Эпилог
Спустя неделю.
Нордейл.
— Я заплачу вам, слышите?
Поразительно, когда-то она знала многих, кто сделал бы что угодно долларов за сто — двести. А в последнее время наталкивалась исключительно на тех, кому на деньги было наплевать. И ведь опять — двадцать пять — презрительный взгляд серо — голубых прищуренных глаз напротив, сарказм в голосе.
— Сколько заплатите — много? Десять тысяч, двадцать?
— Двадцать миллионов.
— Ого! Двадцать миллионов! — этот жесткий человек из Комиссии, кажется, совершенно не впечатлился, лишь играл свою роль. — Так много за того, кого совсем не знаете?
— Мне достаточно того, что я увидела.
— А что вы увидели? Его сердце, его душу? Совершенные в прошлом поступки? Искупленную карму?
«Вы легкомысленны, — читалось в глазах собеседника, — неумны, не уравновешены и, вероятно, глупы».
Райна вскинула подбородок и расправила юбку — нет, она не глупа. Нет никакой глупости в том, чтобы помочь попавшему в беду человеку. Отзывчивому человеку.
Этим утром Аарон долго отговаривал ее от встречи, говорил: «Его не пронять, он не такой — очень сложный, — он вообще не человек…» Верила ли она? Тогда — нет. Теперь — да. Странный мужчина, встретивший ее в пустом кабинете с единственным стулом и столом, совершенно не походил на Начальника спецотряда, которого она представила в собственной голове — высокого бородатого коммандоса в пятнистых штанах и высоких ботинках. Он и должен был быть другим — с огромными бицепсами, возможно, с сигарой во рту и кустистыми бровями, а оказался… Она даже не могла толком описать, каким он оказался, — на ум шло лишь слово «странным». И еще неприметным. Не особенно высоким, неброским внешне, не раскачанным от постоянных тренировок, по сравнению с коллегами Аарона, даже худым.
И все же… — нет, не неприметным. От этого странного субъекта с русыми волосами, зауженным книзу лицом и носом с едва заметной горбинкой исходила такая мощь, что ей делалось страшно. А уж тон его голоса и вовсе резал по живому.
«Не человек. Точно не человек».
— Уоррен Бойд не оставил нас, когда его попросили о помощи. Помог, проводил, защищал нас ценой своей жизни.
— И что? — Дрейк, которого она не смела называть по имени (чтобы не рисковать, она вообще его никак не называла), удивился ее доводам — то ли их примитивности, то ли предсказуемости. — Он там для того и находится, чтобы драться. А провожает он при этом кого-то или нет — дело десятое.
— Он не отказал!
— А я откажу, — серо — голубые глаза прищурились, губы поджались; Райна позвонками ощутила холод. — Вы пытаетесь «выкупить» человека, базируясь на одном — единственном совершенном им поступке, я же держу его там, потому как владею большим количеством информации.
«Ну и ладно!» — огрызнулась Райна взглядом.
Человек в форме улыбнулся совершенно недобро — того и гляди, через минуту сошлет в Черный Лес еще и ее саму.
— Простите, что отвлекла, — она спешно засобиралась. От греха подальше.
— Ничего страшного. Заходите, — попрощались с ней сладко.
Заходите, ага! Да в жизни больше к нему не зайдет.
Прав был Аарон — не отдал им этот Дрейк Бойда. Сволочь он. И засранец.
Она приехала в бар, в котором договорились встретиться, даже раньше, чем намеревалась, но ребята уже оказались там — поднялся навстречу Декстер, махнул рукой Баал. Обнял подошедшую к столику Райну Аарон.
— Я волновался за тебя. Как все прошло?
— Он его не отдал! — вспыхнула та. — Даже слушать меня не стал! Сказал, что Бойд сидит там «за дело», а на благородные поступки, которые он совершил для кого-то, вашему Начальнику наплевать.
— Точно. В этом весь Дрейк.
— Иногда он такой, иногда нет. Как повезет, — качнул головой Баал.
— Ладно, по крайней мере, ты попыталась. И это само по себе заслуживает уважения. А теперь давайте закажем выпить.
Ассасин махнул рукой бармену.
Они специально собрались этим вечером в баре вчетвером. Той же компанией, которой шли по Магии, которой продирались через Черный Лес, которой вернулись, думая, что, в конце концов, потерпели неудачу, в Нордейл.
Теперь же хотели отпраздновать победу.
Это Райна настояла на том, чтобы Аарон пригласил сюда и Декстера, и Регносцироса, надеялась, что те не откажут. Не отказали, и она была счастлива. Неописуемо приятно ей было видеть их в спокойной городской обстановке — не в страшном плаще и с мечами у пояса, не в черной куртке и с рюкзаком за плечами, но в обычных джинсах и рубашках. Красавцы. Надежные, замечательные парни, хоть порой и чрезмерно хмурые.
Хотя, это тогда она «ловилась» на этот неприступный вид, опасалась его, старалась лишний раз «не пересекать дорогу», теперь же знала: все это — лишь привычные маски тех, кто в силу своей профессии не мог их не носить. А внутри у этих здоровых мужчин — прекрасные и чуткие сердца. И мало кому повезло иметь таких друзей. Она — совершеннейший счастливчик.
— Эй, Канн, расскажи еще раз, как ты поперся к старине Дрейку спрашивать про пересохшее озеро. Наверняка ведь хотел надрать ему зад? — спросил Баал, разливая по стопкам принесенную водку. Решили праздновать именно ей. А заодно поминать тех, кто, может быть, пал из-за них в Черном Лесу.
— Хотел, чего врать-то. И надрал бы, видит Создатель…
— Угу, если бы сумел приблизиться хоть на шаг.
— Да уж, приблизишься к нему. Уже в мыслях увидит все твои намерения. Но я бы все равно попытался.
— Чтобы он сослал тебя к черту на кулички после.
— Сослал бы, я знал об этом.
Райна млела. Сидела рядом с тем, кого любила, — теми. Слушала комментарии про поход, в котором побывала сама, про события, в которых участвовала. Даже, смеясь, рассказала про то, как уже почти «вытерла» Канна из головы, — знала, что не сможет забыть, отправилась к сенсору. Качал головой Декстер, ухмылялся Баал. Аарона подначивали.
А еще радовались — за него, за них. Видели парные кольца на руках, лишних слов не тратили, но мысленно пожимали им руки, поздравляли.
— Я так и не сказал тебе «спасибо», — после третьей стопки ассасин посмотрел на Райну.
— Не стоит.
— Стоит. В таких делах всегда стоит. Меня редко можно застать со спины, но я бы не успел. Не в тот момент.
— Да, их было слишком много, — Баал помрачнел. Сегодня у его лица были заплетены две тонкие косички, а на шее болтался на шнурке чей-то жуткий на вид клык.
— Слишком, — кивнул Аарон. — До сих пор жалею, что завел вас в эту жопу.
— Да ладно — была нужда, и пошли. Просто бы знать, как там у Бойда.
— Давайте за него выпьем. За него и за его ребят. Будем верить, что обошлось.
Держа в руках стопку, из которой отпивала лишь маленькими глотками, Райна вспомнила слова Рена: «Не знаешь наверняка, верь в хорошее».
И вдруг подумала о том, что узнать наверняка можно. Точно, можно…
Кто их знает, откуда они получали информацию, но если уж располагали данными обо всем на свете, так почему бы и не «об этом»?
Чтобы позвонить, Райна отлучилась в туалет. Проходя мимо зеркала, еще раз взглянула на свое отражение (теперь смотрела на него при каждой возможности) — в который раз, испытывая радость и светлую грусть, поразилась тому, как сильно изменилась за последнее время. Посветлела лицом, глазами, начала красиво одеваться, вспомнила, каково это — чувствовать себя женщиной. Аарон помог ей. Нежностью и лаской стер из души все страхи.
А как она боялась их «первого раза»… И совершенно не боялась теперь.
Звонила она, запершись в кабинке.
Достала телефон, набрала решетку и цифру один, дождалась длинного, как на городском телефоне, гудка, прошептала: «Мне нужен Информатор». И через секунду услышала произнесенное знакомым голосом «Алло».
Подумала: «Интересно, он там один сидит или их много? И все-таки лысый или волосатый?»
— Здравствуйте, у меня есть вопрос.
— Задавайте.
Кажется, Информатор уже узнавал ее — за последний месяц Райна достаточно часто ему (им?) звонила. Ей казалось, что он улыбается. Или ухмыляется.
— Я хочу узнать, погиб ли кто-то из людей Уоррена Бойда в Черном Лесу…
Она подумала и назвала дату; после какое-то время слушала тишину на том конце.
Погиб или нет? Будет скорбно сообщить ребятам такие вести, но лучше знать, чем не знать. Молилась небу, чтобы не услышать о чьей-то смерти — того же Улафа…
— Нет, — раздалось, наконец, и она едва не подпрыгнула возле унитаза.
Нет! Не погиб! Какая радость, какое счастье! Но ранения, наверное, получили знатные. Может быть, удастся их вылечить с помощью тех чудесных мазей, которые передал Бойду ассасин?
— Вы хотите спросить о чем-то еще?
Да, конечно! Ей очень хотелось знать все — как все прошло, как группа Бойда возвращалась назад? Сумели ли отбиться или так и бежали, окруженные кольцом из монстров, до самого лагеря? Райне хотелось деталей — много деталей! Но за них она точно отдала бы Информатору все свои миллионы. И потому с сожалением ответила:
— Нет, спасибо, не хочу. Я все услышала.
Обратно к столу она шла, вытирая выступившие на глазах слезинки счастья.
— Они не погибли! — выпалила, перебив чужую беседу. — Слышите? Все живы.
— Ты уверена?
— На сто процентов.
Спустя секунду облегченно выдохнул Баал, просветлел глазами Декстер.
— Спасибо, — отозвался коротко.
«Ты опять потратилась на Информатора?» — блеснул веселым взглядом Аарон.
«Плевать! На такое не жалко», — подмигнула ему Райна.
И он ласково сжал ее пальцы своими.
* * *
(Ella Henderson — Yours)
Потрескивающий у стены камин, разложенная на теплом полу шкура.
Райна обожала их ванную комнату. Саму просторную ванну, сейчас наполненную до краев водой, стоящую на четырех изогнутых ножках, выходящее в сад окно, запах мыл и лосьонов — уют, который эта темная комнатка, обставленная в замковом стиле, дарила.
Но больше самой комнаты, Райна обожала в ней Аарона — тереть ему спину и плечи губкой, промывать своими пальцами его волосы, массировать после ступни — касаться каждого сантиметра его прекрасного крепкого тела.
Он смущался от такой заботы — не привык, чтобы женщина подолгу нежила его ласковым массажем, — но Райна приучила. И он млел. Уже не предлагал ей сразу переместиться поближе к камину, чтобы приласкать ее саму, — знал, пока его «мисси» не насладится им полностью, все равно лишь мягко покачает головой.
Он растекался под ее руками, таял от поцелуев, и Райна вовсю пользовалась этим.
Тогда, когда они приехали в этот дом после Девенпорта впервые, она боялась. Да, боялась. Что не сможет, что что-то пойдет не так, что ощутит боль или же попросту не сумеет доставить любимому человеку наслаждение, но страхи начали таять, стоило их губам соприкоснуться. Страхи исчезали один за другим, когда Райна вдруг увидела, каким Аарон умеет быть чутким, заботливым, удивительно нежным. Он не настаивал тогда — он предлагал ей себя. И она ответила «да». Открылась ему телом и душой, приняла в себя не без тревог и волнения, а спустя какое-то время уже лежала со слезами на глазах, немая от счастья.
Они подходили друг другу, они принадлежали друг другу. Они сливались в одно.
Она никогда не забудет ту любовь, что светилась в его глазах, когда он смотрел на нее обнаженную. Та же самая любовь светилась в них и сейчас.
— Иди ко мне, — позвала она любимого, и ее пальцев коснулась мокрая рука. — Я оботру тебя полотенцем.
Мягкие прикосновения хлопка, один — единственный поцелуй, и они не заметили, как оказались у камина. Под ее пальцами влажные короткие волосы, его губы ласкают ее шею, спускаются все ниже, целуют сосок… Создатель, как же хорошо быть целой…
Этот мужчина подарил ей все, о чем она мечтала, — ощущение того, что она прекрасна, что любила, что полноценна. Он стер из ее души пустоты и наполнил собой, он сделал ее счастливой. И каждый раз Райна, открываясь ему, выплескивала Аарону в каждом касании, в каждом вздохе и стоне всю ту любовь, которая за годы накопилась в ее душе.
Она любила его — бесповоротно, безвозвратно, до дрожи в каждом нервном окончании.
И уже не боялась. Ничего не боялась.
После их занятий любовью он приносил к камину две кружки горячего какао, и, обнявшись, они сидели на одеялах, смотрели на огонь, разговаривали, смеялись.
— Знаешь, никогда не думал, что полюблю этот напиток, но полюбил.
— Ты просто распробовал на вкус маленький мирок моих удовольствий.
— Хм, если в нем есть что-то еще, ты только скажи — я распробую и остальное.
— Скажу. Покажу тебе все, что люблю сама.
Они сидели с горячими кружками и теперь. Размягченные после занятия любовью, умиротворенные, до краев счастливые.
— Как думаешь, не заскучаешь без Ланвиля? — спросил Аарон тихо.
— Нет, — Райна качнула головой. — Наверное, буду немного тосковать по морю, но мы ведь сможем туда ездить?
— Конечно. Мы и будем туда ездить. Если хочешь, купим, как мои друзья, яхту, будем расслабляться на ней.
Яхта! Райне тут же вспомнилось протянутое парнишкой — рекламщиком фото:
— А знаешь, в тот день, когда я собралась стирать себе память, я долго сидела на пляже, и ко мне подошел зазывала.
— И куда он тебя «зазывал»? К себе?
— Да нет, — Райна легко рассмеялась, — хотел, чтобы я купила билет на круизный лайнер. А после, когда я ответила, что люблю одиночество…
— А ты его любишь?
— Ненавижу!
— Вот и я так подумал…
— Не перебивай. После моего ответа он показал мне фото шикарной яхты и сказал, что я могу заказать длительность путешествия, пребывать на палубе одна, наслаждаться всеми доступными благами, не беспокоясь об общении.
— И ты поехала?
— Нет.
— Почему?
Райна мягко улыбнулась. Чуть печально, но светло.
— Я поняла, что не смогу ничем наслаждаться без тебя. Не смогу перестать о тебе думать и тогда…
— Не грусти, — ее обняла теплая рука, — это уже в прошлом. Ты уже никогда не будешь «без меня».
И черные глаза сделались вновь счастливыми.
— Ты, правда, думаешь, что нам стоит купить яхту? Какая хорошая идея, отличная… Мы выберем самую лучшую, самую удобную, самую…
— Самую богатую женщину Ланвиля понесло, — со смехом послышалось сбоку. — Райна, мы просто купим самую уютную для нас. Она может быть большой или маленькой, может не быть супермодной или очень быстрой. Просто «нашу».
— Точно.
Райна притихла. Какое-то время смотрела на огонь, слушала треск поленьев, который всякий раз заставлял ее вспоминать о недавних ночевках на лесных полянках.
— Аарон…
— М — м — м?
— А давай как-нибудь сходим в гости к Майклу и Марике?
Тишина, продолжительная пауза.
— На Магию?
— Да.
— На нее не очень просто попасть.
— Но мы найдем способ!
— Снова кого-нибудь подкупим, дадим «на лапу», осыплем золотом, и нам выпишут пропуск?
Она шутливо шлепнула его ладонью по спине.
— Прекрати надо мной издеваться! Я не пытаюсь осыпать золотом каждого!
— Только каждого второго ради благих целей.
— Аарон! — тот смеялся:
— Все — все, умолк. А почему нет? Давай сходим. Только…
— Что?
— Только, если вдруг нам по пути попадутся какие-нибудь загадки, решать их будешь ты. Я, знаешь ли, не такой умный.
Райна бесконечно долго смотрела на изученный до каждой линии профиль и улыбалась. Знала — теперь она смогла бы изобразить его на полотне так, чтобы каждой деталью походил на оригинал, — может, когда-нибудь изобразит…
— Ты самый умный, — прошептала тихо. — Самый красивый, самый талантливый, самый сильный и самый любимый мужчина на свете.
«Вот умеешь же ты примурчаться, ласковая кошка», — смеялись серые глаза. А спустя секунду сделались серьезными.
— Спасибо, что позволила мне почувствовать себя нужным.
— А тебе за то, что позволил чувствовать себя любимой.
— Ты и есть любима.
— А ты нужен мне больше всего на свете.
И Райна прижалась к самому надежному в мире плечу, тихонько выдохнула и зажмурилась от счастья.
* * *
Уже перед тем, как собрались ложиться спать, Аарон ответил на телефонный звонок, извинился перед Райной, сказал, что должен отправить кое — какие документы по работе, и пообещал, что скоро вернется.
— Без проблем, конечно…
Она никогда не переживала по поводу его работы. Ее любимый — профессионал в своем деле, и работа важна для него так же, как важно все остальное. Пусть посидит, почитает, что нужно, пообщается по делам. Вместо того чтобы нежиться на простынях в одиночестве, Райна поднялась в ту комнату, которую облюбовала сразу, как переехала жить в этот дом, — небольшую уютную читальную, в которой она изначально не собиралась читать.
Здесь, расположившись за вытянутым вдоль окна столом, она рисовала. С замершим от волнения сердцем — а не покинет ли вдохновение на этот раз? — открывала блокнот на той странице, где уже имелись рисунки, и принималась добавлять новые.
Она рисовала перстни.
Необычные, вытянутые, довольно громоздкие и удивительно сложные по орнаменту. С драгоценными каменьями посередине — овальные, с треугольными кончиками, с россыпью мелких камешков по краю.
Взялась рисовать и теперь. Еще раз рассмотрела те, что уже закончила, достала из ящика карандаш, принялась аккуратно выводить линии. Наверху страницы значилось уже придуманное ей для этой линейки украшений название — «О'Dore».
Никто не поймет, почему именно такое имя, но поймет она — Райна. Она-то знает…
За приоткрытым окном шелестел сад — шепталась трава, кроны деревьев; плыли по освещенному луной небу облака.
Райна сидела за столом, одетая в длинный пеньюар, — смотрела то на кончик карандаша, то куда-то вглубь своего воображения, то рассматривала ночь за окном.
Фиолетовую бабочку, которая уселась на продольную перекладину оконной рамы, она заметила сразу.
— Ты откуда тут взялась? — прошептала удивленно. Поднялась со стула, наклонилась над столом, чтобы рассмотреть яркую «гостью» поближе, — на фоне темного неба бабочка казалась волшебной. Переливалась крохотными искорками, испускала от крылышек световые шлейфы — тоненькие и недолговечные.
Кажется, похожую бабочку она видела на Магии… Похожую. Или ту же.
— Привет. Заходи, — улыбнулась Райна, и бабочка взмыла с рамы, влетела, приглашенная, в комнату. Трепеща маленькими крылышками, покружилась под потолком, опустилась ниже и вдруг… всего за долю секунды рассыпалась на сотни крохотных сияющих частичек!
Всполох света, тихий звон колокольчиков, и…
В том месте, где исчезла бабочка, теперь стояла полупрозрачная женщина — женщина — призрак. В длинной убористой юбке, с поднятыми в сложной прическе наверх волосами, в знакомой белой блузке с вышивкой и длинными рукавами, в бусах. Старая, морщинистая, чуть сгорбленная, но все еще исполненная величия.
— Дора… — выдохнула Райна.
Что-то случилось — какое-то чудо, и Дора вдруг посетила ее. Эфемерный образ, прослоившаяся не в ту реальность картинка — Магия…
Райна боялась дышать. Боялась, что эта Дора — Дора, которая смотрела на нее, которая однозначно видела ее, — сейчас исчезнет.
— Дора… как я рада… как рада…
Старушка смотрела на девушку в пеньюаре глубоким теплым взглядом. Ничего, судя по всему, не могла сказать, а Райну душили слезы. Ее Дора пришла к ней — хотя бы на чуть — чуть, всего на мгновенье. И хотелось сказать что-то важное, что-то очень — очень важное, но слова не шли, застревали в горле.
Призрак какое-то время смотрел на человека, а затем перевел взгляд на стол — туда, где лежали золотые перстни, которые художница использовала для вдохновения.
— Это твои. Отдать?
«Нет, я пришла не за этим», — посмотрела левее.
— Я рисую новые, видишь? — Райна взяла со стола блокнот, раскрыла перед светящейся женщиной. — Я назвала их «О'Доре» — никто не поймет, только мы. Скажи, тебе нравится?
Призрак долго и внимательно рассматривал украшения, затем кивнул. Перевел взгляд на то кольцо, что одел на палец Райны Аарон. Смотрел на него долго, а после улыбнулся.
У Райны плакали глаза, плакало сердце. Пришла ее Дора. Ее любимая Дора — отыскала путь.
— Я нашла его, да… Нашла своего Аарона, видишь?
Горячие слезы на щеках; а на губах мисс Данторини ласковая улыбка.
«Молодец, — светились полупрозрачные глаза. — Молодец, я тобой горжусь…»
— Спасибо тебе! Если бы не ты… не твоя помощь…
«Ты сама. Все сама. Молодец».
И призрак начал таять.
— Не уходи… Не уходи…
Но он уже ушел.
Осталась висеть в воздухе радость, тонкий аромат лавандовых духов и запах дыма ментоловых сигарет.
Склонившись над блокнотом, Райна плакала.
* * *
Вошедший спустя минуту Аарон не заметил того, что страница закапана слезами, — с любопытством рассматривал рисунки Райны, дивился тому, насколько сложные и изысканные она выдумывала украшения.
— Надо же… Только знаешь, кажется, такие перстни не носят молодые женщины. Это как будто для…
— Бабок, да, — Райна улыбалась; слезы высохли, осталась после той встречи, о которой она никогда и никому не расскажет, лишь тихая и светлая печаль. — Пожилые женщины тоже любят кольца, очень любят. Вот с них я и начну. А потом уже создам другую линейку — для молодых.
Канн улыбался. Смотрел на свою вторую половину с нежностью.
— Знаешь, что сказал бы, обнаружив, чем ты занимаешься, Баал?
— Знаю! — лицо Райны тут же приняло суровое и чуть презрительное выражение — жаль, ей не хватало его темных кустистых бровей. — Он бы сказал: «Тьфу, девочки!»
— Точно!
И они оба рассмеялись.
Конец.
Постэпилог:
Квартиру в Ланвине Райна продала — ее купил миллионер по имени Уотт Ланкинс. Больше всего ему понравился кабинет.
Картину «Домик в Девенпорте» Аарон повесил у себя в кабинете — сказал, что теперь ни за что и никогда не продаст тот дом на Восьмом, — желает, чтобы раз в году они возвращались туда и праздновали «день счастья», во время которого они будут есть испеченный Райной торт и обязательно сидеть вдвоем в старом скрипучем кресле.
К следующей встрече, во время которой Канн собирается представить свою вторую половину остальным, Рен и Баал уже подготовили подарки: первый купил кружку с изображением девушки в военной форме и надписью: «Я — девочка, и это круто!», второй приобрел абонемент в спортзал и оплатил программу «Для новичков». Декстер сообщил ему, что подобная шутка довольно плоская, Регносцирос лишь отмахнулся. Демон и есть демон.
Послесловие.
Фух, думала, не успею! Успела! Да, уже под конец означенного срока, в очень сжатые временные промежутки, но я дописала эту историю, чему безмерно рада.
Много раз в процессе создания этого романа я думала о том, что именно напишу в конце, и каждый раз слова и абзацы здесь менялись в зависимости от настроения. Я знаю, что эту часть любите вы, люблю ее и я — это наша с вами возможность пообщаться.
Сложная история вышла у Райны. Глубокая. Знаете, мне очень нравится этот роман, он мне близок. Может, потому что героиня этой книги спотыкалась, падала и поднималась вновь, а вместе с ней спотыкалась, падала, поднималась и я? Потому что вместе со сложными событиями в жизни Райны и в моей собственной жизни происходили не менее сложные события — трудно сказать.
Я немного поделюсь личным.
Эту книгу я начинала писать, стоя перед столом на коленях. Моему малышу на тот момент исполнилось три недели, роды дались нелегко, но все прошло относительно удачно — лишь сидеть мне запретили почти на два месяца. Ну, богатырь родился — кто «мама», тот поймет. Нам не исполнилось и двух месяцев, когда начались проблемы в личном. Да и Бог с ними — все пройдет, все наладится. Вы только не пишите мне на эту тему писем, ибо я совершенно не знаю, как на них отвечать и потому не буду, — не люблю быть ни нытиком, ни фальшивым оптимистом. Я просто знаю, что вы меня любите, и я люблю вас.
С самого начала я хотела назвать эту книгу «Миссия: забыть», потому как именно это название наилучшим образом отражало бы суть романа, но не стала — пусть будет просто «Аарон».
Я радовалась за Райну. Переживала вместе с ней, чувствовала ее всю, чувствовала все, что творилось в ее душе и голове. Если спросите меня теперь, наверное, на данный момент она — одна из самых близких мне героинь.
О моих планах? Планы есть. Еще что-нибудь написать. В голове крутятся кое — какие идеи; главное, найти на их осуществление время, так как малыш — это и праздник, и волнение. Но он растет, вместе с ним сияет и мое внутреннее счастье. Главное, как я сказала, найти время, и я буду стараться его отыскать.
Отдельное спасибо я хотела бы сказать Марине Яныкиной, которая писала стихи к этому роману и переживала вместе со мной. Благодаря стихам этот роман стал глубже, интереснее, чувственнее эмоционально, многогранней. Теперь — горжусь — он походит на книги Марии Семеновой, где к каждой главе «Волкодава» был стих. Здоровское ощущение! Спасибо за это, Марина!
И спасибо каждой из вас, кто поддерживал меня, кто заказывал эту книжку, кто ждал ее, кто уже прочитал. Ваша вера в мои творения вдохновляет, как ничто другое, — она дарит силы творить дальше, помогает ощущать, что мои книги нужны и важны. И пусть «Аарон» — в начале жесткая история, но она становится совершенно чудесной уже в середине и уж точно в конце. Так что, те, кто оставляет мне комментарии «Я начала читать, но бросила из-за жестокости…», по моему мнению, многое потеряли. Но на «нет» и суда нет.
Что еще добавить?
Люблю вас. Пусть в жизнь приходит разное, но по большей части светлое. Пусть мы будем становиться мудрее, гармоничнее, опытнее и радостнее с каждым прожитым уроком. Добра вам в сердце и в сердцах тех людей, которые вас окружают. Вспоминайте почаще слова Майкла: «Ты достоин самого лучшего, потому что ты — человек. И это значит, что ты уже — лучший», — а так же слова Рена о том, что всегда стоит верить в хорошее. Они молодцы. И они правы.
А мы будем ждать их новых историй, будем с нетерпением заглядывать к ним в окошки и иногда обращаться сквозь миры — мол, поделитесь, ребята, что у вас там сейчас происходит? И они обязательно поделятся. Я это знаю.
Любви вам, счастья, удачи, крепкого здоровья и побольше чудес!
А я пойду праздновать — куплю себе кусочек торта или мороженое, побалую себя, наслажусь ощущением того, что еще одна новая история нашла свое логичное и прекрасное завершение.
До новых встреч, друзья!
С вами. Всегда ваша,
Вероника Мелан.
28.04.2016
