Вечером прибежал Иннокентий Сергеевич Федюнин в состоянии полнейшего восторга.

После провала в свиноводстве (у нас не поднялась рука резать двух свинок: Таисию и Павалию) Федюнин купил пять коровок и быка. Коровки оказались чудесными. Бык чудесным не оказался. Не оправдывал и не возлагал. А только мучился какой-то душевной хворью круглосуточно. Коровки бродили в недоумении. Я глумился над Кешей. Кеша побуждал быка к свершениям.

Специалисты рекомендовали электрический аппарат для стимуляции бычьего чувства. Я вызвался стать директором этой дрочильни, предсказывая общий восторг и скорое превращение в градообразующее предприятие.

И тут бычок наш, наш Теодоро, внезапно оживился и, по сбивчивым словам и размашистым жестам гыгыкающего Федюнина, совершил ожидаемое, да так активно, что Кеша даже бояться начал.

– Он их всех по очереди, понимаешь?! – ликовал Иннокентий Сергеевич. – Методичный… а потом отошел и вздохнул. У него, понимаешь, гордость появилась, ноги растопырил, смотрит исподлобья, красавец!

– Ты больше его рад, – скаредно прошамкал я, кутаясь в мамкину шаль пуховую. Понял, что должность директора уплывает. – Постыдился бы, Кеша, с такими новостями в дом приличный прибегать…