4
Некоторые люди патологически ненавидят чужие секреты.
Такой человек живет спокойно и безмятежно ровно до той минуты, пока уверен, что у тебя нет от него тайн. У него острая аллергия на слова: «не скажу», «как-нибудь в другой раз», «это мое дело». При возникновении подозрения, что от него что-то скрывают, такой человек покрывается красными пятнами, теряет сон и аппетит. Он худеет, нервничает, и не способен успокоиться до тех пор, пока тайное не станет явным.
Твое тайное, между прочим.
Любопытство не порок. Это диагноз. И в стадии запущенной лечению не поддается.
– Как могло такое получиться? – София оторвала взгляд от экрана монитора и по очереди посмотрела на девчонок. – Я сообщение не открывала, а оно уже прочитано?
София остановила блуждающий взгляд на Дарье, сидевшей ближе всех, за соседним столом, хотя ответ уже знала заранее.
– Это значит, что кто-то уже его прочитал, – ответила Дарья, поскольку у нее спросили.
– Странно. И кто бы это мог быть?
Пауза повисла в воздухе. София молчала, чтобы дать возможность той, у кого совесть не чиста, признаться вслух.
Анна с Ларисой усиленно делали вид, что у них работы невпроворот.
К Ларисе претензий не было – не того полета птица. А вот Аннушка…
София задумчиво следила за тем, как напряженно девушка работала. Сколько экспрессии в перестуке по клавиатуре, какая сосредоточенность в карих глазах, почти скрытых за каштановой челкой! Прямо ходячая иллюстрация к плакату «Девушка, хватит на улице околачиваться, работа в офисе приятней и лучше оплачивается».
– А? Девочки? – София предприняла еще одну попытку добиться ответа. – Кто-нибудь подходил к моему компьютеру?
Все работали. Прямо обзавидуешься. Откуда столько работы успело взяться, когда еще пятнадцать минут назад все зевали от скуки?
Ладно. Пусть работают. Грех людям мешать. В конце концов, она сама виновата: оставила сайт открытым. Ей показалось, что за то время, пока она зайдет к выпускающему редактору уточнить вопрос с текстом, ничего не успеет случиться.
Делать нечего, приходилось пользоваться сэконд-хэндом.
«Насколько я понял, ты девушка, склонная к приключениям, – прочитала София то, что до нее уже кто-то прочитал. – Ты во сколько работу заканчиваешь? Полшестого? В шесть я буду ждать тебя у ближайшей станции метро. Развлечемся. Я тебе обещаю».
Так и хотелось отписаться «большую и чистую любовь?». Но делать этого не стала. Может, он только ждет повода, чтобы свести все к сексу.
Да уж. София поморщилась. Знаем мы эти чисто мужские развлечения. Сначала комедия с шампанским в Ночном клубе. Потом драма с редкой альтернативой между: «поедем ко мне» и «не поехать ли нам к тебе». А в конце мелодрама со скрытым подтекстом: «Я тебя ли не кормил? Я тебя ли не поил? А теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться! Ну… по крайней мере несколько раз». Нет, никто не спорит, бывают и исключения, все зависит от воспитания мужчины. Иногда дело заканчивается трагедией «Не держи меня за лоха!».
Конечно, можно обговорить вопрос с пропитанием заранее. Если ты идешь за свой счет, ты лишаешь кавалера козырной карты. Но, как показывала практика, в этом случае представление начиналось с трагедии сразу. «Ты за кого меня принимаешь? Я что, я настолько плохо выгляжу, что за девушку не могу заплатить?».
София немного подумала и отправила сообщение:
«Я не против встречи, Алекс. Но не сегодня. Сегодня я занята».
«Свидание, конечно?»
Странный все-таки народ, эти мужчины в сети. Какой ответ он рассчитывал получить – утвердительный? Ладно, не стоило злить парня. Авось и пригодится, когда совсем грустно станет.
«С подружкой договорились встретиться. Посидим, поболтаем».
«Во сколько дома будешь?»
Ого. Прыткий парнишка. Такое впечатление, что у них уже все было.
«Планирую к одиннадцати. Устроит?»
«Устроит. Смотри, проверю»,
И хоть бы смайлик добавил, чтобы звучало не так… по-семейному. Проверяющий нашелся. София отправила сухое «сонлайнемся» и отключилась.
Мужчина остается мужчиной. Хоть в реале, хоть в виртуале. Если ты проводишь с ним ночи в сети, он считает, что имеет на тебя право. Одиночество вдвоем действует на него расслабляющее. Еще бы! Вместо того, чтобы заниматься по ночам любовью, ты сидишь за компьютером и отвечаешь на его сообщения! Значит, твой выбор очевиден.
В общем, подружка со школьной скамьи – Маринка оказалась права: плохо слишком много думать, когда тебе двадцать четыре. У Софии просто не выдержали нервы. Она не смогла дождаться выходных, чтобы пожаловаться на свою жизнь.
Вчера вечером они с Маринкой встретились в кафе.
Янтарное пиво пенилось в высоком бокале. Стеклянные бока запотели и капли влаги бисером блестели на солнце.
Столик стоял у самого окна и Маринка время от времени щурилась, с любопытством разглядывая уличных прохожих.
София тоже повернула голову в сторону окна. Отвлечься не получилось: ее слишком занимали невеселые мысли.
Подруга долго молчала. София успела испугаться: уже ли настал тот час, когда Маринке нечего сказать в ответ на долгий плач в жилетку?
– Сегодня ты дура-блондинка, завтра умница-брюнетка. Выбирай свой стиль, – вдруг невпопад сказала Маринка. Она отвела взгляд от окна и посмотрела Софии в глаза.
– И что? – удивилась та. – К чему ты мне это говоришь?
– К тому, – горестно выдохнула подруга. – Все в твоих руках, зайчик.
– Сколько раз я тебя просила: не называй меня зайчиком!
– Все, все! Забыла. Была не права. Зайчика беру назад. Другое животное подойдет?
– Ко мне никакое животное не подойдет. Я тебе битый час жалуюсь! И все, что ты можешь сказать в ответ: все в твоих руках!
– Не сердись, Софочка. Все в твоих руках – это точно. И тебе самой выбирать – быть тебе блондинкой или брюнеткой. Продолжать накручивать себя или успокоиться, наконец. Тоже мне, Америку открыла – придурков мало в сети? Да их с каждым годом только больше становится. А почему? Потому что всеобщая компьютеризация идет рука об руку со всеобщей дибилизацией. Детки растут, а любимой игрушкой как был, так и остается комп. Это ты, бестолковая, по старой привычке книжки в сети читаешь и на умные сайты ходишь… Ну, мама тебя плохо воспитала, бог ей судья… А народ в сеть ходит тупо развлекаться. И будет развлекаться до последнего издыхания. И любому, кто будет мешать – голову отвернет и не почешется.
– Я все это понимаю, – София нахмурилась. – Что ты мне тут избитые истины объясняешь? Эта сволочь заходит в сеть каждый раз под новым ником и лезет ко мне в контакты. Вчера вообще, представь, прислал мне файл. Под видом своей фотки. А там оказалась моя. Правда, со всякими анатомическими подробностями, как будет мой труп выглядеть через месяц после смерти.
Марина неодобрительно качнула головой. Пряди светлых волос послушно упали на лоб – в строго отведенное для этого место. Прежде чем ответить, она подняла бокал, аккуратно отпила пиво, чтобы не оставлять на стекле след от блеска для губ.
– В таком случае, боюсь тебе даже советовать, – задумчиво сказала подруга.
– Знаю я твои советы!
– Ты погоди орать, – миролюбиво сказала Марина. Карие глаза с длинными ресницами зажглись неподдельным энтузиазмом. – Я же не говорю, что надолго, но попробуй посидеть без Интернета хотя бы… неделю.
София фыркнула. С досады взяла свой бокал и выпила практически до половины.
– Неделю, – отдышавшись, сказала она. – Ужас. Знаешь, да? Эту шутку по поводу Интернет-зависимости?
– Вот именно эту шутку я знаю, – усмехнулась подруга.
– Да ладно, тогда напомню, – махнула рукой София. – Как быстро определить, страдаешь ли ты Интернет-зависимостью.
– Ну, и как?
– Посчитай своих друзей. Если в виртуале их больше, чем в реале, я тебя поздравляю. Ты зависима.
– Простенький тестик, ничего не скажешь. С тем ажиотажем, которые некоторые устраивают в погоне за количеством друзей… Получается, что все мы зависимы… А поводу компьютерного террориста, тебе скажу: радуйся, подруга, что вас разделяют километры. Что он стучит по клавиатуре, а не в твою дверь.
София едва не поперхнулась пивом, которое успела поднести ко рту.
– Добрая ты.
– Это есть, – с готовностью согласилась Марина. – А все отчего? Оттого, что замуж нас никто не берет. Ни тебя, ни меня. Тебя этот твой… напомни мне, как называются чуваки, которых на поверхность даже Сетью не заманишь?
– Хватит о нем.
– Так мы о нем сегодня еще не вспоминали. Может, глупо, то, что тебе я тебе предложу, но все-таки подумай. Некоторые с парашютом прыгают, чтобы обстановку сменить, а ты возьми и под землю с ним сходи. Будут у вас общие интересы…
– Смешно, – София улыбнулась. – Я – и под землей, среди дерьма… Ладно, хватит о мужиках. Достали. Брошу вот все и уйду в сеть. Навсегда… Расскажи лучше, как ты вчера в Ночной Клуб сходила?
– Хорошо сходила. Можно даже сказать, что весело. Прикинь, с мужиком познакомилась. Ничего вроде бы, фигуристый такой. Брюнет. И волосы длинные, как я люблю. Только голубой оказался. Не знаешь, отчего голубые стали на женщин кидаться? Видно и им тоже мужиков нормальных не хватает.
– Подожди, подруга. С чего ты взяла, что он голубой? Он что, прямо тебе об этом сказал?
– Нет. Рассказал.
– Загадочная ты наша. Ничего не понимаю. По порядку давай. Он рассказал тебе, что голубой?
– Ему и говорить об этом не надо было. И так все ясно. Представь, рассказал мне про то, как в Испании был на корриде.
– И что?
– Слушай дальше. Говорит: выпустили на арену быка, а он от страха пятиться стал. Пришлось тореадору за ним по арене гоняться. Ну, тореадор упорный парень попался, загнал-таки бедное животное в угол и как положено нанес ему шпагой смертельный удар. Бык стал заваливаться набок… Вот теперь привожу тебе слова этого голубого дословно: «Бык стал издыхать, завалился на бок и в предсмертной агонии как врежет копытом тореадору по яйцам. Мы все так смеялись».
Марина замолчала и выразительно посмотрела на Софию.
– Ничего не понимаю. И с чего ты взяла, что он голубой?
– Ты никогда не замечала, как нормальные мужики реагирует вот на это самое – на удар между ног? Даже если это попадается в какой-нибудь комической нарезке?
– Нет, не замечала. А как они могут реагировать?
– А я вот специально, чтобы подтвердить свою теорию, сегодня в офисе эксперимент провела: рассказала эту историю сисадмину – он мужик что надо.
– И?
– Он сморщился и сказал «ой». И ему было не смешно… И еще… по поводу твоего террориста тебе скажу, – вдруг без всякого перехода сказала Марина. – Поменьше о нем думай. Плохо много думать, когда тебе двадцать четыре стукнуло…
Да, так Маринка вчера и сказала. Плохо много думать вообще, но что делать, если София никак не могла заставить себя работать с полной отдачей? Невеселые мысли не отпускали ее. Перед мысленным взором то и дело возникали красные строчки на черном фоне.
«Твоя кожа, о которой ты столько заботишься, почернеет и обтянет кости. А в трахее, через которую ты дышишь, будут ползать черви»…
Не собиралась читать! Только глянула на первую строку и удалила сообщение, но текст, независимо от желания, отпечатался в сознании. Как ни хотела оставаться в неведении, видно успела осознать то, что написал Зубастик – так она и называла его по первому ник-нейму, несмотря на то, что он менял имена как перчатки.
Еще хватило ума не открыть прикрепленный файл, хотя Зубастик послал его задолго до того, как она его разгадала. И мысль, остановившая ее от необдуманных действий прозвучала бы просто: там могла быть порнография. Пару раз открыв такие послания от новых собеседников, она зареклась так поступать в дальнейшем. А теперь даже страшно подумать, во что он мог превратить ее фото с помощью программы, позволяющей менять изображение!
Могла София, пользуясь советом Марины оставить в покое сайты знакомств и не добавлять новых контактов хотя бы неделю? Наверное, могла. Даже больше – могла плюнуть на все, взять в офисе отпуск и махнуть в Соединенные Штаты, точнее, в маленький городок Карлсберг, который располагался недалеко от славного города Сан-Диего. Туда, где почти четыре года жили ее родители. «Обрастали мясом», – как говорила мама.
Впрочем, родители – это сильно сказано. Настоящего отца София не знала. Мама от настойчивых просьб «расскажи о папе», открещивалась скупым «умер». Она оставалась неумолимой в этом кратком ответе настолько, что София перестала задавать вопросы.
Шесть лет назад мама привела в дом отчима – Николая Васильевича. Они расписались. О тех двух годах, проведенных под одной крышей, София предпочитала не вспоминать. Все попытки отчима завязать с ней хоть какие-нибудь отношения, натыкались на прочную стену непонимания. Вдвоем с мамой Софии было хорошо. А втроем плохо.
Когда родители засобирались в Америку, девушке было девятнадцать. Второй курс Универа, друзья-знакомые-тусовки. Короче, ехать она отказалась. Позже мама призналась, что так было лучше для нее, потому что равносильной замены обучению, в то время она предложить дочери не могла – они с отчимом едва сводили концы с концами.
В итоге они уехали. Двухкомнатная квартира осталась в полном распоряжении Софии.
Девушка с уверенностью могла сказать, что поначалу никакого одиночества не чувствовала. Двери квартиры не закрывались от наплыва приятелей, подруг и просто случайных знакомых. Вечеринка следовала за вечеринкой… И чего греха таить? Секс за сексом.
Угар прошел года через полтора. Вовсе не потому, что в один прекрасный день София решила, что ей все это надоело.
Один прекрасный день, действительно, имелся в наличие, но связан он был с другим обстоятельством.
Однажды София вдруг поняла, что ей доставляет удовольствие знакомиться через Сеть. Здесь парни брали количеством: каждый день новый, да не один! Неважно, что свиданием заканчивалось каждое двадцатое знакомство, волновала сама суть! Развлечение, юмор. Даже прикол над убогими и озабоченными. Словом, завелась необычная, суетная жизнь, оторваться от которой, даже на сон, было до обидного непросто. «Обрастать мясом» – друзьями по интересам, с которыми можно было болтать сутками напролет – занятие на редкость волнительное.
Теплое болото затягивало… но черт возьми! В этом болоте было так уютно, так приятно и тепло, что…
Откуда взялся этот сетевой террорист? Кого и самое интересное – настолько! – София могла разозлить, когда и врагов-то у нее не имелось? Ни в виртуале, ни тем более в реале.
В Интернете случалось разное. Перекинутся, например, с каким-нибудь неадекватным товарищем парой «ласковых» слов и разойдутся по углам ринга. Сеть огромна, всем места хватает.
Как голову ни ломай, ответа все равно не найти. В природе не существовало человека, который во главу угла ставил бы месть такой безобидной девушке, какой считала себя София.
Из всех размышлений следовал вывод, который изначально девушке не нравился. А именно: если действия Зубастика не поддавались логическому объяснению, значит она имела дело с человеком больным. Короче, психом. Ожидать от такого можно было чего угодно. Особенно, если он поставил себе целью достать Софию.
То, что Зубастик был психом, вовсе не значило, что в дурдом провели Интернет. Компьютерный маньяк мог обладать рядом других «достоинств». К худшим из них, София относила хакерство.
Возможно ли человеку, который общается с компьютером на «ты, козел», вычислить реальное местонахождение Софии? Бывалые компьютерщики утверждают, что да. В таком случае, Марина права: оставалось только радоваться тому, что Зубастик стучит по клавиатуре, а не в ее дверь.
Ближе к концу рабочего дня офис опустел. Первой за дверь выпорхнула Анна. Очаровательно улыбнулась на прощание и пожелала всем приятных выходных. Были бы мысли материальными, она вылетела бы через окно от того взгляда, которым проводила ее София.
Следом поднялась из-за стола Лариса. Высокая, под метр восемьдесят, в обтягивающих выпуклости до хруста джинсах, в белой блузке, которая трещала по швам на груди. Лариса подцепила дамскую сумочку, висевшую на спинке стула, подошла к двери и остановилась возле зеркала.
– Девчонки, а вам тоже бывает обидно, когда девушка оказывается и красивой и умной одновременно? – неожиданно спросила она.
– Редкое сочетание, – усмехнулась Дарья. – Мне, например, все равно.
– А мне не все равно. Мне приятно думать, что я лучше. Хотя бы в одном. Или умнее, или красивее.
– И в чем же, в одном? – заинтересовалась София.
– Вот не знаю.
Дарья рассмеялась.
– Как это не знаешь? Ты сама какой себя считаешь?
– Сама я себя считаю… Это неважно. А вот муж вчера сказал, что не бывает девушек красивых и умных. Бывает все по отдельности. Вот я и думаю, а какой он меня считает?
– Спросить не пробовала? – сдерживая смех, спросила Дарья.
– А зачем? Правды все равно не скажет. По доброй воле. А пытать я не умею.
– Нужна тебе эта правда? – поморщилась София. – Он что, ни разу тебя умницей и красавицей не называл?
– Называл, – вздохнула Лариса. – Симпатичной называл. И еще умницей. Только в контексте.
– В каком контексте? – удивилась София.
– В таком: ты же умная женщина, сама что-нибудь придумай…
– Любовника заведи, – посоветовала Дарья. – Вот тогда наслушаешься про себя.
– Не хочу любовника. Я мужа люблю… Ладно, девчонки, пошла я. Удачных выходных.
Дарья дождалась, когда за Ларисой закроется дверь и только потом сказала:
– Это Анна лазала в твой комп.
– Я так и подумала, – София кивнула головой. – Чем мотивировала на этот раз?
– На этот раз вообще ничем. Я подняла голову, она от твоего стола уже отходила.
– Да уж, радости мало, – София подошла к шкафу, достала короткий желтый плащ. Надела, застегнула пуговицы и потуже затянула пояс на талии.
– Все забываю у тебя спросить, София, тебе дома этот комп не надоедает?
София повернулась и посмотрела на Дарью.
– Нет, не надоедает…
Забойная мелодия мобильника настигла Софию в подземном переходе.
– Ты где?
Судя по официальному тону, это был еще не Валера, а Валерий Павлович. Он обладал редким качеством, которое София ценила: умением на досуге быстро переключаться с рабочего настроения на нерабочее.
– Иду ловить маршрутку.
– Не ходи. Стой там. Я подъеду через пять минут.
– Хорошо, – бросила в пустоту эфира. Ее собеседник дал отбой раньше, чем прозвучало согласие. Да и не нуждался Валерий Павлович в ее ответе. Его вполне устраивала позиция человека, диктующего свои условия.
Впрочем, София могла отказаться. Для этого ей потребовалось бы набрать его номер. Она не любила звонить Валерию Павловичу. Не потому, что рядом могла оказаться его жена. Случись скандал пару лет назад, она даже рада была бы всякому осложнению. Хоть какая-то надежда на сдвиг в отношениях. Независимо от результата.
Теперь Софию абсолютно не волновал вопрос, чем закончатся их отношения с Валерой. А нелюбовь к звонкам так и осталась.
Погода, как будто дожидалась того момента, когда София займет в машине место рядом с водителем. Заморосило.
Валерий Павлович оставил в покое руль, повернулся и поцеловал девушку в шею.
– Я соскучился.
София молчаливо приняла ласку. Хотела ответить «я тоже», но капли дождя, стекающие по лобовому стеклу отвлекли ее.
– Тебя домой или заедем поужинать? – Валерий Павлович улыбался.
Он выглядел гораздо моложе своих тридцати пяти лет. Чисто выбритое лицо, короткая стрижка, упрямо сжатые губы и открытый взгляд. Жена никогда такого не отпустит.
И слава богу. Что Софии сейчас делать с ним, когда любовь прошла?
– Ты сегодня скучная. Тебя кто-нибудь расстроил?
– Дождь.
Он улыбнулся и коснулся рукой ее обнаженного колена.
– Что-нибудь придумаем.
– С дождем?
– С тобой. Поужинаем? Я тут место хорошее открыл. Мой зам постоянно там обедает. Говорит, кухня неплохая.
– Я не хочу кушать, Валера.
– Просто так посидишь, я тебе шампанского возьму.
– Я не хочу сидеть просто так.
Валерий Павлович усмехнулся.
– Из любого правила бывают исключения… Вспомнил. Дочка тогда маленькая была. А я только с рыбалки пришел, целое ведро живых раков принес. Она меня и спрашивает: кто такие раки, папа? Я вынимаю одного, кладу на стол. Вот, говорю, смотри, дочка. Раки, они всегда пятятся назад. И тут я вынимаю еще одного и этот подлец вдруг ни с того, ни с сего, как попер вперед!
София вздохнула.
– Сегодня мы не будем делать никаких исключений. Сегодня у нас правило. Отвези меня домой. Я устала.
– В твоем возрасте – и уставать, – он неодобрительно покачал головой. – Может, я смогу чем-нибудь помочь?
София молчала некоторое время, следя за тем, как ползут по стеклу капли дождя. Потом повернула голову и посмотрела на водителя, как будто у него искала ответа на вопрос.
– Нет, ты помочь не можешь, – серьезно ответила она.
– Понятно… критические дни. Отсюда и плохое настроение.
«Что за дурацкая манера всему находить объяснение? Как будто без критических дней плохому настроению взяться неоткуда», – подумала она, но вслух ничего не сказала.
Валерий Павлович включил зажигание и машина плавно двинулась с места.
Дорога прошла в молчании. София смотрела, как за окном мокнут деревья, и думала о своем.
Странное дело, даже перспектива провести сегодняшний вечер в обществе компьютера не радовала ее. Идет дождь. Сергей говорил, что в сильный дождь никто под землю не ходит. Может быть…
Не дотянуться к нему под землю, не схватить за отвороты куртки, не встряхнуть так, чтобы лязгнули зубы, не крикнуть в лицо: «Я не могу жить без тебя, не могу!!». Так крикнуть, чтобы эхо металось по подземелью, стократ повторяя вырванные с кровью слова. Чтобы хотя бы на секунду он почувствовал ту боль, с которой она просыпается, с которой ложится спать и живет. И если даже после этого ничего бы не изменилось, а все осталось как есть – тогда нет в мире ни сочувствия, ни сострадания…
Валерий Павлович остановил машину чуть дальше ее подъезда, у аптеки.
– Посиди в машине минут пять, мне нужно в аптеку, – сказал он, уже открывая дверцу. – Потом я провожу тебя.
София отвернулась, чтобы скрыть слезы, к которым Валерий Павлович не имел отношения. Хотела сказать: не надо меня провожать, но не успела. Он вышел из машины и дверца захлопнулась. В конце концов, ей нужно пять минут, чтобы успокоиться и придти в себя.
Когда Валерий Павлович вернулся, София отрешенно следила за тем, как поспешно заходят в подъезд промокшие люди.
– Хотя бы чаем напоишь старого друга? – Валерий Павлович вынул ключи из замка зажигания. Он нисколько не сомневался в ответе.
– В следующий раз, Валера. Нет настроения. Без обид, хорошо?
– Какие обиды, когда женщина не хочет. Сам виноват.
Слова прозвучали так необычно для него, как будто их произнес другой человек.
– С чего бы вдруг такая самокритика? – подозрительно спросила она.
– Что же ты думаешь, я слепой? Думаешь я не замечаю, как изменилось твое отношение ко мне? Ты даже не скрываешь этого. И правильно делаешь. Я всегда ценил прямоту в наших отношениях, но…
– Что – но? Договаривай, раз уж начал.
– Но не могу отказаться от тебя, – с напором произнес он. – Теперь ты довольна?
– Теперь довольна. А чего злишься?
– Не на тебя злюсь. На себя.
– Вот мне от этого не легче. А теперь скажи: чье настроение хуже?
– При чем здесь настроение? Все равно ничего уже не исправить.
Полгода назад она проглотила бы эту фразу, как рыбка наживку.
Валерий Павлович не нуждался ни в советах, ни в ответах. Заяви она ему сейчас «еще можно все исправить», и самое главное – предложи варианты, например, развестись с женой, и человек поменялся бы на глазах. От былой грусти не осталось бы следа. Полчаса, не меньше любовник потратил бы на уговоры: потерпи еще немного, Софочка, как только так сразу. Как будто она изнывала он нетерпения. А закончился бы разговор банальным: «Сначала я должен непременно подготовить жену».
Так что возражать ему София не стала. Сидела и смотрела, как тает грусть в карих глазах.
– Да… София, давно хотел у тебя спросить, – он замялся и София удивилась опять.
«Эк сегодня плющит человека», – невольно подумалось ей.
– Говори уже, не томи.
– Я хотел спросить: ты случайно не звонила моей жене? Мне все равно, чем закончился ваш разговор, я просто люблю владеть информацией.
У нее чуть не вырвался смешок.
– А ты хотел бы? – она потянулась к нему и требовательно заглянула в глаза, изменившиеся в одно мгновенье. – Хотел бы, чтобы я позвонила?
Он чуть не спросил «зачем». Она заметила, как дрогнуло его лицо. Однако, роль требовала других слов и он их сказал.
– Я понимаю, что скорее всего ты не звонила, просто я люблю знать правду. Ты же знаешь. Жена в последнее время как-то странно себя ведет… Как будто она все знает, но ведет какую-то свою игру. Меня беспокоит то, что я не могу понять правил.
– Засиделась она у тебя дома, Валера. Может, ей на работу сходить? Так, для разнообразия.
– На работу, – он хмыкнул. – Не хочет она на работу.
София ничего не ответила. Попрощалась, чмокнула его в щеку: пусть думает, что все по-прежнему, и вышла из машины.
Она не воспользовалась лифтом. Подняться на четвертый этаж не составит труда, а физические упражнения полезны. Шла по лестнице и думала: что бы сказал любитель информации, узнав о том, что она параллельно встречается еще с двумя мужчинами? Хотя ей хочется лишь одного…
Не дойдя пары лестничных пролетов до своей квартиры, она вдруг остановилась. Ей почудился странный звук. Как будто кто-то стоял этажом выше и бубнил себе под нос. Ей даже показалось, что она разбирает отдельные слова. Четкая ритмика, с ударением на последний слог.
Неожиданно ритмика сбилась и София удивленно осознала, что за звук человеческой речи она приняла перестук капель по подоконнику. И как только она пришла к такому выводу, шум смолк.
Машинально девушка оглянулась на окно за спиной. По-прежнему шел дождь. Посветлевшее было небо вновь окутали грозовые тучи. В одно мгновение на лестничной площадке потемнело.
Вспыхнула молния и сразу же грянул гром. Покатился дальше, постепенно затихая.
Грохот еще оставался у Софии в памяти, когда, повторяя гул, на лестничной площадке послышался глухой, полный угрозы рык. Звук раздался совсем рядом. От неожиданности девушка вздрогнула и едва не выронила из рук сумочку.
Она еще не разобралась, стоит ли ей бояться, когда прямо перед ней, выше на лестничный пролет, как по волшебству возникла черная собака.
Блеснула молния. В ослепительном свете София мгновенно оценила ее размеры: огромная собака стояла на ее этаже, перегораживая путь.
Грянул гром и опять, словно отвечая на шум разгневанной стихии, коротко и страшно рыкнула собака.
София застыла у ступеней, не в силах оторвать завороженного взгляда от настоящего чудовища. Собака стояла выше ее на пролет и несомненно казалась больше, чем в действительности.
На темном фоне двери черная собака терялась. Нечто бесформенное, лишенное очертаний застыло на этаже. В темноте масляно блестели глаза. Созданная для того, чтобы пугать, тьма пошевелилась и издала короткий утробный хрип. Потом часто и шумно задышала.
Вслушиваясь в дыхание темноты, София почувствовала, как по спине стекает струйка пота.
На ватных от страха ногах, девушка сделала шаг назад. Мысль о том, что вряд ли она способна оказать сопротивление, вздумай собака напасть, мужества не добавляла.
Тьма не отрывала от девушки внимательных глаз. В ответ на движение, она прижала уши и зарычала.
София в ужасе попятилась, пока не почувствовала спиной холод подоконника.
– С-с-собака, – сдавлено прошептала она. – Фу… собака…
Услышав ее голос, тьма насторожилась. Пригнула морду и уставилась на девушку.
– Собака… хорошая, – дрожащим голосом сказала София.
Лай, напоминавший простуженный старческий кашель потревожил стены, эхом прокатился по лестничным пролетам.
Собака шумно, совсем по-человечески вздохнула и в тот же миг ее не стало.
Если она и убежала по лестнице наверх, то София движения не уловила. Зато теперь она ясно видела соседскую дверь.
Как только девушка осознала, что путь свободен, у нее внутри словно распрямилась сжатая пружина. В одну секунду она одолела расстояние, отделяющее ее от двери. Дрожащей рукой девушка вставила ключ в замочную скважину и повернула.
В каждое уходящее мгновенье София ждала нападения. Ждала, что с глухим рыком на нее сзади набросится чудовище. Навалится на спину, доберется до шеи и будет рвать зубами беззащитное тело.
Она умирала от страха. И поэтому не сразу обратила внимание на то, что к косяку двери скотчем приклеены цветы. Две розы. София машинально сорвала их, и в ту же секунду вихрем влетела в квартиру. С грохотом закрыла за собой первую дверь, потом вторую и застыла, постепенно приходя в чувство.
Потом, когда девушка немного успокоилась, она долго разглядывала исколотые о шипы роз, испачканные в крови руки.
Две розы. Две.
«Радуйся, подруга, что вас разделяют километры. Что он стучит по клавиатуре, а не в твою дверь».
Вот и прошло то время, когда можно было радоваться.
Он постучался в ее дверь.
