Глава 16

Эвальд

Осознание того, что сказал инор Лангеберг, привело меня в настоящий ужас. Что же должна была чувствовать по отношению ко мне девушка, если так легко рассталась со своим имуществом, лишь бы больше никогда меня не видеть. Отвращение? Презрение? Ненависть? Я все еще чувствовал себя оскорбленным ее запиской, ведь, на мой взгляд, такое ее отношение было неоправданно — ведь она сама меня целовала, сама стремилась быть со мной, шептала эти непонятные, завораживающие, сводящие меня с ума слова на орочьем. Да даже если бы я не собирался проводить с ней ночь, все равно бы не смог устоять. А она — ведь ни единого слова протеста не прозвучало, кроме одного «нет» на вопрос о поцелуе. Все ее поведение говорило только о том, что она хочет быть со мной так же, как этого желал и я. Совершенно непонятными остались для меня слова мага, что она не осознавала происходящего с ней, но на мой прямой вопрос он ответил, что уж это я и сам понять могу, не все же мне разжевывать и в рот закладывать, и добавил, что мне уже не пять лет, должен понимать, что делаю. Меня, конечно, еще в подростковом возрасте предупредили, что моя звериная сущность придает повышенную притягательность в глазах противоположного пола, неужели на орчанок это действует настолько сильно? Я даже пожалел, что не прочитал ту стопку книг, что мне принесли из дворцовой библиотеки перед поездкой в Радай по указанию деда. Тогда я решил, что раз с нами едут дипломаты, то пусть они и читают всю эту литературу, чтобы подсказать мне в сложных ситуациях, а у меня и без того забот хватает, чтобы забивать голову подобной ерундой. И вообще, мне вполне было достаточно краткого инструктажа перед поездкой: это — не делать, то — не говорить. Вопроса орчанок никто не касался, так как не предполагалось, что я кого-нибудь из них встречу — гостеприимство орков на такое не распространялось. А зря… К стыду своему, я понял, что не испытываю сожаления о случившемся, а только о том, что для девушки это оказалось совсем не тем, что для меня. Как можно сожалеть о том, что хочешь повторить, о том, что было так невообразимо прекрасно, о том, что кажется единением не только тел, но и душ? Я раньше не представлял, что плотская любовь может быть настолько восхитительна — даже одно воспоминание о прошедшей ночи дарило счастье. Но одними воспоминаниями долго счастлив не будешь, да и не время им предаваться. Меня охватывало все большее и большее беспокойство. Ведь Джансу сейчас совершенно одна в чужой стране, чужом городе, с плохими мыслями обо мне и без денег. Хотя, возможно, деньги у нее были при себе — в дорожном мешке не было ни монетки, но она же платила за комнату на постоялом дворе. В Гаэрру она собиралась телепортом, значит, денег у нее должно быть достаточно. А вдруг сейчас она уже в Туране? Эта мысль привела меня в ужас. На территории Турана наши розыскные действия вести очень трудно, почти невозможно, настолько там хорошо поставлена работа местной разведки, а значит, я могу никогда не найти Джансу, и она не узнает, что была для меня чем-то большим, чем случайная подружка, и будет обо мне думать, как о распоследней сволочи. Я подскочил и бросился к начальнику дворцовой охраны.

— Мне срочно надо найти девушку, — с порога торопливо сказал я. — Пока еще есть надежда, что она не в Туране.

— Но у вас, Ваше Высочество, есть основания полагать, что она еще может быть во дворце? — деловито спросил тот.

— Во дворце? Нет, конечно, кто бы ее сюда привел? — удивился я.

В самом деле, что за глупость он говорит? С чего вдруг я бы привел во дворец орчанку? Нет, было, конечно, несколько случаев, когда я приводил на ночь девушек, чье происхождение это допускало. Но Джансу… Ей здесь не место. Я в насмешку над собой попытался представить ее на приеме в нашем тронном зале и с удивлением понял, что она там совсем не выглядит как нечто чужеродное, напротив, ее достоинство и аристократизм предполагали высокое происхождение, которого у нее, к сожалению, не было. А ведь если было бы, то вся эта дедова папка была бы ненужной. Она прекрасно подошла бы мне — красота, манеры, воспитание — чего еще желать? Я хочу быть с ней больше, чем с кем-нибудь до этого, все остальные стали лишь смутными тенями, как будто их и не было никогда. Как будто все, что было раньше, было в прошлой жизни и не со мной. Мне нужна Джансу, я не могу представить себе жизни без нее. И это внезапное осознание заставило меня застыть на месте, уставившись в стену.

— Ваше Высочество, что с вами? — пробился в мое сознание взволнованный голос начальника охраны.

— Со мной все хорошо, — четко ответил я. — Погоди, дай подумать.

Неужели она — моя пара? Ведь никогда раньше у меня не появлялось желания продлить отношения с кем-то больше пары ночей. Красивых девушек много, а я только один, и если с кем-то задержаться подольше, остальные останутся обиженными, а я слишком добр, чтобы их расстраивать. А здесь внезапно возникшее желание купить дом и получить от нее дочку… Пара? Эта мысль неожиданно наполнила меня теплом и восторгом. Значит, не только Берни это удалось, но и мне. И вовсе я не неполноценный оборотень, а вполне себе правильный. Но это значит, что я смогу ее найти и сам. Смог же брат, да и отец говорил, что его тянуло в сторону, где была мама. Я закрыл глаза и попытался настроиться на Джансу, понять, где она. Я был готов сорваться с места и бежать, найти ее, прижаться и объяснить. Вот только куда? Не было этого тянущего зова, о котором говорил брат, лишь легкое беспокойство на краю сознания. Душу затопила обида и разочарование. Впрочем, дед бы все равно ее не одобрил, так что, наверно, это и к лучшему. Но найти ее все равно необходимо. Найти и вернуть вещи, а то инор Лангеберг до конца моей жизни будет вспоминать о столь замечательном методе пополнения королевской казны. Да и желание быть с ней никуда не делось. Пара или не пара — какое это сейчас имеет значение? Главное, найти, пока с ней ничего плохого не случилось.

— Так что вы говорили? — расстроенно спросил я у начальника охраны.

— Я сказал, Ваше Высочество, что вам надо в сыскной отдел обратиться. Дворцовая охрана не ведает розыском.

— Да, в самом деле, — ответил я, — вы совершенно правы.

Начальника сыскного отдела, инора Франке, не было на месте, и я потерял еще сколько-то драгоценных минут, пока его разыскивали. Мне казалось, что время просто просачивается сквозь пальцы, лишая меня надежды вновь когда-нибудь ее увидеть. Пусть она и не моя пара, желания опять к ней прикоснуться это не отменяет.

— Ваше Высочество, извините, что заставил вас ждать, — начал торопливо оправдываться запыхавшийся начальник сыска. — Если бы меня заранее предупредили…

Живот его, выдающийся вперед, неприятно колыхался, явно мешая ему перемещаться с требуемой скоростью. На такой должности мог бы и поподвижнее быть, с невольной неприязнью подумал я. А то пройдет пару лет, так он не только быстро ходить не сможет, а еще и дверные проемы потребует расширять.

— Давайте перейдем к делу, — нетерпеливо оборвал его я. — Мне срочно нужно найти девушку, наполовину орчанку.

— Что она украла?

— Украла? — недоуменно переспросил я.

— Ну да, — невозмутимо ответил этот тип. — Если будет известно, что у нее с собой, то поиски намного облегчатся.

— Ничего она не украла, — с горечью ответил я, вспомнив оставленный у меня мешок с ее пожитками. — Разве что мое сердце.

— Разве что, — хохотнул начальник сыска. — Но тогда, Ваше Высочество, вам нечего переживать. Насколько я знаю, ваше сердце очень быстро возвращается к владельцу.

Я вскипел от злости. Дала же Богиня подчиненного — не в состоянии уяснить простых вещей, когда шутки уместны, а когда нет. Взгляд, который я на него бросил, был настолько далек от одобрительного, что смешок его прервался на середине, начальник сразу посерьезнел и настроился на деловой лад:

— Приметы?

Опрос он начал четко, безо всяких лирических отступлений, что меня порадовало. Через пару минут по его поручению были направлены сотрудники во все телепортационные пункты и станции дилижансов с приказом проверить всех подходящих к описанию, вне зависимости от пункта назначения.

— Но девушка собиралась в Туран, — заметил я.

— Мы должны проверить все, — серьезно ответил мне инор Франке. — Она могла сказать неправду. Да даже если она действительно собиралась в Туран, вполне могла отправиться кружным путем, чтобы вас запутать.

Такая мысль мне в голову не приходила. Но зачем ей было говорить неправду? Куда она может еще ехать, если родственники у нее в Туране, а то, на что она рассчитывала устроиться, лежит у меня? А вот насчет кружного пути сыскарь вполне мог быть и прав. Если учесть, что она теперь в стесненных обстоятельствах по моей вине, то в целях экономии могла оплатить только телепорт до гармской границы, а дальше — дилижанс.

Я не находил себе места, кружа по кабинету в ожидании сообщений. Мне казалось, что вот-вот откроется дверь и введут Джансу, возмущенную тем, что ее задержали, не дав покинуть Гарм. Я ее тогда обниму, вдохну ее запах, такой волнующий, такой неповторимый, и постараюсь все объяснить. Она непременно меня поймет, не может не понять.

Первыми пришли сведения из телепортационных пунктов. Несколько девушек, подходящих под описание, уже находились в Туране, несколько — отправились в гармские населенные пункты. Тех, кто в Гарме, проверят в ближайшее время, но на меня накатила уверенность, что Джансу среди них нет, что она уже в Туране, что я ее уже никогда не увижу. Захотелось срочно что-нибудь сломать. Но мебель в этом кабинете была такая отвратительно крепкая…

— С дилижансами подольше будет, — заметил начальник сыска. — В телепортационных пунктах дежурные маги обычно отмечают, если кто с корректором внешности или другим артефактом перемещается, а в дилижансах сейчас проверять всех нужно. Ведь девушка и под мужской личиной может быть.

Я обрадованно закивал головой и даже несколько успокоился. Его слова придали мне надежды. Ведь когда я ее впервые встретил, она как раз была в образе орочьего подростка. Почему бы ей опять не воспользоваться этим способом? Тут я вспомнил, что ее артефакт остался у меня, и даже успел расстроиться, но подумал, что она могла купить себе новый. Да, тогда действительно всех проверять надо.

Ожидание длилось и длилось. Приходящие отчеты совсем не радовали, во всех них было одно и то же: «Искомый объект не обнаружен». Непроверенных направлений и людей оставалось все меньше и меньше. Надежда размывалась и таяла, как сахарная голова, попавшая в речной поток. К полночи начальник гармского сыска положил передо мной отчет. Толстый, многостраничный, показывающий, как много его подчиненные проделали за сегодня работы, но абсолютно безрезультативный для меня. Джансу найдена не была. И спрашивается, зачем мы тратим столько денег из казны, если эта организация не способна найти даже одну девушку?

— Не расстраивайтесь так, Ваше Высочество, — участливо заговорил инор Франке. — К сожалению, наше ведомство не уполномочено работать в соседнем государстве. Наверное, вам надо обратиться в разведку. А еще лучше, непосредственно к вашему дяде, Его Величеству Гердеру. Думаю, он не откажет вам помочь. Но это уже все только завтра.

Возвращался я к себе, еле переставляя ноги. Рассчитывать, что туранский король пойдет мне навстречу, я не мог — с ним и его старшим сыном отношения у меня не сложились. Разве что попробовать через Берни? Он попросит Шарлотту, та обратится к своему отцу. Нет, все же как замечательно, что мой брат женился на дочери Гердера. Настроение поднялось, но ненамного. Мне нужно было найти Джансу, найти и сказать ей все, что жгло меня изнутри. И совсем не было уверенности, что это получится завтра. Пусть Гердер и даст разрешение на розыск в Туране, пусть ее удастся найти в тот же день, но она ведь может и не захотеть со мной разговаривать. Она же чувствует себя несчастной и обиженной.

Уснуть у меня не получалось долго. Мне вспоминались эпизоды нашего короткого знакомства. Вот она в орочьем шатре гордо вскидывает голову и презрительно цедит сквозь зубы: «Можешь сразу меня вернуть». Вот она ставит на место этих зарвавшихся курсантов из Военной академии, а ведь у них даже мысли не возникло ей не подчиниться. Вот она мелодично смеется моему рассказу о наших с Берни шалостях. Вот она ест, привычно орудуя столовыми приборами. Где она могла такое освоить, если прожила всю жизнь в Степи? А туранский поэт? Ладно, я, меня заставляли учить столько разнообразных стихотворений, зачастую ничего, кроме отвращения, не вызывающих, но у меня это входило в программу обязательного обучения — принц обязан разбираться в таких материях и уметь поддерживать непринужденные разговоры, бросая время от времени нужные цитаты. Но она? Откуда у девушки из Степи такие знания? Кто ее родители? Кто ее учил всему этому? И почему она вынуждена была ехать одна, без подобающего сопровождения?

Ответов не было. Не было и спокойствия. Я вертелся в кровати и думал, думал. Сон все не приходил, и я с ужасом понял, что мне не хватает ее, Джансу. Вот здесь, рядом, в моей постели, чтобы можно было уткнуться в нее, вдохнуть этот изумительный запах и успокоиться, чтобы быть уверенным, что с ней все в порядке. Она ведь сейчас совсем одна. А если вдруг заболеет, она ведь такая хрупкая? Будут ли ее родственники о ней заботиться? Это чувство беспокойства было невыносимым, и самое ужасное, что от меня совсем ничего не зависело. Я достал из ее дорожного мешка ночную сорочку девушки, грубую, полотняную, и уткнулся в нее носом. Она казалась мне прекрасней любой вещи эльфийского шелка — ведь она еще хранила частицу своей хозяйки, все, что у меня было на этот момент. Так я и уснул, прижимая к себе сорочку, с четкой мыслью — пара мне Джансу или нет, но жизни мне без нее не будет.