Глава 14

В отделение Сыска мы отправились вместе с инорой Эберхардт, несчастной и потерянной. Мрачное здание даже внутри было выкрашено в неприятные сероватые тона. Мне было очень неуютно, а стены еще и давили, заставляя чувствовать себя совсем одинокой и беззащитной. Дверь в кабинет, куда нас вызвали, уже успела обшарпать до нас не одна сотня посетителей, и выглядела она, эта дверь, очень подходяще к той атмосфере унылой безнадежности, что царила вокруг.

Инора Эберхардт неуверенно постучала и взялась за ручку.

— Вас вызовут, — буркнул мужской голос. — Посидите в коридоре.

Посидите? Я огляделась. Стульев было мало, и все они были заняты лицами, не менее достойными, чем моя нанимательница. Найти что-то свободное было невозможно. Ладно, я и постоять могу, мне не тяжело, но иноре Эберхардт, в ее возрасте, каково? Чувствовала она себя не лучшим образом — и от вчерашнего еще не отошла, и известие о смерти одной из продавщиц стало ударом. Была она бледной, что особенно заметно было на фоне стен, а ее руки едва заметно подрагивали.

— Богиня, да что это такое? — еле слышно сказала она. — Сначала пропала Марта, которая у меня почти три года отработала. Теперь такое несчастье с Сабиной.

Я подумала, что как-то странно называть несчастьем смерть, хотя, с другой стороны, счастливым это событие тоже никак не назовешь. О том, как и где это случилось, инора ничего не знала, лишь — что смерть была насильственной, почему нас сюда и вызвали.

— А с предыдущими вашими продавщицами ничего не случалось? — спросила я.

— Боишься за себя, детка? — От голоса незаметно подошедшего Эдди я вздрогнула. — И правильно делаешь. Вокруг Маргареты в последнее время сплошные странности. Но мое предложение еще в силе. Поженимся — и сразу увезу в безопасное место.

— Инор Хофмайстер, сейчас не время для шуточек, — недовольно сказала я.

— Да какие уж тут шутки, если убивают, — возразил он.

— А почему вы думаете, что это как-то связано с ее работой? — не могла не спросить я.

— Последние два года мне поступали предложения от разных лиц, желающих купить мои уникальные рецепты, — неохотно сказала инора Эберхардт. — Поступали они и моим девочкам. Но я не думаю, что из-за такого могли пойти на убийство.

— Так все-таки, что случалось с вашими предыдущими продавщицами? — повторила я свой вопрос.

— По-разному, — ответила инора. — Кто выходил замуж, кто уходил на другое место. У Хелены, что была до Сабины, заболела мать, да так сильно, что нуждалась в постоянном уходе. Вот и пришлось ей уехать.

Эдди насмешливо на меня посмотрел — видно, все мои страхи были слишком заметны и вызывали у него лишь улыбку. Но мне смешно совсем не было. Жизнь у меня одна и мне дорога, рисковать ею я не собиралась. Как и выходить замуж ради собственного спасения, на что этот инор столь усиленно намекал. Уехать отсюда было бы хорошо, но не с ним. Не лежало к нему мое сердце, и все тут, хоть, по словам иноры Эберхардт, Эдди — завидный жених. Внезапно мне в голову пришло, что Петер, получается, теперь свободен от брачных обязательств. Мыслей своих я сразу устыдилась. Не успела Сабина умереть, а я уже думаю про ее мужа. Меня не извиняло даже, что к ней самой симпатии я никогда не испытывала. А ведь она искренне хотела мне помочь. Я пользуюсь ее вещами, живу в ее квартире, и даже на работу меня устроила она, пусть эта работа и казалась мне подозрительной, но платили там очень хорошо. В списке того, что я от нее получила, не хватало только ее мужа. Добрый, заботливый, с обаятельной улыбкой, как он, наверное, переживает свою потерю… В этот момент дверь кабинета открылась и оттуда вышел как раз тот, о ком я думала. Петер был полностью убит собственным горем. Глаза красные, обведены темными кругами, одежда мятая, похоже, со вчерашнего дня ее не снимал, даже легкая небритость заметна, хотя не так сильно, как если бы на его месте был Рудольф, у которого волосы намного темнее.

— Петер, как вы? — участливо спросила я, пытаясь отогнать от себя неподходящие мысли.

— Штефани, вы тут? — Он недоуменно обвел нашу компанию глазами, ненадолго задерживаясь на каждом.

— Проходите, кто там пришел? — раздался голос из артефакта над кабинетом. — По одному.

— Маргарета, иди, — сказал Эдди. — Хоть сядешь там. Не думаю, что следователь заставит тебя стоять.

Инора Эберхардт зашла, а мы остались втроем в коридоре.

— Что там случилось-то? — бесцеремонно спросил Эдди.

Я возмущенно на него посмотрела. Разве бедному вдовцу сейчас до наглых расспросов? Зачем Эдди узнавать подробности? Или он хочет выведать, что известно следствию? Сам-то он до сих пор назад не уехал, а для этого должны быть веские причины, ведь из слов иноры Эберхардт было понятно, что такое совсем не свойственно для ее партнера. Я посмотрела на Эдди с немалым подозрением.

— Зарезали Сабину, — невнятно проговорил Петер, подавившись всхлипом.

Я бросила на Эдди предупреждающий взгляд. Должен же он понять, что человека в таком состоянии расспрашивать не стоит. Но Эдди моими взглядами не проникся, он их даже не заметил.

— Значит, найдут скоро того, кто это сделал. Слепок ауры на месте наверняка взяли. Если быстро нашли тело, — при этих словах даже мне нехорошо стало, что уж говорить о вдовце, но Эдди невозмутимо продолжил: — То сегодня-завтра ее убийца за решеткой будет. Понимаю, слабое утешение, — почти сочувственно добавил он.

— Так в том-то и дело, — горячо ответил Петер, — что не получилось этот слепок взять. Говорят, там такая магическая мешанина на месте преступления, что даже определить нельзя, была ли она убита там же.

— Тю, — присвистнул Эдди, да так громко и непривычно для этого места, что на него начали озираться, а я даже покраснела — стыдно было стоять рядом со столь невоспитанным инором. — Маг, значит? Но зачем магу нож?

— Может, и не маг, — пояснил Петер, а я лишь поражалась его терпению, — может, просто была в месте, где что-то такое делалось, а на обратном пути…

Он потер переносицу и бросил короткий взгляд на меня. Вспомнил, видно, как предлагал вчера проводить, а в это время Сабину как раз и убивали. Или не в это время?

— А когда это случилось? — продолжал расспросы Эдди.

Он и не пытался хоть как-то смягчить слова, но такие деловые расспросы на удивление приводили Петера в порядок лучше, чем любое сочувствие. Вдовец собрался, горе ушло на задний план. На переднем оказалось желание выяснить правду и отомстить.

— Незадолго до полуночи. И ведь совсем недалеко от нашего дома, — с отчаяньем сказал он, не удержав в себе эмоции. — Всего квартал. А нашли ее только под утро, когда светать стало. И все это время я ее искал. — Голос его опять явственно дрогнул.

— Жена в такое время должна дома сидеть, — наставительно заявил Эдди. — Вторую заведешь — проследи, чтобы не бегала где попало.

Я не удержалась и постаралась как можно незаметнее стукнуть его кулаком в бок — шутки такие мне казались неуместными и неподходящими ни к этому учреждению, ни к этой ситуации. Человек только что потерял не только жену, но и неродившегося ребенка, и это совсем не повод для шуток.

— Смотрю, детка, я начинаю тебе нравиться, — не преминул он откомментировать. — Уже заигрывать начинаешь? Согласна на храм и немедленный отъезд?

— Я просто хотела, инор Хофмайстер, намекнуть, что нужно выбирать выражения, — недовольно сказала я.

— А что такого я сказал? Жизнь-то продолжается. Вот увидишь, Штеффи, погорюет наш безутешный вдовец, да и найдет себе кого-нибудь на замену.

— Да, жизнь продолжается, — эхом ответил Петер. — А Сабины больше нет…

Выглядел он таким несчастным, что хотелось прижать его к груди и поплакать с ним вместе. Но такой возможности мне не дали — обшарпанная дверь открылась и выпустила инору Эберхардт, выглядевшую еще более разбитой, чем когда она туда входила. Она растерянно нас оглядела и сказала Петеру:

— Инор Гроссер, проводите меня, пожалуйста. Я понимаю, что вы сами не в лучшем состоянии, но я одна сейчас не дойду. Эдди, просили зайти тебя.

Эдди исчез за дверью кабинета, Петер пошел провожать мою нанимательницу, а я осталась в коридоре. Просто так стоять было невыносимо тяжело. Я огляделась, но стульев свободных как не было, так и не появилось. Смотреть тоже было не на что — могли бы хоть картинки какие-нибудь на стены повесить или правила в красивых рамочках. Но потом я представила, какие картинки могли повесить в подобном заведении, и решила, что голые стены, пожалуй, лучше. Я прислонилась к стене и прикрыла глаза. Я пыталась понять, почему убили Сабину, но сколько ни размышляла, так ни к каким выводам и не пришла. Она не была со мной откровенна, поэтому я знала о ней немногим больше, чем месяц назад, когда жила еще в приюте и все казалось известным наперед.

— Штефани? — удивленный возглас Рудольфа вывел меня из задумчивости. — Что ты здесь делаешь?

— Так Сабина же… — не менее удивленно ответила я, будучи уверенной, что он здесь по тому же поводу, но тут же поняла, что этого быть никак не может. — А что ты здесь делаешь?

— Я? — мне показалось, что он несколько смутился. — А что, говоришь, с Сабиной?

— Брайнер? — из того кабинета, куда мне предстояло идти, выглянул подтянутый инор с легкой сединой на висках и недовольно сказал: — У тебя дел других нет, как с моими свидетельницами болтать? Я тебя куда отправлял, помнишь?

Рудольф покосился на меня и несколько смущенно ответил:

— Да, инор Шварц.

— Ты сделал?

— Нет пока.

— Тогда почему ты здесь болтаешься?

Рудольф коротко попрощался со мной, инор Шварц посмотрел ему вслед, потом перевел недовольный взгляд на меня, взгляд из недовольного стал удивленным, потом задумчивым.

— Инорита Ройтер? — уточнил он.

— Да, инор Шварц.

— Это хорошо, — заметил он. — Сейчас мы с инором Хофмайстером закончим и займемся вами.

Но с Эдди он закончил еще не скоро, дав мне возможность обдумать случившееся только что. Рудольф оказался не из конторы конкурентов иноры Эберхардт, что меня не обрадовало, так как получается, возле черного хода магазина он появился не случайно, и ему нужна вовсе не я, а та информация, которую он от меня может добыть. И от осознания этого мне стало ужасно обидно.

— Штеффи, детка, тебя дождаться, чтобы не страшно было одной возвращаться в магазин?

На настроение Эдди допрос не повлиял никак. Он вел себя так же, как и в другой, совершенно обычный, день. Довольную ухмылку с его лица было не согнать такими пустяками, как смерть бывшей любовницы.

— Спасибо, не надо, инор Хофмайстер, — ответила я, входя в кабинет.

Инор Шварц кивком указал мне на стул и пристально стал смотреть, как я сажусь и расправляю юбку. Начинать разговор он не торопился, я тоже молчала. Почему-то мне совсем не было страшно, хотя с работниками Сыска до этого дня я ни разу не встречалась.

— Инорита Ройтер, до того как попасть на работу к иноре Эберхардт, вы воспитывались в Королевском приюте? — наконец спросил он.

— Да, инор Шварц.

— До поступления на работу были ли вы знакомы с инорой Эберхардт или инором Хофмайстером?

— Где бы я могла с ними познакомиться? — удивленно сказала я. — У нас приют, а не проходной двор.

— Отвечайте, пожалуйста, только на поставленный вопрос, — холодно сказал он. — Свои рассуждения можете оставлять при себе.

— Нет, я не была с ними знакома, инор Шварц.

Он довольно кивнул и опять замолчал. Под его изучающим взглядом я невольно поежилась. Следователь это отметил, слегка подняв бровь, и вновь начал задавать вопросы. Такие же странные и на первый взгляд имеющие отношение скорее к моей работе, чем к убийству Сабины.

— С покойной вы были подругами, инорита Ройтер? — наконец он перешел непосредственно к случившемуся.

— Нет, инор Шварц.

— Тогда почему она вам помогла устроиться на эту работу? Довольно неплохо оплачиваемую, кстати.

— Инора Эберхардт долго не могла найти вторую продавщицу, вот Сабина про меня и вспомнила, — пояснила я. — И условие мне поставила — снять ее квартиру.

— Других условий не было? Выплата определенного процента, к примеру?

— Нет, инор Шварц. Единственное ее условие я вам уже сказала.

Он опять начал расспрашивать о наших с Сабиной отношениях, пытаясь то ли поймать меня на лжи, то ли найти что-то, понятное только ему самому. Но что я могла еще ему рассказать? Мы с ней совсем не общались, даже когда вместе в приюте жили, и после моего выхода оттуда встречались всего пару раз, да и те по делу.

— Инор Гроссер утверждает, она часто отсутствовала по вечерам. Вам известно, куда она могла ходить?

— Нет, инор Шварц, мне она ничего не говорила.

— И никаких предположений вы сделать не можете?

Я только головой покачала. Сабина мне даже не сказала, куда направлялась в тот день, когда я ее видела в последний раз. Я зябко поежилась при мысли о том, что это действительно был последний раз, когда я ее видела живой и здоровой.

— В кармане ее платья была найдена записка, которую инорита Аккерман начала писать, но не закончила. — Он дождался моего вопросительно-заинтересованного взгляда и продолжил: — Там было лишь начало фразы: «В случае моей смерти…» У вас есть предположения, чего она боялась?

Я могла лишь ошарашенно молчать. Эта записка настолько не вязалась с той Сабиной, которую я знала… Да она совсем не думала о смерти, напротив, активно строила планы на будущее… Она же ребенка ждала. За эту мысль я ухватилась.

— Возможно, инор Шварц, это из-за ее беременности? Боялась умереть родами?

— Какой беременности? — удивленно посмотрел он на меня. — Инорита Аккерман не была беременна. С чего вы это взяли, инорита Ройтер?