Глава 27

Асиль

Эвальд ко мне даже не прикасался, но мысли все равно путались, становились тягучими и неповоротливыми, сбивалось дыхание, желания становились все более противоречивыми, вязкая слюна наполняла рот, я ее нервно сглатывала и уже не могла ни о чем думать. В борьбе между разумом и чувствами первый в присутствии гармского принца безнадежно проигрывал вторым, я чувствовала себя совсем слабой, беззащитной, замерзшей, нуждающейся в том, чтобы прижаться к кому-то уверенному и согреться. Но и одновременно я этого не хотела, в те минуты, когда разум пытался выбраться из нахлынувших на меня чувств, я стремилась оказаться как можно дальше отсюда. Все это раздирало меня на части, я не понимала, как это возможно — одновременно хотеть быть рядом и далеко от Эвальда, который сидел около меня и смотрел умоляющими глазами, не пытаясь даже дотронуться. Наверно, попробуй он это сделать, жалкие крохи разума, которые еще оставались, покинули бы меня окончательно, но если бы он этим воспользовался, простить бы его я уже никогда не смогла. И он это понимал. Напряжение росло. Сам воздух между нами, казалось, был наэлектризован и только и ждал возможности пролиться бурной грозой с громом и молниями.

— Ой, — раздалось звонкое восклицание.

Оно подействовало на меня как холодный душ, я сразу пришла в себя и испуганно посмотрела в сторону соседок по палатке. Они обе не спали, «ой» раздалось со стороны Эрики, а вот ее подруга и, возможно, будущая родственница, явно потеряла дар речи и только хлопала глазами, довольно глупо, надо признать.

Эвальд повернулся к ним движением настолько быстрым, что для меня оно даже выглядело смазанным, но меня поразило совсем не это, а то, что поза его показывала стремление защитить меня от неведомой угрозы. Правда, когда он увидел девушек, напряжение из его движений тут же ушло, и он лениво прошептал:

— Эрика, Софи, доброй ночи. Вы почему не спите? В это время вы уже десятый сон должны видеть.

Софи торопливо пробормотала слова приветствия, тут же закрыла глаза и сделала вид, что она лично десятый сон уже отсмотрела и перешла к одиннадцатому, а вот Эрика… Бывшая невеста Эвальда зажгла небольшой магический огонек и теперь с огромным интересом переводила взгляд с меня на своего бывшего жениха. Выводы она сделала вполне определенные.

— Значит, это ее охрана? — радостно уточнила она.

Пожалуй, на ее месте я бы тоже обрадовалась. Узнать, что пара гармскому принцу — совсем и не ты, что может быть лучше?

— А чья же еще? — удивленно спросил Эвальд.

— Вся группа уверена, что моя, — ответила Эрика. — Как они мне надоели со своими шуточками. Ну ничего, завтра придет мое время шутить.

Но к такому повороту уже я совсем не была готова.

— Только не надо рассказывать никому, — всполошилась я. — Я не хочу, чтобы обо мне говорили.

— Все равно будут, — заметил Эвальд. — Никуда от этого не деться. Ведь ты — моя невеста.

— Когда это я успела ей стать? — недовольно спросила я.

В себя я уже пришла окончательно, и будущая семейная жизнь с Эвальдом выглядела теперь для меня не очень привлекательно. Разве может быть опорой человек, настолько бесхарактерный и ленивый?

— Как это? — растерялся Эвальд. — Ведь ты же моя пара, а значит…

— Ничего не значит, — холодно сказала я. — Я не обязана за тебя выходить, а ты не должен на мне жениться. Собирался же ты найти себе невесту в Академии.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — подала голос Эрика. — Вы оба будете несчастны, и все.

— А ты думаешь, я буду счастливой, выйдя за него? — резко ответила я. — Мужчина должен быть ответственным, а он все никак из детского возраста выйти не может. Нет, мне такой муж не нужен, пусть даже к нему десять корон прилагаются.

— Ты решила за Вайса выйти? — ляпнула Софи, приоткрыв один глаз. Очень любопытный глаз.

Лучше бы она продолжала делать вид, что спит. Всем было бы намного спокойнее. Эрика шикнула на подругу, но было уже поздно.

— За какого еще Вайса? — прорычал Эвальд. — Где ты здесь Вайса умудрилась найти?

И повернулся ко мне с таким злым выражением лица, как будто я должна ему отчитываться в том, где свое время провожу и с кем встречаюсь. Но теперь он пугал меня намного меньше.

— А тебе не кажется, что ты не имеешь никакого права меня допрашивать? — зло сказала я ему в лицо. — Ты мне никто, и твоя привязка мне не нужна. И вообще, я уверена, что ее разорвать можно. Привязка — это не приговор.

— Асиль, нельзя же так, — неожиданно с болью в голосе сказал он. — Ты для меня — все, а говоришь такие вещи.

— Нам просто нужно разорвать привязку, тогда ты перестанешь зависеть от меня, а я… — тут я сделала паузу, уж очень мне не хотелось этого говорить, но честность этого требовала, — зависеть от тебя.

Для Эвальда вторая половина фразы полностью вытеснила первую, лицо его смягчилось счастливой улыбкой, и в глазах опять заплясали те самые золотистые искорки, что так меня завораживали. Я торопливо отвела взгляд. Нет, с этим надо что-то делать. Срочно делать, пока я не впала от него в полную зависимость.

— Асиль, — замурлыкал он мне прямо в ухо, — любимая.

— Эвальд, — твердо сказала я, — ты же понимаешь, что все это — искусственно наведенное?

— Вовсе нет, — опять влезла Софи, — мы же это обсуждали. Это самая что ни на есть настоящая любовь. Здесь никакой магии нет, кроме личных особенностей оборотней.

Она счастливо вздохнула и опять на нас уставилась. Теперь к клетке прибавились еще и зрители.

— В самом деле, — поддержала ее Эрика, — это же не всякому так повезет в жизни — встретить настоящее чувство. А у вас — вон оно.

Повезет? Я в удивлении посмотрела на девушку. Неужели это она серьезно, или просто издевается? Что хорошего в этой предопределенности? В зависимости от человека, на которого ты бы при других условиях и лишнего взгляда пожалела? Но она говорила, похоже, серьезно, и сама своим словам верила. Все же права мама, не стоит слишком много времени уделять рыцарским романам, связь с действительностью теряется.

— И все же, кто такой Вайс? — уже более спокойно сказал Эвальд, вполне благожелательно глядящий на девушек.

— Вайс — это наш куратор, — пояснила Эрика, — в помощь которому направили Астрид.

— Астрид? — недоуменно сказал он.

— Меня, — мрачно пояснила я.

Теперь я верила, что инор Лангеборг действительно ему ничего не сказал, не мог же Эвальд пропустить абсолютно все подробности из рассказа. А уж забыть про то, как меня сейчас зовут, и подавно. Как-то это было слишком даже для него.

— Ну вот, — продолжила Эрика, когда увидела, что я больше ничего говорить не собираюсь. — Он сразу понял, какое сокровище твоя невеста, и попытался прибрать ее к рукам. Но присланная охрана твердо стоит на страже твоих интересов. Правда, — тут она тоненько хихикнула, — их начальника заподозрили в том, что он в нее влюблен, потому что все время присматривает не за той, за которой должен.

— Ага, даже жалобу собрались написать по приезде, — добавила Софи.

— Я надеюсь, что на вашу поддержку я могу рассчитывать, — промурлыкал Эвальд.

— Личная жизнь инора Вайса нас равнодушными оставить никак не может, — лукаво усмехнулась Эрика. — Да у нас все в группе спят и видят, что он женится на инорите Монблюте. А ты хочешь, чтобы мы с Софи выступили против наших друзей?

— Ну знаешь ли, — недовольно сказал Эвальд, — личная жизнь наследного принца должна вас волновать намного больше, чем личная жизнь куратора какой-то там отдельно взятой группы. Нет уж, Асиль — моя, и отдавать ее я никому не собираюсь.

И эти слова очень ясно показали, что выбора у меня, в сущности, нет. В Гарме я оказалась столь же бесправна, что и в Степи. Опять за меня все решали, и теперь даже не близкие мне люди.

— А что, мое желание ничего уже и не значит? — спросила я.

— Почему не значит? — удивился Эвальд. — Любое твое желание — для меня закон.

— А если я попрошу оставить меня в покое?

— Так ты же сама этого не хочешь, — уверенно ответил он. — Я же это чувствую. А любое другое — пожалуйста.

И он протянул руку и провел по моей щеке, очень нежно, как будто просто хотел убедиться, что перед ним я, а вовсе не какой-нибудь наведенный морок. И опять я попала в плен собственных чувств, но все же нашла в себе силы прошептать, что ему пора, он же говорил, что совсем ненадолго. И это меня несказанно обрадовало — значит, я все же могу противостоять, хоть немного, но уже могу. Я уже не теряю себя, не растворяюсь в зелени его глаз полностью.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — расстроенно засопел Эвальд, убирая руку.

— Да, тебе пора, — непреклонно сказала я. — Ты ведь должен хоть немного, но поспать, если ты сказал правду о том, что завтра тебя ждет работа. Внешняя разведка требует ясной головы.

— Да, требует, — недовольно согласился Эвальд.

Было очень заметно, что ему хочется еще побыть хоть немного со мной, а еще более — чтобы я его об этом попросила. И самое ужасное, что мне этого тоже хотелось — я даже встать бы сейчас не рискнула, совсем не уверена была, что коленки не начнут подгибаться и не выдадут мои истинные чувства.

Ушел мой принц резко. Раз — на его месте огромная черная тень, два — она ткнулась лобастой головой в мою руку, требуя ласки, и я невольно провела рукой по нежному пушистому меху, три — он муркнул на прощание и вылетел из палатки, как будто боялся, что еще немного — и не сможет уйти. Возможно, все так и было. Мне и самой не хотелось его отпускать.

— Ты к нему слишком жестока, — обвиняюще сказала Эрика. — И вообще, ты думаешь только о себе.

— Что? — удивленно сказала я.

— Только о себе думаешь, — повторила Эрика. — Он же действительно тебя любит. Что тебе еще нужно?

— Мне не нравится, что меня лишили выбора, — пояснила я. — Я бы по своему желанию ни за что бы в него не влюбилась.

Я была уверена, что они меня поймут и поддержат, и совсем не ожидала, что эта моя фраза вызовет безудержный хохот у девушек.

— Влюбилась бы по собственному желанию, — сквозь смех проговорила Эрика. — Разве это кому-нибудь удавалось. Я бы тоже, наверно, по собственному желанию в Дитера Герстле не влюбилась бы, только любовь никак не зависит от наших желаний.

— Почему? — удивилась я. — Он же, по твоим словам, одно сплошное достоинство?

— Его дядя хотел убить моего отца, — огорошила меня девушка, — но не смог, и сам погиб. Так что обе наши семьи совсем не в восторге от грядущего союза. Поэтому, если бы у меня был выбор, я бы влюбилась в кого другого. Только выбора мне никто и не дал. Любовь не спрашивает, хочешь — не хочешь, она приходит, и все.

Все это звучало, на мой взгляд, довольно грустно, но Эрика совсем не казалась несчастной от того, что за нее решили. Да и решили ли? Что же нас все-таки заставляет влюбляться в одних и оставаться совершенно равнодушными к другим, иной раз намного более достойным?

— А может, я все-таки не его пара? — умоляюще спросила я девушек. — Ведь Эвальд и ошибиться мог?

— А как тогда бы он тебя нашел? — возразила Эрика. — Нет, Астрид, или все же правильней — Асиль?

— Пока — Астрид, — покачала я головой.

— Так вот, Астрид, в том, что ты — его пара, не возникнет ни малейшего сомнения у тех, кто вас рядом видел.

Я попросила девушек не рассказывать о том, что они узнали, и больше мы не разговаривали. До утра было еще далеко, так что я попыталась успокоиться и уснуть. Но сон никак не хотел приходить. Тогда я перестала себя мучить и просто лежала с закрытыми глазами и думала, почему я настроена так против этой привязки. Ответ пришел совершенно внезапно — меня отталкивало то, что случившееся не оставляло мне выбора, от меня совсем ничего не зависело, и это мне не нравилось. Как только я это поняла, то и уснула почти тут же.

Утро выдалось ясным, солнечным. Эрика и Софи хитро на меня поглядывали, но секрет мой выдавать не торопились. Думаю, их искренне забавляла эта ситуация, и они представляли, как скажут одногруппникам, когда все выяснится: «Ой, удивили. Мы это давно уже знаем, просто нас просили никому не рассказывать. Да вы и сами могли догадаться, ведь охраняли-то явно инориту Монблюте.»

Всадников мы увидели, когда они были еще совсем далеко. Сначала подумали, что они просто проскачут мимо, но нет — двигались они целенаправленно в нашу сторону. Охрана явственно напряглась и подтянулась ко мне поближе.

— Все-таки туранцы, — сказал один из них, когда люди приблизились настолько, что можно было разглядеть лица и особенности одежды.

— Да, во главе с их послом, — мрачно подтвердил начальник охраны.

Посол, по-видимому, был тот важный инор в богато украшенном костюме, который ехал почти в центре всей кавалькады, во всяком случае, внимания он привлекал больше остальных. Догадка моя оказалась правильной. Инор спешился не менее важно, чем ехал, церемонно поклонился и представился. Нашел меня взглядом, поклонился еще раз и сказал, неторопливо растягивая слова:

— Инорита Монблюте, у меня письмо к вам от вашего брата. Вашего туранского брата.