Эпилог
СССР, Москва, 5 мая 2014 года
Жилин не стал подниматься на трибуну Мавзолея, хотя первые лица государства, махавшие оттуда проходящим войскам, выглядели эпично, почти как 7 ноября 41-го. Только и разницы, что весна на дворе, да светлым камнем выложено не одно имя крупно, а два поменьше: сверху «Ленин», ниже – «Сталин».
Иван Федорович вздохнул, поглядывая на высокого седого человека, стоявшего в нарядной толпе. Это был его сын Сашка.
В иной, уже полузабытой реальности он не слишком интересовался первенцем. Накормлен? Одет, обут? Ну и все. Опомнился он много позже, когда стал дедом. Жалел сильно, что холоден был с сыном. Потому, наверное, и привязался к внуку. А потом и правнук родился. Пашка.
Вон он, подпрыгивает рядом с «дедом Сашей». А вот прадеда рядом нет – погиб «Жила».
Жилин грустно улыбнулся. Саньке он помогал всегда. Еще зимой 42-го заглянул к своей молодой… жене, продуктов привез, отрезов материи, мыла… Дескать, однополчане помочь желают.
Так и подружился. Заглядывал. Помогал. Гостил.
Сашка, безотцовщина, скучал без него, радовался, когда приходил «дед Паша». Жилин повел Сашку в первый класс, помогал в институт поступить, мирил с женой… И так все эти годы – устраивал жизнь детей и внуков, а свою собственную забросил.
С Лидой они расписались под новый, 1946 год. Тогда его как раз выписали из госпиталя. Ходил он с палочкой, прихрамывая, и правая рука висела на повязке. Ну, ничего. Живой, и ладно.
Три года они прожили с Лидочкой, ни разу не поссорившись.
А потом… Говорят, боги завистливы и не позволяют человеческому счастью длиться слишком долго.
Жену его убили бандеровцы-недобитки. Он тогда гонял этих немецких холуев по лесам и долам Западной Украины – как раз когда те неспокойные места перешли в разряд областей РСФСР.
После похорон… Вот ведь штука какая – до сих пор сердце щемит. Сколько лет прошло, а Лида в памяти как живая. Навсегда молодая и красивая…
Пару лет Жилин потратил на то, чтобы добить «бандерлогов». Извел, но…
Короче, больше он не женился, холостяковал. Не получилось у него наладить свою жизнь. Хотя…
Разве Сашка или Пашка – не его житие? Житие мое…
Самое трудное заключалось в том, чтобы не выдать себя, не признаться, кто он есть на самом деле. Как такое скажешь? Хотелось порой, просто до отчаяния, а нельзя. Стоит ли пугать родных людей, вызывать жалость к сумасшедшему старику, свихнувшемуся на почве одиночества?
– На площадь выходят бойцы 1-й гвардейской Сицилийской дивизии, – прогремели торжественные слова диктора, заглушая звуки оркестра.
Бравые ребята старательно печатали шаг, резко выворачивая головы к стоявшим на трибуне. Ах, как идут…
На громадном панно, почти до шпилей скрывавшем Исторический музей, было крупно написано: «70-летие Победы», ниже – «1944–2014», а еще ниже, георгиевскими ленточками, выводилась славная дата: «5 Мая».
Тут толстенький, кругленький старичок, чей пиджак, увешанный орденами и медалями, не застегивался на объемистом чреве, всплеснул руками:
– Батюшки! Товарищ главный маршал авиации?!
– Здорово, Дядя Миша, – улыбнулся Жилин. – Ну, ты и рюкзачок отъел!
– Хорошего человека должно быть много! – хохотнул Ерохин.
– Чего-то я давненько Долгушина не видал. Не пересекался с ним?
Лицо полковника в отставке дрогнуло.
– Помер Сергей Федорович…
– Ах ты…
Дядя Миша расчувствовался, слезу пустил.
– Не сдавай, Мишка… – Жилин приобнял Ерохина.
Дядя Миша всхлипнул.
– Что ж ты хочешь? – вздохнул Иван. – Возраст… Все мы старые развалины, в долгожители не годимся…
– Вызываю Варяга!
Иван обернулся. На него смотрел костлявый старикан, парадный китель на котором висел как на вешалке.
– Егор! Здорово!
Ветераны с улыбками переглядывались. Не каждый год удавалось вот так вот встретиться, словом перекинуться, а тем более посидеть, предаваясь «старческим воспоминаниям».
– Ну, что, старичье? – ухмыльнулся Жилин. – Я прописан все там же, так что заваливайте вечерком. Посидим, поокаем…
– Эт-можно!
– А помните, как мы их в Италии! – зажмурился Ерохин. – Рим помнишь? А Париж? Я тогда вокруг Эйфелевой башни кругаля заделал на «горбатом»!
– Не знаю, – хмыкнул Челышев, – мы в италиях не бывали, мы все больше по лос-анджелесам!
Иван с улыбкой слушал милую перепалку старинных друзей.
– Ну, ладно, до вечера!
– Давай…
Пожимая руки знакомым, звякая орденами, Жилин прошел к «своим». Пашка, увидав его, радостно закричал:
– Деда-а!
У Ивана Федоровича даже сердце защемило.
Он улыбнулся, помахал правнуку рукой и двинулся навстречу Пашке.
– Дед, я тебя поздравляю! – завопил правнук.
– Спасибо, – ответил прадед и приобнял Пашку.
– Дед, а мы будем с тобой играть сегодня?
– «Уорлд оф варплэйнс»? – улыбнулся Жилин.
– Ага! Я скачал сегодня из Мировой Сети. Там как раз про бои в 41-м, ну, которые в Белоруссии. Круто! Дед, а ты же там тоже был?
– Был, Пашка.
– Круто… А расскажешь?
– Обязательно. А вы что, в школе не учили разве?
– Сравнил! В школе! Ты ж там воевал, а не сочинял параграфы!
Иван положил руку на худое плечо подростка. Сложилась связь времен…
– С Днем Победы, товарищи! – разнеслось над Красной площадью.
notes
