ГЛАВА 31,

Срочная телеграмма приглашала Сидорова в Японию, в город Кобе, на Международный конгресс и выставку, посвященную силе берегового ветра.

Сидоров вспомнил наказ Главного Брахмана и понял, что здесь не обошлось без его напутствия.

Кто, кроме страны Восходящего Солнца, мог быть озабочен этой проблемой, прямо скажем, не самой актуальной в рамках крутого мирового кризиса?! Но прелесть японцев именно в том и состоит, что они в любую минуту могут предложить ничего не подозревающему миру взглянуть на свою жизнь другими глазами.

Нужно ли говорить, что о силе любого ветра почетный профессор мог сказать в пределах сильный, слабый, легкий ветерок. Немного подумав, добавил бы тайфун, ураган, шторм, буря, штиль – все, чем он мог порадовать научную общественность. Впрочем, даже эти, довольно скромные познания, Сидоров без колебаний готов подарить науке.

Затем, мысленно поблагодарив свою школьную учительницу Варвару Петровну, которая заставляла учить стихи наизусть, вспомнил Александра Сергеевича:

А в следующих за этими строках великого Поэта Сидоров прочитал недвусмысленный призыв отправиться в Кобе, на встречу с международной научной элитой.

Увы, Поэту не удалось побывать на международной конференции, и не только в Кобе, но и вообще где-нибудь заграницей. Все сомнения сразу же отпали: визит Почетного Птицевода должен в какой-то мере компенсировать эту вопиющую несправедливость.

В приглашении был четко оговорен статус пребывания – Почетный гость, и поэтому, скорее всего, от него вряд ли ждут новых смелых идей.

Согласовывать с корпорацией поездку времени не хватало, ибо поджимали сроки конференции, но Сидоров не сомневался, что согласие будет получено. Послал Ване телеграмму и до получения ответа следовало срочно заказать билет.

Ведущий аналитик попросил Тимофея Ильича приобрести билет взаимообразно, с последующей отдачей долга после возвращения. Конечно, оплата перелета ложилась финансовым грузом на скромную статью командировочных расходов фирмы.

Тимофей Ильич огорчился, но отказать не решился и сам лишился поездки на Мальдивские острова, где проходил научный симпозиум по проблемам мирового потепления климата.

И хотя профиль фирмы был бесконечно далек от проблем климата вообще и тем более его потепления, Тимофей Ильич справедливо считал, что нанес существенный урон развитию мировой климатологии, и, похоже, стал тяготиться растущей известностью Сидорова.

Затем Тимофей Ильич повеселел и стал прикидывать, куда ему после возвращения Сидорова отправиться в ближайшее время – на остров Барбадос (Новейшие исследования в области миграции полярных медведей) или же в Новую Зеландию (Перспективы развития колхозного строя в третьих странах).

Почетный профессор бегло ознакомился с основными обычаями японского народа и усвоил: при знакомстве надо наклониться на 90 градусов и бдительно, исподлобья следить за действиями того, с кем здороваешься.

Старший агент влияния несколько раз прорепетировал процедуру под насмешливым взглядом Бэбика. Однако это его нисколько не смутило, и он остался доволен первыми результатами, остальные обычаи Сидоров решил освоить по прибытии в Страну Восходящего Солнца.

Получив от Ольги и Бэбика очередную памятку и список необходимых подарков, сопровождаемый грустным взглядом супруги, профессор оказался на борту роскошного Боинга, где карта на бесплатное (на Норвежских линиях) питание не требовалась– кормили всех, что следовало расценить как вызов Норвежским линиям и Сидорову – лично.

Через 10 часов лайнер с потерявшими всякую ориентацию во времени и пространстве пассажирами подкатил к зданию аэропорта Нарита.

Никаких льгот Сидорову почему-то не полагалось, и пограничник аккуратно снял с него отпечатки пальцев и сфотографировал. Профессор предположил, что идет месячник масштабного поиска потенциальных террористов, и решил, на всякий случай, дополнительно ознакомиться с уголовным кодексом Японии.

Местные таможенники со скучающим видом проигнорировали всех прибывших.

В вестибюле Сидорова встретила миниатюрная симпатичная японка с плакатом в руке Ветры Японии приветствуют профессора Сидорова-сан! Профессор кинулся к ней, радостно закричав это я! – и едва удержался, чтобы не заключить ее в объятья.

Хотя японка была несколько ошарашена не контролируемой энергией Сидорова, она назвалась Ёсико-сан и поклонилась в пояс.

В ответ профессор наклонился, строго следуя приведенному выше правилу, и они довольно долго стояли в таком положении, вызывая у окружающих любопытство, а затем и тревогу. Некоторые явно собирались вмешаться или пригласить врача.

Но все, слава Богу, завершилось благополучно: наконец, Ёсико-сан стала медленно выпрямляться, взглядом приглашая гостя сделать то же самое. Сидоров рванул вверх, но перестарался и выпрямился все-таки раньше нее. Впрочем, она искренне обрадовалась, ибо, наверное, уже вообще потеряла надежду когда-нибудь завершить этот обряд.

Профессор поддержал ее нервным смешком и сообщил, какая замечательная погода в Петербурге, хотя на самом деле хуже не придумаешь – просто дрянь!

Ёсико-сан слушала с живейшим интересом, как будто речь шла об ошеломляющей тайне. Затем она вежливо прервала Сидорова и заявила:

– Нас ждет экспресс на Кобе и мы должны поспешить.

У входа в здание аэропорта Сидоров скоренько выполнил обряд знакомства с водителем Такеши-сан. Увидев профессора, водитель выразил беспредельную радость, что, наконец-то, он приехал в Японию.

Все сели в микроавтобус и вырвались на гостеприимные просторы Японии.

Ёсико-сан, хотя и с заметным акцентом, неплохо говорила по-русски. Почетный профессор располагал достаточно скромным японским словарным запасом: банзай, гейша и горловой выкрик хай! (да!) – который ему особенно нравился, и он часто им пользовался, когда не знал, что сказать.

Это, впрочем, приводило в замешательство собеседников, хотя они никак не показывали своего удивления и неизменно вежливо улыбались – даже когда речь шла о какой-нибудь трагедии или о смерти близкого человека.

Вообще хай! японцы постоянно применяют для подтверждения, что они всё еще слушают собеседника.

Их путь лежал к вокзалу Шинагава, гигантскому железнодорожному комплексу, где сходились также линии наземного и подземного метро.

Простившись навсегда с Такеши-сан, Сидоров и Ёсико-сан влились в тысячные толпы пассажиров, струившихся по тоннелям и переходам, заглядывавших по дороге в многочисленные магазины, салоны красоты, всякого рода туристические агентства, филиалы банков, прачечные, химчистки, ремонтные киоски, кафе, кондитерские и закусочные. При этом никто ни с кем не сталкивался – похоже, стойкие инстинкты, выработанные десятилетиями, уверенно руководили потоком устремленных в будущее японцев.

Бесчисленные автоматы продавали билеты и все, что можно продать, пропускали и выпускали пассажиров, считывая не только направление и вид транспорта, но и время, которое пассажир проводит в пределах линии. Если время пребывания на оплаченном участке превышало 2 часа, автомат не выпускал этого пассажира, и ему приходилось разбираться со служащим станции, объясняя, что он делал в метро, и, в конце концов, доплачивать, очевидно, за прокат территории метро и вдыхаемый воздух.

Ёсико-сан уверенно ориентировалась в этом муравейнике, и они добрались до платформы, куда секунда в секунду подкатил впечатляющий сигарообразный серебристый состав суперэкспресса синкансен.

Строго следуя очереди, пассажиры вошли в вагон и заняли свои места, расположенные только лицом к движению. Очень мягко поезд-пуля набрал ход и помчал со скоростью 300 километров в час в Кобе, где Сидорова ждали неотложные проблемы, обусловленные непостоянством скорости берегового ветра.

По дороге Ёсико-сан увлеченно рассказывала о гордости Японии – синкансен (иероглиф скорость).

Первые высокоскоростные поезда появились в Японии более сорока лет назад. Запущенный тогда состав серии 0 разгонялся до 210 км/час.

Весной 2007 года отправился новый синкансен серии N700, который способен развивать скорость до 300 км/ч, благодаря улучшенной конструкции кузова и новой технологии прохождения поворотов, разработанной в компании Hitachi.

Первый синкансен назывался кодама, что значит Эхо, и он – самый медленный. Скорость света больше скорости звука, поэтому следующий синкансен назвали хикари, то есть Свет. Быстрее света уже ничего нет, поэтому следующий, ещё более быстрый синкансен, пришлось назвать нозоми – Надежда.

– На скоростных линиях Японии никогда не было больших аварий, так что не стоит беспокоиться, – заверила профессора Ёсико-сан.

Сидоров мчался на Надежде, и это само по себе обещало романтическое приключение.

Затем Ёсико-сан рассказала о городе Кобе, где полтора миллиона японцев с нетерпением ждут прибытия многоуважаемого профессора, чтобы заявить о горячей поддержке внедрению в жизнь города Пушистых технологий.

Сидоров попросил Ёсико-сан передать от его имени горячий привет всем жителям Кобе и заверить их в готовности Международной корпорации не пожалеть ни сил, ни времени в успешном воплощении прогрессивных идей Пушистых технологий.

Ёсико-сан заверила, что непременно это сделает, но вначале она должна рассказать об ужасном землетрясении 17 января 1995 года на западе главного японского острова Хонсю, которое унесло жизни шести тысяч 433 человек и оставило без жилья более 300 тысяч.

– Общий ущерб составил $100 миллиардов, больше, чем какое-либо другое стихийное бедствие в истории мира! – с гордостью подчеркнула Ёсико-сан, Сидоров выразил искреннее соболезнование японскому народу от имени Международной корпорации и от себя лично.

Они помолчали, а затем Ёсико-сан пообещала показать знаменитую портовую башню в виде барабана, цветочные часы, синтоистские храмы Минатогава и Икута, буддийский храм Сёфукудзи, музей китайского и японского искусства, горячие источники и живописные парки курортного города Кобе.

Но больше всего Ёсико-сан воодушевлял самый длинный в мире подвесной вантовый мост Акаси – Авадзи, соединяющий два берега огромного залива Внутреннего Японского моря.

– Это поистине чудо инженерного искусства, – восторгалась она. – Священный остров Авадзи, по преданию сотворенный раньше всех других, отделен от Хонсю четырехкилометровым проливом. Над ним поднялись две пары мачт, каждая высотой с токийскую телебашню – почти 300 метров. Прогнувшиеся изящными дугами тросы держат центральный пролет шириной в 1991 метр.

Под мостом каждый день свободно проходят полторы тысячи океанских судов, ибо он возвышается над водой на 65 метров.

Мост Акаси – Авадзи – чемпион мира среди аналогичных сооружений. Второе место принадлежит новостройке в Дании (1624 метра), третье – в Англии, четвертое – в Китае, и лишь на седьмом месте оказался знаменитый мост Золотые ворота в Сан-Франциско, построенный еще в 1937 году.

Почетный профессор поблагодарил за уникальную информацию и выразил твердую решимость непременно, вне очереди, познакомиться с мостом Акаси – Авадзи, с другими названными культурными объектами, а затем применить полученные знания у себя на родине и, если потребуется, в международной практике – для пропаганды новейших веяний в теории берегового ветра.