XIX

Ближайший человек показался академику похожим на знакомого профессора физики Лариона Петровича. Нехватало только громадных очков в черной оправе. Академик не смог рассмотреть в подробностях одежду этих людей. Во всяком случае, они не успели надеть фраки и белые жилеты.

— Вы куда? — прошептал он Юре, испугавшись, что тот бросится разыскивать свое межпланетное такси. — Приказание пока отменяется. Попробую поговорить с этими лицами.

Он с достоинством приблизился к людям. Для него не было сомнений, что это настоящие живые люди.

— Позвольте, — произнес он учтиво, отвешивая легкий поклон, — представиться: Солнцев. А это профессор Кричигин.

Юра поклонился.

Люди смотрели, видимо ни слова не понимая. Академик решил пояснить:

— Моя фамилия Солнцев. — Он показал на Солнце — Это Солнце.

Человек, похожий на знакомого физика, кивнул головой, улыбнулся и ответил словом, которого академик не понял.

— Мы прибыли с Земли… То есть с Третьей планеты…

Физик пожал плечами. Академик повторил объяснение на семи известных ему языках, включая древнегреческий.

Люди ответили, оживленно жестикулируя. Академик пошевелил пальцами в задумчивости.

— Уу… фонетический метод не годится. Перейдем от рассказа к показу. — Он приблизился к человеку, похожему на Лариона Петровича. — Извольте сообразить, уважаемый гражданин. Смотрите на эту бумагу… Бумага… А это карандаш… Я пишу… Рисую…

Академик нарисовал кружок и взлохматил его линиями во все стороны.

— Это Солнце.

Юра заглянул через плечо академика и нашел, что рисунок напоминает скорее уродливого ежа, чем главное небесное светило.

Академик трудился над рисованием схемы солнечнопланетной системы:

— Извольте видеть… Меркурий… Вторая — Венера…

Возможно тщательнее он вычертил орбиту Земли. Поставил точку на орбите и пояснил:

— Земля.

Один из людей прикоснулся пальцем к бумаге. В руках у него не было ни карандаша, ни пера, но на линии орбиты, вычерченной академиком, теперь появилась вторая точка. Она обозначала место Десятой планеты в солнечной системе. Казалось, что человек мог писать на бумаге каким-то током, невидимо излучавшимся из его пальца.

Другой человек, похожий на Лариона Петровича, раздельно и четко произнес:

— Зяльмэ… Зяльмэ…

Академик радостно изумился:

— Отлично… Договорились… Юриссимус, оказывается название Десятой уже существует… Зяльмэ. Так?

Люди вокруг утвердительно закивали головами и, показывая на почву, растения, на далекие холмы, произнесли ясно:

— Зяльмэ…

Один из них, молодой, тщательно причесанный и выбритый, показав на чужепланетцев, сказал серьезно:

— Земля.

Схема академика имела успех. Он нарисовал путь планетоплана, Марс и Сатурн с его кольцами… Люди передавали друг другу бумагу, переговаривались, кивали головами. Академик рассказывал о своих ночных приключениях и в пылу объяснений даже взял за пуговицу одного из подвернувшихся зяльмэан. Тот изобразил на лице своем любезность и тоже взял академика за пуговицу. Юра счел необходимым вмешаться:

— Они не понимают… Позвольте, я объяснюсь. Меня на Алтае один пограничник пробовал учить говорить по-китайски таким способом. — Юра показал на кончик своего носа: — Нос, — сказал он. — Нос.

Показал на собственный глаз:

— Глаз… мой глаз.

Дотронулся до носа и глаза академика:

— Его нос, его глаз.

Люди сначала умолкли в легком недоумении, потом встрепенулись. Похожий на Лариона Петровича протянул руку. Юра быстро сообразил:

— Рука… ваша рука… Это — ваша рука. А это — моя рука.

Он чуть не подпрыгнул от радости. Человек отозвался просто, как будто жил на Земле:

— Моя рука. Это — моя рука.

Академику показалось, что он ослышался. Но Ларион Петрович, как в уме называл его академик, продолжал, отлично выговаривая слова:

— Позвольте, я объяснюсь… Вы прибыли с Земли… То есть с Третьей планеты…

Академик был так изумлен, что еле мог вымолвить:

— Юриссимус… Еду к вашему пограничнику… Вот это методист!

Юра, улыбаясь слушавший то, что говорил ему гражданин Десятой, прервал академика:

— Мы приглашены к завтраку. Смотрите, авто подано…

Академик увидал, что к площадке, где они стояли, прямо по воздуху подплыл открытый экипаж. Он двигался на высоте нескольких метров от поверхности Зяльмэ. Человек, управлявший воздушным авто, почтительно поклонился зяльмэанам, и академик заключил из этого, что они довольно важные особы.

Ларион Петрович любезно сказал академику:

— Вот моя рука. Прошу…

Юра уже расположился в экипаже. Академик с удовольствием занял предложенное ему место вместе с хозяевами. Ларион Петрович сделал знак рукой, и экипаж, слегка покачиваясь, как бы поплыл по воздушным волнам. Это было очень приятно. Академик почувствовал себя, как за пять минут до банкета, — у него разыгрался огромный аппетит.