Людмила прямо, неподвижно, с совершенно непроницаемым лицом сидела перед столом Вячеслава Земцова. Она не поздоровалась, входя. Не из-за протеста или неприязни. Просто у них другая ситуация. Они, в общем, не расстаются: в этом она кабинете или в камере, но прощальный воздушный поцелуй ей посылать этим стенам не приходится. Стало быть, и здороваться нелепо. Частный детектив Сергей Кольцов, сидевший на подоконнике, привлек внимание Людмилы не больше, чем стул, на который она села. Какая ей разница, сколько их и где они сидят.

Слава не начинал разговор. Он демонстративно и неспешно читал акт психиатрической экспертизы Арсеньевой. Потом положил листок в папку, аккуратно ее завязал.

– Это заключение по результатам вашей психэкспертизы, вы, наверное, поняли, Арсеньева.

– Ну?

– Интересно, – заметил Земцов. – Вы у нас три дня. До этого вас все знали как приличную, уважаемую даму. Ранее не привлекались, если не считать странного ДТП. А лексикон и повадки как у опытной зэчки, извините. Не самое разумное поведение. Разумно – сотрудничать со следствием. Это очень сказывается на решении суда, ведь вы наверняка в курсе.

– Можно мне добавить, Слава? – лениво произнес с подоконника Кольцов. – Поправочка. Казалось бы, не самое разумное поведение. Ключевое слово «казалось». Иногда оно самое разумное и есть, такое поведение.

Людмила не повернула головы в его сторону, но вопросительно взглянула на Земцова.

– Это мой помощник, частный детектив Сергей Кольцов. Официально оформлен для участия в расследовании. Не представил вам раньше, поскольку вы ни с кем не здороваетесь, да вроде бы и не заметили его. Вот мое распоряжение о привлечении Кольцова. Можете ознакомиться.

– Я обошлась бы вообще без представлений, а бумаги ваши меня как-то не волнуют. Не поняла, что там ему «казалось», но объяснять не надо. Бабушка говорила, что креститься надо, когда кажется. Так что там в заключении?

– А как вы думаете?

– Зачем мне сейчас думать? – искренне рассмеялась Людмила. – Вот мне в голову залезли, принесли вам бумагу. Вы мне сейчас и расскажете, о чем я думаю.

– Не настолько у нас здорово поставлено. Но кое-что есть, конечно. Вы абсолютно вменяемый человек, Арсеньева. О чем говорят и ваши медицинские документы с диспансеризаций. По роду деятельности обязаны проверяться и в психдиспансере иногда. Отличная нервная система. Во всех характеристиках главное качество «выдержанная». Такой вас знают сослуживцы и соседи.

– И к чему вы все это собирали и мне рассказываете? Выдержанным добавляют срок, что ли?

– Опять передергиваете. Я к тому, что вы даете исключительно ложные показания. А это действительно влияет на срок. Бывает у вас депрессия или нет, но до двух последних выходок вы не срывались. Никто не вспомнил даже случая, когда бы вы повышали голос. «Нашло» так сильно, что вы поехали не на работу, где вас ждали, а в совершенно противоположную сторону, в глухую деревню, зашли в чужой дом и избили до полусмерти незнакомую женщину – это не проходит. Настолько не проходит, что вот Сергею пришлось в спешном порядке поискать правду. И правда в том, что вы знаете Раису Чибиряк. Родилась у вас три года назад дочка Виктория Вадимовна Арсеньева. У вас были послеродовые проблемы, высокая температура, пропало молоко. Это все вот тут, в карте женской консультации. Там вам порекомендовали кормилицу-няньку. Полину Васильевну Серову. Она – многодетная мать, свой грудной, потому так подрабатывала. Приезжала со своим ребенком. Но ничего, кроме ухода за детьми, не делала по дому. Вот ее адрес, телефон, но вам это уже не нужно, как и все остальное. Короче, Полина Серова показала, что вы попросили ее найти человека для генеральной уборки. Она привезла к вам женщину, которая убирала у дачников в ее поселке. Это была Раиса Чибиряк. Вспоминаете эти факты и этих людей?

Людмила встала, отшвырнула свой стул ногой. Произнесла тихо и почти спокойным голосом следующее:

– Вы куда полезли, грязные мусора? Мои карты. Моя дочка… Не нравится то, что я говорю, – все! Больше ни слова не скажу. Но себя изувечу так, что ты, подонок, сядешь за пытки. Как я это делаю, видел по Райке. Юристы у меня хорошие. И пока никто не знает, что я здесь. Значит, узнают. Зови вертухаев. Пусть ведут в камеру, а то я сейчас покажу, какая я вменяемая.

Слава нажал кнопку, вошел конвоир, Людмила сложила руки за спиной, пошла к выходу. На пороге остановилась:

– Шлюху эту тоже нашли? Или она вас?

Тон был вызывающий, а глаза смотрели по очереди на лица Славы и Сергея с напряжением и болью. Они не отвечали. Держали паузу.

– Ах, вы так… Хорошо, спрошу, как положено. Я, наверное, должна это знать по закону. Дина Марсель, журналистка, к которой ушел мой муж и отец моей Виты, уже накатала на меня донос? Или сразу по телевизору рассказала, какая я преступница? Райку Чибиряк красоты лишила…

– Нет, – коротко и непонятно ответил Земцов. – Идите, Арсеньева. Если вам понадобится медицинская помощь, вам пришлют врача с успокоительным. Но мой совет: не стоит больше симулировать безумие. Грубо говоря, косить под невменяемую. Уже не прокатило. Уведите ее.