События следовали, сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. Даже такой опытный следователь, как Купер, и тот был в замешательстве. Ведь, как только в густом тумане намечалась тропинка, ее тут же затягивал туман, который был намного гуще прежнего. Версии лопались как мыльные пузыри, и следствие опять приходилось начинать с нуля.

Срок предварительного задержания Лопеса кончался — ему надо предъявлять обвинение или отпускать. И это очень тревожило Купера, так как он чувствовал: парень что-то скрывает. Вот и теперь следователь рассматривал содержимое папки № 011/147. В ней содержались документы, касающееся Николаса Лопеса.

«Нет, не все рассказали домочадцы дома сенатора. Они что-то утаили. Что?» — инспектор это четко почувствовал. Он внимательно, в который раз, перечитал протоколы допросов. Содержание их, казалось, не давало Куперу повод так думать, но в личных контактах ощущение тайны витало в воздухе. Кроме того, была еще одна зацепка, более ощутимая, зафиксированная документально: что делал и где был Лопес в день убийства мальчика по минутам. Но есть нестыковочка: один час выпал. Лопес не может объяснить, что он делал утром с девяти до девяти сорока в тот роковой день. Купер прочитал протокол раз, другой. Почему он не заинтересовался парнями, о которых упомянула Лолита. Купер опять прочел нужное место в протоколе допроса Лолиты:

«Я пошла провожать его до остановки. Но как только мы вышли за ворота — они тут как тут… Я не разобрала, о чем они говорили, но когда ушли, мой сын был бледен как мел».

«Старуха, возможно, опознает их», — Купер подумал, что в вихре событий он упустил эту деталь. Он опять углубился в чтение документов. Несколько туманных мест привлекли его внимание. «Как могло случиться, что к стакану с соком никто не прикасался, а в желудке бедного мальчика нашли апельсиновый сок? Отравители явно рассчитывали, что через шесть часов яд невозможно будет обнаружить в организме. Кроме того, никто не видел мальчика утром. Нужно по минутам расписать, что делал и где находился каждый домочадец в тот день. Исключение составляет Дорис: она погибла. И Шарлота, очевидно, выпадает из хода следствия. Одно очевидно: необходимо вновь обстоятельно поговорить с домочадцами». За этими размышлениями его и застал Мартин Суарес.

— Садись, Мартин, — Купер указал на кресло. — Ты подготовил мне материалы, связанные с гибелью Хуго Санчеса?

— Да, Гарри. Я сейчас принесу, — он встал с кресла и шагнул к двери.

— Постой, Марти. Я сейчас уеду. Принесешь материалы, когда я буду на месте.

— Хорошо, Гарри, — Суарес вышел и прикрыл за собой дверь.

Вскоре инспектор был уже на вилле Переса. Как и следовало ожидать, хозяина не было дома. Куперу, можно сказать, повезло, так как встреча с сенатором не входила в его планы. И все из-за Дорис. Купер чувствовал себя виновным в гибели девушки: после того, что случилось с Джонни, следовало охранять девушку. Как только он вошел во двор, тупая боль захлестнула душу: он снова вспомнил Дорис.

После гибели жены никто не «зацепил» его так, как эта девушка. Чувство это присутствовало во время бесед с Терезой, дворецким и другими домочадцами. Купер ничего нового от них не узнал, как ни старался. Показания их были точно такими же, как и предыдущие. Но было видно, что жизнь их изменилась коренным образом в тот роковой день.

«Видно, что все они искренне переживают. Никто из них не похож на преступника. Но где, Гарри, ты видел, чтобы лицо выдавало убийц?» — подумал Купер. Он допросил Терезу и дворецкого. Лолиты не было, но Тереза сказала, что та вот-вот придет. Купер решил подождать. В самом деле, кухарка явилась через полчаса.

— Здравствуйте, сеньор инспектор.

— Здравствуйте, сеньора Лопес.

— Как дела у Николаса? — в словах кухарки слышалась тревога.

— Он еще побудет у нас, — буркнул Купер. — Но я хотел бы поговорить с вами.

При этом Тереза деликатно вышла.

— Сеньора Лопес, вы можете помочь сыну, если расскажите нам все.

— Но… но я вам все рассказала! — удивилась Лолита.

— Из ваших слов неясно, где был ваш сын в то утро, когда случилось это с сыном сенатора. Или вы не знаете, или скрываете, где он был с девяти до десяти. Сам он не может толком пояснить.

— Но прошло так много времени! Может, он был в саду или дома. Я ведь до обеда нахожусь на кухне. Вы что, всерьез подозреваете его?

— Сеньора Лопес, нам надо знать все, что в этот день происходило, — вместо ответа произнес инспектор.

— Сеньор инспектор, я вам все рассказала…

— Хорошо, сеньора Лопес. Теперь посмотрите на эти снимки, узнаете кого-либо? — Купер разложил на столе фотографии.

— Кажется, вот этот, — Лолита взяла один фотоснимок.

— Посмотрите внимательно, сеньора Лопес.

— Да. Тот самый, который разговаривал с моим сыном.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет.

Купер перевернул снимок:

«Педро Родригес, 28 лет», — прочел он.

Потом кухарка указала еще на одну фотографию. Это был некто Хорхе Мендеса, 35 лет. Эти двое были людьми Эспиносы. И это была удача. У Купера поднялось настроение.

— Хорошо, сеньора Лопес. Скажите, кто из них непосредственно говорил с вашим сыном?

— Вот этот, — она указала на Родригеса. — Он отвел сына в сторону, видно, не хотел, чтобы я услышала. Он кричал на сына, размахивал руками. Я испугалась, но, слава Богу, все кончилось мирно.

— Спасибо, Сеньора Лопес. Вы нам очень помогли. До свидания.

Купер прошел аллейкой к воротам. Он подумал, что сейчас приедет в управление и там допросит Лопеса, а заодно узнает адрес Луизы Чариты, бывшей служанки Дорис Перес.

По дороге он почувствовал голод. В первом же попавшемся кафе Купер прикончил бифштекс с яйцом и запил крепким чаем. Через минут двадцать он был в управлении и сразу же приказал привести Николаса Лопеса. Когда того привели, инспектор жестом указал на стул. Он долго пристально глядел на Лопеса. Тот заметно похудел, осунулся, лицо покрылось густой рыжей щетиной.

— Кури! — инспектор протянул ему сигарету. Вслед за этим Купер выложил на стол зажигалку. Лопес закурил. — Итак, парень, я уже говорил, что ты влип в скверную историю. Я тебя не вызывал несколько дней. У тебя было время все хорошо обдумать. Ты понял?

— Но что я должен обдумать?

— В твоих показаниях не все сходится.

— Что именно?

— Ты написал, где был и что делал в тот день, когда умер мальчик. Так вот: не указано, что ты делал с девяти до десяти. Ты был на кухне. Там тебя видели. Ну а после? После тебя никто не видел. Говоришь, уехал в начале одиннадцатого?

— Что-то около этого…

— Ну, допустим. А что ты делал с девяти до десяти?

— Да уже не помню. Может, в гостиной смотрел телевизор… Потом задремал.

— Тебя там кто-нибудь видел?

— Не думаю…

— Вот видишь! Ты мог быть в это время совсем в другом месте. У тебя нет алиби.

— Алиби?! Какое алиби?

— На вилле сеньор Переса совершено преступление.

— Преступление? — воскликнул Николас. — Какое?

— Кто-то подсыпал яд сыну сенатора Переса.

— Как?! Ведь Джонни умер…

— Такова официальная версия. На самом деле его отравили.

— Боже мой! — выдохнул Лопес и страшно побледнел. — Вы… вы подозреваете меня?

— Я только расследую дело. И ты мне в этом плохо помогаешь. Очень плохо помогаешь… — с сожалением произнес Купер.

— Но я ничего не знаю.

— Это не ответ! Где ты был час: с девяти до десяти, когда это случилось?

— Я уже сказал…

— Хорошо, Лопес. Ты знаешь этих людей? — Купер показал ему фотографии Родригеса и Мендеса.

Лопес внимательно посмотрел на снимки.

— Первый раз вижу.

— Твоя мать опознала их, они к тебе приставали.

— Мало ли кто пристает к прохожим. Обычные пьяницы. Я даже лиц их не запомнил.

— Но сеньора Лопес говорит, что они называли тебя по имени, — солгал Купер.

— Да? — на миг в глазах Купера мелькнул испуг. — Да? — повторил он и задумался.

— О чем вы говорили? — резким тоном произнес Купер.

— Да разве я помню? Они просто задирались. И никого из них я не знаю!

«Может, стоит упомянуть об Эспиносе? — подумал Купер. До этого он успел связаться с Гонзалесом, слывшим знатоком мафии. — Педро Родригес и Хорхе Мендеса — люди Эспиносы. Мелкие сошки. Они всегда делают грязную работу. Гарри, нам они известны давно. Эти ребята всегда выходят сухими из воды». Теперь, вспоминая эти слова, Купер гадал: не поручил ли Эспиноса Лопесу убрать мальчика. Но где же мотив преступления? Может, сенатор мешал Эспиносе?

— Имя Энрико Галло тебе говорит о чем?

— Нет, сеньор инспектор. Я не знаю, кто это.

— Так, один парень. Я подумал, что ты знаешь его. Слушай, мы топчемся на одном месте. Между прочим, некоторые факты против тебя. Ты, я уже говорил, не сознаешь, во что влип. Совершено убийство! Убийство! Я не говорю, что ты убийца, но ты можешь дать ценную информацию, которая поможет следствию. Можешь дать, но не хочешь. И я не знаю, почему. Почему? Лопес, ты играешь с огнем! Ты знаешь этих парней?

— Нет!

— Хватит, Лопес! Ты лжешь!

— Но я их действительно не знаю.

— Хорошо, Лопес. На сегодня все, — успокоился Купер и вызвал конвойного.

Когда Лопеса увели, Купер выключил диктофон. После связался с Гонзалесом.

— Я еще раз, Фил. Ты не слышал о парне по фамилии Николас Лопес?

— Нет, Гарри. А кто это такой?

— Кажется, из компании Родригеса и Мендеса.

— Тогда я разузнаю. Через день тебе скажу.

— Будет поздно, Фил.

— Тогда завтра утром я тебе позвоню, хорошо?

— Да, Фил. Буду ждать твоего звонка, — Купер положил трубку и задумался. Затем снова набрал номер.

— Я вас просил узнать адрес Луизы Чариты, — произнес он в трубку.

— Луиза Чарита. Сен-Себастьяно, 3-я линия, № 57. Домохозяйка. Живет одна.

— Хорошо, Рита! Спасибо! — Купер положил трубку, затем спрятал документы и подошел к окну: после обеда от голубизны неба остались одни воспоминания. Сплошь густые темные облака. Тяжело вздохнув, инспектор накинул плащ и быстрым шагом вышел из кабинета.