Глава 12

Флора проснулась в пять утра. Лежа на спине и глядя в потолок, она вспоминала, как прошел вчерашний день. Обычный сочельник. Все, кроме Алекса, были в сборе, и потому его отсутствие ощущалось еще острее.

Флора почти не участвовала в разговорах, во время пения рождественских песен лишь раскрывала рот, зато постоянно проверяла, нет ли сообщений от Алекса. Ее беспокоило, что он так и не перезвонил ей. Все ли с ним в порядке?

Впрочем, кого она пытается обмануть? На самом деле Флоре так хотелось надеяться, что глубоко в душе Алекс любит ее.

Может, надо согласиться на его предложение, закрыв глаза на то, что Алекс может предложить лишь дружбу и секс? Пойти на это, лишь бы быть рядом, не упустить такую возможность.

Но как сказать Алексу, что изменила свое мнение?

Перевернув подушку и взбив ее, Флора улеглась, но сон к ней не шел. Душу переполнял липкий ужас: неужели их отношения с Алексом никогда больше не будут прежними?

Она потянулась к телефону и, включив экран, осветила стоящие в углу пакеты с подарками. По неписаному правилу семьи Бэкингем подарки требовалось класть под елку незаметно для остальных. Флора и Алекс обычно почти целую ночь пытались застать кого-нибудь за этим занятием, тихо хихикая и переговариваясь.

Флора встала с постели, накинула махровый халат, взяла пакеты с подарками и в темноте направилась к лестнице. По дороге она кинула взгляд на спальню Алекса: дверь в комнату по-прежнему приоткрыта, внутри темно. Освещая себе дорогу телефоном, Флора, стараясь не шуметь, направилась в гостиную, где стояла елка.

Добравшись до цели, Флора замерла. Из-под двери гостиной просачивался неяркий свет. Неужели кто-то еще решил встать пораньше? Но Флора была готова поклясться в том, что все взрослые уже успели положить свои подарки под елку еще вчера, поздно вечером, и там, за дверью, точно не племянницы — уж слишком в гостиной тихо.

«Наверное, кто-то просто забыл погасить свет», — решила Флора.

Толкнув дверь бедром, она вошла, направилась было к елке… и тут же отскочила как ошпаренная, заметив человека, стоящего под деревом на коленях.

Это был Алекс. С лицом, посеревшим от усталости, спутанными волосами, в той же одежде, что и вчера утром, он раскладывал свои подарки рядом с остальными.

Заметив Флору, он сел на пятки и сказал:

— Счастливого Рождества!

У нее перехватило горло. Так много хотелось сказать, но она не знала, с чего начать.

— Ты здесь? — Ну вот, начала с очевидного. — А я пыталась дозвониться до тебя.

— Знаю. Я получил твое сообщение. Спасибо.

— Где ты был?

— Это долгая история. — Он кивнул на пакеты, лежащие у ног Флоры: — Мне притвориться, что я этого не видел и приготовить нам кофе?

Она моргнула, пытаясь привести мысли в порядок:

— Да. Кофе. Спасибо.

Уголки губ Алекса приподнялись в мимолетной улыбке:

— Отлично. А еще я готов даже убить ради кусочка пирога, приготовленного твоим отцом.

В другое время Флора аккуратно разложила бы свои подарки под елкой, но сейчас ей было не до этого, а потому она просто свалила их в кучу, погасила в гостиной свет и поспешила на кухню, где уже витал аромат кофе.

До чего же приятно было видеть Алекса здесь, в родительском доме, на кухне, с чашкой кофе в одной руке и куском пирога в другой.

— Рада тебя видеть. — Флоре даже не верилось, что она рассталась с Алексом меньше суток назад. Казалось, что с того момента прошла целая жизнь.

— Извини, что ушел от тебя в аэропорту, но мне нужно было побыть одному. Я решил воспользоваться твоим советом и повидаться с родными по линии матери.

Вот это неожиданность!

— Ты сделал это? Но я думала, что ты не знаешь, где они живут.

— Я и не знал. Но в детстве я часто писал бабушке письма, поэтому сумел вспомнить ее адрес.

— Вот что значит иметь фотографическую память!

— Оказывается, иногда это полезно.

— Ну и как, встретился со своей бабушкой? Какая она?

Алекс рассмеялся:

— Вовсе не такая, как я ожидал. Очень элегантная и милая. Она тебе понравится. И еще: все кусочки головоломки словно сложились вместе — у нее есть ответы на мои вопросы и семейные фото, а еще она знает…

— Что?

— Что моя мать любила меня. Она покончила с собой вовсе не из ненависти ко мне, а из страха, что не сможет стать для меня хорошей матерью. Во всем надо винить ее болезнь, а не меня.

От слез у Флоры защипало глаза. Так, значит, Алекс все эти годы считал себя виноватым в смерти своей матери? Как мог его отец поддерживать в нем это заблуждение? Флора схватила Алекса за руку:

— Конечно, она тебя любила. Разве могло быть иначе?

— Когда я родился, мама еще два года пыталась бороться с депрессией. Если бы только она могла получить помощь, все сложилось бы по-другому. Но отец считал, что ей не нужно ни с кем это обсуждать.

— Если кого и винить, то это его. За все. И за смерть твоей матери, и за то, что позволил тебе уйти из дома.

— Теперь я это понимаю. Глупо, всю жизнь я мечтал иметь семью и не замечал, что она у меня есть.

Флора отвела взгляд:

— Да, у тебя есть бабушка.

— Нет, — тихо возразил Алекс. — Я не о ней, а о тебе.

Она вскинула изумленные глаза, чувствуя, как под взглядом Алекса начинает все быстрее стучать сердце и становится трудно дышать. Он смотрел на нее так, как никогда прежде.

— Я рада, что ты это понял. Чтобы ни случилось с тобой или со мной, твой дом здесь.

— Я знаю, но сейчас говорю не об этом. Я хочу сказать, что где бы ты ни была: в Лондоне, в Кенте, на Бали, в Австрии — мое место рядом с тобой. Если завтра я потеряю все, что имею, мне будет наплевать на это — лишь бы ты оставалась со мной. Ты… — Его голос дрогнул. — С тобой каждый день — словно приключение. Я был слишком слеп или напуган, чтобы замечать это прежде.

Кровь застучала в ушах Флоры. Чтобы не упасть, пришлось крепче сжать пальцы Алекса. А он продолжал:

— Думаю, я всегда это знал. С первого дня нашего знакомства, когда ты помогла мне построить убежище, помнишь? Но я не хотел дать волю своим чувствам, потому что боялся осквернить тебя. Отец сказал, что я пачкаю и гублю все, к чему прикасаюсь. Флора, я не хотел погубить тебя! Когда я делал тебе предложение, повел себя как последний дурак, перечисляя преимущества нашего брака. Но на самом деле я просто испугался. Мне было страшно сказать тебе, о чем я думаю. Что ты была самой красивой женщиной на том бале и я весь вечер не мог отвести от тебя глаз, что ты — мой лучший друг, что я люблю тебя и не хочу провести остаток жизни вдали от тебя. Вот, в чем я должен был тогда тебе признаться.

Флора сморгнула подступившие слезы:

— Это звучит чуть более убедительно, чем предложение устроить в твоем доме склад моих шарфов.

— Если бы я тогда сказал тебе то, что сказал сегодня, ты бы приняла мое предложение?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Алекс шагнул к ней, прижался всем телом, обхватил лицо Флоры ладонями и, с нежностью глядя ей в глаза, спросил:

— А если я снова попрошу тебя стать моей женой?

Флора улыбнулась и почти шепотом ответила:

— Попроси и узнаешь, что будет.

Алекс взял ее руки в свои:

— Не будет кольца в бокале с шампанским и чтения сонетов. Только ты и я — как всегда и было.

Флора кивнула, чувствуя, как грудь распирает от счастья.

— Флора Просперина Бэкингем, ты окажешь мне невероятную честь стать моим лучшим другом, моей спутницей, моей любимой, моей наперсницей, моей партнершей по ежедневным приключениям до конца моих дней?

— Не представляю своим спутником жизни никого, кроме тебя. — Чувствуя, как сердце переполняет любовь, Флора окинула взглядом рыжеватые растрепанные кудри Алекса, его веснушки, длинные ресницы. — Разумеется, я говорю «да». Я тоже влюбилась в тебя в день нашего знакомства. Ты показался мне таким храбрым и решительным… Смотри! — Флора указала на венок из омелы, прикрепленный к балке над их головой.

— Мне больше не нужна омела, чтобы найти повод поцеловать тебя. — Алекс наклонился и провел губами по губам Флоры. — Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества! — отозвалась она и наконец произнесла слова, которые так долго хранила в сердце. — Я люблю тебя.

Алекс кинул взгляд на часы, стоящие в углу:

— Все проснутся только часа через полтора. Не знаешь, как можно провести оставшееся время?

Флора приподнялась на цыпочки, нежно и глубоко поцеловала Алекса и сказала:

— Уверена, мы что-нибудь придумаем.