Артем собирался на большую пресс-конференцию, посвященную правам человека. То есть пресса будет не только задавать вопросы, но и отвечать. Руководители популярных телеканалов, главные редакторы газет, ведущие журналисты. Артем хотел взять с собой Дину. Но это никогда не получается. Она даже рассмеялась:

– Артем, там будут споры и, фигурально выражаясь, драки на много часов. И мы оба точно знаем, что скажет каждый участник, я смотрела список. Ты там необходим, твое дело – представительствовать. А мне там делать совершенно нечего. Я всю эту повестку уложу по привычке в две минуты. С проблемами – пять. Это же мой предел. И на меня будут плохо и подозрительно смотреть люди, для которых словоговорение – это жизнь и деньги. Мне покой собаки дороже.

– Я так и думал, на всякий случай предложил. Ты, конечно, права по поводу самого разговора. Принесу тебе три цитаты, чтобы ты на них поплясала в передаче. Антон снимет несколько планов, на которых я буду выглядеть самым умным. Покой твоей собаки, конечно, дороже. Но я советую тебе подъехать к фуршету. Это не просто тусовка. Семенов покажет три своих фильма. Необъявленная премьера, чтобы не набежали нюхачи. Судя по темам, может быть очень сильно.

– Да, он отличный, цепкий, злой и глубокий документалист. Может, и подъеду. К тебе подходить не буду, сразу предупреждаю. Не обижайся, но ты же знаешь, что, если нас на таком большом сходняке профессиональных сплетников увидят вместе, завтра будем красоваться по всему интернету с лживой информацией. Они опять вместе и все такое… Нам не нужно.

– Разумеется, – сказал Артем.

Он ушел с работы раньше, поехал домой переодеться. Ехал медленно, очень хотелось самому плюнуть на этот цирк. Права человека – это защита твоего вздоха и каждого шага. На данном этапе – пустой миф. И эта долгая болтовня, из которой ничего не вытекает. Но он не так свободен от условностей и протокола, как Дина. Ехал он, и настроение падало в смутную, лишнюю, алогичную тоску. В такт словам: «Нам не нужно». Да, ему удалось сделать из нее редкого профессионала, способного сказать все тремя словами. И это всегда верно. Им действительно не нужно. Только тошно почему-то…

Лишь когда он вошел в квартиру и физически наткнулся на Аню в прихожей, он вспомнил, что она все еще здесь. Болеет. Все тот же его халат: у нее же нет здесь своих вещей, – огромные шерстяные носки, бледное лицо, красный нос и тоскливые глаза. Да… Ужасная ошибка. Что на него нашло? Устроил у себя благотворительный стационар. Надо было, разумеется, собрать ее в кучу и отвезти в клинику. Во всем виновата эта его вечная спешка. Сейчас он как будто не в свой дом пришел. Мелькнула в раздражении мысль и о симуляции, которая может продлиться сколь угодно долго. Состояние-то хуже не становится. Лучше тоже.

Он, не здороваясь и не задавая вопросов, пошел сразу в гостиную к бару, выпил крошечную рюмку коньяка. Нужно найти позитивное решение. Он повернулся и увидел на пороге это несчастное чучело. Значит, Дина к нему на людях не подойдет? Чтобы не было снимков по интернету? Ложной информации? Значит, им это не нужно? Без комментариев. Зато ему нужно для поднятия настроения и собственного самоуважения, чего тут скрывать, – пошутить над всеми. Хорошо так, чисто пошутить. Чтобы все было. И сплетни, и снимки в интернете, и… чтобы это видела и читала Дина.

– Аня, я еду на большую пресс-конференцию с интересным продолжением. Ты в состоянии составить мне компанию? Неохота там торчать одному.

– Я? С тобой?.. На пресс-конференцию? А как же… Я в состоянии, но…

– Да, – прервал Артем. – Видок у тебя такой, что можно непослушных детей пугать. Но еще есть время, да и меня будут в любом случае ждать. Я позвоню из машины в пару мест. Из тебя за сорок минут сделают человека. Одежду стилист тоже подберет.

Когда они вошли в большой зал, все действительно были на месте, операторы готовы. Не начинали явно из-за него. Артем подозвал, щелкнув пальцами, своего пресс-секретаря и поручил ему посадить в зале Аню. Сам пошел на сцену.

Аня была в черном костюме. Юбка до щиколоток, но из клиньев разной длины. В одном месте нога была открыта почти до колена. На талии и бедрах тесно облегающая. Сзади юбка откровенно и сексуально застегивалась на крупные пуговицы из голубоватого переливающегося перламутра. Жакет маленький, приталенный, очень короткий, несколько сантиметров ниже талии. Волосы подняты наверх и заколоты гребнем с узким кусочком вуали в мелких горошинках жемчуга. Лицо… Аня взглянула на себя в зеркало у визажиста и пропела про себя, как всегда, в минуты торжества: «…и любит девушку из Нагасаки». Таким незнакомым, красивым и загадочным ей показалось собственное лицо. Действительно похожа на японку с картин.

И все само как-то получилось. Ушла грусть-тоска. Испарились без следа неуверенность и робость. Ей ли робеть! Сколько голов повернулись в ее сторону и, самое главное, сколько объективов. Она села естественно, небрежно, на лице скрываемая пресыщенность сладкой жизнью и вниманием, немного надменности, а умело подведенные и накрашенные губы сами сложились в милостивый привет всем… Всем, кто на нее пялится! Давайте снимайте, вперед! Она здорово получится, это понятно. А дальше… Когда-то это происходит с каждой Золушкой.

Аня с умным видом слушала разговоры о правах человека, никто бы никогда не догадался, что она не слышит ни слова. Она смотрела с гордостью на Артема. Она не вникала и в то, что говорил он, но ей было видно, как он их всех строит, ставит на свои места. И эти места настолько ниже его места. Значит, и ее место выше всех. Она пришла с ним! Он этого захотел.

Потом в еще большем зале, где на столиках стояли напитки и закуски, на них с Артемом опять многие смотрели. Снимали и камерами, и фотоаппаратами, и даже телефонами. К ним подходили знакомые Артема, все выражали ей восхищение. Некоторые даже целовали руку. Артем, правда, кивал знакомым небрежно. Он не отрывал взгляда от большого экрана. Там показывали какие-то документальные кадры. Аня взглянула пару раз: стреляют, потные, залитые слезами несчастные лица… Зачем это здесь показывать? Здесь так хорошо. Здесь было так хорошо…

А потом это случилось. В зал вошла Дина. И не одна. С ней был крупный красивый мужчина. Они разговаривали, шли и смотрели на экран. Мужчина временами смотрел на Дину. Такими глазами, что Аня даже его пожалела. Еще один попался. И тут же возненавидела. «И его убьют», – вдруг мстительно подумала она. Хорошо, что Артем так увлечен этим ужасным фильмом, сейчас она скажет, что ей опять плохо, и они уедут домой. Домой! И она, такая красивая… Но тут Артем увидел Дину с мужчиной. И хрупкое счастье Ани разлетелось на части, разбилось вдребезги. Его обычно непроницаемое, самодовольное лицо… Оно вдруг стало жалким, старым, кажется, даже испуганным. Он не ожидал. И уже не смотрел ни кино, ни на знакомых, он и Аню больше не видел.

Они доехали домой на автопилоте, наверное, Артем был весь в своих мыслях, машину кидало из стороны в сторону, он ехал на красный свет… Доехали. Он и дома ее не заметил. Взял из бара бутылку виски и ушел к себе в кабинет. Первый раз она услышала, как там поворачивается ключ изнутри.

Аня сидела полночи, вжавшись в кресло, такая классная Золушка, бал которой закончился, наверное, навсегда. Она даже не плакала. Она вцепилась вдруг своими длинными пальцами с наклеенными ногтями в облитую лаком прическу и рвала ее, чтобы причинить себе физическую боль. «Не фиг было мечтать». Она поняла наконец, что выражение «рвать на себе волосы» – это никакое не выражение. Это такой способ занять глупую, опозоренную на весь свет голову.