Глава 13

После благодатного тепла Джазратана Англия встретила Ливви промозглым холодом. На столе скопилась неразобранная почта, кошка демонстративно игнорировала хозяйку, но, главное, Ливви не представляла, как дальше распорядиться своей жизнью. Она знала одно: никогда больше не будет застилать постели и готовить завтраки.

Ливви уезжала из Джазратана с тяжелым сердцем. Саладин не поцеловал ее на прощание, но винить она могла только себя. Она выгнала его из своей кровати, пригрозила, что вернется в Англию, на что Саладин велел ей убираться прочь. Неужели она рассчитывала, что гордый шейх найдет способ уговорить ее остаться? Ливви твердила себе, что на уме у Саладина был только секс: он не обещал любить и заботиться о ней. Любой, имеющий хоть каплю здравомыслия, поспешил бы уехать, пока не поздно.

К сожалению, она опоздала. На личном самолете Саладина она покидала Джазратан с разбитым сердцем. Рано утром в день отлета Ливви пробралась в конюшню попрощаться с Барханом. Она потерлась щекой о густую шерсть на шее коня, а он стукнул об пол копытом, словно разделял ее горе и понимал причину горьких слез.

Саладин любезно согласился на аудиенцию, когда она попросила разрешения попрощаться с ним. Ее проводили в тронный зал, где он сидел в окружении советников и телохранителей. Правильно ли он истолковал немую мольбу остаться с ним наедине на несколько минут? Но он проигнорировал ее, если только его мысли уже не были заняты другим. Он удостоил ее рукопожатием и мимолетной улыбкой с несколькими словами благодарности. Отчаяние Ливви только усилилось, когда один из советников передал ей чек. Вероятно, в какой-то момент, она позволила купить себя.

Ливви решительно воспротивилась оскорбительной мысли. Она больше никогда не позволит себе быть жертвой. Ей посчастливилось обрести сексуальность с мужчиной, который оказался великолепным любовником. Она благодарна Саладину за то, что вернул ее в мир конного спорта. Но самое главное, Ливви убедилась в том, что нельзя жить воспоминаниями и позволить прошлому стать преградой на жизненном пути. Примером тому был Саладин и его прекрасная жена. По иронии судьбы он не последовал совету, который так уверенно дал ей.

Если теперь ей кажется, что она любит Саладина, что же, она подождет, пока любовь пройдет.

До ее возвращения помощница Стелла убрала рождественскую елку и сложила украшения на чердак. Снег растаял, и праздник канул в прошлое. О Рождестве напоминали только несколько ягодок омелы, закатившиеся под комод в гостиной.

Ливви отправила имейл Элисон Кларк и ее друзьям, сожалея, что им пришлось отменить бронирование, но выразила надежду, что они хорошо отметили праздник в лондонском отеле. Она с унынием пролистала книгу заявок. Можно ли рассчитывать на успешный бизнес в наступившем году? Готова ли она бессмысленно потратить летние месяцы, убирая дом за постояльцами, как делала уже много лет? Ее бизнес сводился к тому, чтобы сохранить родительский дом, хотя былые чувства к нему угасли. Особняк казался ей грудой камней, связанных известкой, но не кровными узами. Ливви критически огляделась вокруг: большому дому требовался ремонт и дружная семья, которая вдохнет в него жизнь, а не бродящая из угла в угол, стареющая одинокая женщина.

— Расскажи, как это было? — спросила Стелла, когда они убирались в одной из спален спустя несколько дней после возвращения Ливви.

Расправляя простыни, Ливви уточнила:

— Что именно?

Стелла пожала пухлыми плечами:

— Ну, сама понимаешь. Жизнь в пустыне.

Вздохнув, Ливви выпрямилась.

— Там все… иначе. — Она призадумалась, старалась быть объективной и не вспоминать мужчину, причиняющего сердечную боль. — Очень-очень красиво. Дворец просто сказочный, как и сады вокруг. Трудно передать великолепие жаркой пустыни или ночного неба с самыми яркими звездами, которые мне приходилось видеть.

— Они хоть кормили тебя? — спросила Стелла, критически оглядывая Ливви. — Ты похудела.

— Конечно, кормили. Просто я… — Ливви печально улыбнулась, — не хотела есть из-за жары.

Жара ни при чем. Ее одолевали навязчивые мысли о Саладине. Ей не удавалось избавиться от наваждения. Пора было определяться с будущим, а у нее на уме только мужчина с черными глазами и мускулистым телом, который вознес ее к ярким звездам и вернул на землю. Она никогда больше не увидит его.

— Послушай, в красной спальне подтекает труба. Надо заняться протечкой, пока из-за нее не рухнула крыша, — заявила Стелла, любившая драматизировать хозяйственные проблемы.

Сантехнические работы отвлекли внимание Ливви на некоторое время, потом она успешно заглушала отчаяние, сгребая листья с дорожки перед домом.

К вечеру, когда Пеппа решила наконец простить Ливви за долгое отсутствие и ласково терлась возле ее ног, зазвонил телефон. Стелла бросилась в коридор, чтобы ответить. У нее глаза полезли на лоб, когда она услышала голос в трубке.

— Это он, — прошептала она одними губами.

— Кто? — так же спросила Ливви.

— Шейх.

С натянутой улыбкой Ливви взяла телефон и перенесла в свой маленький кабинет, стараясь одновременно успокоить дыхание. За окном с голых веток падали капли, растекаясь на земле грязными лужами. Картина в точности соответствовала ее настроению. «Надо быть сильной и твердой, — убеждала она себя. — Саладин решил убедиться, что я благополучно добралась до дома — наверное, так принято между бывшими любовниками. Или, скорее всего, хочет посоветоваться по поводу Бархана». Тем не менее Ливви не могла унять бешеный стук сердца.

— Слушаю, — сказала она.

— Ливви?

— Да, это я. — Бархатный голос словно обволакивал ее. Ливви чувствовала, что напускное спокойствие покидает ее. Вероятно, она никогда не научится притворяться. Ливви была близка к тому, чтобы выложить ему, как она скучает, как мечтает снова оказаться в его объятиях. Ее остановил звоночек о приеме имейла. — Чего тебе надо, Саладин?

— Не самое любезное приветствие, которое мне доводилось слышать, — сухо заметил он.

— Кажется, ты сам так решил — говорить коротко и по существу. Мы завершили сделку и сказали друг другу все, что хотели. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, когда я уезжала. — Она выдержала паузу. — Поэтому меня удивил твой звонок. Что случилось?

На другом конце линии Саладин посмотрел на небо. Зачем он позвонил? Он не спешил отвечать на вопрос. Он думал, сможет ли уговорить Ливви вернуться в Джазратан, сказав, что Бархан скучает по ней. Это была чистая правда.

Саладин сомневался в успехе. Он подозревал, что она не польстится на финансовое вознаграждение, какую бы огромную сумму он ни предложил. Более того, Саладин был почти уверен, что гордость не позволит Ливви принять ни одно его предложение, кроме самого желанного. Он вздохнул. Несмотря на обретенную сексуальную свободу, Оливия Миллер оставалась женщиной с самыми консервативными взглядами. Однако боль в его сердце не давала покоя, не так ли? Вопрос в том, как далеко он готов зайти, чтобы вернуть ее.

— Мне надо поговорить с тобой.

— Говори, слушаю.

— Разговор не для телефона.

— У тебя нет другого варианта, — заметила Ливви. — Чего ты хочешь, Саладин?

— Увидеть тебя.

— Извини. Не выйдет.

— Ливви, — упорствовал он. — Я серьезно.

— Я тоже, — не сдавалась Ливви. — Ты сказал мне очень жестокие слова той ночью. Высказал подозрения, разозлился, обвинил в корыстных намерениях…

— За что извинился.

«Потому что был вынужден. Только поэтому», — подумала Ливви.

— Помню. Мы расстались как подобает. Я благодарна тебе за прекрасное время, только жаль, что все так обернулось. С другой стороны, это должно было когда-то закончиться, — заключила она со вздохом. — Как Бархан?

— С ним все в порядке, Ливви…

— Послушай, мне надо идти, — прервала разговор Ливви, услышав, что на почту пришло новое сообщение. — Меня кто-то вызывает. Прощай, Саладин, и… береги себя.

Она повесила трубку, прежде чем успела передумать, или, поддавшись искушению, совершить ошибку, грозящую новой болью.

Сев за стол, Ливви заставила себя успокоиться. Пусть сердце все еще бешено колотится, но она не собирается переживать из-за нежданного звонка Саладина. Даже если не скоро, но рано или поздно боль пройдет. Она прочитает сообщения, ответит на письма и будет вести себя так, словно ничего не случилось. Ливви гордилась собой, ведь у нее хватило характера не уступить Саладину.

Выбрав мышкой на экране лэптопа первое сообщение, она начала читать и не поверила глазам… Спустя час она все еще сидела в полной темноте, не в силах двинуться с места. Пеппа жалобно мяукала у ее ног, Стелла давно ушла. Надо бы встать, накормить кошку и что-то делать.

Но что?

Не может же она сидеть весь вечер, размышляя, каким коварным манипулятором оказался Саладин.

Ливви пробежала глазами остальные сообщения: пару предварительных запросов на бронирование и присланная по обыкновению школьной подругой юмореска, которую Ливви вовсе не находила смешной. Еще она обнаружила приглашение в местный паб на вечер знакомств. На приглашении стояла сегодняшняя дата. Бесплатный входной билет обещал живую музыку, караоке и многое другое…

Ливви почувствовала небывалую решимость. Она распечатала приглашение и, накормив Пеппу, отправилась наверх переодеться.

Хватит вести себя как затворница, пора применить на практике все, чему Саладин научил ее. Она готова к новым отношениям и к новой карьере. Ливви наложила более смелый, чем обычно, макияж, подобрала к джинсам облегающий топ и закрутила волосы в сложный узел, чтобы ветер не растрепал волосы, пока она дойдет до машины.

Подъехав к пабу, она чуть было не повернула обратно. Оглушительно играла музыка, народу было много. Однако шум стих, когда женщина на маленькой эстраде немного фальшиво запела о намерении забыть боль разлуки. Ливви узнала несколько человек из деревни, но постеснялась присоединиться к ним. Взяв стакан томатного сока, она решила немного посидеть и уйти.

«Первый шаг, — твердила себе Ливви. — Уже неплохо, что решилась выйти одна. Не очень-то весело, но следующий раз будет лучше». Она села в углу и заставила себя улыбаться, словно от этого зависела ее жизнь. Ливви постукивала ногой в такт музыке и делала вид, что хорошо проводит время. Наконец к ней подошел мужчина примерно ее возраста с кружкой пива в руке. У него были густые волосы и морщинки вокруг голубых глаз. Он попросил разрешения присоединиться. Прежде, чем Ливви среагировала, за его спиной раздался уверенный ответ:

— Боюсь, что нет.

Ливви мгновенно узнала глубокий, бархатный голос с сильным акцентом. Она могла бы догадаться о появлении Саладина и раньше, когда гул в зале неожиданно стих. Даже женщина перестала петь караоке и смотрела на вошедшего, не веря глазам. Чего же удивительного? Высокий, смуглый шейх в кашемировом пальто не каждый день появлялся в этих местах.

Дрожащими пальцами Ливви поставила стакан с соком на стол, не сомневаясь, что к ним привлечено заинтересованное внимание всех присутствующих.

— Как ты здесь оказался? — спросила она, чувствуя, как участился пульс. — Ты же в Джазратане.

— Как видишь, нет. Я прилетел сегодня и добрался сюда на вертолете.

Ливви смотрела неприветливо, с явной досадой. Зачем он преследует ее здесь, на ее территории, теперь, когда она начала долгий путь освобождения от него.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужны три вещи, — мрачно сообщил он. — Во-первых, нам надо поговорить, но в таком шуме это невозможно. Давай выйдем, Ливви. Пожалуйста.

Она уже открыла рот, готовясь сообщить, что никуда не желает с ним идти, но Саладин сразу бы разгадал откровенную ложь. Кроме того, он говорил таким голосом, какого она еще не слыхала. Но даже при этом…

— На улице дождь, — возразила она.

— Можем сесть в мою машину.

— Нет, Саладин, — твердо сказала Ливви, — ты можешь сесть в мою машину. У тебя есть ровно десять минут.

Предложение его не обрадовало, но он без возражений вышел за ней в промозглую ночь. У дверей стоял огромный лимузин под охраной рослых охранников, но Ливви прошагала мимо них к своей маленькой машине. Она испытала непривычное злорадство, заметив, как Саладин почти беспомощно пожал плечами в сторону охраны.

Однако, когда Саладин убрал с сиденья носок, неизвестно как попавший туда, и сел рядом с ней, Ливви пожалела о неосторожности. Лимузин был бы лучше, главное больше, и у нее не возникло бы ощущения, что мужчина, до которого так хочется дотронуться, совсем близко… но вне досягаемости.

— Ладно, Саладин, что во-вторых? — Голос почти не изменил ей. — Как ты нашел меня?

— Коттедж был под наблюдением человека, которому приказано везде следовать за тобой, — не смущаясь заявил Саладин. — Когда я прибыл к дому, он проводил меня сюда. Правда, в этот момент откуда ни возьмись вылетел комок шерсти и пытался атаковать мою ногу. — Саладин поморщился. — Твоя кошка не любит меня.

— Вполне возможно. Я взяла ее из приюта. Мужчина жестоко обращался с ней, когда она была котенком. Пеппа не забыла.

Саладин подумал, что женщина и кошка похожи: Ливви тоже получила душевную травму из-за мужчины и стала подозрительной. Что он сделал, чтобы реабилитировать сильный пол в ее глазах? Обращался с ней, как с временной забавой, которую можно в любой момент заменить. Не пора ли исправить ошибку?

В тусклом свете старенькой машины Саладин смотрел на Ливви: скромный плащ, огненные волосы, разметанные ветром и спадающие неровными локонами вдоль лица. На ней было слишком много косметики. Ливви никогда при нем не пользовалась яркой помадой, не красившей ее. Вопреки всему, Саладин никогда еще не испытывал такого ненасытного желания обладать ей. Может быть, потому, что Ливви проявила твердость и отвергла его? Она воспротивилась пренебрежительным отношениям и завоевала тем самым его уважение, заставила считаться с ней, как с ровней.

— Мне не хватает тебя, Ливви, — признался он.

В ее глазах мелькнуло удивление, но лицо оставалось каменным.

— Не хватает секса, хочешь сказать? Уверена, найдется полно желающих.

— Конечно, секса, — признался он, — но я не хочу никого, кроме тебя. Мне не хватает других вещей. Например, разговоров.

— Вокруг много людей, готовых ловить каждое твое слово, Саладин.

— В том-то и дело. Я хочу, чтобы мне возражали.

— Хочешь — не значит получишь, — заявила она с возмутительным спокойствием.

— Не хватает волшебства, которым ты вылечила моего коня, — продолжал Саладин. «И меня, — думал он, — и меня». — Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

После этой фразы что-то резко изменилось. Каменная маска спала с веснушчатого лица, и в янтарных глазах сверкнула ярость.

— Как далеко ты готов зайти, чтобы добиться желаемого? — потребовала ответа Ливви. — Скольких людей надо подкупить, чтобы Саладин аль-Мектала получил то, что хочет?

— Извини, не понял?

Ливви со злостью ударила кулаком по рулю.

— Я получила имейл от Элисон Кларк, которую ты давно забыл. Она собиралась с друзьями провести здесь Рождество до того, как ты решил, что я нужна тебе в Джазратане. Эти ребята удивительным образом в последний момент изменили планы и решили отметить праздник в модном лондонском отеле. Как я выяснила из сообщения благодарной Элисон, отель был оплачен тобой, Саладин. Как ты это сделал? Твои люди связались с моими гостями и сделали предложение, от которого невозможно отказаться? Вот как ты увез меня из Дербишира.

Глядя в ее сердитые глаза, Саладин вздохнул:

— Они были счастливы принять мое предложение.

— Еще бы! Полностью оплаченное размещение в пятизвездном отеле не растет на дереве. Но с твоей стороны было нечестно манипулировать мной, — продолжала обвинять Ливви. — Стоило щелкнуть пальцами, и все вышло по-твоему, как обычно.

— Всего лишь креативный план с целью уговорить тебя поехать в Джазратан. Ты меня сразу заинтриговала.

— Я нужна была, чтобы вылечить лошадь!

— Да, — признался Саладин срывающимся голосом, — но в процессе ты каким-то образом вылечила меня. Проникла в мое сердце, хотя я не представлял, что это возможно. Ты заполнила в нем пустоту, Ливви, всю, целиком.

— Саладин, — потрясенно произнесла Ливви, — не надо…

— Я должен. — Он спрятал ее руку между ладонями в уютном тепле кожаных перчаток. — Каждое твое слово оказалось правдой, — тихо сказал он. — Я использовал ранний брак и свою вину как предлог избегать серьезных отношений, но то, что я испытал с тобой, превзошло все, что было раньше. Я воспринимаю тебя равной себе, да, равной, — пресек он ее возражения. — Я не говорю о статусе или богатстве — мы равны в главном. Я люблю тебя, Ливви Миллер, и, думаю, ты любишь меня.

От неожиданного признания сердце Ливви подскочило в груди. Она боялась поверить в реальность происходящего.

— Ты до сих пор любишь покойную жену.

— Я всегда буду любить Алию, — просто сказал он, — но нас с тобой связывают совершенно другие отношения. Юная и неопытная, она боготворила меня. Я был ее королем, а не ровней. Ты не ошиблась, говоря, что ее образ стал для меня идеалом, которому я поклонялся, но и оправданием одиночества. Романтическая любовь казалась выдумкой, но теперь я понял, что она существует. — Саладин не сводил с нее горящих глаз. — Поверь, Ливви, мое сердце принадлежит тебе. Хотя твое упрямство и непокорность иногда сводят меня с ума, все равно люблю тебя страстно, верно, преданно.

У Ливви пропали все сомнения в его искренности. Она представляла, какого труда стоило гордому шейху такое признание, и поверила каждому слову. Но что-то сдерживало ее.

— Я тоже очень люблю тебя, Саладин, — призналась она, — но не уверена, что смогу стать такой любовницей, какая тебе нужна.

— Какая же мне нужна любовница? — спросил он осторожно.

— Я уже почти решила продать дом, добавить деньги, которые ты заплатил мне, и завести собственную скаковую конюшню. Только место еще не выбрала. Тебе это вряд ли понравится, а меня не устроят такие отношения, которые ты предлагаешь. Хотя теперь, когда я снова увидела тебя, то засомневалась, — пожала плечами Ливви. — Пока мне трудно представить себя живущей в роскошных апартаментах, куда ты мог бы приезжать и навещать меня.

Саладин нахмурился.

— Приезжать? Навещать? — повторил он в изумлении.

— Ну да. Когда окажешься в Лондоне. Так, кажется, принято?

Смех Саладина напоминал тихое рычание льва. Он обнял Ливви и нежно приподнял большим пальцем ее подбородок.

— Я надеялся увезти тебя в Джазратан как свою королеву. Я собирался жениться на тебе.

У Ливви вспыхнули щеки. Она вспомнила его упреки.

— Знаю, — сказал Саладин с сожалением, — но, скорее всего, я обвинил тебя в матримониальных амбициях, потому что сам уже думал об этом. Я бы не потерпел другого сценария наших отношений. — Ты согласна, Ливви? Станешь моей женой?

В глазах Саладина сияла любовь, сравнимая только с чувством, кипевшим в ее груди, и Ливви больше не могла сдерживать рвущуюся из груди радость. Она обвила руками его шею.

— Да, Саладин. Я выйду за тебя замуж хоть завтра, если хочешь.