Глава 18

Рык Великого Канцлера эхом носился по коридорам и залам дворца, наводя ужас на сильно поредевший после недавних событий штат слуг и заставив Аннушку, двенадцатилетнюю младшую дочь, бледную и болезненную девочку, забиться под кровать, дабы не попасться на глаза разгневанному отцу. С воем вырвавшегося на свободу пламени вспыхнул старинный деревянный шкаф. От жара лопнули со звоном стекла, и повторно полыхнуло, когда огонь добрался до дорогого элитного алкоголя.

Сплавив в единый бесформенный кусок металла и обгорелого пластика случайно попавшегося под руку дрона-уборщика, Старцев-старший почувствовал, как ярость отступает. Умерив разбушевавшийся пирокинез – ту небольшую особенность его биоимплантат, что приближала его к настоящим псионикам, – Великий Канцлер зло пнул то, что осталось от несчастной машины, и, резко развернувшись на каблуках, направился в свой кабинет.

Тридцать минут назад он вернулся из Ассамблеи Штабов, в которой проходило заседание Совета Безопасности, оплеванный, униженный и оскорбленный. Нет – он не рассчитывал, что все эти тупорылые вояки и чекисты немедленно согласятся с его позицией, но он хотя бы рассчитывал, что его выслушают, а они… они разыграли комедию, в которой он – фактический правитель Государства Российского – оказался в прямом смысле этого слова шутом.

И ведь эти сволочи были в своем праве. И нет в произошедшем ничьей вины, кроме как самого Великого Канцлера, потому как он на их месте поступил бы точно так же. Все шло очень даже хорошо. Общественность приняла появление клона Ксении, якобы спасенного Старцевым из заточения на Колхиде, в общем-то, нормально. Обывателям, естественно, не сообщалось об искусственном происхождении девушки, а потому в информационном пространстве человеческого сектора, что в РЗИ, что за ее пределами, наметился определенный баланс между теми, кто верил в настоящую Ксению, и теми, кто поддерживал ее копию.

А вот со срочной организацией коронации и последующей свадьбы дело как-то застопорилось. Виной тому была Екатерина, после смерти отца и брата ставшая полноценным опекуном девушки. Обойти связанные с этим юридические тонкости оказалось не под силу даже огромному штату юристов, работающих на Старцева-старшего, однако они нашли лазейку, в которую и попытался проскользнуть чиновник. Вот только она захлопнулась прямо перед его носом.

Был в Империи такой древний закон – о превалировании человека над искусственным разумом. Небольшое ограничение, введенное в те далекие времена, когда искины только-только получили свои гражданские права. Долгие годы о нем практически не помнили, и уж тем более не применяли в юридической практике, вот только никто так и не удосужился отменить устаревшее на почти двести лет правило.

Великий Канцлер решил стать опекуном Цесаревны. Уговорить ее удалось не сразу, но девушка, даже будучи клоном, была умна и прекрасно понимала такое недоступное для многих ее сверстников понятие, как «политическая необходимость». Под усиленной охраной вместе с лже-Ксенией канцлер этим утром прибыл в регистрационный центр, и они по всей форме подали заявку о смене искусственного опекуна на реальную личность. И получили отказ.

Ксения Зимнева успела выйти замуж за Князя Максима Александрова, который теперь до ее совершеннолетия являлся законным представителем прав шестнадцатилетней девушки. Канцлер остался с носом, мгновенно поняв, что настоящая Цесаревна его просто-напросто переиграла, к тому же дело сильно осложнялось личностью ее избранника, которая, естественно, не была секретом для фактического главы государства.

И здесь в дело включилась Клон. Лже-Зимнева немедленно подала на развод. Причинами назвала «Принуждение к браку» и «Домашнее насилие», продемонстрировав чиновнику синяк, поставленный ей вчера Антоном. И вновь ответом был отказ.

«Проклятый аристократишка Бельский! Что ж ты сделал-то, подонок…» – пронеслось в мозгу у Великого Канцлера.

Брак между Зимневой-младшей и Александровым оказался оформлен в некой «Волжской космогубернии», расположенной у черта на куличках, в Темной Зоне, и официально вошедшей в состав Российской Звездной Империи после того, как этот самый Граф Бельский принял ее в подарок от польского шляхтича Воеводы Слутского. Что и было закреплено на «Приволжском дворянском собрании». К тому же новая ячейка общества оформлялась по всем правилам, с личным присутствием супругов и с согласия опекуна. Потому попытка расторгнуть брак, да еще и менее чем через час после его официальной регистрации, была воспринята управляющим искином как «Гражданско-личностная махинация».

Хорошо еще, что с поднятыми по тревоге представителями Службы Безопасности Империи, прибывшими по вызову искусственного интеллекта, Великому Канцлеру удалось разобраться. Он выставил произошедшее «досадным недоразумением», ну и, естественно, надавил на определенные болевые точки и рычаги в этой спецслужбе.

Попытка блокировать указанную информацию, не допустив ее однозначно положительной трактовки в масс-медиа, тоже не увенчались успехом. Голос подвластных Великому Канцлеру каналов просто потонул в шквале восторженных воплей и удивленных возгласов, касающихся в первую очередь личности нового супруга Цесаревны. А что хуже всего, в новость поверили не только сторонники реальной Ксении, но и те, кто истинно верил в историю клона, а потому его сын, Антон Старцев, резко стал объектом многочисленных насмешек и оскорблений, захлестнувших информационные порталы голосети.

Рухнув в свое излюбленное кресло, Великий Канцлер поморщился. Нужно было немедленно что-то придумать, чтобы хотя бы восстановить статус-кво, так подло разрушенный атакой настоящей Ксении на его планы…

Антон сидел, запершись в своей комнате, и с отсутствующим видом смотрел новенькую виртосферу. С одной стороны, он очень хотел бросить сейчас все, попасть туда, в игровое пространство «Освобождения Терры», и получить утешение от Великого. С другой – он жутко боялся этой новой встречи, потому как все планы, все его тщательно выверенные мечты и чаяния – все это рухнуло!

Все пошло прахом только потому, что эта поганка, эта белобрысая дура, взяла да и раздвинула ноги перед каким-то… каким-то уродом! И все эти идиоты, что тут же принялись потешаться над ним в голонете… А эта кукла, этот клон, это омерзительное создание, что она сделала! Услышав эту новость, она свысока посмотрела на него, ее повелителя, надменно усмехнулась и, фыркнув, покинула зал, не испросив на то его дозволения. А ведь отец строго-настрого приказал ему и клону все время находиться в одной комнате, явно заметив то презрение, которое испытывала эта игрушка к нему – к Антону.

– Убить… убить! Убить всех этих насекомых во славу Аннурэ! – в который раз прошипел парень, не замечая, как тонкая паутинка слюны сорвалась с уголка его губ.

«Одумайся, мальчик, – прошептал в его голове ненавистный голос, принадлежащий извечному врагу Аннурэ – квазидемону Ка-Мума-те. – Твои мысли чудовищны, твои деяния ужасны. Дарованная тебе сила предназначается для другого…»

Антон привычно не обратил внимания на эти слова. Слова неведомого существа зазвучали сразу же после того, как молодой человек очнулся в «Белой Комнате» медицинской капсулы, и с тех пор голос не переставал изводить его своими нравоучениями. Вначале сын Канцлера думал, что это с ним говорит сам Аннурэ. Ведь он избранный… нет, даже не так: он – воплощение самого Непознанного, Первого Сына ушедших Отцов. Аватар, снисхождение которого ко всем разумным галактики ждали все последователи «Вознесения», с момента прихода которого начнется истинная эра могущества разума.

А потом он понял. Антон вслушался в звучащие в сознании слова и ужаснулся тому, что услышал. Не мог Аннурэ не понять, не принять его великого плана, его Протектората Вознесения. Не мог он и пачкать мозги своего Аватара грязными словами о долге перед человечеством, о любви к этому презренному государству и той грязи, что называет себя народом.

Все это были происки Ка-Мума-те, «Того, кто Принижает», «Того, кто был врагом Отцов». Это именно он соблазняет Аватара отказаться от его благих побуждений. Именно он не дает Антону покоя своими речами, изводя его и днем и ночью. Искушает свернуть с праведного пути.

Великие часто упоминали в своих речах это вселенское зло, предупреждали, учили своих последователей сопротивляться ему. Говорили, что, как только скверна, которую человечество называло псионикой, коснется идущего по пути «Восхождения», в него вселяется Ка-Мума-те, и тогда следует немедленно связаться с ближайшим куратором, дабы предстать перед Великим…

Антон встрепенулся. Внезапная мысль, такая чистая, что он не сомневался в ее божественной природе, пронзила его мозг. А что ему, собственно, эти Высшие? Он, Аватара, стоит над не-ъетьа, которые, по сути своей, мало отличаются от презренных людишек и прочего загрязняющего галактику мусора. Нет, он – он и есть Аннурэ, и тому не требуется никаких доказательств, ведь… ведь он уже вознесся, а из всех известных Вознесенных история знает только его имя – Аннурэ!

«Мама… мамочка… я не хотел… – пропищал в его голове детский голос. – Мамочка, открой глаза!»

Очередные происки Ка-Мума-те, явно пораженного блеском его величия, а потому изменившего свою привычную тактику. Но он обрел свою божественную суть, и более ничто не может поколебать его решимость. А тем более трудно поверить, что его разжалобит навеянная квазидемоном жалостливая история о неком шестилетнем детеныше, его тезке Антоне, который, заигравшись, убил свою мать презренной порчей.

Глупый «Тот, кто Принижает»! Какое дело ему, Верховному Существу Галактики, до двух насекомых, кем бы они ни были…

Парень вскочил и заметался по комнате. В его мыслях крутился квазидемон, внося сумятицу своими кичливыми наставлениями, а мелкий бесенок стенал об убитой им самке хомо сапиенса, но ничто не могло повлиять на ясное и чистое сознание Аннурэ!

Божественный перекраивал свой план. Резкими мазками меняя направление движения звезд и структур, решая глобальные вопросы этого бренного мирка, погрязшего в генетической грязи, по пунктам разбивая проблемы, решаемые немедленно и те, что можно отложить, пока его сущность не распространится во свете, в то время как остальные заботы просто падут ниц перед его сиянием.

– Гуманоиды Алисуседори, – в задумчивости произнесли уста Первого Сына ушедших Отцов. Ну конечно же! Как он не видел раньше такого простого решения?

В этот момент он почувствовал, как терзающие его голоса растворились в последнем беззвучном крике, и улыбнулся. Он победил. Все как всегда. Все как должно было быть.

– Но есть одна, нет… три проблемы, – словно бы решил что-то для себя великий Аннурэ.

Выйдя из опостылевшей ему коробки, которую насекомые, заселявшие когда-то убогую планетку под названием Земля, называли «комнатой», Божественный быстрым шагом приблизился к кабинету, занимаемому существом, именующим себя «Великим Канцлером», и, резко раскрыв дверь, вошел.

– Антон? – донесся оттуда удивленный голос насекомого.

Аннурэ не ответил, закрыв за собой проход. Через пару десятков минут он вновь появился в коридоре и быстрым шагом пошел к другой, не менее приметной комнате, чтобы какое-то время, полное грохота и заставляющих особняк дрожать от взрывов, направиться в личный гараж Канцлера, неся на плече нечто, туго замотанное в дорогой персидский ковер.

Губы Божественного улыбались, когда он вышагивал в этом смешном теле между выстроенными в ряд дорогими флаерами, так ценимыми человеческими букашками средствами быстрого передвижения. В общем-то они не были нужны божеству. Он точно знал, что может мгновенной телепортацией переместить свое тело и ношу в любое нужное ему место в этой галактике. Но зачем прикладывать столь малые усилия, если можно потратить время – всего лишь время, которое Аннурэ давно уже перестал считать. К тому же мгновенное перемещение никак не входило в его планы.

Взвыли примитивные двигатели, и длинный корпус массивной железной коробки с тупой мордой, который глупые насекомые называли «Rolls-Royce Grava» и за который готовы были отдать одну или две очень неплохие планетки, так нужных им каменных шарика, вырвался из подземной ямы, называемой гаражом. У ворот территории, именуемой дворцом, копошились букашки, да и в самом здании оставались еще представители третьей проблемы. Ну что ж, как люди уничтожают муравьев и прочих вредителей, которые по большому счету намного полезнее для вселенной, нежели их жалкий вид, Аннурэ нащупал сознания всех этих живых существ и раздавил их одним легким движением мысли.

Правда, под пальцем сознания Божественного скрипнула некая маленькая песчинка, так и оставшись целой, но что ему с того? Если бы он обращал внимание на подобные мелочи, то никогда бы не достиг тех высот, что недоступны животным, называющим себя «разумными». Повинуясь мысленному приказу, ворота открылись, и флаер, выпорхнув со двора, понесся в сторону зоны «Х» Санкт-Иванграда, места компактного расположения ксенопосольств.

Всхлипывая, Анечка выбралась из-под кровати. Она пряталась там, опасаясь очередной вспышки гнева своего могущественного отца, и, измученная, заснула, мечтая о тех не таких уж и далеких временах, когда рядом была любящая мама, а старшая сестра водила ее по дорогим магазинам, покупая все новые и новые платьица. Сейчас все изменилось. Аня, конечно же, в своем возрасте уже знала, что люди не живут вечно и умирают, однако когда примерно две недели назад папа сказал ей, что их больше нет… Она вначале не поверила его словам и долго искала этих двух самых дорогих ей людей по всему огромному дворцу. И только недавно смирилась.

Девочка поморщилась, потерев голову. Затылок по какой-то причине болел – так, словно бы она упала и ударилась им об пол. В сознании ребенка, почти взрослом, но все еще с детскими мыслями, родилась здравая мысль о том, что если ей больно, то нужно сказать об этом кому-то из взрослых. Ее, болезненного ребенка, всегда учили поступать именно так, а потому послушная Анечка немедленно побежала к отцу, надеясь не только на помощь, но и на то, что получит хоть немного ласки и теплоты, которой ее сейчас так недоставало.

Однако то, что она увидела в кабинете Великого Канцлера, заставило ее вначале онеметь от ужаса, а затем завизжать. Отец, суровый, крепкий мужчина, чьи руки в детстве она считала самыми сильными в мире, был размазан тонким слоем по дальней стене, на которой обычно висела картина, изображавшая ее, сестру и мать. Это были даже не останки человека – просто кровавое пятно, залившее все, что находилось под ним, а в центре, вплавленное в стену, корчилось в беззвучном крике лицо Старцева-старшего. Живое! До сих пор разевающее рот и вращающее выпученными глазами. Не было никакого тела, только маска, которую можно было бы принять за голограмму, неведомо как оказавшуюся закрепленной в трех метрах над полом и словно бы отказывающуюся умирать.

По ногам потекло что-то теплое. Девочка сделал шаг назад, затем еще один, поскользнулась на разлитой кем-то воде и опрометью вылетела из кабинета. Падая и разбивая в кровь колени, Анечка бежала к одному-единственному человеку, к той, кому не было наплевать на страдания ребенка, вмиг лишившегося дорогих людей. К гостившей у них во дворце Цесаревне Ксении, ее будущей тетушке, которая клятвенно пообещала девочке, что защитит ее от того, что случилось с ее мамой и сестрой. Она говорила, что не даст Анечку в обиду, и дочь Великого Канцлера до сих пор чувствовала ее. Будто бы Ксюша была где-то рядом, словно бы наблюдала из-за угла за испуганным ребенком.

Разочарование, боль и обида сплелись вместе в единый комок. Комната Цесаревны была пуста. Точнее, не было самой комнаты, только толстый слой трухи и обломков на полу и свистящий холодный ветер, проникающий сквозь огромные трещины в стенах.

Анечка, как была, неодетая бросилась на улицу. Утопая по пояс в снегу Екатерины и почти не чувствуя холода, она бежала сквозь сад из хрустальных деревьев к воротам, крича, словно раненая птица. Когда-то ухоженные черные волосы цвета воронова крыла развевались на морозном ветру седыми растрепанными прядями. Вырвавшись из усеянного трупами слуг и охранников двора, она словно бы вынырнула из окутывавшего ее до этого момента страха, выбежав прямо на проезжую часть.

– Помогите! – охрипшим голоском прокричала она, падая на колени, но этот почти беззвучный вопль потонул в вое екатерининской вьюги и истошном скрипе, визге тормозящих турбин несущегося на огромной скорости пассажирского флаера.

Крыло, или, как его модно было называть, «Гайлу-винг», мягко приземлился на каменистую землю, расцепив только один зажим. Китай, елки-моталки. Так что мне, вместо того чтобы сбежать с планирующего устройства, пришлось проехаться на нем около двадцати метров, пробив камнями мягкое днище доски и изуродовав в общем-то неплохую вещь, которая могла бы пригодиться в будущем.

Перебежками я добрался до заранее намеченной точки, с которой можно было наблюдать за шлюзом корабля, оставаясь при этом вне поля зрения рейдеров, и, упав на землю, спрятался за небольшим валуном.

– Нин, передай Ксюше позиционирование удара по маркеру.

– Жаль, зиппера нет. С этого китайского скафандра данные снимать – сплошное мучение…

– Ну, что поделаешь, – я усмехнулся, – воюем тем, что имеем.

Рвануло. Заряд антиматерии, выпущенный моей супругой, прилетел спустя секунду, накрыв бурлящим шаром аннигилирующего вещества одну из вышек на передовом укреплении лагеря рейдеров. Досталось и возведенным в непосредственной близости от нее палаткам и навесам, в тени которых отдыхали и занимались своими делами пустынные бандиты.

«Подтверждено уничтожение 12 единиц живой силы и строения противника. Получено 2389 очков опыта (20 % от заработанного)».

– Есть попадание! – передал я через Нину результаты пристрелочного выстрела. – Ксюх, продолжай бить в эту область. Сдвиг прямо двести, разброс удара – сто.

– А по-русски?

– Увеличь дальность метров на двести и установи разброс по радиусу, выставь в сотню от центра поражения. Там в меню основного калибра можно задать параметры.

– Поняла, – услышал я голос девушки.

«Подтверждено уничтожение 5 единиц живой силы и 9 единиц техники противника. Получено 3721 очков опыта (20 % от заработанного)».

– Ай молодца!

– Да, я такая! Хвали меня! Хвали.

Я улыбнулся. Опыт полился рекою, а на позициях рейдеров началась самая настоящая паника. Цесаревна щедро опустошала резервы контейнеров антиматерии, благо за последние два дня мы истратили целый энергоблок и кучу времени на их наполнение, раз за разом забивая конвектор камнями, землей и песком.

Я получил уровень, а затем и еще один, Ксюха же как стрелок заработала целых три. Теперь девушка со своим двадцать седьмым уже на два уровня обгоняла меня. Логично, Ксения практически не вылезала из игры, в то время как меня в реальности ждала целая прорва дел.

Минут через десять загоризонтная бомбардировка потеряла эффективность, и снаряды уже бесцельно молотили по постройкам, слизывая с лица земли ветхие лачуги и странного вида юрты. Они почти не задевали попрятавшихся внутри транспортника бандитов, оставляя на покореженной обшивке космического корабля глубокие оспины. Я решил, что все – хватит, стоило поберечь оставшиеся заряды, тем более что моя Хома слила уже почти полтора контейнера из четырех имеющихся на борту. Настало время для второго этапа «тщательно» продуманного мною и штабистами плана.

– Ксюш, завязывай пальбу, – приказал я, аккуратно выглядывая из-за камня. – Значит, так. Сейчас, как договаривались, подгоняешь машину на уровень визуального контакта и выглядываешь из люка. Сделай вид, что боезапас иссяк ну и танк заодно заглох. В общем, посуетись на броне, чтобы эти бараны тебя заметили.

– О’кей.

План был прост, примитивен и строился в первую очередь на понимании того, что рейдеры в стартовой зоне не разумны, а поддерживаются примитивными имитаторами. Поведенческие реакции этих ребят не блещут разнообразием, а потому они просто не способны на серьезный анализ ситуации и действуют в основном на инстинктах.

Хочет рейдер жрать – он сразу же идет искать себе пищу. Устал – заваливается спать. Изголодался по общению – тусуется с себе подобными. Грубо, конечно, но все примерно так. А еще среднестатистический бандит с этих пустошей патологически труслив и не способен проявлять инициативу. И все это для того, чтобы только-только начавшим играть в «Освобождение Терры» обывателям было проще втянуться в игру.

Так вот, оказавшись в одиночестве, рейдер предпочитает бежать и нападает, только если видит, что его противник ранен или ослаблен каким-нибудь другим образом. Ну или безоружен. А вот если рейдеров больше одного на игрока, то они становятся «храбрее». Как и в любом примитивном социуме, их решимость растет в первую очередь благодаря их общему количеству или наличию поблизости «пахана».

Пахан – это уже серьезно. Он злобен, не знает чувства страха и беспросветно туп. В его задачу входит забота об окружающих его рейдерах и управление их боевыми группами. По сути – он «глаза» банды. Если обычные бойцы, не дозорные, конечно, «видят» только тех игроков, кто находится не дальше ста метров, то «зрение» этого персонажа ничем не отличается от нашего. А потому, хоть он и не способен понять, откуда ведется загоризонтный огонь, когда он заметит танк, а тем более девчачью фигурку на нем, в его виртуальном мозгу должна родиться одна-единственная мысль – атаковать. И двигаться он со своими бойцами будет исключительно по прямой. Либо пешком, либо на своих колесных таратайках, которые Ксю только что превратила в кучу дымящихся искореженных железяк.

Так что план боя был прост. Долбим в первую очередь технику. Что было уже выполнено. Затем Ксюха позволяет себя увидеть рейдерам, заодно показывая, что танк поломался. Те всей толпой подрываются за ней, и Цесаревна уводит их к лавовому озеру, где либо расстреливает, либо давит толпу тупых пехотинцев, вооруженных огнестрелом и прочими безопасным для танка вооружением, его гравитационными коньками. А я в это время прорываюсь в лагерь, добиваю оставшуюся там охрану и открываю внутренний шлюз, в который потом, заскочив на броню, въезжаю в инстанс.