Глава 34
про Дружбу, Любовь и пещерные фокусы
— Ливи…
— А? Да?
— Ты должна съесть мою ладью, — подсказал Озриэль.
— Ой, прости! — Я рассеяно повозила взглядом по клеточкам, переставила фигуру и бодро изрекла. — Вот так!
— Это был конь…
— Правда?
Ифрит со вздохом поднялся и направился к эркерному окну. Тень ниши наполовину скрыла его.
— Прости, я сегодня сама не своя. Лучше доиграем в следующий раз.
— Эту партию мы играем уже почти три недели.
— Неужели? — удивилась я. — Так это всё та же?
Озриэль отодвинул занавеску и выглянул наружу, хотя смотреть было не на что: уже стемнело, вдобавок накрапывал дождь, размазывая по стеклу остатки очертаний.
— Это нужно прекратить, — тихо сказал он.
— Ты прав, — я поднялась, сложила обе створки шахматной доски и наклонила её, ссыпая фигурки в мешочек. — Начнём другую, эта какая-то неправильная.
— Я не о шахматах, Ливи.
Что-то в его тоне заставило меня отложить доску, а дыхание — участиться.
Озриэль стоял ко мне спиной, засунув руки в задние карманы брюк, и рассматривал темень за окном.
— О чем ты? — неуверенно спросила я и приблизилась.
В черном стекле отражалось бледное размытое пятно вместо лица.
Он повернулся, глядя в пол, взял меня за руки и вскинул глаза:
— Ты меня больше не любишь, Ливи?
— Как… — я запнулась, — ты можешь такое говорить? Конечно, я люблю тебя, Озриэль! — Голос сорвался, а внутри всё сжалось.
Я положила руку ему на щеку, чувствуя, как пульс бьется на кончиках пальцев.
Я не лгала: ещё ни к кому и никогда я не испытывала такого тепла, доверия и нежности, как к Озриэлю. С ним было хорошо и легко, как… с Микой. Только Мика друг, а Озриэль — возлюбленный и жених.
С минуту он внимательно смотрел на меня, наклонив голову к плечу, а потом накрыл лежащую на щеке ладонь своей.
— Но его ты любишь больше.
Я отдернула пальцы, отошла в глубь комнаты и начала нервно переставлять фигурки на каминной полке.
— Не понимаю, о чем ты. И к чему вообще завел этот разговор.
— Ты осталась в замке дракона, Ливи. Твоё сердце до сих пор там.
— Глупости! — Я так резко развернулась, что задела взметнувшимися юбками экран, и несколько искр прожгли в подоле дырочки. Отряхнув его, я решительно подошла к шкафу, распахнула створки и принялась рыться внутри. — Ведь столько раз за прошедшие недели предлагала тебе вытащить эту дурацкую занозу, но постоянно находились какие-то срочные дела и причины, чтобы всё отложить. Теперь причины закончились!
— Ливи, я был в замке не только в тот день, но и накануне, и видел оба ваши танца. Я ни в чем тебя не виню, но… на меня ты никогда не смотрела так, как на него.
— Да где же эта коробка? — чуть не плача воскликнула я. — А, вот! — Вытащив её из-под груды вещей, я попятилась на середину комнаты и откинула крышку. — Давай извлечем щепки прямо сейчас!
Озриэль замолчал, безотчетно откидывая локоны пятерней, но они раз за разом падали обратно на лоб.
На лице отразилась внутренняя борьба. Загипнотизированный взгляд был прикован к щипцам на атласной подкладке.
Я вынула карточку с инструкцией и помахала ею:
— Дело пяти минут. И прощай стрела Вечной Дружбы. — Я с притворной строгостью сдвинула брови. — Или ты собрался сбежать из-под венца? Предупреждаю: папа держит отличных борзых и браше[1].
Озриэль вымученно улыбнулся, подошёл, взял карточку, посмотрел на неё и порвал.
— Что ты делаешь? — вскричала я и хотела броситься собирать клочки, но ифрит удержал.
— Я обещал сделать тебя счастливой, Ливи, но солгал. Невольно. Думал, что смогу, но теперь вижу: это не в моей власти, как бы мне ни хотелось обратного. А сам я тоже не буду счастлив, зная, что сделал несчастной тебя.
— Но я буду счастлива, — горячо возразила я, стискивая его пальцы. — Мы оба будем! — И зачем-то добавила: — Я научусь играть в шахматы, обещаю…
— Вот за это я тебя и люблю, — улыбнулся Озриэль и заправил прядку мне за ухо. — Ты всегда искренне веришь в то, что говоришь.
Губы у меня задрожали.
— Не надо, Ливи, не плачь, — прошептал Озриэль, привлекая меня к себе, и прижался щекой к макушке. — Как жаль, что недостаточно просто очень сильно кого-то любить, чтобы сделать его счастливым…
Я расплакалась, а потом подняла голову и вытерла тыльной стороной ладони глаза:
— Но тебе ведь необязательно уходить прямо сейчас, правда? Можешь побыть ещё немного?
— Уехать до ужина? Шутишь? Я только ради ваших мятных тефтелек сюда и приезжаю!
Я шутливо стукнула его и рассмеялась.
* * *
Хоррибл поставил точку, отложил перо, взял лист в руки и откинулся на стуле, удовлетворенно рассматривая подсыхающие строки. В окно поскреблась летучая мышь и чуть подтолкнула лапкой раму. Ворвавшийся сквозняк затушил свечу.
— Нет, — слуга покачал головой, — я отвезу сам.
Мышь кинула на него взгляд из тех, какими подавальщики смотрят на девушек, которые просят принести полпорции, хотя платят за целую, или извозчики — на клиентов, вручивших золотой лишь за то, что их подвезли за угол.
А потом хмыкнула, мол, дело ваше, и вытянула лапку, многозначительно покачав у него перед носом круглыми часиками с одной-единственной стрелкой, указывавшей на завтрашнее утро.
— Помню, я успею.
Мышь моргнула и отвернулась, собираясь сняться с подоконника.
— Постой, — Хоррибл растворил окно шире и протянул посыльному тарелочку с печеньем. — Угощайся. — Тот коротко чиркнул, одно печеньице затолкал в крохотную наплечную сумку с логотипом «Транскоролевского сплетника», а второе, с зажаристым боком, зажал во рту и скрылся в сумерках, выписывая зигзаги под бременем ноши с корицей.
Хоррибл стряхнул крошки наружу и прикрыл окно. Потом сложил листы аккуратной стопкой и сунул в дорожный саквояж. Перед уходом ещё раз придирчиво осмотрел свою каморку, поправил выглядывающий кончик пододеяльника и подвинул домашние тапочки, чтобы стояли параллельно друг к другу.
Глубоко вздохнул и переступил через порог.
Сердце замирало тревожно и вместе с тем сладко.
Во дворе его уже ждали Рэймус и Варгар.
Стоило ящеру исчезнуть за пеленой облаков, оттуда же вынырнул новый. Летел он прямиком к замку.
* * *
Услышав внизу требовательный стук дверного кольца, Якул привычно откинул голову назад:
— Хорри…
Призыв оборвался на полуслове. Слуга уже уехал, рассчитывать придётся только на себя. Поэтому он остался в кресле, протянув ноги ближе к каминной решетке. Не так уж это и плохо, сидеть и жалеть себя, особенно если компанию составляет отличный брэнди. Однако гость не унимался. После десятого удара Якул раздраженно поскреб когтями подлокотник и нехотя потянулся к самой правой лилии в облицовке камина. Поворот, легкое нажатие, и снизу донёсся протяжный скрип входной двери.
Если гость потеряется по пути наверх, что ж, сам виноват. Нечего заявляться в замок дракона без приглашения. Якул и сам на днях заплутал в переходе, соединяющем галерею с коллекционными горгульями и восточное крыло, чего с ним прежде никогда не случалось. Заблудиться у себя дома, только подумать! Знакомые повороты вдруг превратились в незнакомый лабиринт, с завидным упорством выводя его не туда, куда нужно, ехидно заканчиваясь тупиками или перетекая в очередной бесконечный коридор. Под конец Якул догадался, в чем дело, и рассвирепел:
— А ну, прекрати!
Замок послушался и после надменной паузы приоткрыл дверцу.
Но шаги гостя раздались за дверью неожиданно быстро. Когда тот вошёл, Якул не сдержал изумленного возгласа:
— Вы?!
* * *
Нужное место они с Марсием увидели ещё издалека.
За всё время полета до пещеры с курса не сбились ни разу. Казалось, от них до пункта назначения протянулись по облакам мигающие стрелки.
По мере приближения к цели масштаб карты увеличивался, и вскоре вместо ниточек дорог, схематичных зубцов гор и щетинок леса, начал проступать подробно выписанный рельеф, словно невидимый художник трудился над ним прямо сейчас.
Искомая пещера, мало того что по-прежнему была отмечена на карте жирным красным крестом, так ещё и начала переливаться на пергаменте разными цветами километров за десять до своего наземного аналога. Наконец из-за облаков царственно выплыла гора. Пещера располагалась у её подножия и казалась разверстой пастью, ждущей их, чтобы заглотить.
Уинни поёжилась. Теперь она и сама не была уверена, что поступила правильно, уговорив Марсия сюда лететь. А вдруг это ловушка? С другой стороны, непохоже чтобы Рогатый желал королю зла. Хотя, кто их знает, этих принцев. Вон, Одноглазый не прочь был наложить лапу на трон.
За этими мыслями незаметно прошло снижение. Почувствовав толчок, Уинни обнаружила, что они уже приземлились. Каратель ещё несколько шагов пробежал по инерции, затормозил напротив входа и неодобрительно покосился в темный проем. Самым воодушевленным среди них был Марсий, который прежде не проявлял особого интереса к пещере и не упускал случая напомнить, что летит туда только из-за Уинни. Теперь он пришёл в необычное возбуждение: глаза горят, на бледных щеках выступил румянец, а руки, когда он обхватил её за талию, ссаживая на землю, оказались обжигающе горячими.
— Понимаю, как это сейчас прозвучит, но, может, не стоит туда ходить, а?
— Хочешь сказать, что мы тащились в такую даль, чтобы поцеловать гору и повернуть обратно? — возразил Марсий, привязывая Карателя к невысокому деревцу с узловатыми ветвями, растущими почти параллельно земле. — Нет уж, раз приехал, я зайду внутрь. — Он поколебался и добавил. — Если боишься, можешь подождать тут, с Карателем. С ним ты будешь под надежной защитой.
— Нет, я тоже иду!
— Не хочешь оставаться с ним? — усмехнулся Марсий.
Эта усмешечка впервые появилась после того, как он засек Уинни, боязливо обходящей спящего грифона, и с тех пор неоднократно повторялась, доводя её до белого каления.
— Не хочу оставлять тебя одного, — спокойно и совершенно искренне ответила она.
Марсий перестал усмехаться и как-то по-особенному посмотрел на неё. Выражения Уинни не поняла, но взгляд ей понравился.
— Тогда идём. — Он взял её за руку и обернулся к грифону, устроившему голову на вытянутые лапы. — А ты жди здесь и загрызи любого, кто попытается зайти после нас.
Каратель вскинул голову и издал звук, похожий одновременно на рык и птичий клекот.
— Зря ты так пошутил, — заметила Уинни, шагая за Марсием. — Действительно ведь загрызет.
— А я и не шутил, — ответил он, не оборачиваясь, а потом резко остановился и выругался.
Уинни не пришлось спрашивать о причине, она и так видела — цель их путешествия была нарисована в горной породе. Это не укладывалось в голове: пещера выглядела, как настоящая — объем, глубина, всё при ней, — пахла сыростью, совсем как настоящая, и лишь в непосредственной близи становилось очевидно, что никакая это не пещера, а искусная картинка на камне, которая только прикидывается пещерой.
— Что за чертовщина! — Марсий приложил ладони к поверхности и принялся ощупывать её, ища лазейку. Выглядел он сейчас точь-в-точь как те парни в лосинах и с выбеленными лицами на ярмарках, которые делают вид, что идут вдоль невидимой стены.
Уинни последовала его примеру: изображение входа было прохладным и гладким. Она приставила ладони с боков и вгляделась.
Либо это какой-то оптический обман, либо…
Марсий в сердцах пнул камень.
— Знаешь, я сейчас готов вернуться в Потерию только ради того, чтобы оторвать сиру Высокому рога!
Уинни задумчиво отстранилась и повернулась к нему.
— Думаю, это всё же пещера.
— Да что ты? Может, ещё знаешь, как туда войти?
— Может, и знаю.
У Марсия аж лицо вытянулось.
Чертовски приятное зрелище! Вот бы почаще такое видеть.
— Если внутри что-то ценное (а из-за пустяка городить карту не стали бы), то те, кто всё это придумали, уж наверняка постарались обезопасить пещеру от случайных гостей.
— Это только догадки. Ты сказала, что знаешь, как попасть внутрь.
— Я рассуждаю, — огрызнулась Уинни. — Так вот, логично предположить, что пещере требуется доказательство, что ты не посторонний. Ну, там кодовое слово назвать, которое передаётся у вас в семье из поколения в поколение… — Она выжидающе посмотрела на Марсия, но он нетерпеливо качнул головой. — Или это может быть какая-то фамильная штуковина, в общем, что-то, подтверждающее, что ты это ты. Как вариант, пещере нужно предложить что-то взамен, вроде дани. Жила у нас по соседству гадалка, так вот она за свои услуги требовала котят. Даже думать не хочу, зачем они были ей нужны, но никакой другой платы не принимала. Вряд ли пещере нужны котята, но…
Марсий, не дослушав, подошел к зарослям колючего кустарника и насадил палец на самый крупный шип — Уинни аж вздрогнула. По коже заструилась бордовая в оранжевую крапинку жидкость.
— Это твоя кровь? Какая-то несерьезная…
Марсий молча вернулся и приложил палец к изображению, оно тут же пошло трещинами. Места разломов задрожали и вспыхнули. Картинка начала осыпаться внутрь себя, открывая проход.
Король вытер палец о штаны и приподнял брови:
— Хорошая была идея с данью.
Уинни, сообразив, что стоит с открытым ртом, поспешно захлопнула его.
Марсий шагнул внутрь пещеры, которая оказалась точно такой, как на картинке, и обернулся. Уинни хотела последовать за ним… и впечаталась в стену.
Оба изумленно уставились друг на дружку. Уинни сделала ещё одну попытку, только на этот раз предусмотрительно выставила перед собой ладони. Предосторожность лишней не оказалась: пальцы наткнулись на гладкую стену, прямо в которой преспокойно стоял Марсий. Казалось, он превратился в нового персонажа рисунка, куда Уинни доступ был заказан. Марсий нахмурился, вышел наружу и снова зашел без малейшего усилия.
— Ничего не понимаю. Может, и тебе надо уколоть палец?
Уинни покачала головой.
— Кажется, я понимаю. Ты не посторонний, а вот я — да. Так что, хоть всю стену своей кровью вымажу, пещера не пустит.
Марсий закатал рукав и протянул руку:
— Хватайся!
Вскоре Уинни вынуждена была разжать пальцы, сдаваясь.
— Не могу, — пропыхтела она. — Для меня это обычная стена, а я не умею проходить сквозь камень. — Она помолчала: — Иди ты. Я подожду тут.
Марсию это нравилось не больше, чем ей.
— Уверена?
Уинни обернулась: грифон расправлялся с каким-то мелким грызуном — торчащий из клюва хвост жертвы болтался из сторону в сторону, пока работали мощные челюсти. Она сглотнула и кивнула.
— Да.
Марсий сказал поверх её плеча:
— Береги её. Отвечаешь головой.
От этих слов внутри потеплело. Даже стало чуточку менее обидно, что она не попадет в пещеру, из-за которой провела столько бессонных ночей. Может, оно и к лучшему. Некоторые тайны лучше не узнавать.
Хруст и оборвавшийся на высокой ноте писк за её спиной наглядно продемонстрировали, какая участь постигнет тех, кто решится приблизиться к вверенной Карателю подопечной.
Марсий удовлетворенно кивнул и снова посмотрел на Уинни. Видать, было что-то такое в выражении её лица, потому что он произнёс:
— Я вернусь к тебе, Уинни.
А потом отвернулся и, уже не оборачиваясь, двинулся вглубь.
— Только ты там смотри, недолго! — крикнула она вслед. — И имей в виду: если к тебе начнут приставать какие-нибудь пещерные девушки, это могут быть оборотни или злые духи!
Марсий махнул и скрылся за поворотом.
Уинни с каким-то суеверным страхом наблюдала за тем, как его проглотила тьма, а потом посмотрела на грифона и преувеличенно бодро произнесла:
— Ну что, остались мы с тобой на дежурстве, да?
Каратель одним метким ударом клюва пригвоздил к земле струящуюся мимо гадюку.
* * *
Никаких пытающихся его соблазнить девушек по пути не попалось, Уинни зря беспокоилась. Вообще говоря, Марсий сейчас не отказался бы от парочки — так, скрасить тоску пути. Затянутые радужной плесенью стены, разбегающиеся при его приближении многоножки и хрустящие суставами насекомые величиной с ладонь — это не то, ради чего стоило лететь столько миль. Благо ход был всего один, не собьёшься.
Не сказать, что ему совсем не было страшно. Но наряду с этим страхом не отпускало ощущение, что он поступает правильно. Если бы пещера не хотела, она бы его не впустила. Тьфу… если бы не хотела — как будто она живая!
Зев коридора тянулся вглубь, и, казалось, ему не будет конца. Марсия начала утомлять эта дорога: сплошное однообразие, и непонятно, сколько времени прошло — как вдруг откуда-то из темноты раздался вздох. Марсий прирос к месту, а потом медленно продолжил движение и вскоре услышал звук ветра. Такой бывает в просторных помещениях.
Похоже, он у цели.
