспользоваться, чай не каждый день в принцессы зовут. Но мне все же удалось его уговорить, и он приступил к изучению моего артефакта. С каждой минутой он мрачнел все больше, пока не сказал:
— Я ничего сделать не смогу.
— Но как же? — я расстроилась чуть не до слез. — Я же так на тебя рассчитывала.
— Понимаешь, — смущенно сказал брат, — в некоторых моментах очень критичен размер дара, а у меня он, как ты знаешь, невелик. Возможно, ты могла бы сама…
— У меня знаний не хватает, — мрачно ответила я.
— А почему бы вам Дитера не попросить? — вмешалась в наш разговор Катарина, сидевшая до этого времени молча. — У него и дара должно хватить, и знаний.
— Все же это внутрисемейное дело, — засомневался брат. — Мало ли, потом она передумает, а разговоры пойдут.
— Не передумаю, — недовольно сказала я.
— Он же тебе не посторонний, он твой друг, — не унималась Кати.
— Пойдем, — после короткого раздумья сказал брат и потащил меня за руку.
Подруга мне только подмигнула на прощание и осталась доедать суп, который мы с ней успели взять. Правда, долго в одиночестве она не просидела. Когда мы с Берти подошли уже к выходу, я оглянулась и увидела, что к Катарине подсела какая-то девица с очень решительным видом. Интересно, тоже шпионка? Всю дорогу до комнаты брата я размышляла на тему, этично ли брать деньги с иностранных разведок за предоставление доступа к нашему принцу, и не будет ли это восприниматься как измена родине. Но когда мы оказались около двери в комнату брата, все мои мысли странным образом исчезли, уступив место страху перед тем, как я смогу посмотреть в глаза Дитеру. Не надо было слушать Катарину, в панике подумала я. У меня еще теплилась маленькая надежда, что друга брата не будет на месте. Но увы, не успел Берти толкнуть дверь, как я увидела этого гада, нагло целовавшегося вчера с той совершенно вульгарной девицей. И непохоже, чтобы ему было хоть немного стыдно.
— Тило, нам нужна твоя помощь, — сразу перешел к делу брат.
— Неужели? — буркнул тот весьма нелюбезно. И смотрел он при этом на меня, а вовсе не на своего друга. — Что-то слишком часто в последнее время возникает нужда в моей помощи.
— Разве? — удивился Берти.
А я бросила умоляющий взгляд на Дитера, ведь в моей семье все знали, что проблем с математикой у меня никогда не было, и брат сразу поймет, что что-то в моем приходе было нечисто. Хотя всегда можно сказать, что просто запуталась немного. Парень ответил мне несколько удивленным взглядом, но явно смягчился и спросил:
— А что вы от меня-то хотите?
— Вот, — Берти схватил меня за руку и показал украшавший ее артефакт, взгляд его друга опять заледенел, но брат, не обращая на это внимания, продолжил. — Снять не можем.
— А зачем снимать? — холодно спросил Дитер.
— Так я брать не хотела, — торопливо сказала я. — Эвальд без моего на то желания надел.
— Не заметил я, чтобы ты вчера особо ему сопротивлялась, — желчно сказал парень.
— Так тебе вообще не до этого было, ты же так увлекся этой, как ее… — я вопросительно посмотрела на него, но он совсем не торопился прийти мне на помощь, но я и сама сообразила. — Бертой, наверно?
— Берта обычно сама увлекается, — хохотнул брат. — И уж так увлекательно увлекается, что и словами не передать.
— Неважно, кто кем увлекся, — отмахнулась я. — Просто мне показалось, что твоему другу вообще ни до чего дела нет. И уж тем более, до меня.
— Ну почему же, — медленно сказа Дитер, и не успела я обрадоваться его явно выраженному интересу, как он тут же добавил. — Явление его высочества Эвальда пройти незамеченным никак не может. Особенно у девушек, которым все остальные становятся неинтересны.
Берти явно принял слова друга на свой счет и нахмурился. А вот я решила, что сказано это было для меня. Но ведь Дитер сам от меня отказывается, разве нет?