66
Стояла звездная ночь. Чистое небо после бури было темно и глубоко. Под ним лежало бескрайнее поле снега, условно разделяемое на залив и санаторий с парком. В ранней темноте белые холмы казались непроходимы. Куда бежать человеку, когда нет выхода? Ответ на вопрос зависит от человека. Ванзаров вовремя подумал об этом и затормозил «на всем скаку». Лебедев еле увернулся, чтобы не снести замерзшего друга.
– Что случилось? – тревожно спросил он.
– Думаю, – последовал ответ.
– Нашли время.
– В погоне это главное… Допустим, что Лотошкин не так глуп, как кажется. В противном случае мы бы заметили его тонущим в дальнем сугробе.
– И что из того?
– Куда ему бежать, чтоб выбраться?
– Не верю, что актер, даже самый злодейский, будет путать следы.
– Он не следы путает, а спастись хочет, – сказал Ванзаров, еще раздумывая, и вдруг что-то приметил в стороне залива. – Нам туда…
Аполлон Григорьевич уже привык к резким поступкам друга. В таких случаях оставался выбор: или плюнуть и не помогать, или следовать безропотно. Почему-то он всегда выбирал последнее.
Сугробов тут намело пониже. Ванзаров прыгал в них не хуже зайца, расчищая путь идущему следом. Как ни странно, клетчатый костюм для таких эскапад был в самый раз. Материал не рвался, не стреноживал и вел себя как вторая кожа. Не зря терпел за него смешки и улыбки. Вот и пригодилось.
Опять Ванзаров встал, как конь под уздой.
– Да что ж такое! – Тут уж Аполлон Григорьевич позволил себе выразиться крепко, по-криминалистки.
– Смотрите…
Перед ними темнело нечто громадное, как будто дикий зверь, размером с медведя, завалился на бок, только шерсть торчит. Лебедев сощурился.
– Что за местное чудовище…
Кабаниха не могла упасть на спину – горб мешал. Она растянулась в снегу во весь рост, одна рука ее свешивалась, другая отошла далеко вперед. Лицо ее было спокойно, губа торчала раной, только красные глазки казались навыкате. Топор лежал рядом, упираясь в живот, словно выскользнул из руки.
– Подходить нельзя… – сказал Ванзаров, останавливая порыв криминалиста. – Ей плеснули в лицо ядом…
Лебедев искренно возмутился. Всего, что касалось его сферы, не должны касаться разные дилетанты от психологики…
– Определить такое на расстоянии в темноте? Это не блеф, это чистая профанация, – заявил он, но все же остался на месте.
– У Катеньки силища невероятна, я не справлюсь. По-другому ее не унять.
– Зачем ей кого-то хватать?
– Она хотела помочь мне… – ответил Ванзаров. – Стала ловить беглеца и поймала бы, видите – топор выхватила, ну и получила в лицо. Ваш яд и такую мощь с ног валит.
– Он не мой, а индейцев, – напомнил Лебедев. – Будем слезы лить? Корить себя? Бросим все от горя?
– Слезы оставим на потом, – Ванзаров всматривался во тьму залива. – Нам – туда, куда ее рука указывает… Прости меня, Катенька…
И он пошел по снегу, высоко задирая ноги. Лебедеву оставалось только поражаться раздвоенной целости этого характера. Вот сейчас чуть не в траур ушел, а через секунду уже мчит гончим псом. И как у него все это слито? Будто два человека в одном…
Они выбрались на лед, покрытый снежным настом. Под ногами хрустело. Ванзаров вертел головой не хуже сокола.
– Вот, там… – он протянул руку. – Огонек мелькнул?
– Похоже на потайной фонарь.
– Поймаем – проверим.
Бежать было проще. Лебедев не поспевал за взятым темпом, все-таки не его дело бегать за преступниками в зимнем пальто и с походным саквояжем. Не для этого он достиг высот в науке. И все-таки он покорно бежал. Хоть и отставал сильно. Что помогло ему вовремя заметить торчавшего Ванзарова. Борясь с легкой отдышкой, Лебедев наконец добрался к нему.
– Ну, что опять?.. – проговорил он и увидел сам.
Лед, много раз за зиму таявший, образовал уступ, покрытый снегом. Как небольшой козырек. Словно укрываясь под ним, лежало человеческое тело темным продолговатым пятном. Потайной фонарь, потухший, с открытой дверцей, был рядом с ним.
– Все, опоздали…
– Умеете вы трупы издалека определять, – сказал криминалист, вглядываясь. Тело лежало слишком спокойно для живого.
– Тут все очевидно. Вон под правой рукой пузырек. Пари будете заключать, что в нем? А то ведь доктор Могилевский припрятал вам еще один такой же для анализов.
Лебедев не стал спорить. Он знал, что у Ванзарова бывали редкие минуты, когда он сдерживал бешенство из последних сил. Трогать его не следовало. В целях личной безопасности.
Аполлон Григорьевич обошел тело и присел на корточки, вглядываясь в лицо.
– Позвольте… – сказал он в крайней растерянности. – Но ведь это не Лотошкин…
– Конечно, не Лотошкин.
– И вас это не удивляет?
– Случилось то, что должно было. Ради чего все было затеяно…
– Вот это? – Лебедев отказывался верить. – Это слишком…
– В этом деле все слишком. Начиная от бури… – Ванзаров как будто успокоился и наклонился к ногам лежавшего. – Вдвоем донесем, полагаю.
– Куда… – начал было Лебедев, но опомнился: какое тут место преступления – лед, да и только. Он запрятал склянку темного стекла в походный саквояж и пристроился ухватиться за плечи жертвы. – Давненько я покойничков сам не таскал… Куда прикажите, ваше благородие?
– Тут недалеко, к леднику, – сказал Ванзаров. – Порадуем доктора Могилевского новыми трупами. Сначала этим, а после еще Катеньку нести…
– Чудовище звали Катенькой? О, узнаю тебя, Сестрорецк – место гиблое!
– Звали ее Кабаниха, но имя ее – Катенька… Раз-два, взяли, понесли…
– Нет, ну каков Лотошкин! – бурчал Лебедев, с легкостью поддерживая еще мягкое тело. – На сцене на десятых ролях, а тут такое учудил! Прямо Минотавр из тьмы лабиринта, не иначе!
Ванзаров не стал рассеивать тьму. Время еще не пришло. Они еще не вышли из лабиринта.
