7
Но вернемся к той наивной поре, когда я была пешкой в руках великих игроков и еще только постигала смысл происходящего.
В долине Лета игроки передвинули пешку на черную клетку и перевернули песочные часы, дозволив мне только слушать шелест падающих песчинок и ждать следующего хода, пока они снимали с доски другие фигуры: моего рыцаря Дигеро, спешно покинувшего замок, преданную Лилиану и верного сэра Лоргана. Рагар настоял на немедленном отъезде двух моих последних друзей, бывших слишком человечными.
Я злилась на него за это, но лишь потом поняла его если не правоту, то замысел. Мастер игры чужими фигурами устранял всех, кем могла воспользоваться моя матушка в своем безумном стремлении обыграть рыжего короля.
Странно, но до того дня у меня не было своих желаний, кроме сиюминутных. Нацеленная стрела не способна мечтать о свободном полете. И когда эта мечта, эта моя первая страсть появилась, она стала откровением, перевернувшим игровую доску.
Именно там, в библиотеке, под истерический хохот треснула чуждая моей сущности оболочка.
Я вытерла проступившие слезы и спустилась в холл, будучи в душе уже другим человеком. Не тем, кого из меня делали шестнадцать лет, а той, кем рождена. Той, кем внезапно захотела стать вопреки всему и всем. Женщиной.
Великий Бог, стоит поверить в себя, как Ты начинаешь испытывать веру самыми изуверскими способами!
Королеву Хелину я нашла в ее покоях и сообщила ей о своем решении уехать к королю Роберту немедленно, пока еще открыты пути из Белогорья.
Мой план был прост: я заставляю передать мне этот злосчастный дар и, выполнив волю гор, стану свободной. И тогда… о, тогда я смогу любить и быть любимой. На семнадцатом году жизни в этом и заключается смысл существования для девичьего сердца.
Над планом я думала с того момента, как поняла, что в долине Лета великий мастер игры, когда выстраивал свои реплики в диалоге с принцем Севера, говорил одновременно и со мной. Рагар позволил мне узнать два ключевых момента. Один, касавшийся искусства древних айров, я тогда еще не могла осознать в полной мере, и его затмил второй: отныне я совершеннолетняя с точки зрения горных кланов, о чем умолчала Хелина.
Здесь, наверное, стоит заметить, что в Белогорье подчинение старшему в роде абсолютно. Люди равнин сочли бы это насилием над личностью, и в моем случае так и было, но они не знают главного: полнота посмертной жизни горцев зависит от их потомков, а сила магии наследников — от поддержки духов рода. Мне, лишенной дара и находившейся, по сути, вне рода, можно было об этом не беспокоиться.
Матушка, выслушав неожиданное заявление об отъезде, засмеялась:
— Почему вы решили, ваше высочество, что король передаст дар, стоит вам явиться и попросить? Неужели вы так наивны, дитя мое?
Вместо ответа я подошла к тлеющей жаровне и, взяв горсть раскаленных углей, спокойно протянула их на ладони королеве.
— А как вы объясните вот это, ваше величество?
Глаза Хелины изумленно расширились, но тут же угрожающе сузились.
— И давно это с вами, ваше высочество?
— С весны.
— Почему же вы мне ничего не сказали?
Сложно сказать, почему я умолчала о такой способности. Может, просто разговора не заходило. Я ссыпала угольки в жаровню, отряхнула руки.
— А что это меняет? — спросила. — Власти над огнем у меня все равно еще нет.
— Что меняет? Ваша новая способность — знак мне в первую очередь. Роберт еще весной хотел показать, что готов на все, чтобы вернуть вас, и сделал решающий ход! — небесно-голубые глаза Хелины потемнели от гнева до густого фиалкового цвета. — Если бы вы не молчали, он был бы уже мертв! Его дар вернулся бы в горы, и все было бы уже закончено! Мы обе были бы уже свободны, Лэйрин! Свободны!
Всхлипнув, она с трудом взяла себя в руки, прошлась по комнате, перебирая холщовые мешочки с травами, висевшие на стенах, достала с полки несколько плотно закупоренных склянок. Матушкины покои действительно напоминали классическое логово ведьмы, даже вороньи черепа, скелетики ящериц и высушенные жабьи шкурки имелись. Хелина достала ступку, высыпала из нескольких мешочков по щепоти сушеных трав и ягод, капнула зелья из разных склянок и принялась толочь.
— Я знала, что Роберт полюбит вас и не выдержит разлуки, и он сломался! — ее голос зазвенел от ликования. — Как жаль, что невозможно передать дар на расстоянии. Мы близко, Лэйрин, совсем близко от цели! Вы приняли верное решение, надо ехать немедленно. А привести вас в нужный вид поможет мое новое зелье и чары. Жаль, что уехала Лилиана, она бы помогла.
Сердце екнуло.
— Что значит «в нужный вид»?
— Дитя, вы же понимаете, что король ждет сына, а не дочь. Иллюзии, наброшенной на ваше тело, уже недостаточно, если дело дойдет до… до определенных ритуалов при передаче дара. Я не знаю, в чем они заключаются, но нужно быть готовыми ко всему.
Ни за что не буду пить никакое зелье из ее рук, твердо решила я.
Матушка словно что-то почуяла: глянула с прищуром. Ох, не люблю, когда она так смотрит, страшно становится. Могучая она у меня волшебница. Не то что в мальчика — в жабу превратит, наверное, и шкурку высушит.
— Ваш вид уже сейчас может сорвать весь план, Лэйрин, — сказала она. — А я… мы с вами слишком многим заплатили, чтобы допустить провал за шаг до цели. Хватит с нас Рамасхи!
— А при чем здесь он?
Взяв совок, королева высыпала в камин угли, бросила сверху хворост и повесила тигель на крюк над мгновенно вспыхнувшим огнем.
— Прочитайте его письмо, Лэйрин, оно лежит на столике. А позже мы продолжим беседу в другом помещении, — опасливо прищурилась она на пламя.
Я уже привыкла к этим странностям: как и Рагар, королева не вела никаких важных разговоров при открытом огне, будь это даже безобидные свечи. Неужели король мог услышать нас через огненную стихию даже здесь, в Белогорье?
На столике лежал свиток с полупрозрачными печатями, показавшимися ледяными, когда я их коснулась пальчиком. Размотав сверкавшую радугами ленту, развернула бумагу — белоснежную, блестевшую, как корочка наста, — и прочитала послание, написанное стремительным, но изящным почерком. Дважды. До того невозможным, ошеломляющим оказалось содержание письма.
Рамасха в утонченных выражениях, которые мне не повторить с первого раза, писал моей матери, что навеки сражен красотой и изяществом — о боже! — ее седьмой дочери, принцессы Лэйрин — боже, боже! — и просил моей руки!
Описывая в нескольких словах нашу встречу, этот слишком проницательный северянин имел наглость сообщить королеве, что принцесса не отвергла его предложение и обещала подумать год, но он, принц Игинир, хотел бы безотлагательно провести обряд именования, согласно законам древних айров, сохраненных и Севером, и Белыми горами. И если ему будет в этом отказано, то король Роберт может узнать о том, что у него нет и не было сына.
Я воздержалась от ругательств только под яростным взглядом матушки.
Дождавшись, когда зелье булькнет первым пузырем, Хелина быстро сняла варево, разворошила угли, снова подвесила котелок — томиться до готовности — и отправилась к двери. Я поплелась за ней, как на казнь, так мне стало паршиво и страшно.
В холле нас ожидал Рагар с таким видом, словно он и не уезжал никогда, — устроился на подлокотнике кресла и отрешенно поигрывал игольчатым кинжалом-сельтом, вращая его между пальцами. Я обрадовалась мастеру, успокоилась и… снова встревожилась. Если мой наставник счел необходимым приехать в замок раньше обычного зимнего визита, значит, мои дела обстоят хуже некуда.
Хелина протянула ему письмо, но мастер сказал, что уже знает о его содержимом от самого Рамасхи: принц обратился в первую очередь к нему, как моему наставнику.
— Что ж, раз вам все известно, незачем это хранить. Он еще пожалеет, что посмел мне угрожать! — королева тут же отвела душу, разорвав послание в мелкие клочки. Высыпав клочки на пол, волшебница щелчком пальцев превратила их в пыль и развеяла.
И я ее понимала: у самой появилось желание проделать то же самое с принцем Севера. Еще ничего о нем не зная, я записала его в смертные враги.
— Но как он узнал, Рагар? — интересовало меня в первую очередь.
— Рамасха — ласх-полукровка, Многоликий. Маг, способный создавать обличья, часто может еще и видеть скрытое под чужой иллюзией. Не знал, что наследник императора развил в себе такой талант, иначе бы не пустил его в Белогорье.
Я покосилась на наставника: неужели он обладает такой властью? Мне казалось, что главный тут, пока нет горной королевы, — Совет кланов и его глава, лорд Эстебан.
— И какое вы приняли решение, мастер? — вот что должно было меня интересовать, прикусила я губу. Слово наставника весомее остальных, если с этим даже Роберт смирился.
Вейриэн, убрав кинжал в ножны, сцепил руки на колене, внимательно, почти демонстративно, оглядел матушку, потом меня и спросил:
— А вы сами, ученица, что скажете? Желаете ли вы принять предложение принца Севера?
Королева побледнела. Рагар впервые назвал меня «ученица»!
Как он понял, что произошло с моей взбунтовавшейся душой? Или… он просто пытается сыграть мной, подтолкнув к нужному ему решению?
— А что за обряд, о котором упоминал Рамасха? — я сделала вид, что задумалась.
А лицо матушки вдруг заострилось, как у леди Амель.
— Ваше высочество, вы же не собираетесь замуж? — последнее слово она произнесла с непередаваемо брезгливой гримасой. — Но я удовлетворю ваше любопытство. Этот обычай остался еще со времен распада мира древних айров: двое, решивших связать судьбы в одну, не меньше года живут под одной крышей, не вступая в брачные отношения. Только через это время они могут пожениться или расстаться, сохранив чистоту. Если кто-то раньше срока принудит другого к еще запретной связи, то будет убит как преступивший закон гор, и его семья не имеет права на месть.
— Даже если они нарушат закон по обоюдному согласию? — заинтересовалась я.
— В этом случае блудников побивают камнями, — с леденящим спокойствием заявил Рагар. — Я жду вашего решения, ваше высочество. Обряд поименования — еще не брак и может никогда не стать браком, но жить вы будете под одной крышей либо здесь, либо во дворце императора.
— Нет! — отрезала я. — Это дико даже представить! И потом, если я не выйду за принца замуж, король узнает об обмане. А если выйду — тоже узнает. Разница только в том, что во втором случае этот наглый северный шантажист получит, что требует!
— Если вы согласитесь на обряд, этот год Рамасха будет молчать.
Я хлопнула ресницами.
— Вы хотите, учитель, чтобы я… согласилась?
Хелина, едва сдерживавшая гнев, судя по румянцу, вспыхнувшему на бледных щеках, вмешалась:
— Мастер-вейриэн, разве вы не слышали? Лэйрин уже принял… приняла решение! И он… она едет к Роберту, завтра. Да, завтра же. Вы не можете нам помешать!
— Я не собираюсь мешать судьбоносным решениям, если они во благо Белым горам и моей ученице, — с легкой улыбкой ответил Рагар. — Я хочу, чтобы принцесса не совершала никаких поспешных ходов, располагая только полуправдой, следовательно, полуложью, — они всегда будут ошибочными.
— Это бессмысленный разговор! — взорвалась королева. — Вам не понравилось, что я согласилась на брак Виолы и императора Севера в обход Белых гор, и сейчас вы просто хотите взять реванш, да еще и воспользоваться защитой северян и заплатить им еще одним моим ребенком!
— Виолу выдают замуж? — встряла я.
Так выяснилась цель пребывания принца Игинира в Белогорье. Никаких военных союзов за спиной короля пока не наблюдалось, зря я заподозрила лордов гор в измене моей будущей короне. Оказалось, что Роберт дал-таки согласие на брак Виолы с северным владыкой, но по договору между королем и матушкой требовалось и ее согласие, следовательно, благословение гор. Рамасха приехал утрясти с Советом кланов и Хелиной детали церемонии и отобрать двух юношей в свадебный эскорт.
— Хватит с Севера одной моей дочери! — ярилась матушка. — Мы с Лэйрин поднимем на смех Рамасху с его нелепыми угрозами! Ему не на что рассчитывать в любом случае! Вы прекрасно осведомлены, что Лэйрин просватана еще до рожде…
Она осеклась, кровь отхлынула от лица, а Рагар… удовлетворенно улыбнулся. Это была невероятная эмоция. Я держала ледяную маску, и моей выдержкой наставник тоже был доволен.
— За кого я просватана, мама? — тихо спросила я.
— До исполнения обязательств дело никогда не дойдет. Потому забудьте об этой ерунде, ваше высочество.
— То есть мой жених тоже думает, что родился мальчик и договор недействителен?
Она кивнула, вскинула ресницы на Рагара и ядовито улыбнулась:
— Вы же это знали, вейриэн. Говорить о Рамасхе просто смешно. Мою седьмую дочь потребовал Темный владыка в жены одному из своих князей, и договор заключен. Если темные узнают, что их обманули, они найдут Лэйрин всюду, кроме Белогорья. Ее спасение только в мужском облике. Даже если бы не было необходимости забрать огненный дар у Роберта, ей пришлось бы играть эту роль.
В первый миг мне показалось сказанное шуткой. Темная страна! Самый что ни на есть кошмар нашего мира. Не было в истории случая, чтобы монарх отказался отдать даже единственную дочь, если владыка темных потребует ее в качестве откупа.
— Рагар, это правда? — воззрилась я на наставника. Уж он-то не станет лгать мне в глаза, никогда не лгал. Умалчивал о правде, но не лгал, как матушка.
— К сожалению, правда, ваше высочество.
Воин, облокотившись о колени, свел скрещенные ладони у мраморного лица, опустив на них подбородок. Черные волосы свесились на полуприкрытые глаза. Обычно он в такой позе обдумывал сложную шахматную партию на все ходы вперед.
— Напишите ответ принцу Игиниру, миледи, — сказал он наконец. — Я, пожалуй, вручу его лично, иначе северный сполох сам придет сюда. А здесь он пока нежелательное лицо, вы согласны?
Матушка провела ладонью над столешницей, и на мраморной поверхности забрезжили контуры листа бумаги с гербами Равнинного королевства. Вытащив из вазы цветок хризантемы, Хелина тряхнула им в воздухе, превратив кончик стебля в перо. Писала она очень быстро, размашисто, твердым мужским почерком.
— Развеется в полночь, — предупредила она, вручив Рагару незапечатанное послание. — Успеете?
Вейриэн бросил взгляд на окно, за которым стремительно, как всегда в горах, сгущалась ночь.
— Вполне. Если вы позволите совет, миледи…
— Не позволю, — процедила Хелина. — Мне не нужны ваши советы. Это мой дом, мой долг, мой ребенок. Если бы я не ошиблась столько лет назад в выборе наставника, вы бы не посмели…
Рагар чуть усмехнулся:
— Посмел бы в любом случае. Даже не надейтесь, Хелина фьерр Грахар, переиграть меня.
Приоткрывшиеся внезапно истинные отношения между Хелиной и Рагаром добили меня, и без того испытавшей много душевных потрясений в этот день.
Когда вошла наша новенькая служанка из дальегов, взятая Хелиной в помощь по хозяйству вместо уехавшей Лилианы, и протянула мне поднос с бокалом, я забыла об обещании ничего не пить в этом доме, кроме воды, и взяла бокал с густой ароматной жидкостью, похожей на вино. Но успела сделать только глоток. Порыв ледяного ветра выбил поднос из рук служанки так ловко, что его край разбил стекло в моей руке, и жидкость пролилась.
От неожиданности я не сразу заметила, что осколки рассекли ладонь, закапала кровь. И не до того было. Рагар держал клинок у горла побледневшей королевы, а глаза его… о великие боги! Глаза из угольных стали белыми и светились безумно яркими звездами!
— Рагар! — пискнула я. Горло перехватил спазм, и не только от ужасного зрелища — тот единственный глоток зелья, который я успела сделать, расползался по внутренностям, словно клубок змей, такое было ощущение. — Мама!
— Идите к воротам, ученица, там встретят вас Сиарей и Эльдер, — скомандовал вейриэн. — Вас уже нельзя оставлять в этом доме.
— Почему? Вы… Мама!
— Идите, Лэйрин, — через силу улыбнулась королева, хотя ее губы дрожали то ли от страха, то ли от сдерживаемого смеха. — Он ничего мне не сделает. Иначе, когда придет время, некому будет раскрыть ваш дар, запертый моей волей. Ты все неправильно понял, Рагар. Это было всего лишь укрепляющее средство.
— Я всё понял правильно, миледи. Я догадался, кого и как вам понадобилось укрепить. Но я не дам вам убить светлую леди в этом ребенке. Это было последнее предупреждение, Хелина фьерр Грахар.
Она чуть качнула головой, презрительно изогнув губы, и Рагар вовремя отвел клинок, но все-таки маленькая царапинка появилась на шее Хелины и набухла кровью.
— Напрасно ты не веришь мне, вейриэн. Я никогда не причиню зла моей Лэйрин.
Поняв, что никуда я не уйду, Рагар подхватил меня, вынес самолично и усадил на Эльдера.
Дальше я помню смутно. Мы куда-то летели, потом я обнаружила, что мы сидим в какой-то пещере со светящимися сталактитами, в лицо мне плещет ледяная вода, Сиарей растирает мои руки снегом, а Эльдер уговаривает выпить каплю «корня солнца». Я глотнула, и сразу стало легче — клубок змей внутри сжался и затаился, позволив мне дышать.
И тут в устье пещеры появился северный принц.
— Я получил последнее доказательство, Рамасха, — сказал ему Рагар. — Ты оказался прав, что удивительно. Хелина заторопилась и потеряла осторожность.
— Значит, и высший мастер-вейриэн не всезнающ, — довольно улыбнулся принц. — Наконец-то я хоть в чем-то утер тебе нос, Рагар, да еще на твоей территории! А ты говорил, что мне показалось в долине Лета…
— Все-таки она великая волшебница, — вздохнул наставник. — Такое скрыть! Вот ее ответ, чуть не забыл.
Он протянул ему письмо Хелины, но северянин не успел развернуть. Вырвавшись от двух заботливых ласхов, я подлетела к наглецу, даже наставник не успел остановить. Выпалила:
— Вы… вы подлый шантажист, принц!
Глаза Рамасхи погрустнели.
— Это не я, прекрасная леди. Это он — подлый шантажист, — северянин показал на Рагара. — Я писал королеве под его диктовку. Но мое предложение руки и сердца было искренним, ваше высочество, — спохватился он и опустился на колено. — Я буду ждать вашего решения без всяких условий.
Я растерялась. Потом разозлилась на всех, поняв, что опять стала пешкой в чужой игре, и… боги, как отвратительно быть принцессой!
— Я вам сразу скажу. Нет, принц Игинир, — отвернувшись, я отправилась к Эльдеру выпрашивать еще глоточек «корня солнца».
— Оставь эти глупости, Рамасха, — вмешался Рагар. — У короля есть еще дочери, их сыновьям тоже может перепасть дар огненной крови. Империи ведь это нужно, не так ли? И без разницы, через кого.
Северный сполох вспыхнул, а мои уши плотно заткнуло чем-то ватным. Отпустило только через четверть часа, когда от Игинира уже не сыпались искры и он перестал размахивать руками и хвататься за меч перед скучающим вейриэном.
— Моя ученица уже просватана за темного, — выдвинул наставник последний аргумент. — Надо сначала с этим разобраться. А всех темных князей не устранить, как бы мне этого не хотелось.
— Тут я твой союзник, вне зависимости от решения принцессы и ее отношения ко мне, — успокоился северянин, устав бесполезно сверкать глазами, и уселся на обломок сталагмита, как на трон. Похоже, он совсем не обескуражен отказом. — Займемся этим сразу после того, как я отвезу императору его невесту.
Под тихий и, вопреки ожиданиям, вполне дружеский разговор северянина и вейриэна я уснула, устроившись под удивительно теплым и уютным крылом Эльдера.
Мне даже приснилось, что северный сполох назвал Рагара братом и просил простить отца, этот бред смело видение огромного чудовища, тянувшего ко мне когтистые лапы, из его клыкастой пасти вырывались клубы черного смрадного дыма вместе с шипением: «От меня не спрячешься, моя невеста! Моя!» — а потом все поглотил привычный огненный ад.
— Я должна ехать в столицу немедленно, — сказала я утром, едва продрав глаза и не заметив в приютившей нас пещере чужих северных ушей. Чувствовала я себя прескверно, но не из-за ночлега на голых холодных камнях — к таким неудобствам меня давно приучили. Причиной был вчерашний глоток дряни, расползшейся за ночь по всему телу тонкими нитями. А если бы я выпила все? Вспомнив, спросила: — Рагар, а почему вы угрожали…
Вейриэн понял с полуслова:
— То, что попыталась сделать с вами королева с помощью зелья, — запрещенное волшебство, Лэйрин. Вы же не хотите стать мужчиной на самом деле?
— Нет, конечно, нет! — ужаснулась я. — А зачем северянам огненный дар? Они же растают!
— В их землях не только ласхи живут, но и люди, — улыбнулся воин. — Прежде в Империи, особенно на южных ее территориях, было не так холодно, и люди успевали вырастить урожай. Но после того, как Темная страна отхватила кусок на западном побережье, изменился климат, и с каждым годом становится холоднее. Ласхам для житья хватит льдов океана, а люди хотят согреть свою землю с помощью огненного дара, и Роберт дипломатично не лишает их надежды. Иначе северяне, спасаясь от холода, обойдут Белогорье и хлынут на равнины. Но рыжий король и не обещает ничего, отговариваясь, что, пока не увидит внуков, решения не примет.
— То есть это запасной вариант для Белогорья?
— Разумеется, мы не можем положиться только на план Хелины с подменой наследника. Но это не отменяет вашего пути, Лэйрин. Я буду сопровождать вас, это моя обязанность.
Наставник предложил подождать Рамасху и ехать вместе, раз уж нам по пути, но я даже слышать не хотела о задержке. Ни дня больше. Ни минуты.
Меня лихорадило, рвало на части, и не глоток чудовищного зелья горной ведьмы был тому виной. Меня тащила вперед иная сумасшедшая сила. Я еще не знала тогда, что так звучит голос Рока. Или волчий вой особо крупных неприятностей. Иными словами, когда ломается жизнь.
