Подоспели первые итоги музейного трипа.

Что бы я ни делал в залах, меня принимают за умелого, хоть и усталого экскурсовода. А Иннокентия Сергеевича – за прекрасный, бодрый экспонат.

Оставил на секунду Федюнина в Зоологическом музее – несовершеннолетняя Елизавета Генриховна Шемякина отказалась искать сортир для крошечных красавиц самостоятельно. Возвращаемся, вытираясь всеми руками друг о друга, а Кеша стоит в разделе ластоногие, между морским леопардом (добыт в 1934 году) и сивучем (добыт в 1907 году). И на Кешу смотрят дети, а Кеша смотрит прямо перед собой.

У Мраморного дворца попробовал сесть на Иннокентия верхом рядом с памятником Александру III Миротворцу (скульптор П. Трубецкой) и проскакать вокруг здания с криком: «Вы знаете, чья я дочь!» Не успел – чуть было цветы не возложили. Слез с Федюнина, потрепав по холке в три наката.

Воспоминаниям нет конца. Плакали в Эрмитаже, в экспозиции западноевропейской живописи XV–XVI веков. Такое всё изящное… такое… такое всё… трогательное.

В Русском музее провели альтернативное обслуживание группы женских красивых курсантов. Дополняли картины Семирадского поучительными инсталляциями. То же у картин Смирнова Н.

Потом ели «сига слабой соли» и отбирали у Генриховны маринованный лук. На Английской набережной у особняка Дервиза поздравили новобрачных, и очень удачно это сделали.

Под аркой Главного штаба Кеша мелодично свистел, а я восхищался.

Спасли школьника во время впечатляющего шоу разведения Дворцового моста. Спас его Иннокентий, а я сделал духовное внушение и тем вторично спас дитятю для Господа нашего. Потом Кеша решил спасти школьника в третий раз, но был отвлечён туристкой из Краснодара, пока я возился с поникшей в неожиданно богатырском сне Елизаветой.

У Спаса-на-Крови драматически изобразил в лицах всех участников трагедии, включая божьих ангелов. С закрытыми крыльями глазами рассказывал обо всём горестно и буднично. Кеша спрашивал за Перовскую, но я с ментами не кентую.

Потом недоверчиво смотрели на абстрактную живопись. Потом выяснилось, что Кеша её, оказывается, прекрасно понимает, а я просто сочувствую чужому счастью.

Ели стейки на спор. Я проиграл, но платить всё равно отказался. Такой вот я человек.

Пользуясь безнадзорностью, тайком сбегали на стриптиз, и тут вновь неожиданностей не произошло. Когда уходили, стриптизёрши одевались в скромное серое и взволнованно звонили далёким мамам.

Когда Кеша помогает, на шпагат может сесть каждый. А когда Кеша мешает, то из шпагата далеко не каждый выйти может. Это я, в основном, про себя.

Вернулись со стриптиза, взволнованно обсуждая сфумато итальянских живописцев и вызывающе трезво глядя на двери, стены, стулья и встречающие нас смутные фигуры.