Книга: Позывной: «Варяг». Спасти Севастополь!
Назад: Глава 28 «Большое яблоко»
Дальше: Глава 30 Война и мир

Глава 29
Россия сделала сама

Восточно-Туркестанская Республика, Кульджа. 28 октября 1945 года
Когда Долгушин получил новое задание, то очень удивился. Пока его товарищи поддерживали 4-ю армию с воздуха, обходя Ковентри, 156-му ГИАП было поручено перебазироваться аж в Среднюю Азию.
Прибыв в Алма-Ату, Сергей опять удивился – его полк посылали на подмогу товарищам из ВТР – Восточно-Туркестанской Республики.
Восточный Туркестан занимал приличную территорию между Тибетом и Памиром, между Монголией и Индией, гранича с СССР.
Китайцы захватили его, назвав Синьцзяном, хотя никогда тут не жили – Восточный Туркестан был родиной для казахов, уйгуров, киргизов, татар, узбеков и даже русских.
До войны здесь правил губернатор Шэн Шицай. На востоке полуразвалившейся Поднебесной китайцы дрались с японцами, гоминьдановцы – с коммунистами, а в Синьцзяне было тихо.
Шэн Шицай активно торговал с Советским Союзом, а когда коммунисты Мао затеяли «Великий поход» и маленький отряд Чжана Готао прорвался в Синьцзян, спасаясь от войск Чан Кайши, их тут устроили.
Поток оружия из СССР в Китай проходил именно через Восточный Туркестан, по трассе Сары-Озек – Урумчи, которую охраняла советская бригада и авиачасть.
Когда в СССР шла Великая Отечественная, Шэн Шицай ощутил неудобство – стотысячная армия генералиссимуса нависала над Синьцзяном – и он выбрал нового хозяина. Оборвал связи с Советским Союзом, прижал неблагонадежных, увеличил налоги раз в восемь, потребовал отзыва русских специалистов и вывода войск. Вот только народ не стал терпеть, а восстал, в чем ему помогли советские «компетентные органы», организуя «группы национального возрождения».
В 1943-м по приказу Берии в Кульдже была создана «Организация Свободы Восточного Туркестана». И дело пошло.
Три крупных отряда повстанцев – уйгурский под командованием Маматбакиева, казахский, которым командовал Акбар Есбосин, и русский под предводительством Ивана Шутова – заняли город Кульджу и провозгласили его столицей Восточно-Туркестанской Республики.
Во главе ВТР встал Алихан Шакирходжаев, главный мулла Кульджи, а в правительство вошли представители всех народностей, кроме китайцев – уйгур Ахметжан Касымов, создатель Национальной армии трех округов, татарин Анвар Мусабаев, казах Урахан, русские – генерал Полинов и полковник Лескин, по прозвищу Ли-Джуджан, да калмык Фуча.
2-я дивизия Виталия Полинова, Отдельный стрелковый батальон и кавалерийские полки – 1-й Текесский, 3-й Кенсайский и прочие сумели взять под контроль три северных округа Синьцзяна.
Весь вопрос заключался в том, что 12-тысячной повстанческой армии противостояла 100-тысячная группировка гоминьдановцев.
И тогда Алихан-тюре направил в Москву Касымова с Фотием Лескиным – просить помощи и защиты у великого северного соседа.
Сталин принял делегацию в Кремле, беседа «прошла в теплой, дружеской обстановке». Причин заинтересованности вождя было несколько. Меньше всего Сталина волновал вопрос расширения территории – одной шестой земного шара было вполне достаточно.
Важной была близость к Индии и Тибету, но главная причина заключалась в богатстве недр Восточного Туркестана – именно здесь советские геологи изыскали залежи урана для первой атомной бомбы. Геологов охранял особый отряд НКВД.
Еще в 1943-м по личному заданию Сталина в этих местах побывал Наум Эйтингон, ликвидатор Троцкого, заместитель самого Судоплатова. Вернувшись из Синьцзяна, он вручил Верховному главнокомандующему подтверждение данных треста «Союзредметразведка» о запасах урановых руд в отрогах Южного Тарбагатайского хребта. Серьезные залежи «продукта № 1», как называли уран в секретных документах, и бериллия обнаружились также неподалеку от городишек Коктогай и Алтай близ монгольско-китайской границы, а в районе Кульджи и Алтайских гор – месторождения титана, вольфрама, золота, лития, ниобия, тантала…
Заработал рудник под Чугучаком – караваны со «спецрудой», отправлявшиеся отсюда, охраняли так, что ни одна собака подбежать не могла. «Спецруду» грузили в ящики без маркировки, а их пункт назначения был не слишком далек – Усть-Каменогорск, завод № 2А.
Две с половиной тысячи солдат РККА и пятьсот офицеров уже находились в мятежном Синьцзяне, когда в помощь восставшим направили военных советников во главе с генералом Егнаровым. По трассе Сары-Озек – Урумчи двигались танки «Т-41» и «ИС-2». Под Кульджой, на аэродроме Инин, росла авиачасть.
В это самое время генерал Чжан Чжичжун, назначенец Чан Кайши, готовил вооруженные силы для окончательного разгрома Восточно-Туркестанской Республики, в чем ему активно помогал американский вице-консул Дуглас Маккернан.
Командующий гоминьдановскими войсками генерал Тан Сыяо планировал расправиться с повстанцами до зимы, упорно не замечая советской помощи извне и разброда внутри своей армии.
В Китае Мао Цзэдун боролся с Чан Кайши, и эта междоусобица отдавалась эхом в Восточном Туркестане.
Вот в эту-то круговерть и угодил 156-й гвардейский Эльбингский истребительный авиаполк.
* * *
Долгушин посадил свой «Четырнадцатый» в первой паре и отрулил в сторону, на стоянку. Вылез из кабины и стал следить, как его пилоты сажают «мигари».
Пробег у «МиГ-15» не маленький, но длины полосы хватило.
К Сергею приблизился Макаров, добравшийся на транспортном «Ил-24».
– Привет! – воскликнул он. – Долетели?
– Не знаю пока, – ответил Долгушин с серьезным видом. – Сейчас вот досчитаю, все ли тут.
Он крепко пожал руку друга и спросил:
– И что тут творится?
– Война, – пожал плечами начштаба. – Большая драчка намечается. Танкисты наши уже здесь, бомберы – вон. И штурмовики. А нам – прикрывать.
Сергей нахмурился. Не любил он сражаться на чужой земле за местных, которые только ныть умеют да жаловаться, помощи у СССР выпрашивая. Макаров, знавший товарища как облупленного, ухмыльнулся:
– Все нормально, Федорыч! Восточный Туркестан за нами останется.
– Да ну? – буркнул Долгушин. Ишь, как его раскусили…
– Точно тебе говорю.
– И чего тут такого есть, чего у нас нет?
Макаров построжел.
– Помнишь ту бомбу, что едва Крыму не досталась?
– Ну?
– Так вот, наши такую же сварганили. А уран для нее – отсюда.
– Ах, вон оно что… А я-то думаю…
– Только об этом ни гугу.
– Само собой.
– Знакомься! – оживился начштаба, вытягивая руку навстречу подходившему офицеру. – Капитан Студенков!
Офицер улыбнулся довольно застенчиво и протянул руку:
– Никифор.
– Сергей.
– Капитан из здешних. Староверы, да?
– Да, алтайские, – засмущался Студенков.
– Китайский знаешь?
– Конечно! И уйгурский.
– Ценный кадр!
Капитан покраснел от удовольствия, а Макаров, заметив подбегавшего сержанта, двинулся ему навстречу. Переговорив, он быстро вернулся.
– Не дадут тебе отдохнуть, Федорыч! – развел он руками. – Штурмовка, однако.
– Служба есть служба. Эй, народ! Первая и вторая эскадрильи – по самолетам. Третья и четвертая – готовность!
– Есть, товарищ полковник!
Разумеется, Долгушин вылетел со всеми вместе. Вся Кульджа раскинулась внизу – выстроенный на северном берегу реки Или городишко окружали сады, огороды и рисовые поля. А дальше – степь да степь кругом.
В эфире зашипело.
– Колхоз вызывает Четырнадцатого! Прием.
– Четырнадцатый слушает.
– Дальше по трассе, километрах в ста, замечены китайские танки.
– У них есть танки?
– А ты думал! Старые английские «Виккерсы» в основном, но много – два танковых батальона. Плюс «Шерманы», но этих мало – едва на роту наберется.
– Пожечь?
– На хрен!
– А штурмовики что?
– Да их самих-то, мать-перемать, перегнали, вона, стоят, а вешать на них нечего, мать ее ети! Ни бомб, ни эрэсов, ни снарядов к пушкам! Ждем, должны борт перегнать из Фрунзе. А вы с полным боекомплектом…
– Понял, Колхоз. Сделаем.
– Ну, я на вас надеюсь, Четырнадцатый…
Хмыкнув, Долгушин осмотрелся.
На севере темнел хребет Тарбагатай, на юге – Барлык, ступенями возносивший еловые леса. Впереди долину замыкали горы Уркашар, зеленые и крутые.
Облетая гребень Барлыка, обрывавшегося утесами, эскадрилья прошла над голой степью, над невысокими горками Джельды-кара, глинистыми и каменистыми, с пучками травы на макушках и кустиками саксаула, но недолго – впереди уже поднимался хребет Джаир, сплошной стеной протянувшийся с востока на запад.
Истребители шли на малой высоте – все было видно.
Ближе Джаир распадался на отроги с глубокими долинами-распадками, где вдоль ручьев росли тальник и черемуха, редкие тополя и карагачи, джида и тростник.
– Вижу танки противника!
– Еще бы их не увидеть – пылюки подняли выше гор!
– Разговорчики в строю!
– Я – Четырнадцатый. Народ, внимание! Атакуем эрэсами! И… это… Экономить боеприпас! А то неизвестно еще, когда новый дадут.
Истребители вошли в боевой разворот, заходя танкам сбоку, и выпустили эрэсы. Снаряды, вытягивая серые дымные шлейфы, пробивали борта «Виккерсов Медиум», распускали гусеницы, свернули пару орудийных башен и столько же пулеметных. Один из РС угодил в бензобак, и «Виккерс» весело разгорелся. Танкисты полезли прочь и вовремя – рванул боекомплект, снося башню.
«Шерманы» держались лучше, но два попадания в двигатели Долгушин насчитал.
Пехоты не было видно – танки сопровождала китайская конница.
Кавалеристы метались и кружили среди танков, как одуревшие. Иногда в эфир прорывался боевой клич Гоминьдана: «Цилай! Цилай!»
– Второй заход!
– Командир! Вижу самолеты противника!
– Ч-черт! Вот только их нам и не хватало! Народ, бросай танки! Атакуем!
Навстречу «строем-роем» летели десятка два «Харрикейнов», переданных китайцам то ли через Бирму, то ли через Индию, напрямую в Синьцзян. Самолеты были так себе – «Харрикейны» уже устарели в 1934-м, когда появились.
Даже в войну они сильно отставали в скорости от «Мессершмиттов» и «МиГ-3», что уж говорить о «МиГ-15». Зато они были надежны – собранные из стальных труб, обтянутых полотном, «Харрикейны» неплохо сопротивлялись разрывным снарядам.
«Ну-ну…» – подумал Долгушин.
Обстреляв противника метров с семисот, группа ушла вверх. Свалившись с «горки» в пике, «мигари» открыли огонь, выбив две машины из «строя-роя». Но и «Харрикейны» могли кусаться – неся по четыре 20-миллиметровые пушки «Испано-Сюиза», китайцы имели шанс навредить продвинутым реактивным истребителям.
Если, конечно, успеют.
– Ребята! – рассмеялся кто-то в эфире. – Они нас догонять собрались!
– Не смейся над убогими, – строго сказал комэск, – грех это.
В самом деле, чуть ли не эскадрилья «Харрикейнов» карабкалась вверх, хотя «МиГи» обгоняли их, как велосипедисты пешеходов.
Словно от бессильной злости, вверх протянулись дымчатые шнуры трассеров.
– Четверке Наливайко – атаковать!
Две пары «мигарей» набросились на китайские истребители, постреливая короткими очередями. Попадание в мотор, в кабину или в бензобак сводило на нет хваленую надежность «Харрикейнов», тем паче что 37-миллиметровым снарядам были до лампочки стальные каркасы английских машин.
Воздушного боя не получилось, была бойня, что-то вроде уничтожения вредителей сельского хозяйства – китайские самолеты вспыхивали и летели к земле. А когда «Харрикейны» пытались открыть огонь, то угнаться за «мигарями» у них не получалось – самой выгодной тактикой, по сути, стала пальба наугад. Авось в той точке, куда, как в перспективе, сходятся трассеры, окажется советский истребитель…
– Народ, внимание! Возвращаемся.
От трассы они сместились всего на десяток километров, и вот она – дорога. На обочинах догорали подбитые танки, и было их не меньше роты. Еще столько же машин казались сверху целыми и невредимыми – у кого гусеницу размотало, у кого ленивец разбило.
А на юге поднималось облако пыли – это на полной скорости уходил подальше танковый батальон. Кавалерии тоже заметно не было.
– Я – Четырнадцатый! Уходим, народ. Подзаправимся, навесим эрэсов и вернемся.
– Выполним и перевыполним план по сбору металлолома!
– Ха-ха-ха!
* * *
И потянулась служба. Неделю спустя, когда «Ту-2» забрасывали гоминьдановские полки кассетными бомбами и те выкашивали все живое в радиусе сотен метров, когда «катюши» выжигали гектары позиций, заражая китайцев «медвежьей болезнью», пришло понимание того, что Красная Армия одержала очередную победу, а Советский Союз вырос еще на одну автономную область (ходатайство о вхождении в состав СССР Восточного Туркестана как раз рассматривал Верховный Совет).
Гоминьдан бежал из Синьцзяна, и по этому поводу руководство Восточно-Туркестанской Рес-публики устроило большой праздничный прием, куда съехались даже кочевники и староверы.
Алихан-тюре наградил советских летчиков орденами «Борец за независимость» 1-й степени – это были простенькие звезды, штампованные из золота.
А еще через несколько дней пришел приказ из Москвы – 156-й полк перебрасывали в Семипалатинск.
Все проходило в обстановке повышенной секретности, энкавэдэшников на аэродроме было больше, чем пилотов, а все инструкции имели гриф «Совершенно секретно. Особая папка». Совершив небольшой перелет километров за сто к северо-западу, две эскадрильи «МиГов» сели на пустынное взлетное поле, раскатанное на левом берегу Иртыша.
Ничего сложного в службе полка не было – летали по периметру да поглядывали, не подкрадывается ли коварный враг…
Строгие комиссары, блюстители секретности, сообщили самую малость: летчикам поручалась охрана площадки «М», где проживали ученые, конструкторы, офицеры и их семьи, а также «Учебного полигона № 2», где будет испытываться РДС-1.
Что такое РДС и как это сокращение расшифровывается, не знал никто, включая и самих «таинников». Но Долгушин догадывался…
* * *
…6 ноября, в канун 28-й годовщины Великого Октября, на полигоне УП-2 все было готово. Посреди опытного поля – круга радиусом десять километров – возвышалась стальная решетчатая башня высотой с двенадцатиэтажный дом. На нее-то и надо было поднять РДС-1, первую советскую атомную бомбу.
Около полуночи РДС собрали – вложили заряд из плутония и нейтронные запалы. В три ночи монтаж изделия закончили, а в 6.35 начался монотонный отсчет времени.
В шесть часов утра дневальный скомандовал подъем, и летчики 156-го ГИАП потянулись на построение, однако Макаров, бледный и невыспавшийся, сообщил, что полеты отменены вплоть до особого распоряжения.
Ровно в семь степь озарила ослепительная вспышка. В момент взрыва на месте башни с РДС-1 вспухло светящееся полушарие, куда больше солнечного диска и в несколько раз ярче дневного светила – небо померкло на фоне холмов и степи, озаренных инфернальным огнем.
– Она! Она! – выскочил из каземата Курчатов, потрясая кулаками. – Она!
Восклубился столб взрыва, уходя в стратосферу, накатила ударная волна, уминая траву, разрушая дома, валяя грузовики и вагоны, как игрушки.
Два танка со свинцовой защитой приблизились к эпицентру, делая замеры – практика подтвердила теорию, мощность взрыва составила 22 килотонны в тротиловом эквиваленте. Металлическая башня испарилась, на ее месте зияла воронка, покрытая коркой шлака.
Но Курчатов и Берия, наблюдавшие, как набухает чудовищный «гриб», видели куда больше – «испарилось» единоличное владение атомным оружием. Американцы с англичанами были уверены, что Советский Союз в лучшем случае построит собственную бомбу в году этак 1954-м. Они ошиблись – «Россия делает сама».
Назад: Глава 28 «Большое яблоко»
Дальше: Глава 30 Война и мир

Alex
Alex