Встречаются игорные дома, вызывающие особое беспокойство у полиции, равно как и небольшие клубы и прочие подобные заведения, писать о которых не так-то легко, но мистер Аттимар не имел к ним никакого отношения. Подобные досадные сложности, увы, существовали и будут существовать всегда! Правда, время от времени они обретают особенную остроту, и вот как раз сейчас возросший поток контрабанды, ставший систематическим, изрядно встревожил Скотленд-Ярд.

Главный констебль Мейсон вызвал к себе инспектора Гейлора.

– Прошлой ночью мы взяли типа, который продавал опиум на Лайл-стрит, – сообщил он. – Можете потолковать с ним после того, как его вернут обратно под стражу. Есть у меня подозрение, что он расколется.

Но тип, о котором они говорили, раскалываться не пожелал, хотя и производил впечатление стукача, готового сознаться во всех смертных грехах, когда его поймали на горячем. Впрочем, терпеливому детективу он рассказал достаточно, чтобы тот уверился: невезучему торговцу известно многое.

– Все, что мне удалось узнать, – докладывал Гейлор, – свидетельствует о том, что эта организация, занимающаяся поставками дури, работает столь скрытно, что подобраться к ней практически невозможно. Банда, которую мы накрыли в прошлом году, не занимается транспортировкой товара, но я доволен уже тем, что у нее остался прежний главарь.

– Дайте мне его, – распорядился шеф, имевший привычку требовать чуда тем же тоном, что и подать ему послеполуденный чай. А потом ему в голову пришла блестящая мысль: – Ступайте к Ридеру и поговорите с ним. Окружной прокурор только сегодня говорил мне, что Ридер как раз свободен и его можно привлечь к любому делу в случае необходимости. Он наверняка сможет нам помочь.

Мистер Ридер выслушал обращенную к нему просьбу, вздохнул и покачал головой.

– Боюсь, что это дело… э-э-э… вне моей компетенции. Наркотики? Был такой человек по фамилии Мудль. Может, это не настоящее его имя, но он был связан с этими испорченными людьми…

– Мудль, он же Сэм Ошкилински, мертв вот уже почти год, – прервал его Гейлор.

– В самом деле? – отозвался мистер Ридер приглушенным голосом, каким только и следует говорить человеку, только что потерявшему близкого друга. – И отчего же он умер?

– От удушья, – грубо ответил Гейлор.

Более мистер Ридер не смог вспомнить ничего, что было бы ему известно о торговцах наркотиками.

– Неужели у вас нет соответствующих записей в архиве? – намекнул Гейлор.

– Я не веду архивных записей и храню лишь… э-э-э… пилочки для ногтей, – ответствовал мистер Ридер.

– Быть может, – не унимался Гейлор, – кто-нибудь из ваших своеобразных друзей…

– У меня нет друзей, – кротко сообщил ему мистер Ридер.

Но здесь он погрешил против истины.

Мистер Ридер был специалистом по разведению домашней птицы, и его знакомство с Джонни Саутерсом началось именно на птичнике. Джонни жил через три двери от мистера Ридера. Он был славным молодым человеком, светловолосым и симпатичным. В глазах мистера Ридера он обладал тем неоспоримым преимуществом, что не отличался красноречием.

Анна Уэлфорд проживала в доме напротив, посему можно смело сказать, что все было готово к тому, чтобы весьма любопытная трагедия Джо Аттимара разыгралась на крайне ограниченном пространстве.

Мистер Ридер познакомился с Анной благодаря далекому от подлинной романтики вопросу о болезни, поразившей призовых несушек Джонни Саутерса. Она случайно оказалась в садике позади дома Саутерса, когда мистер Ридер ставил там свой диагноз. Она показалась ему девушкой стройной и довольно смуглой, с потрясающими карими глазами.

Нельзя сказать, что Джонни влюбился в нее с первого взгляда. Он знал ее с самого детства, и тогда она не вызывала у него особого интереса. Став старше, он счел, что она придерживается здравых взглядов на жизнь. Он обнаружил, что полюбил ее, точно так же, как заметил, что уже превосходит своего отца ростом, что поначалу вызвало у него одно лишь удивление.

Подлинные же его чувства громким голосом заявили о себе, когда Клайв Десбойн заехал на новом автомобиле за Анной, чтобы пригласить ее на ужин с танцами. Джонни моментально возненавидел развязную самоуверенность мистера Десбойна и собственническую манеру, с которой тот усаживал Анну в свою машину. После этого Джонни вдруг обнаружил, что вскрывает и досматривает ящики, бочонки и бочки на таможне с чувством собственной неполноценности и неуверенности в своем будущем.

Пребывая в угнетенном расположении духа, он обратился за советом к признанному эксперту по домашней птице, и для мистера Ридера его рассказ стал настоящим откровением.

– Я мало что знаю о… э-э-э… любви, – смущенно признался мистер Ридер. – Говоря откровенно, вообще ничего. Но я бы посоветовал вам предоставить… э-э-э… событиям идти своим чередом.

Превосходный, хотя и несколько туманный совет. Но, как выяснилось, события предпочли развиваться неверным чередом.

Субботним вечером мистер Ридер возвращался домой и увидел, как двое мужчин дерутся на Брокли-роуд. Вообще-то, дерущиеся люди вызывали у него стойкое отвращение. Учитывая, что время приближалось к полуночи, а день был субботним, можно было смело предположить, что джентльмены изрядно перебрали горячительных напитков, а в таких случаях мистер Ридер неизменно переходил, подобно филистимлянину, на другую сторону улицы.

Но двое молодых людей, молча обменивавшиеся жестокими ударами, явно не были подвыпившими хулиганами из нижнего Дептфорда. Тем не менее мистер Ридер счел, что момент сейчас явно неподходящий, чтобы выступить в роли миротворца или рефери.

Он попросту прошел бы мимо и уже даже поравнялся с ними, когда один из драчунов перешел на другую сторону улицу, предоставив своему спарринг-партнеру – хотя вряд ли этот эпитет подходил тому, кто, избитый и окровавленный, обессилел настолько, что даже не мог стоять на ногах и повис на перилах, – перевести дух и прийти в себя. И только тогда мистер Ридер сообразил, что одним из соперников был не кто иной, как Джон Саутерс. Юноша тоже заметил его и заговорил охрипшим, извиняющимся голосом.

– Прошу простить меня за то, что я устроил это дурацкое представление. Надеюсь, мы не разбудили моего отца. Но этот невыносимый тип давно нарывался и сейчас получил свое.

Невыносимый тип на противоположной стороне улице медленно шел по тротуару в сторону, где был припаркован его автомобиль. Они молча смотрели, как он с трудом сел в него и, развернувшись под протестующий визг шин, помчался в сторону Луишем-хай-роуд и центральной части Лондона, если судить по выбранному направлению.

– Я был на танцах, – несколько непоследовательно заявил молодой человек.

– Надеюсь, – с необыкновенной мягкостью проговорил мистер Ридер, – что вы получили удовольствие.

Судя по всему, мистер Саутерс не был расположен к дальнейшим объяснениям. Когда они подошли к воротам дома мистера Ридера, он сказал:

– Слава Богу, что Анна ушла домой еще до начала! Он весь вечер старался оскорбить меня. Кстати, это она попросила меня забрать ее и проводить домой, иначе я бы с ним не встретился.

Очевидно, где-то в городе в помещении бывшей конюшни были устроены танцы. Анна отправилась туда в обществе Клайва Десбойна, но в обстоятельства, при которых Джонни зашел за ней, он вдаваться не пожелал. Не услышал мистер Ридер и объяснения того, что стало первопричиной ссоры, заставившей двух респектабельных молодых людей вступить в кулачный бой в почтенном и тихом пригородном районе.

При этом нельзя было сказать, что случившееся не вызвало у него совсем уж никакого интереса. Но вопрос едва ли можно было назвать требующим первостепенного внимания, тем более – решения. Он понадеялся, что обе стороны-участницы этого маленького скандала уже к утру позабудут о причинах своей ссоры.

До самого конца недели он Джонни больше не видел. Мистер Ридер продолжал заниматься своими делами, и весьма сомнительно, что он хотя бы изредка вспоминал о Джонни, пока перед ним в полный рост не встало дело Джо Аттимара.

Его вновь призвали в Скотленд-Ярд на консультацию. Он застал Гейлора и главного констебля изучающими чрезвычайно грязное и заляпанное письмо, которое пришло в тот день.

– Присаживайтесь, Ридер, – обратился к нему шеф. – Вы знакомы с человеком по имени Аттимар?

Мистер Ридер покачал головой. Он никогда не слышал о Джо Аттимаре.

– Мы бы и сами могли запросто управиться с этим делом, – заявил шеф, – но существует масса осложнений, докучать вам изложением которых я не собираюсь. Мы полагаем, что в нем замешан сотрудник одного из дипломатических представительств, и, разумеется, хотим, чтобы этот факт всплыл якобы случайно, а не в результате полицейского расследования.

И тут мистер Ридер узнал о существовании Джо Аттимара, владельца и капитана баржи с небольшой верфи в самом конце Шедвик-лейн, который проживал в маленьком домике неподалеку, а сама баржа, именовавшаяся «Аллануна», вот уже много лет ходила по Темзе вверх и вниз с грузом кирпича. Ни тогда, ни впоследствии ему так и не довелось узнать, какое именно представительство здесь замешано и в чем заключается его роль, да и существовало ли такое представительство на самом деле. Отдавая дань его проницательности, следует отметить, что он с самого начала сомневался в правдивости этой части истории. Выдвинутая им гипотеза, бывшая, скорее всего, единственно верной, заключалась в том, что его пригласили, дабы вынудить Аттимара и его сообщников отказаться от своих неправедных деяний. Так получилось, что к этому времени имя и внешность мистера Ридера стали хорошо известны на всем протяжении Темзы, от истока до русла, и было не сыскать шкипера или последнего юнги, который не смог бы изобразить – и действительно изображал! – вполне сносную карикатуру на сего достойного джентльмена. Дело в том, что мистер Ридер сыграл главную роль в разгроме нескольких прекрасно организованных банд речных воров, которые когда-либо сбивались в стаю для ведения своего порочного бизнеса.

Мистер Ридер задумчиво почесал переносицу, и уголки его губ скорбно поникли.

– А я уже начал было надеяться… э-э-э… что еще долго не увижу эту замечательную водную артерию.

Но он опустился на предложенный ему стул и терпеливо выслушал длинную череду скучных и неинтересных фактов. Джо Аттимар возил по реке кирпичи – и возил их вот уже многие годы – по цене чуть ниже той, что предлагали его конкуренты. Он работал на четыре строительные компании и возглавлял устойчивое, пусть и не слишком прибыльное предприятие. Местные аборигены были уверены, что он купается в деньгах, но такой репутации обитатели Шедвик-лейн удостаивали всякого, кто не испытывал нужды время от времени наведываться в тамошний ломбард. Он держался особняком, оставался холостяком и не имел иных очевидных интересов, кроме своих лихтерных перевозок.

– Замечательно… – пробормотал себе под нос мистер Ридер. – Да это же целый роман, вы не находите?

После того, как он ушел…

– Не понимаю, что он нашел здесь замечательного! – заявил Мейсон, который не слишком хорошо знал мистера Ридера.

– Таковы его представления о смешном, – ответил Гейлор.

Неделей позже, когда «Аллануна» стояла на якоре у Куинсборо, к ней подошла небольшая гребная лодочка, на веслах которой сидел здешний перевозчик. С борта баржи за ней внимательным и исполненным подозрений взглядом следил Лигси, штурман и помощник капитана в одном лице. Шлюпка прошла вдоль всей баржи, и Лигси прекрасно рассмотрел пассажира – мужчину в высокой шляпе и кривобоких очках, восседавшего на корме, зажав между колен зонтик, с таким видом, словно он переусердствовал с горячительными напитками. Но, вглядевшись в него повнимательнее, Лигси, которому было известно все происходящее на реке, включая громкие и не очень скандалы, выругался и вскочил на ноги.

Растерянно моргая, он тупо взирал на единственного пассажира, когда мистер Ридер обратился к нему:

– Доброе утро!

Лигси не сподобился сказать ничего в ответ.

– Хотя, пожалуй, мне следовало бы сказать: «Добрый день», – продолжал мистер Ридер, привыкший всегда и везде соблюдать формальности. – Капитан на борту?

Лигси откашлялся.

– Нет, сэр. Его сейчас нет.

– Полагаю, вы не станете возражать, если я поднимусь на борт?

Мистер Ридер не стал дожидаться ответа, а с удивительным проворством вскарабкался на узкую палубу баржи и с интересом огляделся по сторонам. Люки были откинуты, и груз в трюме был ему прекрасно виден.

– Кирпичи – очень интересный предмет, – любезно заметил он. – Без них нельзя построить дом, а без соломы не было бы и самих кирпичей. Поэтому мне представляется вполне разумным укладывать кирпичи на солому, чтобы напомнить им, так сказать, чем они обязаны этому скромному… э-э-э… растению.

Лигси шумно сглотнул, по-прежнему не говоря ни слова.

– Но я хочу знать вот что, – продолжал мистер Ридер, взгляд которого ни на секунду не задерживался на чем-либо, а постоянно перебегал с места на место. – Можно арендовать эту баржу?

– Об этом вам лучше спросить капитана, – внезапно охрипшим голосом ответствовал Лигси.

Лицо его, не отличавшееся особой чистотой, изрядно побледнело. По реке из уст в уста уже давно передавались легенды о мистере Ридере, обрастающие все новыми подробностями. Ему приписывались сверхъестественные способности небожителя, его знания и проницательность не знали границ. Впервые в жизни Лигси обнаружил, что ему противостоит медленная, неуклюжая и неповоротливая, но безжалостная машина закона. В сердце Лигси закрался страх, порождая совсем не те чувства и эмоции, на которые он рассчитывал. А ведь помощник не раз хвастался Джо Аттимару: «Если они придут сюда, у меня найдется чем их встретить. Отошью так, что мало не покажется». И вот «они» действительно пришли, но отшить их ему было нечем – язык у него буквально прилип к гортани. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

– И когда же вы ожидаете появления капитана? – самым ласковым и вкрадчивым голосом, на какой только был способен, осведомился мистер Ридер.

– Сегодня вечером или завтра… точно не скажу, – запинаясь, пролепетал Лигси. – Полагаю, он заберет нас.

– Сошел на берег, чтобы получить депешу? – любезно поинтересовался мистер Ридер. – Или отправить каблограмму владельцам? Нет-нет, что я говорю, он же и есть владелец. Как интересно! Так и вижу, как он поднимается на борт с запечатанным конвертом под мышкой, в котором содержатся полученные им распоряжения. А не скажете ли вы мне, любезный, – и он указал на трюм, – для чего вы оставляете квадратный проем в штабеле кирпичей? Это что же, один из секретов укладки или, как это у вас говорится, штивки груза?

Лигси побледнел еще сильнее.

– Мы всегда так делаем, – с трудом выдавил он, и собственный голос показался ему чужим.

Мистер Ридер непременно заглянул бы и в каюту, но дверь в нее была заперта на большой висячий замок. Зато он без приглашения спустился в крошечную каморку на носу судна, в которой спали Лигси и юнга. Как это ни странно – ведь стоял еще белый день! – но в кармане мистера Ридера отыскался сильный фонарь, высветивший все закоулки обиталища Лигси и выставивший его не в самом приглядном свете.

– Грязная и убогая нора, вы не находите? – сказал мистер Ридер. – Должно быть, это ужасно – жить в таких обстоятельствах и условиях. Хотя, с другой стороны, бывают места и похуже.

Этот маленький спич он произнес, вернувшись на палубу и вновь оказавшись на свежем воздухе, где принялся обмахиваться своей знаменитой шляпой с высокой плоской тульей.

– Можно жить, к примеру, – продолжал он, окидывая небрежным взглядом живописные берега Куинсборо, – в прекрасной чистой тюрьме. Я знаю многих людей, которые предпочли бы оказаться там, а не, скажем… э-э-э… в Букингемском дворце – хотя, разумеется, кто бы их туда пригласил, хотел бы я знать? Только не уважаемые люди, мужчины, у которых имеются жены и дети.

Лицо Лигси ничего не выражало.

– Или любимая девушка и мать.

Лицо Лигси исказила болезненная гримаса.

– Да, вот они бы наверняка предпочли остаться на воле. Впрочем, им ничто не угрожает, если у них хватит ума дать нужные показания полиции.

Он вынул из бумажника визитную карточку и нерешительно вручил ее Лигси.

– Меня можно найти по этому адресу, – пояснил мистер Ридер, – и я буду рад видеть вас в любое время, когда вы будете проходить мимо. Вас, случаем, не интересует домашняя птица?

Но Лигси не интересовало уже ничего на свете.

Мистер Ридер подал знак лодочнику, и тот подогнал свой ялик к борту баржи. Мистер Ридер сошел в него, и его повезли обратно к берегу.

Но был еще один человек, который наблюдал за ним и видел, как он приехал и уехал на поезде. Когда на землю пала ночь, к барже подгреб Джо Аттимар и обнаружил на борту своего крайне встревоженного старшего помощника.

– Здесь был старина Ридер! – выпалил Лигси вместо приветствия, но Джо взмахом руки заставил его умолкнуть.

– Ты что, хочешь, чтобы об этом узнала вся округа? – прорычал он. – Идем вниз.

Крепко сбитый, коренастый молодой человек последовал за своим капитаном.

– Я знаю, что Ридер был здесь, я видел его. Что ему было нужно?

Лигси вкратце пересказал ему наиболее важные подробности визита. Как и следовало ожидать, он ни словом не обмолвился о визитной карточке и приглашении мистера Ридера.

– Дело швах, – заявил Лигси, закончив рассказ. – У старины Ридера нюх, как у ищейки. Он спросил, для чего мы оставляем дыры в кирпичах. Мне еще никогда не приходилось иметь дела с сыщиком…

– Не приходилось, говоришь? – злобно оскалился его собеседник. – А кем был тот водонос, что поднимался к нам на палубу у Грейвсенда давеча ночью? Или почему я выбросил за борт полцентнера отличного товара, а? Идиот! Да у нас таких парней на борту не меньше полудюжины, и каждый из них в сто раз умнее Ридера. Он просил тебя рассказать ему что-либо?

– Нет, – без запинки ответил Лигси.

Джо Аттимар ненадолго задумался, а потом сказал:

– Поднимаем якорь. Я не собираюсь ждать это голландское корыто.

Вздох облегчения, который вырвался у Лигси, был слышен, наверное, и на корме баржи.

Визит Ридера стал кульминацией целой череды следственных действий, которые он предпринял на протяжении нескольких дней. Отправив краткий отчет в Скотленд-Ярд, сыщик поехал к себе домой, на Брокли-роуд, и, поворачивая с Луишем-хай-роуд, догнал Джонни Саутерса. Джонни был не один.

– Мы с Анной как раз говорили о вас, – сказал молодой человек, замедляя шаг и пристраиваясь рядом с неспешно вышагивающим мистером Ридером. – Вы не могли бы уделить нам пять минут?

Ну что тут поделаешь? Мистер Ридер провел их в свою большую, старомодно обставленную гостиную, втайне надеясь, что заявленная консультация не коснется неисповедимых путей юных сердец.

Как выяснилось, они собирались пожениться.

– Отцу Анны уже все известно, и он повел себя ужасно благородно, – сообщил Джонни, – и я хочу, чтобы вы об этом знали, мистер Ридер.

Мистер Ридер пробормотал полагающиеся случаю поздравления. После этого вопрос любви и брака был отложен.

– И Десбойн тоже повел себя ужасно благородно. Я сам рассказал Анне о неприятной сцене, свидетелем которой вы стали, он не сказал ей ни слова. Он написал Анне письмо с извинениями и прислал извинения мне. Кроме того, он предложил мне очень хорошую должность в Сингапуре, если только я захочу ее занять, – он ужасно богат, и его предложение звучит заманчиво.

– Мне оно вовсе не кажется таковым, – решительно возразила Анна. – Я ценю щедрость Клайва, но не думаю, что Джонни должен отказываться от государственной службы, если только не подвернется что-нибудь получше здесь, в Англии. Я хочу, чтобы вы переубедили его, мистер Ридер.

Мистер Ридер перевел унылый взгляд с одного на другую. Мысль о том, чтобы убеждать кого-то сделать то, в чем сам он не разбирался, приводила его в смятение. Он вполне отдавал отчет в своих недостатках в качестве наставника молодежи. Джонни Саутерс нравился ему, как нравился любой достойный молодой человек. Он полагал Анну Уэлфорд настоящей красавицей. Но даже сочетание этих двух факторов не заставило его преисполниться энтузиазма.

– Меня не нужно ни в чем убеждать, – заявил, к его облегчению, Джонни. – У меня есть еще один туз в рукаве – одно крупное дельце. Я сейчас не имею права рассказывать о нем – говоря по правде, меня настоятельно просили не делать этого. Если оно выгорит, вопрос о работе в Сингапуре отпадет сам собой. В общем-то, я не ожидаю никаких сложностей. Проблема заключается в следующем, мистер Ридер: если бы вам предложили долю в процветающем предприятии, которое может превратиться в нечто очень крупное, если вложить в него душу и сердце, вы бы согласились?

Мистер Ридер возвел очи горé и вздохнул.

– Гипотетические допущения неизменно вызывают у меня предубеждение, мистер Саутерс. Быть может, как-нибудь в другой раз, когда вы сочтете возможным посвятить меня в подробности своего дела, я и смогу посоветовать вам что-либо, хотя, должен признаться, никогда не считал себя человеком, способным давать… э-э-э… сто́ящие советы.

– Вот поэтому я и хотела повидаться с вами, мистер Ридер, – тут же закивала головой Анна. – Я ужасно беспокоюсь из-за того, что Джонни намерен оставить государственную службу ради какой-то химеры, и хочу, чтобы он поговорил с вами об этом. Мне не нужны его тайны, – в глазах девушки мелькнула тень улыбки, – потому что самые важные из них мне известны и так.

Мистер Ридер беспомощно огляделся по сторонам. Он чувствовал себя загнанным в ловушку и погрязшим в сетях унылой семейной жизни. Говоря по правде, ему было ужасно скучно, но, обладай он более пылким темпераментом, мог бы даже сорваться на крик от отчаяния. Он уже жалел о том, что догнал этих влюбленных голубков, которым, судя по всему, некуда было время девать, как жалел и о том, что они не обратились в одно из тех периодических изданий, что содержат целый штат советчиков специально для молодых и влюбленных, не знающих, как сделать карьеру. И потому он испытал прилив острого счастья, закрывая дверь за их маленькой тайной и переходя к исключительно серьезному делу заваривания чая к позднему ужину.

В течение следующих нескольких дней у мистера Ридера хватало многочисленных забот, однако факт добавления Джо Аттимара к списку его личных врагов, даже знай тот об этом, не относился к их числу.

В тюрьмах дюжины стран сидели люди, не питавшие к нему, мягко говоря, особых симпатий. Мейстер из Гамбурга, продававший казначейские билеты Соединенных Штатов Америки по весу, как картошку, Лефер, искусный фальшивомонетчик итальянских лир, Монсатта, специализировавшийся на азартной игре на бирже, мадам Пенса из Пизы, долгие годы бывшая главным распространителем фальшивых денег в Восточной и Южной Европе, Ал Селински, подделывавший ценные бумаги, Дон Лейшмер, печатавший французские франки погонными милями, – все они прекрасно знали мистера Ридера, по крайней мере по имени, и ни у одного из них не нашлось для него доброго слова, за исключением Монсатты, который отличался широким кругозором и либеральными взглядами и мог абстрагироваться от собственных несчастий.

К мистеру Ридеру потоком шли письма и послания, иногда – из самых неожиданных и своеобразных источников. Любопытно, что бо́льшую часть его корреспондентов составляли женщины. И среди них было множество записочек самого неловкого или даже нескромного свойства.

Его имя часто упоминалось в делах, которых слушались в Олд-Бейли. Ему самому нередко доводилось стоять на месте для дачи свидетельских показаний, являя собой скорбное и несчастное зрелище, и свидетельствовать в своей мягкой и почтительной манере против преступников самых разных мастей, но главным образом фальшивомонетчиков.

Его часто называли то экспертом, то частным детективом, то банковским служащим. В каком-то смысле все это было справедливо, но не совсем. Судьи и некоторые адвокаты знали, что он оказывает услуги публичному обвинению. Поговаривали, что неофициально он обладает статусом и влиянием старшего офицера полиции и уж наверняка получает щедрые гонорары не только от Ассоциации банков, но и от правительства, но никто не представлял в точности, чем именно он занимается. Счет у него был открыт в банке «Торквей», управляющий которого был его личным другом.

Но конечным итогом его мимолетных появлений в суде стала уверенность здравомыслящих и умных женщин в том, что он – именно тот человек, которому следует поручить надзор за мужьями и добычу улик их супружеской неверности. Деловые люди обращались к нему с просьбами получить сведения о частной жизни своих партнеров; процветающие промышленные концерны предлагали ему щедрые комиссионные; но подобного рода деятельность отнюдь не прельщала мистера Ридера, и он собственноручно, с соблюдением всех правил орфографии и пунктуации, писал длинные ответы, в которых объяснял, что не является частным детективом в общепринятом смысле этого слова.

Посему он ничуть не удивился, когда спустя четыре дня после его разговора с Джонни Саутерсом получил письмо, отправленное из квартиры на Парк-лейн, в котором его просили оказать услугу. Первым делом он взглянул на подпись и с некоторым трудом расшифровал ее как «Клайв Десбойн». Поначалу имя это, хотя и смутно знакомое, ни о чем ему не сказало, но потом он вспомнил ссору, свидетелем которой стал, и сообразил, что это противная сторона в злосчастном конфликте.

Письмо было напечатано на машинке и гласило следующее:

…Уважаемый сэр!

Ваш адрес стал мне известен совершенно случайно благодаря тому, что мисс Уэлфорд однажды вечером показала мне ваш дом, когда я наносил ей визит. Сейчас я оказался в довольно-таки щекотливом положении и хотел бы прибегнуть к вашим услугам, дабы выпутаться из него с наименьшими потерями. Поскольку дело касается Саутерса, с которым, полагаю, вы знакомы (мне стало известно, что вы были свидетелем одного постыдного эпизода, в коем я повинен больше него), я решил, что вы, быть может, не откажетесь повидаться со мной. Прошу вас отнестись к моей просьбе как к профессиональному заказу и назначить за его выполнение свой обычный гонорар. Я буду в отъезде до вечера пятницы, но дело пока что не требует особой срочности. Если бы вы соблаговолили принять меня где-нибудь после десяти в пятницу, я был бы вам чрезвычайно признателен.

Искренне ваш…

Первой мыслью мистера Ридера было достать чистый лист бумаги и написать вежливый, но твердый отказ во встрече с мистером Десбойном, каким бы стесненным ни оказалось его положение. Но, не успев написать и нескольких слов, он вдруг ощутил один из тех внезапных порывов, которые иногда снисходили на него, словно по наитию, направляя на путь истинный, и призадумался. В итоге он отослал молодому человеку лаконичную телеграмму, в которой давал согласие на его предложение.

День, на который была назначена встреча, выдался для мистера Ридера нелегким и хлопотным. Скотленд-Ярд совершил два важных открытия: ранним утром полицейские окружили небольшой гараж на севере Лондона, в котором обнаружили почти 400 фунтов марихуаны, а затем провели обыск и в одном из особняков Вест-Энда, где в большом количестве были найдены героин и кокаин.

– Похоже, мы вышли на след одного из главных распространителей заразы, – сообщил Гейлор. – Мы взяли баржу под наблюдение и намереваемся арестовать Аттимара, как только он поднимется на борт.

– Где она сейчас находится?

– Неподалеку от Гринвича, – ответил Гейлор.

Сунув руку в карман, мистер Ридер выудил оттуда конверт. Бумага была грязной и захватанной, а почерк – небрежным и неразборчивым. Он достал оттуда столь же неприглядное письмо и положил его на стол перед Гейлором.

…уважаемый сэр, я гатов подилиться с вами кое-какими свединиями. Загляну к вам в субботу утром. Друг.

Гейлор покрутил в пальцах конверт, на котором стоял почтовый штемпель Гринвича.

– Он сомневался, стоит ли вообще отправлять его: конверт несколько раз вскрывали и заклеивали снова. Я полагаю, это Лигси; его настоящее имя – Уильям Лиггз. Осужден не был, но подозрения в отношении его имеются. Будете встречаться с ним?

– Если он вообще придет, – отозвался мистер Ридер. – Многие из этих джентльменов, готовых поделиться нужными сведениями, в последний момент склонны отказываться от этой идеи.

– Быть может, уже слишком поздно, – заметил Гейлор.

Именно в конце этого тяжелого и утомительного дня мистер Ридер вернулся к себе в квартиру, совершенно позабыв о встрече, которую назначил столь опрометчиво. Не успел он переступить порог, как зазвенел дверной колокольчик, и только тогда он с горьким сожалением сообразил, что лишил себя часа заслуженного отдыха.

Мистер Десбойн пояснил, что приехал к нему прямиком из своего клуба, где принял ванну и переоделся после долгой поездки на запад Англии.

– Мне крайне неловко беспокоить вас в столь поздний час, мистер Ридер, – с извиняющейся улыбкой заявил он, – но я чувствую себя главным злодеем из драматического спектакля, и самолюбие заставило меня приложить все силы к тому, чтобы исправить положение.

Мистер Ридер беспомощно огляделся по сторонам в поисках стула. Обнаружив таковой, он указал на него, и мистер Десбойн придвинулся к столу, за которым сидел сыщик.

Он оказался мужчиной лет этак тридцати трех или тридцати пяти, симпатичным, с очень приятным и открытым лицом и серыми глазами, в которых таилась добродушная насмешка.

– Вы видели драку? Бог ты мой! Ну и удар у этого малого! Я, конечно, получил по заслугам, пусть и не очень много, честно говоря. Я вел себя с ним крайне грубо. А потом как дурак ударился в другую крайность и предложил ему работу в Сингапуре. Разумеется, он согласится на нее, так что теперь я готов любой ценой отказаться от своего предложения.

Мистер Ридер с удивлением взглянул на него, и в ответ молодой человек рассмеялся, но в смехе его звучала горечь.

– Похоже, вы считаете это странным? В общем, я склонен к импульсивности, из-за чего и попал в тупик. Причем в тупик куда более безвыходный, чем полагал изначально, потому что мне ужасно нравится Анна Уэлфорд, а вот я ей ужасно не нравлюсь. Так что Саутерс оказался в положении счастливого соперника, и что бы я теперь ни сказал или ни сделал, все будет выглядеть подозрительно. Вот что самое ужасное!

– Но почему вы хотите отменить назначение? – спросил мистер Ридер.

При этом он мог бы добавить, что, если ему не изменяет память, предложение уже было отклонено.

Клайв Десбойн заколебался.

– В общем, это долгая и неприятная история.

Он встал со стула и принялся расхаживать по комнате, сунув руки в карманы брюк. На лицо его набежала туча.

– Вы помните вечер нашей драки? Не думаю, что он так уж прямо и отпечатался у вас в памяти. Все началось с того, что я сказал нашему другу что-то такое, когда мы выходили из ратуши. Очевидно – о чем я узнал только впоследствии – снаружи Саутерса кто-то поджидал. Но в суете нашего маленького недоразумения – которое началось еще в городском совете, кстати, – Саутерс не встретился с этим человеком, который или последовал за ним на Луишем, или опередил его, придя туда первым. Должно быть, он видел и нашу драку. Когда я тем вечером вернулся домой, портье в холле спросил у меня, приму ли я какую-то сомнительную личность, но я, будучи не в настроении видеть кого-либо, отказался. Через несколько дней меня остановил на Пикадилли какой-то тип, которого я принял за попрошайку – очень упитанного и крепкого, да, но ведь все попрошайки таковы. Он начал с того, что заявил мне, будто видел драку, и добавил, что может рассказать о Саутерсе кое-что интересное. К тому времени я уже немного успокоился, но все равно собирался отделаться от него. Но мнимый попрошайка проявил настойчивость, и я пригласил его к себе. Он пришел тем же вечером и поведал сногсшибательную историю. Он сказал, что его зовут, – Клайв Десбойн нахмурился, – надо же, его имя вылетело у меня из головы, но я вспомню, только немного погодя. Он был штурманом или помощником шкипера баржи, принадлежащей человеку по имени Аттимар…

– Лигси? – предположил мистер Ридер, и его собеседник кивнул.

– Точно, Лигси. Не буду пересказывать вам всего, иначе это растянется до бесконечности, к тому же, я не хочу надоедать вам так, как он наскучил мне. Словом, они возят какую-то контрабанду на барже вверх по реке, а сам Аттимар – первостатейный мошенник. Поначалу я не поверил в эти небылицы, хотя, судя по некоторым деталям, очень похоже, что он говорил правду. В общем, что-то они там тайком привозили на барже, а Саутерс незаконно оформлял это «что-то» через таможню.

От изумления мистер Ридер замер с открытым ртом.

– А теперь я скажу вам правду. – В голосе Клайва Десбойна прозвучала искренность. – Я захотел поверить в эту историю. В глубине души я терпеть не могу Джонни Саутерса – я бы солгал, уверяя вас, что это не так. Думаю, любой на моем месте испытывал бы к нему те же чувства. С другой стороны, я хотел поступить благородно. Я заявил тому типу, что он лжет, но он поклялся, что говорит правду. Он полагает, что полиция намерена арестовать Аттимара, а когда это случится, Аттимар расколется, говоря его же собственными словами. А ведь я уже успел рекомендовать Саутерса на очень важную и ответственную должность в Сингапуре, и, естественно, если эта история выплывет наружу, я будут выглядеть совершенно по-дурацки. Против этого я ничего не имею, – негромко добавил он, – но я не желаю, чтобы Анна Уэлфорд вышла за этого человека замуж.

Мистер Ридер задумчиво потянул себя за нижнюю губу.

– Вы знакомы с Аттимаром?

Молодой человек покачал головой.

– Не могу сказать, что я знаком и с Лигси, но если он сдержит обещание, то я познакомлюсь с Аттимаром завтра утром.

– И в чем же состоит его обещание? – полюбопытствовал мистер Ридер.

– Он говорит, что у Аттимара имеются документальные подтверждения – он выразился по-другому, но смысл был именно таким, – и что сегодня ночью он проберется в дом Аттимара, чтобы раздобыть их.

И вновь мистер Ридер надолго задумался, невидящим взором глядя перед собой.

– Когда вы видели его в последний раз?

– В то утро, когда написал вам или, точнее, в то утро, когда вы получили мое письмо. – Молодой человек в отчаянии всплеснул руками. – Что бы ни случилось, теперь Анна будет думать, что я самый отвратительный…

В это время зазвонил телефон. Мистер Ридер, пробормотав извинения, поднес трубку к уху. На лице его не дрогнул ни один мускул. Он лишь спросил:

– В котором часу? – И после долгой паузы обронил. – Да.

Когда он положил трубку на рычаг, Десбойн продолжил:

– Я намерен увидеться с этим Аттимаром…

Мистер Ридер покачал головой.

– Боюсь, вы не сможете увидеться с Аттимаром. Сегодня вечером, между девятью и десятью часами, он был убит.

Была уже половина первого ночи, когда такси доставило мистера Ридера на улицу Шедвик-лейн, которая буквально кишела народом. У ворот дома выстроился полицейский кордон, но Гейлор, поджидавший мистера Ридера, провел его во двор.

– Мы обследуем реку баграми и сетью в поисках тела, – пояснил он.

– Где было совершено убийство? – спросил мистер Ридер.

– Пойдемте внутрь, – угрюмо предложил инспектор, – и вы перестанете задавать ненужные вопросы.

Глазам мистера Ридера предстала весьма неприятная картина, хотя вывести его из равновесия было нелегко. В маленькой гостиной царил настоящий хаос: мебель была перевернута и разбита, а стены забрызганы красным. Но угловой столик почему-то уцелел. На нем стояли два бокала с виски: один полный, а второй полупустой. Рядом с ними на клочке бумаги лежала недокуренная сигара.

– Убийство было совершено здесь, после чего тело подтащили к краю пристани и сбросили в воду, – сказал Гейлор. – Улики налицо. В нашем распоряжении оказались многочисленные бумаги, а на каминной полке мы обнаружили письмо от человека по имени Саутерс, Джонни Саутерс. Обратного адреса на нем нет, но, судя по почерку, это человек, имеющий образование. В девять двадцать сегодня вечером к Аттимару пришел гость, молодой человек, которого он впустил через калитку и которого видели выходящим из дома без двадцати пяти минут десять, то есть буквально через десять минут после первоначального появления.

Гейлор открыл кожаный чемоданчик и достал оттуда дешевые смятые серебряные часы, которые явно были раздавлены чьим-то каблуком. Стекло треснуло и разбилось, а погнутые стрелки показывали девять тридцать.

– Одна из свидетелей опознала в них часы, принадлежавшие Лигси: женщина, которая живет на этой же улице и которая однажды заложила их для него в ломбарде. Это важно, потому что, скорее всего, они показывают время совершения убийства, если предположить, что часы немного отстают или спешат. Едва ли они шли точно. Мы разослали по участкам описание этого Саутерса. Оно хоть и не очень хорошее, но, вероятнее всего, его будет достаточно. У меня есть образец его почерка…

– Я могу сэкономить ваши время и силы. Вот адрес этого молодого человека.

Мистер Ридер достал из кармана блокнот, нацарапал несколько строчек и протянул его инспектору. Окинув угрюмым взглядом забрызганную кровью комнату и прочие свидетельства трагедии, он молча вышел вслед за детективом, который, вооружившись сильным фонарем, показал ему красноречивые следы, уводящие с пристани и…

– Очень интересно, – сказал мистер Ридер. – Когда обнаружите тела, я хотел бы взглянуть на них.

Он уставился на реку, которую окутывала легкая дымка, слишком слабая для того, чтобы затруднить навигацию, но достаточная, чтобы скрадывать очертания предметов, находящихся всего в каких-нибудь тридцати-сорока ярдах от них.

– Баржа, как мне представляется, стоит на якоре в Гринвиче, – обронил мистер Ридер после долгого молчания. – Я могу одолжить у вас полицейский катер?

Один из катеров подошел к шаткой пристани, и сыщик осторожно сошел в него, не выпуская из рук зонтика, который еще никто и никогда не видел раскрытым. Ночь выдалась прохладная, над рекой гулял восточный ветер, а он стоял на носу, неподвижный, словно сфинкс… Катер, разрезая волны, устремился на восток, в сторону Гринвича.

Вскоре он причалил к борту баржи, которая стояла на якоре у берега Суррея, и чей-то дрожащий голос окликнул:

– Это ты, Лигси?

Мистер Ридер вскарабкался на борт, прежде чем ответить.

– Нет, мой мальчик, – мягко проговорил он, – это не Лигси. Ты ожидал его?

Мальчишка поднял фонарь повыше, обозрел мистера Ридера и окончательно пал духом.

– Вы ведь легавый, верно? – боязливо осведомился он. – Вы закрыли Лигси?

– Я не закрывал Лигси, – отозвался мистер Ридер и ласково похлопал мальчишку по спине. – Он давно ушел?

– Около восьми, вскоре после того, как стемнело. За ним пришел хозяин.

– За ним пришел хозяин… – негромко повторил мистер Ридер. – А ты видел хозяина?

– Нет, сэр. Лигси крикнул, чтобы я сошел вниз. Он всегда прогоняет меня вниз, когда ему надо поговорить с хозяином.

Мистер Ридер извлек из кармана желтую пачку сигарет и закурил, прежде чем продолжить расспросы.

– И что было дальше?

– Лигси сошел вниз и сложил свой матросский сундучок, а мне сказал, чтобы я караулил здесь, но разрешил лечь спать. Мне стало страшно одному на борту…

Мистер Ридер уже двигался по трапу в каюту Лигси. Все его вещи исчезли: кто-то даже свернул и забрал простыни с койки, потому что матрас валялся на полу.

На маленьком подвесном столике, представлявшем собой четырехфутовую доску, подвешенную к верхней палубе, лежало письмо. Конверт не был заклеен, и мистер Ридер без колебаний развернул и прочел его. Оно было написано печатными буквами от руки – потому что, как ему сообщили, писать прописью Аттимар не умел.

…уважаемый мистер Саутерс, если подниметесь на борт, товар находится в машинном отделении. Мне приходится быть осторожным, потому что полиция следит за мной.

Расспросив мальчугана, которого звали Хоббс, сыщик узнал, что Лигси ходил вниз, к себе в каюту, где и оставил письмо. Мистер Ридер прошел на корму, обнаружил, что люк в машинное отделение не заперт, и спустился в его глубины, где стоял характерный запах масла и мазута. Очевидно, именно здесь обитал Аттимар во время своих недолгих круизов. Над головой висел сигнальный колокол, а на расстоянии вытянутой руки от рычагов размещалось удобное кресло.

Поиски были недолгими. Внутри незапертого шкафчика он обнаружил небольшую квадратную посылку, завернутую в промасленную бумагу, и одного взгляда на этикетку мистеру Ридеру хватило, чтобы понять, что находится внутри, пусть даже он и не умел читать по-голландски.

Вернувшись на палубу, он вновь принялся расспрашивать мальчугана. В том, что Аттимар увез своего штурмана с баржи, не было ничего необычного. Однажды мальчишка видел катер, и, по его словам, капитан с помощником уплыли на маленьком тендере. О мистере Саутерсе он и слыхом не слыхивал, никогда не видел его на борту, хотя чужие люди действительно поднимались на борт время от времени, но в таких случаях его неизменно отсылали вниз.

По просьбе мистера Ридера его высадили на берег в Гринвиче, и он добрался до телефона, чтобы позвонить Гейлору. Было уже два часа ночи, и за то время случилось многое.

– Мы арестовали этого Саутерса и нашли его брюки, запачканные кровью. Он признает, что был сегодня вечером в доме у Аттимара, но о том, что он там делал, рассказывает совершеннейшие небылицы. К себе он вернулся не раньше двенадцати.

– Невероятно, – пробормотал мистер Ридер, и столь снисходительное замечание вызвало вполне понятное раздражение у Гейлора.

– Вольно вам насмехаться, но я полагаю, что мы хорошо поработали, – сказал он. – У нас довольно улик, чтобы повесить его. На своих счетах Аттимар оставил множество пометок.

– Замечательно, – проговорил мистер Ридер и, судя по тому, что на другом конце бросили трубку, решил, что по какой-то таинственной причине заслужил негодование детектива.

Отправив в Скотленд-Ярд короткий рапорт и приложив к нему документы и наркотики, он отправился домой на такси. Было уже три часа ночи, когда он добрался до Брокли-роуд, но нисколько не удивился, застав свою экономку на ногах, которая и сообщила, что его ждет Анна Уэлфорд.

Девушка была смертельно бледна, но сохраняла спокойствие.

– Вы, наверное, слышали о том, что Джонни арестовали… – начала она.

Мистер Ридер кивнул.

– Да, я сообщил все необходимые сведения о том, где его можно найти, – сказал он и заметил, как краска бросилась Анне Уэлфорд в лицо, но потом вновь отхлынула.

– Я… я полагаю… вы должны были исполнить свой долг, – запинаясь, пробормотала она. – Но вы же знаете, что это неправда, мистер Ридер! Вы же знаете Джонни… он не мог… – Голос у девушки дрогнул и сорвался.

Мистер Ридер покачал головой.

– На самом деле я совсем не знаю Джонни, – проговорил он извиняющимся тоном. – Я с ним… э-э-э… едва знаком, мисс Уэлфорд. Но это вовсе не означает, будто я придерживаюсь о нем дурного мнения, поскольку многие люди, не принадлежащие к числу моих друзей, являются вполне респектабельными гражданами. Вы виделись с ним перед тем, как его арестовали?

Она кивнула.

– Непосредственно перед арестом?

– За полчаса до него. Джонни был ужасно расстроен. Он был на встрече по поводу партнерства, но у него сложилось впечатление, что его обманули, потому что ничего из этого не вышло. Он пообещал зайти ко мне, и я стала ждать… Его арестовали, когда он переходил через улицу к своему дому.

– На нем был синий или серый костюм?

– Синий, – быстро ответила она.

Мистер Ридер поднял глаза к потолку.

– Разумеется, на нем был синий костюм, в противном случае… – Он раздраженно поскреб подбородок. – Кроме того, ночь была прохладная. Я ничего не смогу сделать, пока не увижу его… э-э-э… брюки.

Анна Уэлфорд оторопело взглянула на него, во взгляде ее читался страх. Но тут мистер Ридер вдруг улыбнулся одной из своих редких улыбок и аккуратно положил руку девушке на плечо.

– На вашем месте я бы не слишком беспокоился, – сказал он, ласково глядя на нее. – У вас много друзей. Вот увидите, мистер Десбойн сделает все, чтобы помочь вашему Джонни.

Она покачала головой.

– Клайв не любит Джонни, – сказала она.

– Охотно верю, – добродушно заметил мистер Ридер. – Тем не менее, хотя пророк из меня никудышный, в лице мистера Десбойна вы найдете единственного человека, который сможет прояснить это… недоразумение.

– Но кем был тот человек, которого убили? Я никак не могу в это поверить. Кажется, его звали Аттимар, не так ли? Джонни не знал никого с таким именем. По крайней мере, мне он ничего об этом не говорил. Эта новость меня буквально растоптала, мистер Ридер. Я до сих пор не могу осознать всю тяжесть того, что произошло. Это кажется мне глупой шуткой, которую кто-то сыграл с нами. Джонни просто не мог причинить никому вреда!

– Я в этом абсолютно уверен, – успокаивающим тоном проговорил мистер Ридер, но это стало для нее слабым утешением.

Экономка мистера Ридера с самого момента его появления вела себя с загадочной скрытностью, что могло означать только одно: у нее есть для него важные известия. И только проводив девушку, он узнал, что за секрет ей не терпится сообщить.

– Тот молодой джентльмен, что приходил к вам давеча вечером, – старательно понизив голос, начала она. – Я пригласила его в приемную.

– Мистера Десбойна?

– Его самого, – она кивнула. – Он заявил, что не уйдет, пока не повидается с вами.

Через несколько секунд вошел Клайв Десбойн собственной персоной.

– Я только что узнал об аресте Саутерса. Это чудовищно! А я столько всего наговорил о нем вчера… Мистер Ридер, я готов потратить столько, сколько понадобится, чтобы вы вытащили молодого человека из этих ужасных неприятностей. Бог мой, как нелегко, должно быть, приходится сейчас Анне!

Мистер Ридер потянул себя за кончик носа и согласился, что да, история получилась неприятная.

– Причем для всех, – добавил он.

– Говорят, что этого человека, Лигси, тоже убили. Будь у меня хоть капля мозгов, я бы принес с собой записи, которые сделал после нашего с ним разговора.

– Я мог бы зайти за ними утром, – предложил мистер Ридер на удивление бодрым и оживленным голосом.

Мистер Десбойн уставился на него в немом изумлении. Складывалось впечатление, будто этот утомленный человечек с набрякшими веками и усталыми глазами вдруг получил сильнейшую душевную встряску.

– Так вы вели записи? Девять человек из десяти и не подумали бы сделать этого, – сказал мистер Ридер. – Мне казалось, я единственный, кто способен додуматься до такого.

Клайв Десбойн расхохотался.

– Наверное, глядя на меня, у вас создалось впечатление, что я невыносимый педант, – сказал он, – но это не совсем верно. – Он взглянул на часы у себя на запястье. – Уже слишком поздно приглашать вас на завтрак…

– Завтрак – мое любимое времяпрепровождение, – жизнерадостно провозгласил мистер Ридер.

Несмотря на то что простились они поздно, уже в девять часов следующим утром он стоял перед сверкающей дверью красного дерева под номером 924, Мемориал-мэншнз, Парк-лейн. Мистер Десбойн не был столь ранней пташкой, да и сомневался, что детектив сдержит свое обещание. Мистеру Ридеру пришлось обождать в холле, пока камердинер ходил к хозяину за инструкциями относительно того, как следует поступить с этим странно выглядевшим джентльменом.

Впрочем, во время его отсутствия мистер Ридер обнаружил много чего, достойного внимания, поскольку широкий холл был увешан фотографиями, дававшими некоторое представление об обширных театральных и спортивных интересах Десбойна. Особенно его заинтересовала одна из них, увеличенное фото моментального снимка с Палатой общин на заднем плане и уголком Вестминстерского моста, по которому ползли автобусы. Мистер Ридер как раз внимательно рассматривал ее, когда к нему наконец присоединился Клайв Десбойн.

– Вот вам наглядный пример дедукции, – торжествующе заявил мистер Ридер, показывая на фотографию. – Я могу сказать с точностью до недели, когда был сделан этот снимок. Видите вот эти два омнибуса с названиями двух спектаклей? К счастью, мне известно, что только на протяжении одной недели в году они шли на сцене одновременно.

– В самом деле? – осведомился Десбойн, на которого образчик дедукции явно не произвел того впечатления, на какое рассчитывал мистер Ридер.

Он пригласил гостя в столовую, и мистер Ридер обнаружил рядом со своей тарелкой три страницы, исписанные убористым почерком.

– Не знаю, сумеете ли вы прочесть их, – заметил Десбойн, – но вы поймете, что во время нашего вчерашнего разговора я упустил кое-что из виду. Как мне представляется, эти записи в целом свидетельствуют в пользу Саутерса, и я рад, что вел их. К примеру, Лигси заявил, что никогда не видел Саутерса, а всего лишь слышал его имя. Это само по себе уже любопытно.

– Чрезвычайно, – согласился мистер Ридер. – Возвращаясь к фотографии в холле… Она была сделана в мае минувшего года. Помню, как несколько лет назад, по чистой случайности, мне удалось установить дату передачи одного чека, отличную от даты его выписки, с помощью того только факта, что чекодатель забыл поставить один из своих инициалов.

Воистину удивления достойно, как оживленно мистер Ридер, никогда не отличавшийся особой болтливостью, поддерживал разговор за завтраком. По большей части, они беседовали о пустяках. Когда же Клайв Десбойн подводил его к убийству, мистер Ридер искусно переводил разговор на куда менее неприятные темы.

– Призна́юсь вам откровенно, убийство не слишком меня интересует, – заявил он. – Я не являюсь сотрудником… э-э-э… Департамента уголовного розыска. Меня пригласили лишь потому, что этот человек занимался контрабандой… в весьма крупных масштабах, как выяснилось. Очень жаль, что молодой Саутерс оказался замешан в это дело. Он показался мне славным малым, к тому же обладающим здравым взглядом на разведение кур. Вот, кстати, он как-то рассказывал мне, что был у него однажды инкубатор…

По окончании трапезы мистер Ридер попросил разрешения забрать заметки для того, чтобы изучить их, и таковое позволение было ему даровано.

Часом позже он уже снова был в доме на Шедвик-лейн.

Гейлор, с которым он договорился о встрече, еще не подъехал, и мистер Ридер решил побеседовать с двумя мужчинами, временно подрабатывающими на пристани. В обязанности одного из них входило открывать и закрывать ворота, а также направлять грузовики к местам погрузки и выгрузки. Кроме того, подобно своему товарищу, он должен был помогать при погрузке.

За все годы работы на пристани Аттимара они почти не видели. Обычно он приходил с одним из ночных или утренних приливов. Жалованье им платил Лигси.

– Здесь никогда ничего не меняется, – уныло сообщил один. – Ворота как были, так и остаются некрашеными, сколько я себя помню… а когда они открыты, мы подпираем их столетним куском рельса, чтобы они не закрылись…

Он посмотрел сначала с одной стороны, потом с другой. Столетнего обрезка рельса нигде не было видно.

– Странно, – сказал он.

Мистер Ридер согласился с ним. Кому мог понадобиться ржавый кусок старого рельса? Он осмотрел место, где тот лежал, – на земле по-прежнему оставалась продолговатая вмятина.

Немного погодя появился Гейлор, спеша показать мистеру Ридеру остальные комнаты дома: кухоньку, просторный подвал, вход в который преграждала массивная дверь, и спальню, разделенную деревянной перегородкой на две неравные части. Спальня была обставлена просто, но опрятно. Здесь были кровать и рама, туалетный столик с большим зеркалом и комод, все ящики которого оказались пустыми. Собственно говоря, личных вещей Аттимара в ней тоже не наблюдалось, если не считать старой бритвы, помазка с истрепанной щетиной и шести поношенных рубашек, застиранных почти до дыр. С потолка свисала электрическая лампочка в молочно-белом абажуре; еще одна лампочка висела над небольшим дубовым столом, в котором, как сообщил ему Гейлор, и были найдены документы, фигурирующие в деле. Но мистера Ридера заинтересовало главным образом зеркало, в частности грязная полоска, протянувшаяся слева направо по верхней его части. Само зеркало поддерживали два столбика красного дерева, к верхней части каждого была привязана тесемка.

– Очень занятно, – пробормотал Ридер, размышляя вслух.

– Напомните мне, когда можно будет смеяться, – с сарказмом заметил Гейлор. – Что вы здесь нашли занятного?

Вместо ответа мистер Ридер поднял руку и провел кончиком пальца по грязной полоске, а потом принялся расхаживать по комнате, явно высматривая что-то и будучи столь же явно разочарованным тем, что не может найти искомого.

– Нет, здесь ничего не трогали и ничего отсюда не забирали, – сказал Гейлор в ответ на его вопрос, – за исключением бумаг. Взгляните лучше вот сюда. Быть может, это покажется вам еще более забавным.

Он открыл дверь, ведущую в другую часть спальни. За ней обнаружился шкаф внушительных размеров. Пол и стены были выложены белой плиткой, как и задняя поверхность двери. Из потолка торчала большая форсунка-распылитель, а в стену были вделаны два крана.

– Как вам такая роскошь? Душевая установка – ванна! – и холодная вода. Неужели вам не смешно?

– Меня смешат только детективы в кинофильмах, – преспокойно ответствовал мистер Ридер. – Вы когда-нибудь бываете в синематографе, Гейлор?

Инспектор признался, что иногда захаживает туда.

– Мне нравятся детективы в комедиях, потому что они всегда носят с собой большие увеличительные стекла. А вам смешно на них смотреть?

– Смешно, – подтвердил мистер Гейлор, и по губам его скользнула презрительная улыбка.

– В таком случае приготовьтесь хохотать до слез, – сказал мистер Ридер и вынул из кармана такую огромную лупу, какой Гейлор в жизни не видел.

Под изумленным взором детектива Ридер опустился на колени, как это принято делать в кинофильмах, и принялся внимательно осматривать пол. Он продвигался медленно, дюйм за дюймом, время от времени наклоняясь, чтобы поднять что-то, невидимое представителю Скотленд-Ярда, и опускал в конверт, который тоже выудил из кармана.

– Пепел от сигар? – сардонически осведомился Гейлор.

– Почти, – ответил мистер Ридер.

Он продолжил поиски, а потом вдруг присел на пятки, и глаза его загорелись. В руке он держал крошечный клочок серебряной бумаги, размером не более четверти дюйма. Гейлор пригляделся повнимательнее.

– А-а, так вы искали сигарету?

Но мистер Ридер пропустил его сарказм мимо ушей. Внутри серебряной полоски обнаружился клочок прозрачной бумаги, тонкой настолько, что она казалась частью серебряной фольги. Но он очень осторожно отделил одну от другой, прикоснулся к ее поверхности и принялся изучать кончики пальцев.

– Где здесь камин? – внезапно осведомился он.

– В кухне есть очаг, больше нигде.

Мистер Ридер поспешил вниз и обследовал небольшую комнатку. В очаге виднелся пепел, но определить, что там сожгли, было уже невозможно.

– Хотел бы заметить, – сказал Гейлор, – что ваши усилия напрасны, потому что в дневнике мы нашли столько всего, что этого за глаза хватит, чтобы повесить Саутерса дважды.

– Дневник? – поднял голову мистер Ридер.

– Да, дневник Аттимара.

– Выходит, он вел дневник? – На сей раз мистер Ридер изумился по-настоящему. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если подумать. – Потом он нахмурился. – Но это ведь не настоящий дневник, не так ли? Скорее всего, просто тетрадь. Она начинается… дайте подумать… скажем, недели две назад. Или три?

Гейлор изумленно воззрился на него.

– Это Мейсон вам сказал?

– Нет, он ничего мне не говорил хотя бы потому, что не разговаривал со мной. Но, разумеется, это просто обязана быть обычная тетрадь. Типичный дневник, который начинается с первого января, и представить-то себе невозможно. Это дело становится забавным настолько, что я буквально умираю со смеху!

Но мистер Ридер не смеялся. Напротив, он был совершенно серьезен, когда стоял перед маленькими домиком в неопрятном дворике и оглядывал его замусоренные уголки.

– Тендер, который доставил сюда Лигси, не нашли? Мальчуган на барже сообщил мне куда больше, чем ему казалось! Хотите, я подскажу вам, что искать? Черную моторную лодку в форме каноэ, способную в случае нужды выдержать трех человек. Запомните: лодку в форме каноэ, скажем, десять футов длиной.

– И где же я найду ее? – заинтригованный помимо воли, осведомился Гейлор.

– На дне реки, – преспокойно ответствовал мистер Ридер, – а в ней или рядом отыщется и обрезок старого рельса, которым подпирали ворота!

У мистера Ридера имелись обширные знакомства в преступном мире, пожалуй, куда более обширные, нежели у рядового офицера полиции, чьи возможности ограничены районом, который он патрулирует. А еще он понимал, что сыскное дело потерпело бы полный крах, если бы в мире существовало такое понятие, как по-настоящему умный преступник. Но благодаря Провидению люди, зарабатывающие на жизнь нарушением закона, начисто лишены восьмого чувства, которое в случае наличия и должного применения позволило бы им неизменно ускользать от полиции.

Перед уходом он еще раз осмотрел дом и указал Гейлору на кое-что из того, что тот уже заметил и сам, а именно: на пятна крови на полу и стенах небольшой прихожей, которая соединяла главную гостиную со двором.

– Разумеется, я обратил на это внимание, – с некоторым самодовольством заявил в ответ Гейлор. – Я предполагаю, что драка началась в гостиной, а в ходе борьбы они выкатились в коридор…

– Это было бы решительно невозможно, – пробормотал мистер Ридер.

Джон Саутерс предстал перед Полицейским судом в лондонском Тауэре – ошеломленный и растерянный молодой человек, настолько подавленный своим нынешним положением, что с трудом отвечал на вопросы, которые задавал ему служащий магистрата.

Гейлор видел его сегодня рано утром.

– Он не сказал ничего интересного за исключением того, что действительно приходил к Аттимару домой – о да, он не отрицает этого! – в соответствии с предварительной договоренностью. Он уверяет, что Аттимар заставил его ждать некоторое время, прежде чем открыть дверь, да и тогда не пустил дальше прихожей. А потом он вообще понес какую-то ерунду насчет того, что Аттимар отправил его на встречу с кем-то в Хайгейте. В общем, обычная история о первом встречном.

Мистер Ридер задумчиво кивнул. Он не был знаком с этим загадочным персонажем, фигурирующим в рассказах всех арестованных. Иногда это бывал какой-то человек, передавший узнику партию краденых вещей, которые и были обнаружены у него при обыске; иногда незнакомец вручал подозреваемому поддельный чек и просил обналичить его; но всегда и неизменно присутствовал Некто, найти которого не удавалось. Добрая половина расследования, проводимого детективами, тратилась на поиски того, кто существовал лишь в воображении тех, кого арестовали по подозрению в совершении преступления.

– Он видел его? – поинтересовался мистер Ридер.

Гейлор расхохотался.

– Что за дурацкие вопросы вы задаете, дорогой мой!

Мистер Ридер задумчиво погладил костлявый подбородок.

– Нельзя ли устроить мне… э-э-э… недолгую встречу с нашим другом Саутерсом? Я хотел бы поговорить с ним накоротке.

Гейлор заколебался, и у него были на то веские причины. Главный констебль Мейсон и прочие высокие чины в Управлении полиции в данный момент корчились под огнем критики, накрывавшей Скотленд-Ярд с регулярными интервалами, – в последний раз они проштрафились во время перекрестного допроса одного типа, подозреваемого в серьезном преступлении. В парламенте начали задавать неприятные вопросы, и речь зашла даже о создании следственной комиссии.

– Сомневаюсь, что это удастся, – проворчал наконец Гейлор. – Шефа заклевали по делу Ханни, а так как волну поднял ваш департамент, едва ли он согласится сделать исключение. Но я спрошу Мейсона и дам вам знать.

После обеда мистер Ридер был дома, когда ему нанесла визит Анна Уэлфорд. Она сохраняла великолепное и достойное удивления спокойствие. Мистер Ридер, некоторое время раздумывавший, принимать девушку или нет, при виде ее испытал явное облегчение.

– Вы видели Джонни? – с порога спросила она.

Мистер Ридер покачал головой и пояснил, что, строго говоря, он не принимает участия в расследовании этого дела и что полиция крайне ревниво относится к вмешательству посторонних.

– Ко мне приходил Клайв, – сообщила Анна после того, как он замолчал, – и рассказал мне все… Он ужасно расстроен.

– Рассказал вам все? – повторил мистер Ридер.

Она кивнула.

– О Лигси. И даже ту историю, которую Клайв поведал вам. Я понимаю его… в некотором смысле. Он делает все, что может. Он нанял адвоката для Джонни и провел совещание с юридическими консультантами.

Уже во второй раз мистер Ридер указал девушке на стул и, когда она опустилась на него, принялся беспокойно расхаживать по комнате.

– Если в этой истории есть хоть капля правды, то вашему Джонни ничего не грозит, – сказал он. – Расплата за грехи обычно… э-э-э… тяжела. Тем не менее его отец сообщил мне сегодня утром – у меня состоялся с ним непродолжительный разговор, – что остаток на банковском счете молодого мистера Саутерса совсем невелик.

Он заметил, как она опустила глаза и едва слышно вздохнула.

– Они нашли деньги… Я думала, вы знаете об этом, – прошептала Анна.

Мистер Ридер резко остановился и в упор взглянул на нее.

– Нашли деньги?

Она кивнула.

– Около часа назад приезжала полиция. Они устроили обыск и в сарае, где хранятся инструменты, нашли ящик, где лежало около сотни фунтов банкнотами.

Мистер Ридер свистел не часто, но сейчас удивленно присвистнул.

– А мистеру Десбойну известно об этом? – осведомился он.

Анна покачала головой.

– Клайв ничего не знает. К этому времени он уже ушел. Он был ужасно мил – и сделал одно не очень лестное для меня признание.

Глаза Ридера лукаво блеснули.

– О том, что он… э-э-э… помолвлен с другой женщиной? – предположил он, и она изумленно воззрилась на него.

– Так вы все знаете?

– Мне приходилось слышать, что такие вещи случаются, – отважно заявил мистер Ридер.

– Я была очень рада, – продолжала она. – Это избавило нас… – она заколебалась, – от личной предубежденности. Он действительно сожалеет о том, что наговорил и наделал. То, что случилось с Джонни, потрясло его до глубины души. Клайв полагает, что убийство совершил этот человек… Лигси.

– Вот как! – заметил мистер Ридер. – Очень интересно.

Он окинул ее пристальным взглядом и задумчиво пожевал губами.

– Полиция… э-э-э… склонна полагать, что мистер Лигси мертв, – сказал мистер Ридер, и в голосе его прозвучало раздражение, словно сам факт того, что полиция может придерживаться какого-то мнения на этот счет, представляется ему оскорбительным. – Мертв окончательно и бесповоротно… Убит, точнее говоря.

В комнате повисло напряженное молчание. Он догадывался, что девушка пришла с просьбой, но, только поднявшись, чтобы уходить, Анна заговорила о том, что было у нее на уме.

– Клайв хотел увидеться с вами, чтобы лично сделать вам предложение. Он сказал, что не думает, будто вы… официально задействованы в расследовании этого дела. Он очень высокого мнения о ваших способностях, мистер Ридер, как и я, разумеется. Не сочтете ли вы возможным взяться за это дело… выступить на стороне Джонни, я имею в виду? Быть может, я веду себя глупо, но сейчас я готова ухватиться за любую соломинку.

Мистер Ридер покачал головой, глядя в окно.

– Боюсь, что нет, – ответил он. – Увы! На стороне… э-э-э… вашего друга выступает полиция. Если он невиновен, то я, естественно, буду на его стороне, вместе с ними. Неужели вы не понимаете, милая леди, что когда мы доказываем чью-либо вину, то одновременно доказываем и чью-либо невиновность?

Для мистера Ридера это была непривычно длинная речь, но, оказывается, он еще не закончил. Он стоял, засунув руки в карманы, полузакрыв глаза и раскачиваясь с пятки на носок.

– Дайте подумать… А что, если Лигси жив? Недалекий и не слишком умный молодой человек, неспособный, я бы сказал, на… э-э-э… многое из того, что произошло за последние двадцать четыре часа.

После ухода Анны он отправился к дому Саутерса и еще раз побеседовал с отцом Джонни. Старик держался на удивление достойно. Строго говоря, единственным чувством, которое он позволил себе выразить, был гнев на тех, кто осмелился обвинить его сына.

Он привел детектива к сараю на заднем дворе и показал ему место, где был спрятан ящик.

– Сам я никогда здесь не бываю. Это территория Джонни. Он очень любит возиться в саду и, подобно вам, мистер Ридер, увлекается разведением домашней птицы.

– Сарай запирается на замок?

– Нет, я никогда не видел, чтобы он был заперт, – ответил старый мистер Саутерс.

Коробка с деньгами была спрятана в дальнем конце сарая, за мешком с зерном для цыплят.

Мистер Ридер прошелся по саду: тот был разбит на узкой и вытянутой полоске земли размером примерно сто ярдов на двадцать. В дальнем конце сад упирался в стену, которая служила своеобразной границей. Попасть сюда можно было или через дверь маленькой застекленной теплицы, или по узкой, засыпанной гравием дорожке, тянувшейся вдоль одной стороны дома. Но здесь проход преграждала калитка в проволочном заграждении.

– Она редко бывает заперта, – сказал Саутерс. – Как правило, мы оставляем ее открытой, чтобы молочник с утра мог пройти к кухне.

Мистер Ридер вернулся в сад и медленно прошелся по засыпанной гравием дорожке, проложенной между двумя цветочными клумбами. В дальнем ее конце виднелся проволочный загон для кур. Мистер Ридер задумчиво уставился на клумбы.

– Сад никто не вскапывал? – осведомился он и, получив отрицательный ответ, продолжил: – В таком случае, мистер Саутерс, я бы начал потихоньку перекапывать его сам. А сообщите вы полиции о том, что найдете, или не станете этого делать – вопрос исключительно вашей совести, – негромко закончил он. Запрокинув голову, он долго глядел в небо, словно рассчитывал увидеть там нечто необычное, а потом сказал: – Если ваша… э-э-э… совесть предпочтет промолчать насчет той находки, которую вы можете сделать и если вы спрячете ее в надежное место, где ее никто не найдет, то это может пойти на пользу вашему сыну в не столь отдаленном будущем.

После того как мистер Саутерс проводил своего гостя, ему оставалось лишь пребывать в волнении да теряться в догадках.

А мистер Ридер узнал, что опала, которой он подвергся при расследовании убийства Аттимара, не только не ослабла, а, наоборот, усилилась, и испытал злорадное удовольствие при мысли о том, что хотя бы в одной малости осложнил полиции задачу.

Разумеется, дурные новости доставил ему Гейлор.

– Я разговаривал с шефом насчет вашей просьбы повидаться с Саутерсом в Брикстоне, но он счел, что вам лучше не лезть в это дело до тех пор, пока свидетели не будут приведены к присяге.

В обязанности мистера Ридера в прокуратуре входил опрос свидетелей перед тем, как они должны были выступать в суде, дабы оценить силу или слабость их показаний, и он подвизался на этом поприще задолго до того, как его связи с прокуратурой обрели силу официальных.

– В то же время, – продолжал Гейлор, – если вы раскопаете что-либо, мы будем рады получить от вас эти сведения.

– Еще бы, – пробормотал мистер Ридер.

– Я имею в виду, что вы можете случайно услышать что-либо важное – вы же знаете этих людей: они живут на одной улице с вами. Полагаю, вы знакомы с молодой леди, с которой помолвлен Саутерс?

Мистер Ридер наклонил голову в знак согласия.

– И вот еще что, мистер Ридер… – У Гейлора внезапно появилось ощущение, что, отклонив и отвергнув помощь напарника, он ступил на тонкий лед. – Если вы услышите что-либо от Лигси…

– Откуда, из могилы? – перебил его мистер Ридер.

– В общем, поговаривают, что он не умер. Собственно, мальчишка-караульный с баржи, Хоббс, уверяет, что прошлой ночью Лигси подошел к ним на ялике и велел помалкивать насчет того, что он видел и слышал. Я лично полагаю, что пацаненку все это приснилось, но один из корешей Лигси подтвердил, что тоже видел или слышал его – не знаю, что из двух верно. Вот этим расследованием вы вполне можете заняться ради забавы…

– Расследования не забавляют меня, – спокойно возразил мистер Ридер, – а нагоняют скуку. Или утомляют сверх меры. Они приносят мне определенный… э-э-э… доход, но развлечений я ищу в другом месте.

– Что ж, – замялся инспектор, чувствуя себя крайне неловко, – если это заинтересует вас, можете заняться этим эпизодом.

– Я и мечтать не смею о том, чтобы заняться каким-либо эпизодом. Это означает работу, а я не люблю работать.

Здесь, однако, мистер Ридер позволил себе некоторое преувеличение.

Весь день он провел в районе, который Лигси знал как свои пять пальцев. Он разговаривал с водителями грузовиков, проводниками товарных вагонов и старушками, державшими бесчисленные крохотные магазинчики и лавчонки, и итогом его наводящих и осторожных расспросов стал визит на улицу Литл-Кале-стрит, где жила молодая леди, в последнее время обретшая скандальную известность. Ее портрет должен был появиться в завтрашних утренних газетах, поскольку она была обручена с человеком, считавшимся пропавшим без вести. Собственно говоря, бо́льшую часть года она выходила в местный «свет» именно с ним, не отказывая, впрочем, и другим.

Внешность мисс Рози Луп отнюдь не вдохновляла на подвиги: она была невысокого роста, пухленькой, чтобы не сказать толстой; зубы у нее были плохими, а лицо красным. Но сейчас она преисполнилась чувства собственной значимости и могла бы даже не согласиться принять мистера Ридера, если бы не ошибочное предположение, что он каким-то образом связан с прессой.

– Как доложить? – осведомилась ее неряшливая, такая же толстая и краснощекая, как и дочь, мамаша, открыв дверь.

– Скажите, что пришел главный редактор «Таймс», – не раздумывая, ответил мистер Ридер.

В тесной и душной кухоньке, где убитая горем невеста вкушала хлеб с вареньем, мистеру Ридеру предложили чистый виндзорский стул, и он опустился на него, дабы выслушать восторженный отчет о невероятных событиях минувшей ночи.

– Я еще ничего не рассказывала газетчикам, – начала свою повесть Рози, у которой оказался на удивление резкий и пронзительный голос для особы, самой природой одаренной для куда более глубоких тонов. – Он приходил вчера вечером. Я спала наверху с мамой, а он, когда ставил свое корыто на якорь, всегда сходил на берег, как бы поздно ни было, и швырял камешки в окно, давая понять, что он уже здесь. Так вот, вчера ночью это случилось где-то в половине третьего, и – Боже! – как же я напугалась.

– Он начал бросать камешки в окно, чтобы дать вам знать о своем появлении? – предположил мистер Ридер.

Она яростно закивала головой.

– Это был он! – с драматическим надрывом сообщила она. – Я долго боялась подходить к окну, но мама сказала: «Не будь дурой, привидение не причинит тебе вреда!» И тогда я подняла створку, а он стоял внизу в своем старом дождевике. Я спросила, где он пропадал, но он куда-то торопился. Сказал, чтобы я о нем не беспокоилась, потому что с ним все в порядке.

– Как он выглядел? – продолжал расспросы мистер Ридер.

Она нетерпеливо тряхнула головой.

– Разве я не говорила, что была середина ночи? Он лишь сказал: «Не беспокойся ни о чем». И куда-то свалил.

– А вы свалили обратно в постель? – любезным тоном осведомился мистер Ридер. – Он не был, случайно, простужен или еще что-нибудь в этом роде?

От изумления у нее отвисла челюсть.

– Так вы видели его? Где он?

– Я не видел его. Он простудился?

– Да, – признала она, – да и вы бы тоже на его месте, если бы днем и ночью ходили по реке взад-вперед. Что за ужасная жизнь! Надеюсь, он намеревается бросить это дело. Он наверняка получит какие-то деньги, если явится в полицию и расскажет им всю правду. Нет, ну надо же, а ведь я считала его мертвым! И мы с мамой еще собирались купить черное – правда, мама?

Мать хриплым голосом подтвердила правоту дочери.

– Во всех газетах написали, что он умер и что они прочесывали дно реки баграми и сетью, чтобы отыскать его и капитана Аттимара. Вот уж кто вечно обращался с Лигси как с собакой.

– Он ничего вам не писал?

Она покачала головой.

– Не любил он это делать – писать письма.

– В котором часу это произошло?

Она смогла назвать точное время, потому что слышала, как часы на башне Гринвичской церкви пробили полчаса.

Быть может, расследования и навевали на мистера Ридера скуку, зато он получал от них некоторое удовлетворение.

«Аллануна» по-прежнему стояла на якоре у побережья Гринвича, и он нанял лодку, чтобы та отвезла его на баржу. Безутешный Хоббс все еще оставался на борту, и даже тот факт, что теперь он стал полновластным хозяином посудины, не мог скрасить его одиночество, хотя полицейские снабдили его кое-какой провизией и пообещали сменить вечером.

Мальчишка живописал визит Лигси яркими красками. Тот подгреб к барже и свистнул – свист и разбудил юнгу. Он выглянул из-под шторм-трапа и увидел Лигси, сидящего в лодке. Голова у него была забинтована белой холстиной. Мисс Рози ничего не говорила о белой повязке, но, заглянув к ней на обратном пути, Ридер получил подтверждение этому.

– Да, я совсем забыла сказать вам! – заявила Рози. – Я заметила повязку у него под шляпой. Помню, я еще спросила: «Что это там белое у тебя на голове?» Нет, подумать только, как можно было забыть такое!

Проформы ради мистер Ридер, добравшись домой, сделал несколько записей в дневнике.

Где-то после восьми в ночь убийства Аттимар приплыл на катере, забрал Лигси и увез его в сторону Лондона. В девять тридцать домой к Аттимару явился Джонни Саутерс, которого, если верить его словам, под каким-то нелепым предлогом отправили в Хайгейт. Где-то в районе одиннадцати убийство было обнаружено…

Мистер Ридер отложил в сторону ручку и нахмурился.

– Кажется, я старею и теряю хватку, – пробормотал он, потянулся к телефону и набрал номер, по которому, как он знал наверняка, даже в такой час можно было найти Гейлора.

Ему ответил помощник Гейлора, и после четырехминутного ожидания на другом конце линии раздался голос инспектора.

– Нашли что-то, мистер Ридер?

– Я нашел, что страдаю легким размягчением мозга, – любезно сообщил ему мистер Ридер. – Вы хотя бы обратили внимание, что я не спросил, как было обнаружено убийство?

Он услышал, как Гейлор рассмеялся.

– Разве я вам не говорил? Все очень просто. Полицейский во время обхода заметил, что калитка открыта, увидел фонарь на земле, а второй горел в прихожей… В чем дело?

Теперь смеялся уже мистер Ридер.

– Прошу простить меня, – выговорил он наконец. – Вы уверены, что при этом не завывала еще и сирена аварийной сигнализации?

– Я ничего не слышал об этом… Собственно, я даже не знал, что она там есть.

Далее мистер Ридер изрек несколько банальностей, опроверг возможность того, что он проводит какое-либо расследование в отношении Лигси, и, положив трубку, откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. В глазах у него то и дело вспыхивали лукавые искорки.

Немного погодя ему позвонил стряпчий, принимающий участие в защите молодого мистера Саутерса. Он также предложил мистеру Ридеру предоставить свои услуги в распоряжение защиты, но тоже получил отказ.

Раскрыв телефонный справочник, мистер Ридер отыскал номер мистера Клайва Десбойна, и сей джентльмен сам ответил на вызов.

– Вот странность, я только что собирался позвонить вам, – заявил Десбойн. – Вы взялись за это дело?

– Пока еще раздумываю, – ответил Ридер. – Прежде чем принять решение, я хотел бы еще раз поговорить с вами. Я могу зайти к вам сегодня вечером около девяти часов, скажем?

На другом конце линии воцарилось молчание.

– Разумеется. Я собирался уйти, но подожду вас.

По окончании и этого разговора мистер Ридер опять-таки откинулся на спинку кресла, но на сей раз он уже не улыбался – напротив, был озадачен. Не исключено, что он думал о Лигси, а быть может, на него произвела впечатление щедрость мистера Десбойна, готового потратить внушительную сумму ради того, чтобы доказать невиновность человека, который ему несимпатичен.

Но какие бы мысли ни роились у мистера Ридера в голове и какими бы прихотливыми путями они ни следовали, конечный пункт назначения у них был один и тот же, пусть и весьма загадочный…

– Это будет генеральная уборка, – обронил он, вставая с кресла.

Тем вечером он поужинал в ресторане на Стрэнде, после чего поехал на Парк-лейн. Пока лифт возносил его на этаж, на котором располагалась квартира Десбойна, он бормотал себе под нос:

– Я уверен, что это будет генеральная уборка.

Мистер Ридер нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Наконец из-за двери донесся звук шагов, гулко раздающихся в пустом холле. Клайв Десбойн открыл дверь с извиняющейся улыбкой на губах.

– Надеюсь, вы не против, что здесь не убрано? – сказал он. – Мы начали весеннюю генеральную уборку. Говоря по правде, я должен был уехать сегодня, если бы не это грязное дело.

Ковер, лежавший на полу в холле, был скатан, со стен содраны обои, а хрустальная люстра, освещавшая холл, обмотана прозрачной сетчатой материей. Но личный кабинет Клайва Десбойна декораторы оставили в первозданном виде.

– Завтра я перееду в гостиницу. Скорее всего, это будет «Ритц-Карлтон», но, если я вам срочно понадоблюсь, мои адвокаты немедленно свяжут нас. Итак, мистер Ридер, вы готовы взяться за это дело ради меня и Анны?

Мистер Ридер отрицательно покачал головой.

– Но вы должны это сделать! – настойчиво заговорил его собеседник. – Вы единственный детектив в Лондоне, к которому я питаю доверие. Я знаю, что вы имеете определенное отношение к генеральной прокуратуре, но я позволил себе навести кое-какие справки, – по губам Клайва скользнула тонкая улыбка, – и мне сообщили, что вы берете и сторонние заказы.

– Банки, – благоговейно проговорил мистер Ридер. – Только банковские, а не частные.

– И все же я настаиваю! – Судя по всему, Клайв был настроен весьма решительно. – Я рассказал Анне обо всем – я имею в виду о том, как повел себя в отношении молодого Саутерса. Честно говоря, я по-прежнему уверен, что Лигси поведал мне правду и что Саутерс действительно подрабатывал чем-то на стороне. Этим занимаются многие достойные люди, в остальном соблюдающие безукоризненную честность, и я вовсе не склонен осуждать его. В сущности, будучи… Какие есть синонимы к словам «шокирован», «шок»?

– Ужас, неверие, изумление, – предположил мистер Ридер.

– Словом, как это ни назови, но я повел себя как ханжа и лицемер. Я ведь и сам не всегда был богат. Мне прекрасно известно, что такое настоящая нищета. Если бы мне не удались некоторые спекуляции, когда я был совсем еще юнцом, сейчас я находился бы в еще худшем положении, нежели Саутерс.

– А вы, я вижу, серьезно увлечены этой молодой леди? – воспользовавшись паузой в разговоре, заметил мистер Ридер.

И вновь Десбойн расхохотался.

– Разумеется! Тот факт, что мужчина обручен с другой девушкой – самой милой и очаровательной на свете! – вовсе не означает, что он стал монахом. Не стану скрывать, из-за этого у меня были некоторые неприятности, но факт остается фактом – мне ужасно нравится Анна. Не стану уверять, будто люблю ее как брат, потому что мне надоело притворяться. Я постараюсь вытащить Саутерса из передряги, в которую он попал, но это отнюдь не означает, будто и к нему я воспылал братской любовью. Ладно, оставим это. Так о чем же вы хотели поговорить со мной, мистер Ридер, если не о том, что беретесь за дело?

Мистер Ридер хотел увидеть Клайва Десбойна только ради генеральной уборки, но признаться в этом открыто он не мог. Однако же у него имелся уважительный повод для того, чтобы объяснить цель своего визита: оказывается, Лигси жив и здоров. Но на Клайва Десбойна его слова не произвели особого впечатления.

– Мне нет решительно никакого дела до того, жив он или мертв, – откровенно признался он. – Естественно, я не знаю, какую версию отрабатывает полиция, но газеты пишут о том, что они сосредоточились на убийстве Аттимара и что обвинение выдвинуто против Джона Саутерса. Если даже Лигси жив, едва ли я встречусь с ним, разве что, разумеется, он не считает, как и многие мошенники до него, что раз ему однажды дали денег, то отныне он имеет право на пожизненный пансион! Если он попробует связаться со мной, я немедленно дам вам знать.

Когда они вновь вышли в холл, мистер Ридер окинул взглядом голые стены.

– Вы ведь намерены их перекрасить, не так ли, мистер Десбойн? – спросил он. – Сейчас они нежного кремового цвета. Но на вашем месте я бы приказал выкрасить их в зеленый. Да-да, зеленый цвет успокаивает… Но, пожалуй, во мне говорит… э-э-э… провинциальность.

– Боюсь, что вы правы, – с добродушной улыбкой отозвался его собеседник.

Быть может, он и не был желанным гостем в Скотленд-Ярде, но такие мелочи отродясь не беспокоили мистера Ридера, поэтому поздним вечером он отправился к большому зданию на набережной Темзы и попросил – нет, потребовал – встречи с главным констеблем. Тому полагалось быть дома и видеть десятый сон в собственной постели, но вместо этого он проводил совещание со старшими офицерами, когда туда прибыл детектив.

От первого ответа, полученного мистером Ридером, веяло холодом и безнадежностью. Не будет ли он так любезен, чтобы попытать счастья утром? Это сообщение ему передал Гейлор, которому пришлось прервать совещание и отлучиться.

– Ступайте обратно к своему начальнику, мистер Гейлор, – ледяным тоном посоветовал мистер Ридер, – и доложите ему, что я желаю видеть его сегодня вечером, причем немедленно. Если же я увижусь с ним завтра, то только в министерстве внутренних дел.

Это была угроза, и никто не понимал этого лучше Гейлора. Масштаб и степень влияния, которым обладал Ридер, достоверно не были известны никому. Но в одном можно было не сомневаться: он мог быть чрезвычайно неприятной личностью, а последствия его неудовольствия могли испортить карьеру кому угодно. Гейлор воротился немедленно и провел его в зал для совещаний, где мистер Ридер без приглашения уселся за стол и изложил свою версию событий, подтвердив фантастические и невероятные домыслы неприглядной и грязной корреспонденцией.

Мейсон внимательно выслушал его.

– Если ваша версия верна, должен быть способ доказать ее, – сказал он. – Быть может, не слишком простой…

– Напротив, подтвердить мою теорию чрезвычайно просто, – перебил его мистер Ридер и обернулся к Гейлору. – Помните спальню, расположенную над комнатой, в которой произошло убийство? Или, во всяком случае, мы думаем, что произошло… Ее наверняка сфотографировали.

– Я сейчас, – пообещал Гейлор, вышел из комнаты и вернулся через несколько минут с кипой увеличенных фотографий, которые и разложил на столе.

– Вот они, – сказал мистер Ридер и ткнул пальцем в один из снимков.

– Часы? Да, я обратил на них внимание.

– Естественно, – согласился мистер Ридер.

– Но большинство моряков даже из тех, кто ходит на баржах, размещают их там.

Небольшие часы были приделаны к потолку над изголовьем кровати, так что тому, кто лежал на ней, достаточно было поднять глаза, чтобы узнать время. Кроме того, мистер Ридер обратил внимание на то, что стрелки их светились в темноте.

– Я хочу, чтобы вы убрали оттуда часы и заново оштукатурили потолок. Я хочу, чтобы вы убрали оттуда кровать, а на ее место поставили стол и стул. Думаю, через два дня я сумею добиться того, что в дальнейшем уголовном преследовании молодого Саутерса не будет никакой необходимости.

– Можете поступать как вам заблагорассудится, мистер Ридер, – заявил Мейсон. – Отныне вы официально участвуете в расследовании этого дела. Я распорядился как можно скорее задержать Лигси, и речная полиция обшаривает все укромные местечки, где он может затаиться.

– Речная полиция способна найти мистера Лигси куда быстрее любого другого подразделения полиции Лондона, – ответил мистер Ридер.

Биг-Бен отбивал одиннадцать, когда он сел в автобус и доехал от Вестминстерского моста до конечной точки своего маршрута.

В те дни – и в особенности ночи, – когда мистер Ридер с головой погружался в свое опасное ремесло, его экономка оставалась на ногах до тех пор, пока он не ложился. Вот и сейчас она встретила его у дверей с бумагой в руках.

– Телефонировал мистер Гейлор, сэр. Он сказал, что пришлет вам небольшую металлическую коробочку, которую вы наверняка захотите осмотреть, но просил вас быть осторожным, чтобы не касаться ее пальцами из-за принца. Но какого именно принца, он не уточнил.

– Думаю, что знаю Его высочество, – ответил мистер Ридер, в душе разозлившийся на Гейлора за то, что тот счел необходимым напомнить ему об опасности стереть отпечатки пальцев. – Шкатулка уже прибыла?

– Десять минут назад, сэр.

– Когда звонил мистер Гейлор?

На этот вопрос экономка затруднилась с точным ответом – по ее словам, это случилось около получаса назад. Следовательно, произвел несложные подсчеты в уме мистер Ридер, это произошло сразу же после его ухода из Ярда и шкатулку наверняка доставил посыльный.

Обнаружив у себя на столе коричневый пакет, он вынул ее оттуда: тяжелый, продолговатой формы ящичек примерно шести дюймов в длину и трех в ширину и высоту. На крышке печатными буквами было написано: «Мистеру Ридеру в собственные руки. Подлежит возвращению. Комната 75, Нью-Скотленд-Ярд».

Мистер Ридер взвесил шкатулку на руке.

Одни люди помнят запахи, другие доверяют глазам и полагаются на свою зрительную память. Мистер Ридер обладал уникальным чувством веса – и он помнил кое-какой предмет, столь же увесистый, как и этот. Осторожно вернув шкатулку на стол, он позвонил в Скотленд-Ярд. Гейлор уже ушел. Он попробовал отыскать его дома, но туда инспектор еще не добрался.

– Попросите его перезвонить сразу же, как только он появится, – сказал мистер Ридер и вернулся к себе в кабинет, чтобы вот уже в третий раз за день бездумно перебирать старые концертные программы, театральные афиши, фотографии и вырезки из альманахов «Эра» и «Сцена», размышляя над тем, что ему удалось узнать сегодня.

В час ночи в дверь постучала экономка, чтобы узнать, не требуется ли ему что-нибудь еще.

– Ровным счетом ничего, – ответил мистер Ридер. И вдруг ему в голову пришла одна мысль. – Где вы спите?

– В комнате наверху, сэр.

– Прямо над моим кабинетом? – переспросил мистер Ридер. – Знаете, я думаю, что вам лучше оставаться в кухне, пока я не переговорю с мистером Гейлором. Я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы смогли со всеми удобствами разместиться там и даже переночевать. Нет-нет, беспокоиться решительно не о чем, – добавил он, заметив на ее лице первые признаки испуга. – Дело в том, что я намеревался… э-э-э… отправить туда одного из детективов, дабы тот… э-э-э… подслушал разговор.

Предлог был найден, конечно, весьма неубедительный: лжец из мистера Ридера получился никудышный. Но и его экономка отличалась замечательным простодушием и наивностью. Настояв на том, что все-таки поднимется наверх, дабы привести комнату в порядок, она послушно согласилась провести ночь в кухне. Не успела она удалиться, как позвонил Гейлор, и они с мистером Ридером разговаривали добрых пять минут, после чего сыщик уселся за стол в ожидании его появления. Инспектор Гейлор прибыл не один, а в сопровождении двух специалистов по минно-взрывному делу. Один из них захватил с собой точные пружинные весы и взвесил на них посылку.

– Отнимем унцию с четвертью на дерево, – сказал эксперт, – и получим точный вес ручной гранаты Миллза. Я уверен, что вы правы, мистер Ридер.

Он поднес шкатулку к уху и легонько потряс.

– Нет, ничего более сложного внутри нет.

Он вынул из кармана набор инструментов и снял с крышки деревянную облицовку.

– Да, вот рычажок, и шпилька торчит, – сообщил он, осмотрев шкатулку со всех сторон в сильном свете фонаря.

Вырезав один бок, он обнаружил рубчатый предмет овальной формы и улыбнулся, словно встретил старого друга.

– Видите вот это? – Он указал на крошечное отверстие в дальней стенке шкатулки. – Тот, кто доставил эту посылку, предпочел не рисковать: предохранительная шпилька была утоплена до отказа вплоть до того момента, как он передал шкатулку из рук в руки. Одну минуту, я мигом ее вытащу.

И он сдержал слово. Мистер Ридер с интересом наблюдал, как ловкие пальцы эксперта сняли крышку, одновременно поймав рычажок и прижав его к выпуклому боку ручной бомбы. Другой рукой он извлек из кармана стальную чеку и вставил ее на место, тем самым обезвредив гранату.

– Вы, разумеется, сохранили все бумажки до единой? – осведомился Гейлор. – Другой упаковки не было?

Все клочки бумаги были тщательно уложены в конверт, и два эксперта-взрывотехника сошли вниз, унося с собой опасный подарок для мистера Ридера.

– А вы ведь многого не сказали шефу, – заявил, уже собираясь уходить, Гейлор. – Вечно вы со своими фокусами, старый дьявол!

На лице мистера Ридера отобразилось выражение оскорбленной невинности.

– Как это невежливо с вашей стороны! – заметил он.

– Но ведь так оно и есть, – возразил Гейлор. – Вы всегда придерживаете про запас козырного туза в рукаве, чтобы в нужный момент выложить его на стол, в чем повинна ваша любовь к спецэффектам… или чувство юмора.

На миг в глазах Ридера заблистали лукавые искорки, но потом лицо его вновь превратилось в непроницаемую маску.

– У меня нет… э-э-э… чувства юмора, – только и сказал он.

Но во всяком случае тщеславие у него наличествовало, и тот факт, что его маленькая слабость была столь жестоко выставлена на всеобщее обозрение и осмеяна, вызвал у мистера Ридера немалое раздражение.

На следующее утро он поднялся в шесть часов и к половине восьмого уже направлялся в долину Темзы. Вчера он обзвонил восемь различных эллингов на всем протяжении от Виндзора до Хенли и нашел то, что искал, на окраине Бурн-Энд. Заглянув к корабелу, которому звонил давеча, он обнаружил, что тот с самого утра пребывает в трудах праведных.

– Это вы тот самый джентльмен, что интересовался «Зайрой»? Я собирался отправить одного из своих помощников, чтобы он взглянул, по-прежнему ли она пришвартована у причала, но сейчас не могу без него обойтись, лишняя пара рук нужна мне до зарезу.

– Знаете, это и к лучшему, наверное, – заметил мистер Ридер.

– Понимаете, какая штука, – продолжал шлюпочных дел мастер. – Не успели вы позвонить мне, как яхта прошла мимо, направляясь в Марлоу. Нет, раньше я ее никогда не видел, но название заприметил. Просто она относительно недавно появилась в наших краях и еще не успела примелькаться. «Зайра» – сорокафутовая круизная яхта, почти новая и, полагаю, с довольно мощными двигателями. Во всяком случае, волну она подняла приличную.

Он пояснил, что после разговора с мистером Ридером позвонил в Марлоу, выяснил, что мимо них яхта не проходила, а потому отправил одного из своих помощников прогуляться по пешеходной тропинке вдоль канала, чтобы отыскать ее.

– Она пришвартована у частной причальной стенки, которая ведет от реки к большому зданию из красного кирпича, пустующему вот уже много лет. На борту никого нет, и я полагаю, что у ее нынешнего хозяина имеется разрешение от агентов. А вы что же, подумываете о том, чтобы купить ее?

Подобная мысль никогда не приходила мистеру Ридеру в голову. Он надолго задумался, отчего у корабела сложилось впечатление, будто лишь вопрос цены не дает ему возможности принять окончательное решение.

– Ну да, это довольно необычно для владельца – пришвартовать судно и оставить его без дела на много месяцев. Это ведь небезопасно: на судне моментально заведутся крысы, особенно зимой. Содержание этих больших игрушек обходится в кругленькую сумму, а держать смотрителя на борту попросту невыгодно.

Мистер Ридер неспешно двинулся по тропинке вдоль берега, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться речными просторами. И несмотря на то что указания получил самые точные, он едва не пропустил узкий канал с переброшенным через него каменным мостиком, уводивший в сторону от реки. Протока, сплошь заросшая камышом, скрывалась в прибрежных кустах. Мистер Ридер с некоторым трудом, но все-таки добрался до ее берега и только тут обнаружил, что канал вымощен камнем. Дальше он двинулся с величайшей осторожностью, хотя и располагал визуальным подтверждением того, где находится его край.

Впереди показался большой пруд, нечто вроде заводи. Продравшись сквозь заросли кустарника, мистер Ридер вышел к яхте, нос которой оказался от него буквально на расстоянии вытянутой руки. Выглядела она покинутой и безлюдной. Носовая часть судна была затянута парусиной, но шлюпочных дел мастер предупреждал об этом, и потому мистер Ридер оказался готов к такому зрелищу. Он сунул руку в карман и осторожно двинулся вдоль корабля. Он отметил про себя, что все иллюминаторы не только задраены, но и закрыты изнутри плотной коричневой бумагой.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнул сыщик.

Ответа не последовало. На стремнине безмятежно плескалась камышница, которая при звуках его голоса испуганно шарахнулась прочь, роняя с крыльев капли воды.

Судя по всему, машинное отделение размещалось в носовой части, здесь же, очевидно, располагался и матросский кубрик. Кают-компания шла следом. Именно в ней и были задраены иллюминаторы. Попасть в обе каюты можно было из кокпита у миделя, и в нем он заметил закутанный в парусину штурвал. Двери были заперты снаружи на большие висячие замки.

Мистер Ридер огляделся по сторонам и ступил на палубу, сойдя по короткому трапу в кокпит. Он потрогал замок на двери кают-компании. Тот был заперт, но конструкция его оказалась простой, и если фортуна улыбнулась мистеру Ридеру и он действительно нашел ту самую яхту, которую искал, то и у него в запасе имелось кое-что интересное.

Он перепробовал один за другим три ключа, которые достал из кармана, но подошел лишь четвертый. Замок щелкнул и распался. Мистер Ридер вынул дужку из петель, повернул рукоятку и распахнул дверь каюты. Выждав несколько мгновений, пока глаза привыкнут к темноте, он включил фонарь и направил луч света внутрь.

Кают-компания была пуста. Ее настил оказался дюймов на восемнадцать ниже палубы, на которой он стоял. А потом…

Посредине каюты, поблескивая в свете фонаря, лежал револьвер с белой рукояткой и серебряными накладками.

– Очень интересно, – пробормотал мистер Ридер и перешагнул комингс.

Спустившись, он развернулся и попятился, не спуская глаз с двери, через которую вошел, и держа ее под прицелом своего браунинга. Наконец он почувствовал, что задел каблуком револьвер, сделал еще шаг назад и наклонился, чтобы поднять оружие…

Первое, что он ощутил, это дикая головная боль и резкий свет, бьющий прямо в глаза. Источником его оказалась крошечная сфера на потолке каюты. До него донесся и чей-то огорченный голос, который что-то безостановочно говорил, причем говорил фальцетом, а мистер Ридер этого тембра терпеть не мог. Сознание постепенно возвращалось к нему.

Он был потрясен, обнаружив себя персонажем одной из самых нелепых и фантастических сцен, какие только можно себе представить, участником чего-то такого, что не принадлежало реальному миру, который он любил и в котором существовал. Он превратился в декорацию, физически вырванную из вымысла, порожденного чьим-то больным разумом.

Человек, сидевший в углу кают-компании, уперев ладони в колени, был одет в красную атласную мантию, мефистофельскую шапочку и длинную черную маску с бахромой, скрывавшей даже его подбородок. Пальцы его были унизаны перстнями с драгоценными камнями, поблескивавшими в лучах слабого света, падавшего сверху.

Мистер Ридер обнаружил, что не может пошевелиться: руки его были скованы наручниками, ноги больно стянуты веревкой, а во рту торчал деревянный кляп, тесемки которого были завязаны у него на затылке. Кляп пока не причинял особой боли, но он понимал, что это лишь временное явление. Во всяком случае, он был избавлен от необходимости отвечать экзальтированному и ликующему человеку, сидящему на другом конце небольшого дивана.

– …вы слышали, что я сказал, мой мастер мистерий?

Он говорил с легким иностранным акцентом, этот человек в красной мантии.

– Вы такой умный, но я оказался умнее, верно? И все это я придумал сам! Сверкающий серебром пистолет на полу… Только так я мог заставить вас наклониться и опустить голову в облако газа. Это был очень тяжелый газ, который трудно рассеивается, но я боялся, что вы уроните сигарету, и тогда все мои труды пошли бы прахом. Если бы вы подождали немного, газ выветрился бы через открытую дверь. Но нет, вам срочно понадобился пистолет, поэтому вы наклонились… И вот результат!

Сверкание камней на его пальцах слепило глаза.

– Вы привыкли иметь дело с недалекими и глупыми преступниками, – продолжал человек в мантии. – Сегодня вы, мой дорогой Ридер, впервые столкнулись с тем, кто спланировал все заранее, шаг за шагом.

Он встал с дивана, сделал шаг вперед, наклонился над мистером Ридером и развязал тесемки кляпа.

– Мне не по душе монологи, – любезным тоном сообщил он. – Если вы вздумаете кричать, я застрелю вас, и на том все закончится. Сейчас мне вдруг захотелось, чтобы вы узнали все. Вы знаете, кто я такой?

– Боюсь, что не имею этого удовольствия, – ответил мистер Ридер, и мужчина коротко рассмеялся.

– Останься вы живы, я стал бы вашим главным делом, вашим шедевром, единственным вашим знакомым, кто спланировал и совершил убийство и – как это говорится? – которому оно сошло с рук! Вы знаете, где находитесь?

– На борту «Зайры», – сказал мистер Ридер.

– Вы знаете, кто является ее владельцем?

– Она принадлежит Клайву Десбойну.

Мужчина вновь захихикал.

– Бедняга! Несчастный влюбленный, да? Он считает, что его кораблик стоит – где бы вы думали? – в Твикенхеме, на капитальном ремонте. Быть может, он говорил вам, что оказался настолько чокнутым, что сдал яхту напрокат на два месяца? Нет, не говорил? Ага, это уже интересно. Наверное, забыл.

Мистер Ридер медленно кивнул.

– А теперь скажите мне, друг мой… у меня мало времени, и я не могу терять его здесь, с вами… Вы знаете, кто убил Аттимара?

– Вы и есть Аттимар, – ответил мистер Ридер, за что был вознагражден взрывом резкого пронзительного смеха.

– Все-таки вы умный человек, как выяснилось! А хорошо, что я вас подловил, правда? В противном случае… – Он небрежно повел плечами. – Это лучшая шутка, которую я когда-либо слышал: я – Аттимар! Наверное, я говорю так, как он? Может быть, кто знает…

Он соскользнул с дивана, осторожно подошел к мистеру Ридеру и вновь затянул завязки кляпа на его затылке, на сей раз туже.

– Где, по-вашему, вы окажетесь сегодня ночью с большой, тяжелой цепью на ногах? Мне известны все самые глубокие омуты на этой реке, и пройдут годы, прежде чем кто-нибудь случайно обнаружит ваш труп. Подумать только: великий Лондон лишится мистера Ридера! Многие пытались убить вас, друг мой, но потерпели неудачу, потому что они преступники, глупцы, которые не умеют планировать наперед, как подлинные полководцы.

Мистер Ридер ничего не сказал. Он не мог пошевелить рукой, чтобы ослабить давление кляпа, поскольку в центральное звено наручников была продета веревка, привязанная к петле вокруг его лодыжек.

Человек в красной мантии склонился над ним, и глаза его, словно угли, засверкали в прорезях маски.

– Прошлой ночью я испытывал вас. Я спросил себя: «Этот человек глупец или умница?» – Он говорил быстро и негромко, захлебываясь словами. – И потому я послал вам бомбу. Я бы послал ее и Десбойну заодно – он тоже умрет сегодня ночью, а нашего общего друга, мистера Саутерса, повесят, и вам всем придет конец! А я уплыву в южные моря, и никто меня даже не заподозрит, потому что я очень умный.

Мистер Ридер счел, что его собеседник повторяется. Несмотря на ужасное положение, в котором оказался, ему было скучно. А человека в красной мантии, должно быть, что-то спугнуло, потому что он подошел к двери и прислушался, а потом, поднявшись по трапу, с грохотом захлопнул за собой дверь. Щелкнул замок.

Вскоре мистер Ридер услышал, как мужчина перелезает через борт, и понял, что он сошел на берег, дабы разобраться с нежданной помехой, в чем бы она ни заключалась. Ею оказался шлюпочных дел мастер, который пришел разузнать, как идут дела. Седой сгорбленный старичок с белыми усами и морщинистым лицом сумел убедить его в том, что мистер Ридер сделал предложение относительно покупки яхты, которое было отвергнуто, после чего отправился в Марлоу.

В распоряжении пленника было четверть часа, чтобы обдумать свое плачевное положение и найти выход. Мистер Ридер удостоверился в том, что освободить руки из стальных наручников для него – не проблема. У него были очень тонкие запястья, а большие и костлявые кисти выглядели обманчиво. Высвободив одну руку, он поправил кляп, ослабив давление, и принял сидячее положение, но покачнулся и лишь чудом сохранил равновесие и не свалился ничком обратно на палубу. Это усилие продемонстрировало, сколь опасно пытаться совершить побег до того, как он восстановит силы. Пистолет у него отобрали, револьвера с серебряными накладками тоже нигде не было видно. Мистер Ридер вернул наручники на запястье и притворился недвижимым, когда его похититель вновь отворил дверь, – правда, только для того, чтобы заглянуть внутрь.

– Боюсь, сегодня вам придется обойтись без пищи и воды – но ведь вас это не удручает, верно?

Только сейчас мистер Ридер заметил, что дверь кают-компании была обшита изнутри сталью и выкрашена под дерево, а его план спасения строился именно на этом. По какой-то неведомой причине его враг включил два фонаря снаружи, что и позволило детективу оглядеться по сторонам.

Вылезти через иллюминаторы было невозможно – теперь он вполне понимал, для чего они были герметизированы грубой оберточной бумагой. В лучшем случае он смог бы высунуть наружу только руку. Утвердив план кампании, мистер Ридер принялся действовать со своей обычной решимостью. Он не мог допустить, чтобы его жизнь зависела от капризов и причуд этого человека. Совершенно очевидно, что тот рассчитывал ночью вывезти его в какое-нибудь укромное местечко на реке, привязать к ногам цепи и выбросить за борт. Но он ведь мог и передумать, что, сказал себе мистер Ридер, было бы весьма некстати.

Он и не подозревал об этом, но его худшие опасения уже начали сбываться. Его противник, засучив рукава, промерял шестом глубины посредине заводи, выбирая местечко поглубже, и вдруг сообразил, какая опасность может грозить ему после визита чрезмерно любопытного полицейского. Шлюпочных дел мастер наверняка не станет держать язык за зубами. Репутация мистера Ридера была хорошо известна не только в стране, но и за рубежом, и местная полиция наверняка захочет познакомиться с ним поближе.

А слухи и сплетни распространяются по воде, пожалуй, еще быстрее, чем по суше. Мужчина спустился в машинное отделение, где хранил свою нелепую мантию и шапочку, и вытащил из тайника небольшой стальной цилиндр. Открыть клапан, оставить его на полу рядом с беспомощным шпиком, и через четверть часа все будет кончено…

Он хладнокровно вытащил два звена тяжелой цепи и с грохотом уронил их на палубу. Мистер Ридер хорошо расслышал этот звук. Освободив одну руку из объятий наручников, что далось не без труда и причинило некоторую боль, он вынул изо рта деревянный кляп и, приняв сидячее положение, развязал первый из двух узлов на ногах. Голова у него буквально раскалывалась от боли, вызванной действием неведомого газа. Коснувшись ногами настила, он покачнулся и едва не упал. Впрочем, второй наручник он снимал уже не спеша. Теперь он находился так близко от двери, что мог задвинуть засов. Тот немного заело, но в конце концов он сумел протолкнуть его в пазы. Металлический лязг показался ему самой приятной музыкой, какую он когда-либо слышал.

Услышал его и человек на палубе. Подбежав к двери, он рванул ее на себя, опомнился, открыл висячий замок и попробовал ворваться внутрь.

– Боюсь, что вы опоздали, – вежливо уведомил его мистер Ридер.

Он буквально кожей ощущал эманации дикой ярости, охватившей его врага. Тщеславие убийцы, полагавшего себя непревзойденным, было уязвлено: его посрамил единственный в мире человек, на которого он так стремился произвести впечатление, чтобы тот, пока был еще жив, успеть проникнуться им перед смертью.

А потом человек на мостике услышал глухой удар, звон стекла и увидел осколки, вылетевшие из иллюминатора. В одной из дверей были проделаны пять вентиляционных отверстий, но четыре из них были наглухо законопачены. Схватив цилиндр, он сунул его наконечник в оставшуюся отдушину. И вдруг обезумевшему убийце пришла в голову совершенно дикая и невероятная идея. Ридер услышал, как проворачивается стартер, и вскоре до его слуха донесся негромкий рокот двигателей. Вот по палубе кто-то пробежал, и он выглянул в иллюминатор, но тот находился ниже уровня берега.

Сыщик огляделся по сторонам в поисках оружия, но не нашел ничего подходящего. Впрочем, в одном он был уверен: мистер Красная Мантия не осмелится выйти на реку. Все-таки судоходство по ней было достаточно оживленным и он непременно привлечет к себе внимание. Не мог он ждать и наступления темноты; его положение было столь же отчаянным, как и Ридера… Бах!

Грохнул выстрел, за которым последовал еще один. Ридер услыхал чей-то крик, а потом треск кустов, как если бы через них кто-то ломился. Вскоре до него донесся глубокий голос Клайва Десбойна:

– Мистер Ридер, вы здесь? С вами все в порядке?

Мистер Ридер, раб вежливости, прижался губами к разбитому иллюминатору.

Десбойну понадобилось некоторое время, чтобы сбить висячий замок. Но вот наконец дверь распахнулась, и мистер Ридер вышел на свободу.

– Слава Богу, вы живы! – воскликнул его спаситель. – Что это за старик, который стрелял в меня?

Он махнул рукой в сторону, где заводь изгибалась, делая поворот.

– Там есть дом, дорога или что-нибудь еще в этом роде? Он побежал туда. Что здесь произошло?

Мистер Ридер уже сидел в кресле на палубе, обеими руками обхватив раскалывающуюся от боли голову. Прошло несколько минут, прежде чем он поднял глаза на Клайва.

– Я встретил величайшего в мире преступника! – торжественно проговорил он. – Он очень умен и вдобавок жив и здоров. Его зовут Аттимар!

От изумления у Клайва Десбойна отвисла челюсть.

– Аттимар? Но он же убит!

– Очень на это надеюсь, – с едва сдерживаемой яростью отозвался мистер Ридер, – но у меня есть веские причины полагать, что это не так. Нет-нет, молодой человек, я не стану рассказывать вам, что здесь произошло. Мне стыдно за себя. В общем, мне нечем гордиться, учитывая, с какой легкостью я попал в ловушку, устроенную этим… – он немного помолчал, – любителем. А вы как здесь оказались?

– Случайно. Откровенно говоря, сам не знаю, что толкнуло меня приехать сюда. Я просто позвонил в Твикенхем насчет кое-какого ремонта яхты – кстати, вы должны были видеть ее фотографию у меня в холле. Собственно, именно по этой фотографии вы и угадали дату, проявив необычайную смекалку и сообразительность. Иногда я сдаю «Зайру» напрокат. Несколько месяцев назад я одолжил ее одному итальянцу, но он обошелся с ней так дурно, что пришлось распорядиться вернуть ее в док. По реке понеслись телефонные звонки, ее начали искать, и вот тогда я и узнал, что вы тоже объявились в этих краях… Выглядите вы отвратительно, между нами говоря.

– Я и чувствую себя отвратительно, – сказал мистер Ридер. – И вы приехали…

– На автомобиле. Было у меня предчувствие, что не все здесь гладко. А потом я встретил одного человека, который разговаривал с лодочником, и он рассказал мне о сгорбленном старичке. Я понятия не имел, что он делает на яхте, поэтому пришел навести справки. По какой-то причине, уразуметь которую я не могу, он, едва завидев меня, выхватил пистолет и открыл пальбу, после чего развернулся и как сумасшедший бросился через кусты наутек.

– У вас есть оружие? – осведомился Ридер.

Десбойн улыбнулся.

– Нет, я не ношу с собой подобные штуки.

– В таком случае преследовать моего старинного врага было бы величайшей глупостью. Предоставим одному из констеблей участка Букингемшир сделать свое дело. Ваш автомобиль где-то поблизости?

Как выяснилось, в пятидесяти ярдах отсюда имелась дорога.

– Боже милостивый! – внезапно воскликнул Десбойн. – Я оставил его у ворот заброшенного дома. Интересно, уж не туда ли удрал наш старикан? И по-прежнему ли на месте моя машина?

Она оказалась целой и невредимой и стояла на подъездной аллее у заброшенного дома – абсолютно новенький автомобиль, вызвавший такое отвращение у бедного Джонни Саутерса. Клайв с некоторым трудом завел его, и это действие вдруг напомнило ему кое о чем.

– Мы оставили моторы на яхте работающими? – внезапно спросил он. – Если вы не возражаете, я вернусь и выключу их. А потом надо позвонить в полицию и попросить прислать кого-нибудь, чтобы отвести «Зайру» в Мейденхед.

Он отсутствовал минут десять, и мистер Ридер воспользовался этой возможностью, чтобы обойти вокруг автомобиля и полюбоваться им. Всю ночь шел дождь, и он успел сделать одно интересное открытие до того, как вернулся Десбойн.

– Мы заедем в Марлоу, и я отправлю кого-нибудь забрать ее, – сказал он, садясь за руль. – В жизни не слыхал более удивительной истории. А теперь расскажите мне во всех подробностях, что с вами случилось.

Мистер Ридер печально улыбнулся.

– Вы ведь простите меня, если я не стану этого делать? – мягко поинтересовался он. – По правде говоря, одна популярная газета попросила меня написать мемуары, и я хочу приберечь личные впечатления и переживания для этого издания.

Однако на другие темы он разговаривал весьма охотно – например, о том, каким чудесным образом автомобиль Дейсбойна остался на месте, хотя врагу до него было рукой подать.

– Я никогда раньше не встречал его и надеюсь, что никогда больше не встречу, – откровенно заявил Клайв. – Но я полагаю, что его можно выследить. Естественно, я и думать не хочу о том, чтобы свидетельствовать в суде против него. С меня вполне достаточно и этой дурацкой ситуации, когда в меня стреляют, а мне ответить нечем.

– К чему такое беспокойство? – заметил мистер Ридер. – Я лично никогда не хожу в суд ради личной мести, хотя существует возможность, что в ближайшем времени мне придется нарушить эту многолетнюю привычку!

Он вышел у эллинга и молча смотрел, как Клайв Десбойн звонит в Твикенхем и рассказывает, где именно обретается его яхта.

– Они заберут ее, – сказал он, повесив трубку. – А теперь, мистер Ридер, как быть с полицией?

Мистер Ридер в ответ лишь покачал головой.

– На вашем месте я бы ни о чем не сообщал им, – посоветовал он. – Они не поймут.

На обратном пути в Лондон он оттаял и проникся к Клайву Десбойну дружеским расположением – во всяком случае, оказался куда более разговорчивым, чем в отношении убийства Аттимара.

– По-видимому, вам еще не приходилось иметь дело с убийством…

– И я не горю таким желанием, – прервал его собеседник.

– Могу только приветствовать ваше намерение. Молодые люди слишком уж болезненно впечатлительны, – заметил мистер Ридер. – Но это преступление представляет особый интерес, поскольку было спланировано и совершено тем, кто изучал искусство убийства и методы, к которым прибегают обычные преступники. Он настолько хорошо овладел ими, что уверил себя, будто человек необычайного ума и проницательности, если совершит подобное злодейство, сумеет… э-э-э… избежать последствий своего деяния.

– Неужели правда? – заинтересованно спросил Десбойн.

– Нет, – ответил мистер Ридер, потирая переносицу, и надолго задумался. – Я так не думаю. Напротив, мне почему-то кажется, что его повесят. Более того, я в этом абсолютно уверен.

В салоне автомобиля воцарилось долгое молчание.

– Тем не менее в определенном смысле он оказался очень умен. Например, ему нужно было привлечь внимание полицейского во время обхода, дабы тот засвидетельствовал факт совершения убийства. Для этого он оставил открытой калитку на… э-э-э… пристани, поставил на землю фонарь, а еще один разместил в открытой двери своего домика, так что полисмен, даже будь он начисто лишен любопытства, не мог бы не заглянуть внутрь, чтобы узнать, не случилось ли чего.

Клайв Десбойн нахмурился.

– Провалиться мне на этом самом месте, но я не знаю, кто же был убит! Это не может быть Аттимар, потому что вы видели его сегодня. И едва ли это Лигси, поскольку, опять же по вашим словам, он жив. И зачем туда ходил Джонни Саутерс?

– Потому что ему предложили работу, партнерство с Аттимаром. У Аттимара было две или три баржи, так что при правильном управлении, приложив некоторые усилия, можно было рассчитывать на весьма прибыльное предприятие. Саутерс ведь и понятия не имел, что на самом деле представляет собой этот тип, Аттимар. О встрече они договорились по телефону, и Саутерс пришел на нее. Он поговорил накоротке с Аттимаром или кем-то еще, кто выдал себя за него, причем в темноте, и за это время его брюки успели испачкать кровью – чьей именно, нам еще предстоит установить. В тысяча восемьсот сорок седьмом году во Франции произошло нечто подобное. Мадам Пюийер…

И он пустился в пространное описание дела мадам Пюийер.

– Наш друг оказался очень умен. Он придумал этот трюк с кровью и ловко разместил фонарь, но допустил роковую ошибку. Вы видели дом… Хотя о чем я говорю, вы же даже не были в нем.

– Какой дом? – с любопытством спросил Клайв.

– Дом Аттимара. В сущности, это не дом, а кладовка. Так вы не были там? Нет, я и сам вижу, что не были. Если не возражаете против небольшой лекции или маленькой демонстрации оплошностей, совершенных преступником, я могу устроить для вас экскурсию.

– А она спасет Джонни Саутерса от петли, эта его ошибка? – осведомился Десбойн.

Мистер Ридер кивнул в знак согласия.

– Совершенно определенно. Но пути человеческого разума действительно прихотливы и неисповедимы. Подумать только, куда может завести нас… э-э-э… тщеславие!

Он закрыл глаза и, пока они проезжали по Шепердз-Буш, о чем-то мысленно дискутировал сам с собой. Десбойн высадил его у Скотленд-Ярда, и после обеда они договорились встретиться на Шедвик-лейн.

– О Лигси более нет никаких вестей, – вместо приветствия сообщил Гейлор, когда Ридер вошел в его кабинет.

– Я бы удивился, если бы они были, – жизнерадостно заявил в ответ мистер Ридер, – во-первых, потому что он мертв, во-вторых… словом, я не жду от него никаких вестей.

– А вам известно, что давеча ночью он звонил шефу?

– Это меня ничуть не удивляет, – с несвойственным ему легкомыслием отмахнулся мистер Ридер.

Они поговорили о Джонни Саутерсе и возбужденном против него деле, равно как и об обескураживающих результатах обыска, устроенного в саду. Полиция перекопала все клумбы, безнадежно погубив цветочные бордюры мистера Саутерса.

– По нашим сведениям, там были зарыты две тысячи фунтов банкнотами, но мы ничего не нашли.

– А сколько было в той коробке, которую вы обнаружили в сарае для инструментов?

– А-а, всего-то сотня фунтов или около того, – сказал Гейлор. – Настоящие деньги были спрятаны в саду, если верить нашему информатору. Но мы не нашли ни пенни.

– Какая жалость! – сочувственно протянул мистер Ридер, а потом, словно вспомнив что-то, добавил: – Вы не возражаете, если сегодня днем я свожу одного своего… э-э-э… молодого друга взглянуть на домик Аттимара? Вообще-то, умышленные убийства его не слишком интересуют, но раз уж он платит за защиту молодого мистера Саутерса…

– Я-то не возражаю, – ответил Гейлор, – но вам лучше спросить об этом шефа.

Но главного констебля на месте не оказалось, и шансы встретиться с ним стали совсем уж мизерными после того, как мистера Ридера разыскал по телефону Клайв Десбойн, пояснив, что позвонил в Скотленд-Ярд наудачу, и пригласил его на ленч.

– Придет и Анна Уэлфорд. Я сказал ей, что вы полагаете, будто можно доказать невиновность Джонни, и она изъявила желание непременно повидаться с вами.

Мистер Ридер оказался в затруднительном положении, но, как всегда, с честью вышел из него. Он немедленно отменил две важные встречи и вскоре уже сидел за обеденным столом между восторженной девушкой и ее оживленным благодетелем. Правда, мистер Ридер опасался, что возникнет небольшое недоразумение, но его страхи оказались напрасными. Анна заявила, что после обеда ей нужно пройтись по магазинам, чтобы купить кое-что, а он с Клайвом Десбойном отправился, как тот выразился, на «самое отвратительное послеобеденное свидание», которое когда-либо ему выпадало.

Автомобиль высадил их у конца Шедвик-лейн, жизнь на которой уже вернулась в привычную колею, а ее обитатели смирились с печальной известностью, обретенной ими после жестокого убийства.

На пристани стоял на страже констебль, но он находился внутри ограждения, за воротами. Мистер Ридер отворил калитку. Клайв Десбойн вошел в нее, окинув взглядом захламленный двор, и на лице его отразилось отвращение.

– Какое убожество! – сказал он. – Я не слишком привередлив или брезглив, но ничего более грязного и отвратительного и представить себе не могу.

– Для… э-э-э… джентльмена, который был убит здесь, все выглядело еще отвратительнее, – заметил мистер Ридер, первым вошел в дом и показал своему спутнику комнату, где было совершено убийство, присовокупив: – В чем я практически не сомневаюсь. – После чего поднялся по узкой лестнице наверх, в гостиную капитана Аттимара. – Присаживайтесь хотя бы вон туда, за стол, а я покажу вам план дома и еще кое-что интересное.

Мистер Ридер включил переносную лампу, а Клайв Десбойн опустился на стул и с явным интересом выслушал версию происшедшего в изложении Дж. Г. Ридера.

– Если у вас есть еще время… Кстати, который час?

Клайв Десбойн машинально вскинул глаза к потолку и некоторое время смотрел на него.

– Давайте я угадаю, – медленно сказал он. – Четыре пополудни.

– Блестяще, – пробормотал мистер Ридер. – Вы угадали с точностью до минуты. Но как странно, что для этого вам понадобилось смотреть на потолок. Ведь там раньше были часы.

– На потолке? – словно не веря своим ушам, осведомился его собеседник.

Поднявшись, он подошел к окну и посмотрел на пристань. Со своего места он мог видеть полицейского на посту. Но небольшую калитку в покосившемся заборе, выводившую в переулок Шедвик-пессидж, никто не охранял. И вдруг Клайв Десбойн указал рукой на пристань.

– Убийство было совершено вон там, – негромко произнес он.

Мистер Ридер шагнул к окну и осторожно вытянул шею, глядя в указанном направлении. Он даже не почувствовал боли от удара резиновой дубинкой, который пришелся ему в основание черепа, и мешком осел на пол.

Клайв Десбойн огляделся по сторонам, подкрался к двери и прислушался, после чего вышел в коридор, запер за собой дверь, спустился по лестнице и направился к пристани. Полисмен с подозрением уставился на него, но мистер Десбойн обернулся и сделал вид, будто разговаривает с невидимым отсюда мистером Ридером.

Он обошел дом кругом, и никто не видел, как он отворил небольшую калитку, выходящую в переулок. Дальний конец Шедвик-лейн был перекрыт, но о переулке инспектор Гейлор вспомнил слишком поздно. Именно он обнаружил мистера Ридера и привел его в чувство.

– Я заслуживаю такого обращения, – сказал сыщик, когда к нему вернулся дар речи. – Дважды за один день! Пожалуй, я становлюсь слишком стар для подобной работы.

Далее произошло нечто невероятное, что бывает раз в жизни, да и то не всегда: большое полицейское начальство в Скотленд-Ярде едва не хватил удар, когда оно начало задавать вопросы и выяснять, что, как и почему. Человек, разыскиваемый по обвинению в убийстве, просочился сквозь тщательно охраняемый кордон: речная полиция перекрыла водное пространство; полисмены и детективы в штатском организовали оцепление, выйти за пределы которого было невозможно; тем не менее подозреваемый, благодаря нелепому стечению обстоятельств, прошел между двумя детективами, принявшими его за хорошо знакомого им субъекта.

Ожидая в Скотленд-Ярде результатов устроенной облавы, Ридер подробно пояснил, на чем основаны и откуда взялись его подозрения.

– В ходе проведенных мною расспросов выяснилось, что никто и никогда не видел Аттимара при ярком дневном свете, кроме членов его экипажа, да и те лицезрели своего капитана лишь в сумерках. Он организовал закупочные агентские конторы в дюжине городов на континенте и долгие годы занимался хитроумной контрабандой. Но он не готов был мириться с трудностями, которые присущи образу жизни капитана баржи, и постарался свести их к минимуму: за исключением тех случаев, когда приходилось забирать контрабанду, которую оставляли неподалеку от баржи, и перевозить ее на пристань, которую он поначалу арендовал, а потом выкупил в собственность, он редко не ночевал в своей уютной постельке… Я терялся в догадках и не знал, чем и как объяснить многочисленные и очень странные совпадения. Не возьми на себя Клайв Десбойн труд появиться в Брокли почти в тот самый час, когда преступление было обнаружено – он точно знал, в какое время полисмен совершает обход Шедвик-лейн, – подозрения на его счет у меня могли бы и не возникнуть. Он совершил непростительную оплошность, когда в порыве якобы внезапной откровенности пришел ко мне и поведал о том, что сообщил ему Лигси. Как только о злодействе стало известно, я осмотрел место его совершения и окончательно уверился, что Лигси мертв, иначе Клайв ни за что не осмелился бы выдумать эту историю. Десбойн гордится тем, что продемонстрировал необычайный ум и изобретательность при совершении своих преступлений. Подобно всем преступникам, питающим подобные иллюзии, он совершил один-два глупейших промаха. Побывав с визитом у него в квартире, я обнаружил, что ее стены увешаны фотографиями, и на некоторых он запечатлен в гриме. Тогда я впервые заподозрил, что он имеет опыт выступлений на сцене. Среди них была и фотография «Зайры», идущей вверх по течению на фоне Палаты общин. Причем на корме была принайтовлена та самая спасательная шлюпка в форме каноэ, которую мне столь подробно описал в тот день мальчишка по имени Хоббс. Десбойн понял, что опростоволосился, но понадеялся, что я не придам значения этим фотографиям. На протяжении десяти лет он маскировался под Аттимара, вкладывая сбережения в баржу, арендуя дом и пристань, и в конце концов приобрел их в собственность. Клайв Десбойн – великолепный организатор, и не может быть никаких сомнений в том, что за десять лет работы он сколотил внушительное состояние. Никто, разумеется, и заподозрить не мог в элегантном молодом человеке, проживающем на Парк-лейн, капитана старой и грязной баржи. Я не знаю, что раскопал о нем Лигси, но полагаю, что известно ему было очень немногое и едва ли он рассказал бы нам что-либо сто́ящее. Аттимар узнал, что Лигси вступил со мной в переписку. Помните письмо, что он прислал мне? Я тогда еще сказал вам, что конверт вскрывали – так оно и было, и, скорее всего, это сделал Аттимар. С этого момента Лигси был обречен. Тщеславие позволило Клайву уверовать, будто он способен совершить идеальное преступление, бросить тень на человека, которого он ненавидел, и одновременно устранить со своего пути Лигси, представлявшего для него единственную опасность. Я бы предположил, что он начал планировать, как расправиться с Джонни Саутерсом, примерно за три недели до убийства. Деньги, обнаруженные в сарае с инструментами, были подброшены туда в ночь убийства, а деньги из сада…

– Деньги из сада? – переспросил Мейсон. – Мы обыскали весь сад, но не нашли никаких денег.

Мистер Ридер осторожно откашлялся.

– Во всяком случае, деньги были подброшены в сарай для того, чтобы ваши подозрения превратились в уверенность. Но проделано все было крайне неуклюже. Послание, клочок бумаги, старые счета и накладные, равно как и история, которую мне с такой очаровательной непосредственностью поведал Десбойн, преследовали две цели. Первая заключалась в том, чтобы объяснить исчезновение Аттимара, а вторая – погубить Саутерса. Но, пожалуй, самым его блестящим фокусом стал тот, который он провернул сегодня утром. Он заманил меня на свою яхту; он поджидал меня; скорее всего, он наблюдал за мной с того момента, как я приехал в Бурн-Энд. И тогда, переодевшись в свой нелепый и фантастический наряд, до последнего стараясь отвести от себя подозрения, он принялся осуществлять мой… э-э-э… печальный исход. Следует отдать должное его изобретательности. В качестве артиста быстрого переодевания он не знает себе равных. Он сумел сойти на берег и усыпить бдительность шлюпочных дел мастера из Бурн-Энда. Кто, находясь в здравом уме, поверил бы, что он и был тем самым маленьким сгорбленным старичком? Равным образом, он пришел мне на помощь, когда понял, что другого способа отвести от себя подозрения у него не осталось. К несчастью для него, я заметил, что его автомобиль всю ночь простоял на одном месте и что его рассказ о том, что он якобы приехал из города, ложь, но и… э-э-э… еще кое-что.

Тут зазвонил телефон, и Мейсон снял трубку.

– Она ушла четверть часа назад? И вы не знаете, куда именно? Это был Десбойн, не так ли? Она не сказала, где встречается с ним?

Мистер Ридер вздохнул и устало поднялся на ноги.

– Правильно ли я понимаю, что мисс Анне Уэлфорд позволили беспрепятственно уйти из дома?

В его голосе прозвучало нескрываемое раздражение, и Мейсон не мог не согласиться, что сполна заслужил его. Потому что первая просьба, с которой обратился к нему мистер Ридер, причем по телефону, когда звонил из Родерхита, заключалась в том, чтобы приставить к Анне Уэлфорд личную охрану. Но кто-то из подчиненных Мейсона счел, что едва ли Десбойн отважится появиться поблизости от ее дома, и оказался не прав. Положение дел осложнялось еще и тем, что девушка в тот день вышла в город и все еще отсутствовала, когда к ней наведались офицеры полиции. Однако незадолго до звонка Десбойна она позвонила и оставила номер, по которому ее можно найти, и его, естественно, сообщили и ему. Впоследствии, когда полиция прибыла по тому адресу, который она дала, выяснилось, что она отправилась на встречу, но никто не знал, куда именно.

– Так что, – подвел итог Гейлор, – винить в случившемся, в общем-то, некого.

– А у нас никто и никогда ни в чем не виноват! – резко бросил мистер Ридер.

Тщеславие и дьявольское самомнение подвигло Клайва Десбойна назначить девушке встречу на углу набережной Темзы, в пятидесяти ярдах от Скотленд-Ярда. Когда она в некоторой спешке явилась туда, то не заметила ничего необычного, все еще находясь под впечатлением тех прекрасных известий, что он передал ей еще по телефону.

– Где Джонни? – первым делом спросила она еще издалека, чем больно уколола его самолюбие.

– Пожалуй, я должен оскорбиться…

Клайв остановил такси и приказал отвезти их по адресу в Чизуике.

– Мистер Ридер еще не виделся с тобой, верно? Я рад, потому что хотел быть первым, кто скажет тебе об этом.

– Его уже освободили? – нетерпеливо бросила она в ответ.

– Освободят нынче вечером. Думаю, так будет лучше. Власти опасаются пагубных последствий, поэтому Скотленд-Ярд настоятельно просил его не давать интервью газетчикам и, по возможности, провести эту ночь за городом. Я договорился со своим кузеном, что сегодня Джонни переночует у него.

Все это выглядело вполне правдоподобно, и, когда Десбойн попросил таксиста остановиться возле телефонной будки, а вернувшись в автомобиль, сообщил Анне, что только что позвонил ее отцу и предупредил, что она вернется не раньше восьми, мысль о его великодушии и щедрости заставила девушку проникнуться к нему самыми дружескими чувствами.

– Меня самого буквально осаждают репортеры, и я стараюсь избегать их по мере сил. Эти чертовы газетчики ради сенсации готовы на что угодно.

В это самое мгновение мимо таксомотора промчался экспресс-фургон службы новостей одной из этих злосчастных газет. На задних его дверцах красовался плакат:

Немного погодя девушка заметила еще одно кричащее газетное объявление:

Такси свернуло на боковую улочку и, когда Клайв постучал по стеклу, остановилось. Чуть впереди виднелся гараж и, оставив Анну, Клайв отпер его. Через несколько минут он выехал оттуда на небольшом автомобиле.

– Я держу его здесь на всякий случай, – пояснил он. – Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться вторая машина.

Для чего именно может понадобиться в Чизуике запасной автомобиль, он даже и не подумал объяснить.

Вместо того чтобы свернуть на Большую западную дорогу, Десбойн предпочел объездной путь через Брентфорд. К тому времени, как они добрались до Хаунслоу, хлынул проливной дождь.

Анна была настолько благодарна Клайву за все, что он сделал, что даже не пыталась возражать, когда он предложил ехать дальше, в Оксфорд. Зачем они приехали сюда, она спросила лишь на окраине города, на что он с улыбкой ответил, что сегодня утром Джонни перевели в тюрьму Оксфорда.

– Я решил сделать тебе сюрприз, – сказал он. – Всего три человека в Лондоне знают об этом, и я очень хотел, чтобы для тебя это стало приятной неожиданностью.

Они остановились у маленького кафе на другом конце города, и она растерянно спросила себя, почему он предпочел это убогое скромное заведение какой-нибудь приличной гостинице, но потом сочла такой поступок очередным проявлением заботы с его стороны: чтобы избежать внимания репортеров. Они засиделись в кафе за чаем, пока девушка не начала нервничать.

– Сейчас мы поедем в тюрьму и наведем справки, – пообещал он.

Они действительно подъехали к воротам исправительного заведения, и Клайв вышел из машины и нажал кнопку звонка. Вернувшись, он улыбнулся и сокрушенно развел руками.

– Его освободили час назад. Мой кузен уже встретил и забрал его, так что сейчас мы едем к нему.

К этому времени уже стемнело, и дождь полил еще сильнее. Они вновь избрали кружной путь в Лондон, проехав через какой-то небольшой городок – Марлоу, как ей показалось, – а затем внезапно свернули с главного шоссе и покатили по пустой и явно заброшенной старой дороге для экипажей. Слева на мгновение блеснула тусклая поверхность какой-то заводи, и тут автомобиль остановился перед мрачной дверью. Клайв Десбойн вышел из машины и отпер ее своим ключом.

– Вот мы и приехали, – любезно сообщил он, и Анна, прежде чем успела сообразить, что происходит, оказалась в полутемном коридоре, в котором отчетливо пахло сыростью и плесенью.

Дверь с грохотом захлопнулась у нее за спиной.

– Куда ты меня привез? Что это за место? – дрожащим голосом осведомилась девушка, и прежние сомнения и страхи перед этим человеком охватили ее с новой силой.

– Это то самое место, – заявил Клайв Десбойн.

Вынув из кармана плаща фонарь, он включил его. Дом был меблирован, если прогнившие ковры на полу и покрытые пылью стулья можно было назвать мебелью. Крепко взяв девушку за руку, он провел ее по коридору и, открыв какую-то дверь, втолкнул внутрь. В комнате обнаружилось окно, но, как выяснилось впоследствии, оно было закрыто снаружи ставнями.

Впрочем, комната оказалась довольно чистой: здесь была кровать, стол и небольшой примус. На буфете лежали кое-какие продукты в пакетах.

– А теперь молчи и слушай, – приказал он.

Чиркнув спичкой, Клайв зажег керосиновую лампу, стоявшую на столе.

– Что все это значит? – пожелала узнать Анна. Лицо ее побледнело и осунулось.

Он ответил не сразу.

– Ты мне очень нравишься – вот что это значит. Меня, скорее всего, повесят… недель через шесть, но, как гласит старая пословица: семь бед – один ответ.

Он в упор взглянул на нее блестящими глазами, и она едва не лишилась чувств от ужаса.

– Это вовсе не значит, что я намерен убить тебя, или перерезать тебе горло, или совершить что-либо еще из того, что собирался проделать с мистером Ридером сегодня утром. Да-да, я и был тем самым нелепым джентльменом на «Зайре». Все это произошло в нескольких ярдах от того места, где мы сейчас находимся. А теперь прошу тебя проявить благоразумие, моя сладкая, – в радиусе пяти миль вокруг нет ни души…

Дверные петли разъела ржавчина, и они скрипели, открываясь. Вот и сейчас они издали пронзительный скрип. Клайв Десбойн стремительно обернулся, сунув руку под плащ.

– Не двигайтесь, – негромко проговорил мистер Ридер. Обычное предостережение, к которому он прибегал всегда. – И заодно поднимите руки, будьте любезны. Иначе я выстрелю. Вы убийца, но это я готов простить. Вы лжец, а это для человека моих высоких моральных принципов непростительно.

Вслед за ним в комнату ворвалась дюжина детективов, добрых три часа проторчавших в старом и сыром заброшенном доме. Они защелкнули наручники на запястьях бледного как смерть, расширенными глазами взиравшего на них молодого человека.

– И проверьте, чтобы они не болтались, – любезным тоном напомнил мистер Ридер. – Те, что достались мне сегодня утром, были явно не по размеру.