Глава 8
Антропология

Криминалистика пленяет нас. Мы не можем оторваться от детективных романов и фильмов. Но иногда сюжет захватывает настолько, что мы забываем о тяжести некоторых преступлений. И никто не имеет дело чаще с этой мрачной реальностью, чем судебные антропологи. Кровавые войны и природные катаклизмы – их передовая линия, возвращение мертвых домой – их призвание.

Косово, 1997 год. В конце ХХ века на Балканах разгорелся тяжелейший этнический и религиозный конфликт. Каждая сторона демонизировала другую, считая врага недочеловеком, вредителем, от которого следует очистить землю. А такие настроения неизбежно приводят к зверствам, в которых и впрямь не было недостатка. Мне довелось беседовать со следователями, прибывшими в Косово по окончании войны, угадывая по их глазам то, о чем они до сих пор не могут говорить.

Представьте картину. По косовским холмам медленно движется трактор с трейлером. За рулем сидит фермер: он собрался туда, где поспокойнее и не стреляют. А в трейлере – все 11 членов его семьи. Восемь детей от года до 14 тесно прижались друг к другу рядом с матерью, бабушкой и тетей. На улице ясно и солнечно, и, вопреки страху, который давно стал их неизбывным спутником, все спокойно разговаривают о том о сем.

Но попытка бежать в безопасное место привела их к трагедии. Где-то поблизости притаился враг со страшным оружием – гранатометом РПГ. Научиться стрелять из него способен даже маленький ребенок, на YouTube есть видео. Эффективный, смертоносный, он легко разбирается и стоит недорого. Это символ асимметричных боевых действий, оплот партизанских войн со времен Вьетнама. Обычно цель поражается полностью.

Граната прилетела неизвестно откуда и взорвалась, уничтожив трейлер и всех пассажиров, кроме самого фермера. Несмотря на раненую ногу, шок и отчаяние, он отполз от линии огня, а вечером, под покровом темноты, пробрался обратно к месту взрыва: искать останки близких, собирать окровавленные части тел. Будучи набожным мусульманином, он хотел похоронить семью как можно скорее. Преодолевая боль и горе, он выкопал неглубокую могилу и положил в нее останки.

А через полтора года судебный антрополог Сью Блэк приехала в Косово вместе с группой британских криминалистов, чтобы собирать материалы для Международного трибунала по бывшей Югославии, заседающего в Гааге. Это первый после Нюрнбергского трибунала и Международного военного трибунала для Дальнего Востока (1945–1948 годы) международный орган, созданный для расследования военных преступлений. К настоящему моменту список обвиняемых насчитывает 161 человека; 74 из них получили приговоры, суд над еще 20 продолжается. Бывший президент Югославии Слободан Милошевич скончался в 2006 году, не дожив до приговора за преступления против человечности. Задача британской команды в Косово состояла в эксгумации массовых захоронений и расследовании актов геноцида.

Сью познакомилась с фермером, «тишайшим и благороднейшим из всех людей», с которыми ей доводилось встречаться. Вместе с коллегами она искала доказательства неспровоцированного нападения на людей в трейлере. Однако судебные заседания в далеких Нидерландах не интересовали фермера, он хотел лишь оплакать близких. Несчастный поблагодарил экспертов за то, что они приехали эксгумировать останки, и объяснил свою боль: по воле Аллаха части тел всех его близких оказались в общей могиле. Он попросил Сью выкопать останки и вернуть ему 11 похоронных мешков, тогда он сможет похоронить каждого отдельно.

Фермер не мог этого знать, но он имел дело с одним из крупнейших в мире специалистов по детским костям. Оставив при себе лишь рентгенотехника и фотографа, Сью разложила у места захоронения 12 кусков ткани. «Нам понадобилось двенадцатое, поскольку не все элементы можно четко идентифицировать. Было бы соблазнительно рассортировать останки по мешкам лишь приблизительно: мол, отцу и так сгодится. Но это совершенно неэтично. И что важнее, незаконно. Нас же позвали с судебными, а не с гуманитарными целями. И наша задача – собрать, проанализировать и предъявить улики, а затем в зале суда суметь обосновать свои действия». А что, если эксперт, выступающий со стороны защиты, откроет мешок и найдет несоответствие материала описанию? Это полностью дискредитирует обвинение.

Итак, она приступила к работе. За полтора года разложения не осталось почти ничего, кроме костей. Отличить друг от друга взрослых было не так сложно: они больше, и их мало. Сложнее обстояло дело с восьмью детьми. Сью тщательно отделила все фрагменты друг от друга. Спустя несколько часов удалось идентифицировать шесть младших детей. Но как быть с верхними конечностями, принадлежавшими 14-летним мальчикам-близнецам? «Больше от них ничего не осталось. Только плечевые кости и ключицы. Но один из их бывших обладателей так и остался в жилетке с Микки-Маусом. Я говорю полицейскому: "Идите и спросите отца, кто из детей любил Микки-Мауса. Только не задавайте наводящих вопросов и не упоминайте о близнецах. Если он сам назовет имя одного из близнецов, мы сможем их различить"». И отец назвал имя одного из близнецов. «Он обожал Микки-Мауса. Это его жилет». А часом позже Сью принесла ему 12 мешков. «Как он этого ждал! После того, что он пережил, это было самое малое, что мы могли для него сделать».

Сью возглавляет Центр анатомии и человеческой идентификации в Университете Данди. Она занимается, прежде всего, поиском и идентификацией скелетных останков. Принадлежат ли они человеку? Какого пола, возраста, роста и национальности? Когда он умер? Почему? Если труп относительно хорошо сохранился, на эти вопросы может ответить патологоанатом. Если нет, судебному антропологу приходится исследовать не только кости, но и волосы, одежду, украшения, бижутерию. Как мы увидим, даже образы, оставляемые нами на фото– и видеокамерах, можно анализировать с точки зрения важных деталей, которые заметит лишь человек с многолетним опытом. На протяжении всей профессиональной деятельности Сью училась распознавать тайные особенности человеческого тела, разрабатывала удивительные способы идентификации личности и научила множество анатомов, антропологов и врачей собирать человеческое тело по кусочкам.

На ее лекции в университете, практические занятия и собственные исследования глубоко повлиял четырехлетний опыт работы в послевоенном Косово. По словам Сью, Косово стало важным этапом в ее жизни, поскольку в ту пору ей удалось воспринять знания и навыки у экспертов из разных стран. В числе последних была аргентинская бригада криминалистов, которая первой стала использовать свой опыт применительно к нарушениям прав человека в 1970-х и начале 1980-х.

С 1976 по 1983 год Аргентиной правила военная хунта, преследовавшая тех, кого считала левыми и подрывными элементами. Этот конфликт получил название Guerra Sucia, или Грязная война. В Буэнос-Айресе и других городах жителей похищали прямо на улицах или забирали из домов и увозили в одну из 300 секретных тюрем. Многих мужчин, женщин и детей пытали. Выжившие описывали, как их привязывали к металлической сетке и пытали током. Мучили даже беременных. Других накачивали наркотиками, ослепляли и сбрасывали с самолетов в реку Ла-Плата между Аргентиной и Уругваем. Впоследствии волны выносили тела на берег. Трупы, которые не попадали в общие могилы или воду, отправлялись в морги с надписью «Без имени». Один рабочий рассказывал, как «тела хранились более 30 дней без охлаждения», как над ними вились тучи мух, а «пол был покрыт 10-сантиметровым слоем червей и личинок». Жертвами Грязной войны стали около 30 000 мирных жителей. Еще около 10 000 «пропали без вести».

В 1984 году, после падения хунты, аргентинские судьи начали требовать эксгумации и идентификации тел: пусть люди узнают, что случилось с их близкими, а убийцы понесут наказание. Местные врачи пытались следовать указаниям судей, но почти не имели опыта в изучении скелетов и отчаянно нуждались в помощи. Тогда для подготовки аргентинских специалистов из США прибыл Клайд Сноу, видный судебный антрополог. Среди прочего за плечами у него были расследования убийства Кеннеди и злодейств серийного маньяка Джона Уэйна Гейси. Сноу объясняет: «Впервые мы стали использовать научный метод для расследования нарушений прав человека. Началось с малого, но в итоге произошла подлинная революция в подходах к изучению нарушения прав человека. Само представление об использовании науки в данной области возникло здесь, в Аргентине. А теперь так работают во всем мире».

Сноу набрал небольшую команду молодых аргентинцев, горячо преданных своему делу. Обучение зачастую проводилось в процессе работы. В первые месяцы студенты не могли удержаться от слез у могил. И Сноу втолковывал: «Хотите плакать – плачьте по ночам». После того как антропологи эксгумировали и идентифицировали труп, следователи соотносили его биологический профиль с медицинскими и стоматологическими картами пропавших людей. (А в последнее время антропологи извлекают ДНК из костей неопознанных трупов и сопоставляют с ДНК живых родственников. К 2000 году идентифицировано 60 скелетов и еще 300 находятся в процессе идентификации. Конечно, это очень немного, но начало положено.) В частности, опознали Лилиану Перейру, похищенную 5 октября 1977 года, когда она шла домой. Ее пытали, насиловали и убили. Когда Лилиана исчезла, она была на пятом месяце беременности. На судебном процессе над девятью главарями хунты в 1985 году Клайд Сноу сумел опознать Лилиану, сообщив суду, что «во многих отношениях скелет сам по себе – лучший свидетель». Улики в виде костей Лилианы Перейры, а также нескольких других хорошо идентифицируемых скелетов помогли отправить за решетку шесть человек.

Аргентинская бригада работала более чем в 30 странах мира, эксгумируя массовые захоронения, и готовила специалистов. В частности, она обучала сотрудников Гватемальского института судебной антропологии, созданного для расследования нарушений прав человека в ходе 30-летней гражданской войны. Она работала с Комиссией по установлению истины и примирению в ЮАР по окончании апартеида. В 1997 году аргентинцы сотрудничали и с командой кубинских геологов, идентифицируя останки Че Гевары в Боливии. Было известно, что в 1967 году боливийские солдаты прострелили ему ноги, руки и грудь, отрезали кисти рук в подтверждение того, что это именно он. Антропологи, разыскивавшие останки, нашли семь тел в двух могилах. На одном из трупов была синяя куртка с пачкой курительного табака в кармане: незадолго до казни ее дал Че Геваре боливийский вертолетчик. Идентичность подтвердили данные стоматологии. Таким образом, через 30 лет после смерти Че Гевара вернулся на Кубу и получил почести героя.

Знания, которыми аргентинцы поделились в Косово, чтобы помочь коллегам, в частности Сью Блэк, расширить свои горизонты и умения, способствовали развитию судебной антропологии во всем мире. Сама Сью работала по широкому кругу проблем в Сьерра-Леоне, Ираке и Таиланде после цунами 2004 года, а также проводила многочисленные программы подготовки в Великобритании.

Все новые зверства требуют вмешательства Сью с ее опытом и знаниями. В январе 2014 года сирийский перебежчик, известный под кодовым именем «Цезарь», – говорят, он был тюремным фотографом, – передал на Запад около 55 000 фотоснимков. На них запечатлены 11 000 трупов: как предполагается, с этими людьми расправились за борьбу с диктатурой Асада. Режим объявил фотографии фальшивкой, изготовленной оппозицией. Между тем Сью попросили изучить их на предмет подлинности. И вот ее заключение: «Это самое ужасное насилие, с каким я сталкивалась за 30 лет судебной работы». Если в Косово людей в основном расстреливали, а цунами – природная стихия, то здесь налицо систематические пытки. Людей морили голодом, душили, пытали током. Их избивали и жгли. Им выкалывали глаза. Сью спросили, можно ли верить этим свидетельствам пыток и заслуживают ли эти смерти дальнейшего расследования. Ее ответ на оба вопроса: «Однозначно – да».

К счастью, большей частью судебные антропологи имеют дело не со случаями пыток и геноцида. И нечасто приходится ездить на места массовых смертей: природных катаклизмов, железнодорожных катастроф или взрывов (как в лондонском транспорте в 2005 году). Обычно они имеют дело с ситуациями значительно меньшего масштаба. Однако их помощь чрезвычайно важна для тех, кого затронули эти беды.

Джон и Маргарет Гарднеры жили в Хеленсбурге, городке на западном побережье Шотландии, в часе езды от Глазго. Джон в прошлом моряк торгового флота, чья склонность к мечтательности могла сравниться лишь с его способностью влезать в долги. В октябре 2004 года у него родился очередной план быстрого обогащения: делать кухни люкс. Однако Маргарет без обиняков сообщила ему, что не в восторге от этой затеи.

А через несколько дней ей позвонили на работу из банка: возникла проблема с ее заявкой на кредит в 50 000 фунтов. Маргарет изумилась: такой заявки она не подавала. Да и вообще, сколько себя помнила, не брала кредиты в банках. В ходе разговора стало ясно, что Джон убедил другую женщину выдать себя за Маргарет и заполнить бланки. Маргарет решила, что с нее хватит, и сообщила коллегам, что отправляется домой выяснять отношения с мужем: пусть выметается из дома. Больше ее живой не видели…

В ответ на расспросы окружающих о жене Джон бойко плел небылицы. Одного он не мог объяснить: почему она перестала звонить старикам-родителям – обычно она считала своим долгом звонить им каждый вечер. Полиция, когда ее поставили в известность, отнеслась к делу серьезно: в дом послали бригаду экспертов – и у основания крана в ванной те нашли следы крови. Крови Маргарет. Поместили в сифон ванной эндоскоп и обнаружили кусочек зубной эмали. Проверили стиральную машину на кухне и пол возле двери и нашли еще следы крови.

Но все это не означало, что Маргарет умерла. Вдруг она споткнулась и упала в ванной, по ходу дела порезавшись и повредив зуб, а затем положила окровавленную одежду в стиральную машину? Однако эксперты не отступались. Изучив фильтр стиральной машины, они обнаружили некий фрагмент кремового цвета, совсем крошечный (4 мм в ширину и 1 см в длину). Что это? Походило на кость. Можно было измельчить его в порошок и проверить ДНК. Однако эксперты понимали: прежде чем начинать тест, который по сути уничтожит улику, необходимо выжать максимум из других технологий.

Поэтому фрагмент доставили в Центр анатомии и человеческой идентификации. Сью Блэк сделала вывод: это левое большое крыло клиновидной кости. Часть такой кости находится в области виска, а прямо под ним пролегает важная артерия. При травме, подразумеваемой потерей этой части кости, Маргарет Гарднер должна была истекать кровью, она не могла выжить.

Такая крохотная улика опровергла выдумки Джона Гарднера. И перед лицом неопровержимых фактов он выдал новую версию событий. По его словам, Маргарет пришла домой в ярости. Перебранка быстро перешла в рукоприкладство. Муж схватил жену, но она вырвалась. Он погнался за ней. Она выбежала из дома, поскользнулась на верхней ступеньке. Ударилась головой во внутреннем дворике, после чего у нее началось сильнейшее кровотечение. Джон перенес тело в ванную, что объясняло найденную там кровь. Потом заметил кровь на своем свитере и засунул его в стиральную машину. Выстирал свитер холодной водой, причем использовал небиологический детергент. Тем самым сохранились следы ДНК на фрагменте, который, по-видимому, зацепился за нитки свитера. Его рассказ не противоречил уликам. Впоследствии Джон сообщил дочери, что завернул тело Маргарет в простыню и опустил в реку… Труп Маргарет не нашли, но на основании крохотного кусочка кости с ее ДНК ее мужа осудили за непредумышленное убийство.

Задолго до научной судебной антропологии XXI века и расследований, подобных вышеописанному, изучение костей играло роль в судопроизводстве. Взять хотя бы историю, описанную в «Собрании отчетов о снятии несправедливых обвинений» (1247 год), учебнике для китайских следователей. Мужчина убил мальчика и завладел его собственностью. Много позже преступление обнаружилось. Преступник сознался, что ударил мальчика и сбросил его в озеро. В озере действительно нашли труп, но плоть сгнила, и остались лишь кости. Высокопоставленный чиновник не исключал, что останки принадлежат кому-то еще. Что же делать? Никто не осмеливался вынести приговор, и следствие застопорилось.

Однако некоторое время спустя записи по этому делу попали к другому чиновнику. Тот заметил, что, по словам одного из родственников, мальчик имел «куриную грудь». Чиновник отправился посмотреть скелет. В самом деле, ребра присоединялись к грудине под острым углом. Тогда провели новое разбирательство. Признание преступника подтвердилось, и он понес наказание.

Однако, несмотря на подобные ранние успехи науки о костях, прошли столетия, прежде чем она стала официально признаваться судом. Кажется, лишь в 1897 году в Америке антрополога пригласили на судебный процесс. Это был Джордж Дорси; он занимался этнографией и американскими индейцами, а в 1894 году первым получил в Гарварде докторскую степень в области антропологии. Его учил Томас Дуайт, основатель и пионер судебной антропологии, исследовавший человеческие скелеты с беспрецедентной точностью. Увлеченный сбором артефактов, особенно скелетов, Дорси устраивал экспедиции в разные регионы Северной и Южной Америки и привез из Перу множество инкских мумий.

В 1897 году Дорси участвовал в «деле Лютгерта», неделями не сходившем с первых полос газет. Адольф Лютгерт в 1866 году эмигрировал из Германии в Чикаго 20-летним юношей без гроша в кармане. Подобно Джону Гарднеру, Адольф был очень амбициозен, но в отличие от него имел денежную хватку. В течение 15 лет он работал в кожевнях и транспортных фирмах, пока не накопил 4000 долларов – достаточно, чтобы построить фабрику и основать A. L. Luetgert Sausage & Packing Company. Сосиски, которые производила фабрика, полюбились горожанам и принесли Лютгерту славу «сосисочного короля Чикаго».

Незадолго до открытия фабрики дюжий сосисочный магнат взял в жены милую миниатюрную женщину по имени Луиза. Однако их брак оказался далек от американской мечты. Адольф не отличался верностью. И поговаривали, что он бьет жену.

1 мая 1897 года супружеская чета отправилась погулять. А домой Луиза не вернулась. Адольф заявил, что она сбежала с другим мужчиной, но родственники не поверили и заявили в полицию. Началось следствие, которое в итоге привело на сосисочную фабрику. Появились и показания очевидца: в тот вечер Адольф пришел с женой на фабрику в 22:30. О том же говорил и ночной сторож. А чуть раньше Лютгерт отослал сторожа с поручением и сказал, что тот может отдыхать весь вечер.

При осмотре фабрики следователи обратили внимание на странный запах, исходящий от чана для варки сосисок. Заглянув в него, они увидели на дне осадок. По словам одного из полицейских, запах от него шел «тошнотворный» и «отдавал мертвечиной». Решили разобраться, в чем дело.

Вынули затычку, располагавшуюся ближе ко дну, и возле отверстия разложили джутовые мешки. По мере вытекания жидкости на мешках образовалась склизкая гуща с кусочками костей. После более внимательного осмотра чана, помимо костных фрагментов, на дне нашли два скромных колечка, соединенных друг с другом и покрытых красновато-серой субстанцией. Колечко поменьше надевалось для страховки колечка побольше. А второе колечко было обручальным, с надписью «Л. Л.» на внутренней стороне. Как выяснилось, оно было подарено на свадьбу Луизе Лютгерт супругом. Внутри печи полиция также обнаружила несколько кусочков, походивших на кость, и остатки сгоревшего корсета. С учетом всех этих улик Лютгерта взяли под стражу.

В тот же год начались слушания в здании суда округа Кук, в атмосфере общественного возбуждения и интереса. Джордж Дорси и несколько его коллег из Филдовского музея естественной истории в Чикаго выступили на стороне обвинения. Дорси заявил, что кости, найденные в печи, принадлежат человеку: фрагменты ноги, пальцев рук и ног, грудной клетки и черепа женщины. Еще один эксперт сообщил, что в жидкости из чана обнаружен гематин, возникающий при разложении гемоглобина, который содержится в человеческой крови.

Согласно свидетельским показаниям, перед исчезновением Луизы Адольф закупил сотни фунтов щелока – смеси, содержащей каустическую соду. Это едкое вещество может использоваться в самых разных целях: для консервации мяса, очистки печей и изготовления метамфетамина. И в итоге оно попало в чан для сосисочного фарша. Адольф утверждал, что щелок предназначался для уборки на фабрике. Однако у обвинения была иная версия: убийце понадобился щелок как прекрасный растворитель.

На первом судебном процессе присяжные не только не пришли к единому мнению, но и переругались чуть ли не до драки в совещательной комнате. Однако Лютгерта это не спасло. Год спустя состоялся повторный суд. И снова на нем выступил Джордж Дорси. И на сей раз Лютгерта признали виновным в убийстве жены.

Выступая свидетелем, Джордж Дорси производил хорошее впечатление. Газета Chicago Tribune отмечала: «Было абсолютно ясно, что его заботит лишь одно – изложить истину, как он ее знает, не преследуя никакого злого умысла и ничего не преувеличивая… Его знания систематичны, основательны, точны, обширны и всегда при нем». Напротив, эксперт защиты Уильям Оллпорт поставил себя в нелепое положение, приняв собачью кость за обезьянью, а в ответ на тихие смешки присяжных стал выкручиваться: мол, бабуинов называют еще «собаками-обезьянами». Однако за стенами суда Дорси натерпелся критики со стороны анатомов. В частности, язвительный Оллпорт высмеивал «идентификацию женщины по четырем фрагментам кости размером с горошину». В итоге Дорси пришлось уйти из судебной науки. Однако освещение в прессе сделало свое дело: широкая публика впервые узнала о судебной антропологии.

Судебная антропология в своей современной форме – дисциплина относительно новая. В начале ХХ века анализ скелетных останков развивался медленно и постепенно. Но все же развивался.

Алеш Грдличка родился в Богемии (ныне часть Чешской Республики) в 1869 году, в 1881-м уехал вместе с семьей в Соединенные Штаты, где не на шутку увлекся происхождением человека. Подобно своему предшественнику Джорджу Дорси, Грдличка изучал коренные народы Америки. В 30 лет отправился в пятилетнюю экспедицию по Америке, в ходе которой исследовал скелеты. В итоге он выдвинул оригинальную теорию: 12 000 лет назад выходцы из Восточной Азии через Берингов пролив проникли в Америку и заселили ее. Впоследствии эта теория стала общепринятой в науке (отчасти благодаря ДНК-профилированию). Однако Грдличка интересовался не только происхождением человечества, но и происхождением человеческого зла, сопоставляя антропометрические особенности преступников и «нормальных» американцев. К 1939 году он обнародовал свой вывод: «Преступление – следствие психических, а не физических особенностей».

Профессиональный опыт Грдлички не остался незамеченным. В 1930-е годы новоявленной наукой заинтересовалось ФБР: вдруг получится раскрыть глухие дела? К Грдличке стали обращаться за помощью, и он содействовал ФБР в расследовании более 35 дел: определял идентичность и возраст людей, возможность насильственной смерти. Грдличка вывел судебную антропологию на новый уровень эффективности и систематичности, и после его кончины Джон Гувер, директор ФБР, отдал должное «выдающемуся вкладу» Грдлички в расследование преступлений. Однако ученый не только занимался расследованиями, но и готовил новое поколение судебных антропологов, обучая студентов в Смитсоновском институте.

Подобно тому как для Сью Блэк поворотным моментом стала работа, связанная с геноцидом на Балканах, так и некоторые важные прорывы в судебной антропологии ХХ века были связаны с трагедиями. Один из наиболее талантливых учеников Грдлички, Т. Д. Стюарт, трудился на складе в японском городе Кокура, идентифицируя погибших в ходе Корейской войны. Задача осложнялась тем, что после взрывов от тела мало что остается. Поступали все новые и новые ящики с костями; процесс исследования был кропотливым и морально тяжелым. Однако Стюарт использовал представившуюся возможность: беспрецедентный доступ к огромной партии человеческих костей! Он начал тщательно каталогизировать измерения, постепенно создавая базу данных, которая позволяла достаточно точно определить рост, вес и приблизительный возраст человека на основании скелетных останков.

Солидный вклад в антропологию сделала и Милдред Троттер, которая в 1947 году поступила на работу в Американскую похоронную службу на Гавайях. Она не хотела довольствоваться устаревшими на полвека французскими данными для определения роста и возраста и взялась за собственные замеры, используя кости солдат, погибших во Второй мировой войне. В наши дни Центральная американская лаборатория по идентификации останков военнослужащих остается крупнейшей в мире лабораторией такого рода, причем методики Стюарта и Троттер поныне широко используются.

Гавайские наработки стали известны во многих странах и помогли многим судебным антропологам, занимающимся идентификацией трупов. Просветительские цели ставит перед собой и Центр анатомии и человеческой идентификации (Centre for Anatomy and Human Identification – CAHID) в Данди. В 2008 году в нем открыли в помощь полиции бесплатную круглосуточную электронную консультацию с целью дать любом желающему буквально за 10 минут ответ на вопрос, человеку ли принадлежит та или иная кость. Число запросов возрастает летом, когда люди копают землю в саду или гуляют на природе.

Вопрос этот очень важный и непростой. Погода и животные-падальщики разбрасывают и разрушают скелеты, подчас оставляя всего одну какую-нибудь кость. Ребра овец и оленей очень похожи на человеческие, и их легко спутать. Маленькие кости и зубы детей также похожи на кости и зубы животных. А поскольку их очень много – у ребенка около 800 костей, тогда как у взрослого – всего 209, то в сельских условиях они могут распространиться на обширной территории. (По оценке Клайда Сноу, детский скелет имеет только 46 костей, которые «легко найти».)

В 2012 году CAHID ответил на 365 запросов по костям. Что ж, неплохо: по одному запросу в день. Но многие ли из этих костей оказались человеческими? По словам Сью Блэк, в 98 % случаев кости не принадлежат человеку. Однако отрицательный результат – тоже результат. «Не стоит поднимать на ноги полицию, заводя дело об убийстве, из-за костей коровы».

И потом есть 2 % случаев, когда кости действительно принадлежали человеку: человеку, который жил и дышал. Здесь особенно востребованы навыки анатомов и антропологов. Чтобы понять, с какой костью они имеют дело, они сначала измеряют ее параметры, а затем изучают небольшие возвышения, ямки и бороздки, определяющие функцию каждой из костей. Иногда по костям можно узнать пол человека: обычно у мужчин кости крупнее и плотнее, чем у женщин. Кроме того, просвет костного таза у мужчин имеет сердцевидную форму, а у женщин овальную, приспособленную к деторождению. Черепа мужчин зачастую больше, чем черепа женщин, и челюсть более квадратная.

Несколько лет назад я беседовала со Сью Блэк у нее в кабинете, и полицейский в униформе принес бумажный пакет с костью, найденной на пляже под Киркалди, где я выросла. Сью надела перчатки и театральным жестом извлекла кость из пакета. Всем было очевидно, что это челюстная кость, причем несколько зубов все еще упорно держались на своем месте. «Да, – торжественно подтвердила Сью, – кость человеческая». Я была уверена, что эта сцена устроена специально для меня: ведь кость была найдена как раз на том пляже, где я играла в детстве! Но Сью отпиралась. А потом сжалилась надо мной и объяснила: «Здесь ничего интересного для полиции нет. Кость очень старая. Человек, которому она принадлежала, умер давным-давно. Слишком давно, чтобы это имело значение для закона. Такое бывает сплошь и рядом».

Большинство из нас сочтут, что случайно наткнуться на человеческую челюсть – происшествие жутковатое. Но Сью Блэк – профессионал, и в ее словаре нет таких слов, как «отвратительно», «отталкивающе», «тошнотворно». Человеческое тело во всех его прекрасных и постыдных проявлениях – ее работа, где требуются спокойствие, компетентность и небрезгливость. Все неприятные эмоции, которые она могла испытывать при виде крови, плоти и костей, улетучились, когда с 12 лет начала подрабатывать в мясной лавке. В лавке было так холодно, что, «когда с бойни приезжал грузовик с мясом, мы наперегонки бежали к нему, чтобы погреть руки». То, что других людей обычно отталкивает от анатомии, не страшило Сью. Но почему она заинтересовалась ею?

Дело не только в стремлении к правосудию. Сью по характеру своему – исследователь, желающий познать тайны человеческого тела. Лишь со временем поняла, что эти знания способны пролить свет на смерть, которую люди несут себе подобным. Будучи студенткой последнего курса (а в семье она была первой, кто поступил в университет), Сью, занимавшаяся диссекцией тел в анатомичке, пришла к выводу, что «это весьма смиряющий опыт». По сути, думала Сью, эти люди стали для ученых практическим пособием по анатомии, в конечном счете во имя всеобщего блага. А в качестве первого исследовательского проекта Сью выбрала идентификацию костей и вскоре поняла, насколько это актуально.

Ее первым судебным делом была идентификация пилота микросамолета, разбившегося на восточном побережье Шотландии. Она опасалась своей реакции при виде изуродованного тела. Но когда принялась за дело, профессиональная бесстрастность взяла свое. Сью решила проблему и поняла, что способна успешно работать в этой области.

В своей профессии Сью сталкивается с вопросами, которые у большинства из нас ассоциируются с досугом. «Кто из нас не любит загадки и детективы, – замечает она, – мы читаем книжки и смотрим передачи, поскольку человеку присущ интерес к человеческому телу и его строению. Мы можем использовать эту любознательность, чтобы ответить на вопросы о том, кто это и что это. Для меня все удачно сошлось: я занимаюсь анатомией, своим любимым делом, и с ее помощью решаю актуальные проблемы. И одновременно удовлетворяю свое естественное любопытство».

Поначалу экспертиза Сью Блэк в основном сводилась к идентификации жертв. Успешная идентификация зачастую помогает выявить преступление и начать уголовное расследование. Однако опознать жертву недостаточно: надо выяснить, кто с ней расправился. Этой теме и посвящено большинство детективов с тех пор, как в XIX веке зародился жанр детектива. Хорошие ученые, подобно хорошим сыщикам, разрабатывают новые методы решения проблем. И если эти методы оправдывают себя, их применяют к другим похожим случаям. Такая возможность открывать новые пути очень вдохновляет Сью Блэк. Она всемерно старается расширить горизонты судебной антропологии. Но в последнее время больше времени уделяет поимке преступников, нежели идентификации жертв.

Ник Марш, главный судебный фотограф лондонской полиции, был вместе со Сью в Косово, где они сработались и сдружились. А по возвращении на родину он столкнулся с трудным делом. В полицию обратилась 14-летняя девушка, которая утверждала, что ночами отец принуждает ее к сексу. Мать жалобам не верила. Девушка понимала, что нужны доказательства. Будучи технически подкованной, она сообразила, что в темноте можно сделать инфракрасную съемку веб-камерой. Настроила камеру, направила ее на свою постель и нажала на «запись».

Получившееся видео она принесла в полицию. Но вот загвоздка: факт преступного деяния камера запечатлела, но узкий угол обзора не позволил зафиксировать лицо растлителя. Не просматривались и другие важные детали. Поэтому предъявить отцу обвинение на основании этой записи было невозможно.

Ник решил, что помочь тут может лишь один человек: Сью. Он дал ей посмотреть видео. Впоследствии она рассказывала: «Жуткое дело! У меня волосы на голове зашевелились. Где-то в 4:15 утра в поле зрения камеры попали ноги. Было видно, как девушка лежит на кровати. На ней пижама, и видна область ее ягодиц. И он стоит. Именно "он", поскольку ноги очень и очень волосатые. А потом медленно протягивает руку и просовывает ей под одежду».

Как и Ник, Сью поначалу думала, что идентифицировать мужчину не получится. Однако, внимательнее приглядевшись к записи, она обнаружила, что в инфракрасном свете видна деоксигенированная кровь и поверхностные вены на предплечье. А как ей было известно, узоры поверхностных вен очень индивидуальны. Чем дальше от сердца они расположены, тем больше они различаются у разных людей. Соответственно, вены на руках несут наибольший отпечаток индивидуальности. Однако идентифицировать человека по этому узору может лишь специалист высокого класса. По просьбе Сью был сделан снимок правой руки отца, и узор его вен точно соответствовал узору вен мужчины на видео.

На судебном процессе защита усомнилась в выводах Сью, и судья согласился, что метод идентификации по венам не апробирован. Тогда присяжных вывели из зала: пусть защита и обвинение обоснуют, насколько допустимы подобные улики. Судья стал расспрашивать Сью. И она сообразила, что дала маху: следовало сфотографировать обе руки отца, показав, как различаются узоры вен на руках даже одного человека. Обосновывая свою точку зрения, она предложила судье показать различия на примере его собственных вен. Тот спросил, доказывают ли эти факты стопроцентно, что мужчина на видео – отец девушки. «Нет, – честно призналась Сью, – я не настолько глубоко исследовала данный вопрос и не могу утверждать, что такого узора больше ни у кого нет». Защитники очень хотели, чтобы показания Сью были отвергнуты. И судье пришлось принимать решение единолично. Взвесив за и против, он счел возможным положиться на анатомические познания Сью. Впрочем, помогло еще одно обстоятельство: эксперт защиты был специалистом по носителям информации, а не анатомом и раздражал судью включенным мобильным телефоном.

Сью дала показания. Защита представила свои доводы. Девушку подвергли перекрестному допросу. Затем присяжные удалились на совещание и вернулись с неожиданным для Сью вердиктом: невиновен. Сью заволновалась: не перегнула ли она палку? Она попросила адвоката обвинения разузнать у присяжных, не в ее ли показаниях причина вердикта. Ведь если так, метод идентификации по венам пришлось бы модифицировать или забраковать. Однако выяснилось, что дело не в науке. Против научных данных у присяжных не было возражений. Они сочли обвиняемого «невиновным» не потому, что не верили науке, а потому, что не верили девушке: она не кричала.

Вместо того чтобы отчаиваться из-за непоследовательности присяжных, Сью решила доработать методику, так чтобы она могла отразить любые нападки в залах суда. Поскольку CAHID тогда учил полицейских идентифицировать жертв бедствий, Сью использовала уникальную возможность. Все 500 студентов, работавшие в полиции, разделись до нижнего белья. Затем ее команда сделала инфракрасные и обычные снимки ног, бедер, спин, животов, грудных клеток и рук. После того как эти фотографии были каталогизированы и сопоставлены, обоснованность метода идентификации по узору вен стала очевидной.

Слухами земля полнится, и о навыках Сью узнал далеко не только Ник Марш. Вскоре еще один лондонский следователь попросил ее о помощи: в связи с делом о педофилии. В 2009 году полиция обыскала дом Дина Харди, торговца мебелью из Кента, и нашла в его компьютере 63 непристойные фотографии. На некоторых из них были изображены девочки из Юго-Восточной Азии от 8 до 10 лет. Их совращал белый мужчина. Судя по файлам метаданных этих изображений, снимки были сделаны в 2005 году. А поскольку Харди доказуемо был в Таиланде в это время, полиция обвинила его в совращении малолетних. Но он отпирался.

По просьбе Сью Блэк были сделаны снимки обеих рук Харди, и она взялась за их изучение. Зафиксировала узоры вен. Подметила небольшой шрам у основания пальца. Исследовала складки кожи на суставах. Выяснила, какой рисунок образуют пятнышки. Затем сопоставила свои находки с рукой на фотографии. Все сходилось. И тогда следователь сказал Харди: «Между вашей левой рукой и левой рукой на этом снимке больше сходства, чем между вашей левой и правой рукой. Скажите честно – это ваши руки?» Перед лицом неопровержимых улик Харди ответил: «Да».

Впервые в истории Англии преступника опознали по веснушкам и венам на руках. А вскоре на экраны вышел документальный фильм о поимке педофилов. В нем рассказывалось о деле Дина Харди, в раскрытии которого участвовала Сью. Когда фильм показали по телевизору, в полицию обратились четыре женщины: Харди склонил их к сексу, когда они были несовершеннолетними. В итоге мебельщик получил шесть лет за свои таиландские «подвиги» и еще десяток – за преступления в Англии.

В том же году Сью помогла разоблачить крупнейшее в Шотландии сообщество педофилов. Восемь мужчин из Центральной Шотландии изготавливали, распространяли и собирали такого рода изображения. У одного из них в компьютере было около 78 000 фотоснимков.

Сейчас в год Сью с коллегами расследует около 15 дел, связанных с педофилией. Именно в CAHID прежде всего обращается полиция, когда ей нужна такого рода помощь.

Открытия в области судебной антропологии используются для идентификации людей не только в Данди. Мэри Манхейм создала на базе Луизианского университета Лабораторию судебной антропологии и компьютерной обработки изображений. По первому образованию она филолог-англист. Однако, получив в 1981 году степень, решила сменить профессию и заняться антропологией. С тех пор участвовала в расследовании более 1000 дел в Соединенных Штатах и написала о них три книги: «Костяная дама» (The Bone Lady, 2000), «След из костей» (Trail of Bones, 2005) и «Костные останки» (Bone Remains, 2013). Десятилетиями Мэри создавала базу данных пропавших людей, посетив каждое полицейское управление, каждый департамент шерифа и каждый офис коронера. База содержит биологические профили 600 пропавших людей и 170 неидентифицированных останков, ее цель – соотнести их между собой. В настоящее время эта база связана также с общенациональной базой пропавших людей.

У Манхейм было такое дело: в глубоких водах Мексиканского залива, километрах в 25 от Гранд-Айла в Луизиане, нашли тело женщины. Ее явно убили: застрелили в грудь, завернули в рыболовную сеть и утопили с помощью анкерного зажима. Тело хорошо сохранилось, хотя и находилось долго в воде: отчасти причиной тому была сеть, которая защитила его от крабов и рыб, обычно пожирающих трупы. (По словам Манхейм, «для обитателей моря привлекательны свисающие части тела с подвижными суставами. Поэтому в первую очередь их добычей становятся руки, ноги и голова».)

Присвоив трупу номер (99–15), его отослали в лабораторию. Манхейм с воодушевлением взялась за дело и вместе с командой быстро восстановила внешность женщины. Измерили череп: близко посаженные глаза, глубокий прикус и разрез глаз выдавали в погибшей «классического белого европейца». На убитой было необычное ожерелье с бирюзой и бриллиантами, имеющее форму бабочки. Анализ скелета показал застарелые переломы ног и артрит правого колена, из-за чего женщина прихрамывала. Она удалила себе зубы мудрости (видимо, у американского стоматолога). Измерив кости голеней и исследовав таз, эксперты вычислили приблизительный рост (между 158 и 165 см), вес (от 57 до 61 кг) и возраст (от 48 до 60 лет). Информацию сверили с базой данных лаборатории, и в октябре 2004 года тело под номером 99–15 было идентифицировано: 65-летняя женщина, которая пропала в Миссури в январе 1999 года. Аналитики напутали лишь с возрастом, недооценив его.

Что чувствует судебный антрополог, идентифицировав человека? Проведя многие часы в молчаливом общении с мертвым, каково ему общаться с живым человеком, подтверждая худшие опасения? Это знает Мэри Манхейм. «Позитивная идентификация причиняет боль членам семьи, но даже такая боль лучше полной неизвестности», – говорит она. Человек, который неделями изводил себя мыслями о том, что с его родственником, теперь может начать строить собственную жизнь.

Сью Блэк есть дело, которое она мечтает раскрыть. Сью родилась в Инвернессе на севере Шотландии, как раз там, где в 1976 году пропала женщина. Рене Макрей выехала их города с двумя маленькими сыновьями. Старшего она завезла в отдаленный дом мужа, а сама вместе с трехлетним Эндрю продолжила путь в Килмарнок, чтобы навестить сестру.

Ни Рене, ни Эндрю больше никто не видел. Поздно вечером ее синий BMW обнаружили горящим на площадке возле магистрали А9, ведущей на юг. Но машина оказалась пустой: в ней ничего не было, кроме коврика с пятном крови Рене. Полиция допросила ее бывшего мужа и выяснила личность тайного любовника. Но интенсивное расследование – с поисками более чем в 500 домах, гаражах и пристройках – ни к чему не привело. Следствие ни на шаг не приблизилось к тому, чтобы узнать судьбу Рене и ее сына.

В 2004 году в Шотландии был показан документальный фильм под названием «Нераскрытое дело». Он всколыхнул интерес к таинственному исчезновению. С заявлением выступил один отставной полицейский: по некоторым предположениям, тела Рене и Эндрю могли быть брошены в карьере возле магистрали А9. Тогда сделали новую попытку найти останки: организовали раскопки, в которых участвовала и Сью Блэк. Три недели ушло на то, чтобы вывезти с карьера 20 000 тонн земли и спилить 2000 деревьев. Вся эта операция обошлось более чем в 100 000 фунтов. Однако нашли только кроличьи кости, два пакетика из-под хрустящего картофеля и какую-то мужскую одежду.

Невзирая на неудачу с этим глухим делом, Сью Блэк получила и навсегда сберегла письмо от сестры Рене. «Я очень хочу, чтобы сестра вернулась домой, – говорилось в письме, – хотя понятно, что ее уже нет на свете. И я это приняла. Но каждый раз, когда ее начинают искать, во мне вспыхивает надежда. И каждый раз, когда ее не находят, я погружаюсь в еще более глубокую депрессию». Как показывает опыт Сью, люди очень страдают, если не удается найти близкого человека: будь то в Косово или Аргентине, Таиланде или Великобритании. Сью понимает это, вот почему упорно продолжает выполнять свою миссию: возвращать мертвых домой.

«Когда мы сообщаем новости, – говорит Сью, – это всегда плохие новости». «Это ваш сын», «это ваша жена», «это ваша дочь». Но в плохой новости есть и положительная сторона: «Теперь вы все знаете. Вы можете опустить тело в землю и начать горевать. Вы никогда не забудете, но сможете жить дальше».