Вчера вечером валялись с сестрой в клубных лондонских креслах и хвастались друг перед другом всякими несчастьями.

Конечно, у Ольги есть передо мной очевидное преимущество. Она родилась 29 декабря. Люди в возрасте дожития меня поймут. Они знают, что это значит – пытаться при прежнем режиме рассчитывать на нормальное празднование дня рождения накануне Нового года. Каково это было: ожидать выдачи нормированной банки глобусовского горошка, чтобы перед одноклассниками понтануться. А сыр? А шпроты? А мандарины? И все это рядом, все это пахнет, все это в шаговой покражной доступности лежит на балконе в бумажных свертках, чуть запорошенное, рядом с санками и лыжной палкой.

И все это, гля, бережется для более семейного и счастливого праздника, по сравнению с которым твой день рождения – какая-то невнятная и досадная помеха. То есть люди поднакапливают деликатесную составляющую для боя курантов, для всеобщего торжественного обновления, для радостных криков и праздничных слез. Родители готовы вспоминать свои студенческие годы с лысым дядей Геной, специально прилетающим из Кургана, салатницы ждут, селедочницы изнывают, шампанское в сугробе, три палки колбасы под кроватью. Куплена новая комбинация. Все на остром нерве. Война рецептов.

А здесь, оказывается, еще бродит меж стульев тоскливое существо с намерениями отпраздновать свое сепаратное мероприятие, зазвать одноклассников и под Джо Дассена устроить оргию с пепси-колой… Симпатии такая дочь не вызывает, правда? Она выбивается из праздничного ритуального шествия. Чужая, так получается, девочка.

Нынешнее поколение меня не поймет и в этом конкретном случае, и в прочих моментах, формировавших психологию моих ровесников.

Недавно сидел в кабинете управляющего представительством английского банка по Восточной Европе. Мы с ним абсолютно разные люди, хоть оба родом из СССР. Одно чувство, одно серьезное переживание паролем соединяет нас через огромный стол, материки и океаны. Я знаю, что он знает, что я знаю, каково это – быть поднятым за колготки над дощатым в масляной краске полом пьяным Дедом Морозом на утреннике. Такое ощущение не забыть даже в Китоне (Валера, привет!). Как колготки врезаются, а сердце некоторым образом замирает от гордости.

Общего, фундаментального в людях моего поколения гораздо больше, чем различий. Так мне кажется. В Лондоне вообще приятно обманывать самого себя. Тут этим каждый пятый занят.