Глава 12
В ближайшем лесу срубили несколько деревьев. Они пошли на изготовление мостков через ров и штурмовые лестницы. Тем временем я допросил деревенских, которые сообщили, что в усадьбе закрылись где-то двадцать пять-тридцать разбойников. Ещё столько же набиралось мирной публики, включая детей. Последнее известие порядком испортило мне настроение. Сволочь Сапежский подвергал обывателей нешуточной опасности, а спасовать мы не имели права.
Среди казаков нашлись меткие стрелки с дальнобойными по сравнению с фузеями штуцерами. Конечно, скорострельность у штуцера так себе: замучаешься, пока заряжаешь, но мы не спешили. Я расставил будущих снайперов по позициям, велев выцеливать всех, кто будет защищать стены, особое внимание обращать на артиллерийский расчёт. Контрбатарейную игру ещё не придумали, да и сам я имел о ней лишь общее понятие, потому развивать эту тему не стал.
Часа через два всё было готово. Пушки лупили прямой наводкой по воротам, методично разрушая их в щепы. Разбойники в ответ огрызались, но без особого успеха. Никого из наших зацепить не удалось. Ядра до нас не долетали: пушка у Сапежского была скорее для виду.
Зато казачки снова проявили себя с лучшей стороны. Редкий выстрел заканчивался промахом. Жаль, штуцеров было мало, да и заряжались они долго. Тем не менее снайпера хорошо покосили защитничков усадьбы. Со стороны стен часто доносились крики, стоны и проклятия.
Эх, были бы у нас мортиры! Мы бы таких плюх навесом покидали – Сапежский бы землю грыз от ярости и бессилия. Но и без того наши артиллеристы настоящие молодцы. В отличие от большей части пехоты, успели зацепить войну со шведами и турками.
Очередной залп разнёс остатки ворот по ветру. Образовался проём, которого мы дожидались.
Воевода отдал приказ, и в бой вступила царица полей. Поток зелёных мундиров стрелой вытянулся к пролому. С криком «Ура!» солдаты мигом уложили мостки и перебрались по ним через ров. В ответ раздались жидкие выстрелы разбойников. Снайпера многим отбили желание лезть на стены.
Я посчитал сражение выигранным, но скоро понял, что ошибся. Внезапно солдатские ряды заколыхались, началась паника – добрая сотня бойцов понеслась назад. На ходу многие горемыки-воины бросали фузеи и шпаги.
Причина оказалась простой. Сапежский изменил тактику: он поставил пушку напротив проёма и встретил атаку картечью. Солдаты, как я говорил прежде, попались необстрелянные. Лоб в лоб со смертью не сталкивались. Видя, как от осколков падают их товарищи, вместо того, чтобы дожать, не позволить пушкарям разбойников перезарядиться, они поддались панике и побежали. Не спасли даже крики офицеров и унтеров.
Ситуация выходила из-под контроля. Армия на глазах превращалась в стадо баранов. Надо было что-то предпринимать, и тогда я со шпагой и пистолетом в руках ринулся наперерез мечущейся зелёной массе. Была вероятность, что меня собьют с ног, стопчут, но я проходил сквозь толпу как нож по маслу. За мной нёсся Иван и трое казаков, у которых не было штуцеров.
Наш маленький отряд оказался у расчёта разбойничьей пушки раньше, чем те успели перезарядить орудие. Я выстрелом разнёс череп бандиту с банником, потом шпагой проткнул второго пушкаря. Ранение в живот в этом веке – гарантированная путёвка на тот свет.
К артиллеристам уже спешила подмога. На меня выскочил детина пиратского вида. Сходство добавляла повязка на правом глазе. Разве что попугая на плече не было.
Моя шпага против его саблюки всё равно что зубочистка. Очень скоро «пират» умело оттеснил меня к мосткам. Иван тем временем бился с не менее достойным противником, да и казачкам приходилось несладко. Разбойникам нечего было терять, и они сражались с отчаянием людей, которые поставили себе целью забрать с собой как можно больше противников.
Воевода пытался собрать беглецов, сколотить из них хоть что-то похожее на воинское подразделение, а не трусливый сброд. Получалось у него не очень. Это значило одну простую вещь – подмога будет не скоро.
Фехтовальщик из меня так себе. Тем более против опытного саблиста. Сталь со звоном ударяла об сталь. Я всё яснее понимал, что мне кирдык. «Пират» мастерски парировал мои выпады, а я только чудом уворачивался от его шинкующей воздух сабли. Пока удавалось избегать ранений, но вот именно что пока.
Понимая, что Д’Артаньяна из меня не выйдет, я пошёл ва-банк: изловчился и спихнул противника с мостков в воду. И тогда на моих глазах произошло то, о чём рассказывал пленный.
Нечто огромное на секунду показалось из воды, схватило «пирата» и вместе с ним ушло на дно. Несчастный (впрочем, какой несчастный – он это заслужил) не то что завопить, даже воздуха в лёгкие набрать не успел. Зеленоватая поверхность воды вспучилась пузырями и стремительно окрасилась в красный цвет.
Что это была за тварь, откуда она тут взялась – я не знал и знать не хотел. Может, какой-то сом-мутант, может и впрямь крокодил, может, водяной (ведь не на пустом месте взялись все эти сказки?)… Пускай этим занимаются специалисты. Если захотят, конечно. У меня нашлись заботы поважней.
Я бросился на выручку Ивану. Тот отчаянно бился, но на него насело сразу трое. Моё появление изменило пропорции.
– Спасибо, братишка! С меня причитается! – прокричал Иван.
– Сочтёмся, – кивнул я, насаживая на лезвие косматого, как медведь, разбойника.
Интересно, а где сам «виновник торжества»? Где Сапежский, почему его не видно и не слышно?
Иван любезно «одолжил» ещё одного противника, но тот вдруг широко раскрыл глаза и предпочёл дать дёру. Ларчик открывался просто. Позади уже грохотала башмаками вразумлённая Фёдором Прокопичем пехота. Солдаты опомнились, устыдились и теперь рвались искупить вину.
Разбойник, бившийся с Иваном, тоже струхнул и дал стрекача, так что пятки сверкали. В след громыхнул выстрел. Пулял кто-то из наших и не промахнулся. Разбойник, всплеснув руками, повалился лицом вниз.
Иван, не отличавшийся кровожадностью, перекрестился и сказал несколько слов о спасении заблудшей души.
– Эта «душа» тебя живота лишить хотела, а ты за неё молитву возносишь, – пробурчал я.
– Мы христиане, – удивлённо посмотрел на меня Иван.
Пространство усадьбы заполонили разгорячённые солдаты. Правёж начался сразу. Женщин, а уж тем более детишек, не трогали. Их отправили в деревню с наказом старосте расселить по избам и не обижать.
В центр стащили трупы. Отдельно разбойников и отдельно наших. Хватало и раненых с обеих сторон. Из соседнего села ожидалось прибытие батюшки: исповедовать и причастить тех, кому не суждено дожить до завтра. Пленных оказалось немного: и казаки постарались, и артиллерия, да и мы с Ваней внесли посильный вклад.
Больше всего нас интересовала судьба Сапежского. Я опасался, что в царившей кутерьме он мог сбежать. Пусть на одной ноге далеко не удерёшь, но устраивать погоню желания не было. Все устали как собаки. Меня вообще заколотила нервная дрожь. Видимо, отошёл, понял, какие последствия могла бы иметь недавняя схватка. Я мысленно пообещал себе как можно меньше влезать в подобные авантюры. Сегодня обошлось, ни царапины, а что будет в следующий раз? Здешних врачей не зря коновалами зовут. Не столько лечат, сколько залечивают. Об элементарной гигиене понятия не имеют. От любой царапины можно заражение крови подхватить!
– Вот он, Сапежский! Нашёлся, паскуда, – зазвучали голоса со всех сторон.
Я помотал башкой и увидел, что солдаты несут на сделанных из фузей и плащей-епанч носилках тело одноногого мужчины. Первой мыслью было – мёртв! Сердце предательски ёкнуло. В таком случае мы не доберёмся до истины, не узнаем точно – повинен ли он в гибели настоятеля. Но потом я облегчённо вздохнул.
Да, Сапежского ранили, он был без сознания, но вертевшийся поблизости армейский лекарь осмотрел его и сказал, что рана не смертельна и с большой вероятностью разбойник выкарабкается.
– Только допрашивать его нельзя, – добавил лекарь.
– Почему? – побагровел Фёдор Прокопич.
– Нет смысла. Даже если он придёт в сознание, всё равно будет очень слаб и вряд ли сумеет связать два слова.
– Ничего, – успокоено произнёс воевода. – Главное, его в Марфино доставить да беречь там как зеницу ока. А допросить завсегда успеется. Ты, – он ткнул пальцем в грудь врача, – отвечаешь за его жизнь собственной персоной. Если, не приведи Господь, загнётся – заместо него в поруб посажу. На цепь!
Ошарашенный лекарь закивал и принялся суетиться вокруг главаря разбойников.
– Отколь ветер не повеет, Сапежский не заробеет… – фальшиво пропел Фёдор Прокопич, наслаждаясь триумфом. Пробил его звёздный час.
Он размашисто перекрестился:
– Сподобил таки всевышний на дело великое! Поймали пса зловредного, дали укорот делам его зверским! Не оставил господь милостью мя, грешного!
Тут его взгляд упал на нас с Иваном. Мы деликатно склонили головы. Воевода расплылся в улыбке.
– Судари, выражаю вам искреннюю признательность! Если бы не вы, этот мерзавец ещё долго бы отравлял жизнь всей округе. Я всенепременно отпишу промеморию вашему начальству. Вы достойны самой высокой награды.
Я представил, как вытянется худое лицо фон Белова, как он будет «рад» нашим успехам. Кислое выражение на лице Ивана свидетельствовало, что наши мысли идут в унисон.
Однако… похвала похвалой, но до главного мы не докопались. Нас прислали не в войнушку играть, а найти убийцу. В этом проблема. Хорошо, если она решится с помощью того же Сапежского.
– Благодарим, Фёдор Прокопич, – сухо ответил я. – Служим не ради чинов и наград. Это наш долг.
– Отрадно сие слышать. Не столь часто на мою долю выпадает наблюдать столь бескорыстное служение её императорскому величеству.
– Фёдор Прокопич, просьба имеется. Окажите милость – уважьте в малом.
– Как я могу не уважить опосля того, что вы для воеводства сделали?! В лепёшку разобьюсь, но выполню, – торжественно пообещал воевода.
– Первый допрос Сапежского проведём мы. Расследование не должно топтаться на месте.
– Судари, тут вы в своём праве. Жаль, что негодяй так не вовремя получил ранение. Иначе… – глаза Фёдора Прокопича недобро сверкнули. – Был бы другой разговор!
Он мечтательно зажмурился. Наверное, видел себя в грёзах в орденах и с генеральской перевязью. Хотя… не думаю, что в столице так уж оценят поимку местного мафиози. В Петербурге свои игрушки, куда крупнее и дороже. Но зачем портить человеку настроение? Пусть наслаждается триумфом.
Фёдор Прокопич очнулся, вновь глянул на нас:
– Господа, отныне вы всегда желанные гости в моём доме! Более того – в честь нашей знаменательной победы я устрою бал! Вы будете главными виновниками сего тожества.
Ну вот… Кажется, у меня есть все шансы попасть на местную «дискотеку». И ещё… после Барбарелы я ни с кем не встречался и успел соскучиться по женскому обществу. Вдруг бал исправит это досадное упущение? Да и безумно втрескавшемуся в дочку Ушакова Ивану не помешает расслабиться в обществе прекрасных фемин.
Бал так бал. Я не против.
