Глава 25
На следующий день Сара спросила у миссис Компсон во время уборки, не хочет ли она поехать вечером на встречу Мастериц запутанной паутины. Пожилая леди немного подумала, но в итоге отрицательно покачала головой. Как Сара ни уговаривала, та не переменила своего решения и ничего не стала объяснять.
Так что Сара поехала домой к миссис Эмберли одна.
Кирпичный дом колониального стиля находился в нескольких улицах от жилища Дианы, в самой старой части Уотерфордского колледжа. Сара приехала раньше всех, и миссис Эмберли отвела ее на кухню.
— Угощайтесь, — сказала она, показывая на стойку, полную лакомств.
Сара отодвинула чашу с крендельками, освобождая место для тарелки с кексами, которые привезла.
— Спасибо, я потом, когда все соберутся.
Миссис Эмберли оглянулась на входную дверь.
— Значит, ты приехала одна?
Сара кивнула.
— Я думала, что с тобой будет Сильвия, раз она так дружелюбно общалась со всеми на фестивале.
— Вы знаете об этом?
— Бонни рассказала Диане, а Диана мне. — Миссис Эмберли вздохнула. — Вероятно, она бы приехала, если бы не я.
— Дело не в этом. Возможно, она и не знает, что вы тоже в этой группе.
— В самом деле? — Миссис Эмберли повеселела, потом озадаченно подняла брови. — Ты не сказала ей?
— Нет. — Сара усмехнулась. — Вы ведь тоже не сказали о своем родстве с миссис Компсон.
Щеки миссис Эмберли порозовели.
— Я решила, что ты уже слышала об этом от кого–нибудь из наших девочек или от самой Сильвии. Хотя, вероятно, она никогда не упоминала обо мне, да?
— Упоминала, но она называла вас Агнес, а я не знала, что вас так зовут. Ведь все обращаются к вам миссис Эмберли.
— Это началось с Дианы. Когда–то я сидела с ней, когда она была маленькой. Она всегда знала меня как миссис Эмберли, и это вошло у нее в привычку. Другие подхватили это.
— Я жалею, что не знала.
— Я не собиралась обманывать, но боялась, что ты растеряешься и окажешься меж двух огней, если узнаешь. — Миссис Эмберли села возле кухонного столика. — Хотя, пожалуй, тебе и не надо делать выбор.
— Что вы имеете в виду?
— Теперь мы с Сильвией не родственницы. Ах, мы с Клаудией много лет пытались следить за ее жизнью, но получали информацию только от наших общих друзей. Для близких этого слишком мало.
Сара села рядом с ней.
— Я думаю, что миссис Компсон будет рада повидаться с вами.
— Правда?
— Она очень одинока. Чувствует себя последней из Бергстромов.
— Что ж, так и есть. — Миссис Эмберли сцепила пальцы на коленях. — Клаудия была мне настоящей сестрой, даже после того как я вышла замуж во второй раз, но Сильвия…
— А вы хотели бы с ней встретиться?
Миссис Эмберли неопределенно покачала головой.
— Да — только если ты думаешь, что она будет мне рада.
— Я знаю точно, что будет.
— А я не очень уверена в этом. Сильвия обеими руками цепляется за старые обиды.
Сара не смогла ничего возразить.
— Что, если мы…
В этот момент на кухню влетела Саммер.
— Эй, я вторая сегодня. Удивительно. Какая–то новая эпоха в моей жизни.
Миссис Эмберли засмеялась и встала со стула.
— Тогда иди сюда и отведай кексы, которые принесла Сара.
Момент был упущен. Вскоре собралась вся группа, и Сара поняла, что продолжить разговор с миссис Эмберли не удастся.
Все занялись шитьем, а Сара делала трафареты для последнего блока — «Ладони в разные стороны». Ее мысли все время возвращались то к разговору с миссис Эмберли, то к миссис Компсон. Ведь должен быть какой–то выход из этой ситуации.
Голос Дианы оторвал от раздумий:
— Сара, это что, «Ладони в разные стороны»? И ты прошьешь вручную закругленные швы и вставки? Какая ты молодец!
Сара скрыла улыбку.
— Вообще–то я уже несколько дней шью на машинке.
— Ты шутишь?
— Добро пожаловать в двадцатый век, Сара, — заметила Гвен.
Все засмеялись, а Диана сердито сверкнула глазами.
— Девочки, вы плохо влияете на Сару. — После этих слов все рассмеялись еще громче, и даже Диана улыбнулась.
Сара обвела глазами новых подруг. Вот что нужно миссис Компсон. Вот что утратил в последние десятилетия Элм — Крик.
Возможно, Гвен права — нужно устроить, чтобы миссис Компсон и миссис Эмберли встретились. Ведь они обе одиноки, особенно миссис Компсон; обе должны простить друг друга. И если миссис Компсон почувствует, что в Уотерфорде у нее есть близкие люди, возможно, тогда она захочет остаться в родном доме.
Но может случиться так, что при встрече разгорится тлеющая неприязнь, и тогда рухнут все надежды на примирение.
Саре хотелось понять, что делать. Эх, вот если бы у нее было больше времени!
В середине недели она закончила блок «Ладони в разные стороны» и еще один блок, «Звезда Огайо». Теперь остался последний.
На следующий день миссис Компсон открыла книгу на нужной странице, чтобы Сара увидела картинку.
— Вот, — сказала она. — Это не самый трудный блок, но хороший. Можно использовать лоскуты, поэтому я приберегла его напоследок.
Сара положила книгу на стол и рассмотрела схему. Блок напоминал «Домик из бревен», но только вместо одного центрального квадрата в нем было семь, и они размещались в один ряд по диагонали. С одной стороны ряда полоски были темными, с другой светлыми. Она посмотрела название узора.
— «Дымовые трубы и угловые камни», — прочла она вслух и улыбнулась. — Это вариант «Домика из бревен», и в его названии тоже есть аллюзия на дом. Подходящий узор, правда?
Миссис Компсон крутила в пальцах очки и смотрела куда–то в пространство.
— Миссис Компсон?
— Хм-м? О, да, название вполне подходит.
— Что–то случилось?
— Ничего особенного. Просто я вспомнила кое–что, о чем не думала очень давно. — Миссис Компсон вздохнула и опустилась на диван. — Двоюродная бабушка сшила квилт «Дымовые трубы и угловые камни» для моей кузины, когда та вышла замуж и покидала наш дом. Она с мужем уезжала в Калифорнию, и мы не знали, когда увидимся снова и увидимся ли вообще. Тогда было не то что сегодня, когда в любое время можешь слетать куда угодно на самолете.
Я была еще маленькая. Это было до смерти мамы, до рождения Ричарда, даже до моего первого квилта.
Элизабет была самой старшей из кузин. Я обожала ее и хотела быть такой, как она, когда вырасту. Узнав, что она уезжает, я ужасно расстроилась, потому что вообще не понимала, как можно жить где–то в другом месте, не в Элм — Крик.
— Почему ты уезжаешь, ведь твой дом здесь? — спросила я.
— Когда–нибудь ты меня поймешь, малышка Сильвия, — сказала она, улыбнулась и обняла меня со слезами на глазах. — Когда–нибудь ты полюбишь и поймешь, что дом твой там, где твоя любовь.
Но тогда я этого не понимала. Я представила себе, как наш дом простирает крылья, летит вслед за кузиной и ее мужем и садится на землю там, где они останавливаются.
— Наш дом здесь, — настаивала я. — Он всегда будет здесь.
Тогда она засмеялась и обняла меня еще крепче.
— Да, Сильвия, ты права.
Я обрадовалась, что она смеется, и подумала, что, может, кузина все–таки не уедет. Но подготовка к свадьбе продолжалась, и я поняла, что ошибалась.
Клаудия старательно помогала взрослым, а я злилась на всех, кто так или иначе ускорял отъезд Элизабет. Я прятала ножницы, чтобы тетя не могла работать над подвенечным платьем. Я взяла ключи от сундука Элизабет и выбросила их в речку, чтобы она не могла достать вещи. Я заработала шлепки, когда заявила ее жениху, что ненавижу его и пускай он уезжает отсюда.
— Раз ты не хочешь помогать, тогда хотя бы не мешайся и не зарабатывай шлепки, — строго сказал папа.
Я насупилась, но никто не обращал на меня внимания. Я слонялась по дому и пришла в гостиную, где сидела за шитьем двоюродная бабушка, сестра деда. Она была дочерью Ханса и Аннеке, старшей в семье.
Я стояла в дверях, выпятив губу, и сквозь злые слезы наблюдала за ее работой.
Бабушка взглянула на меня и спрятала улыбку.
— Ага, явилась, маленькая разбойница?
Я опустила глаза и промолчала.
— Иди сюда, Сильвия.
В те дни, когда тебя звали взрослые, нельзя было не пойти. Она посадила меня на колени и накрыла нас квилтом. Так мы сидели молча, а она шила. Вот она взяла длинную полосу ткани и пришила к краю квилта. Меня успокоили ее мягкие колени и тихий голос, что–то напевавший.
Наконец я не выдержала.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Я пришиваю окантовку на одеяло твоей кузины. Видишь? Эта длинная полоса материи закроет лохматые края, чтобы не торчала подкладка.
«Лохматые края? — подумала я. — Как это лохматые? Как наша собачка?» Не желая показаться глупой, я задала другой вопрос:
— Это ее свадебное одеяло?
— Нет. Оно особенное, на память о старой бабушке. У молодой жены никогда не бывает слишком много одеял, даже в Калифорнии. — Она воткнула иглу в подушечку и развернула квилт, чтобы я увидела узор.
— Красиво, — сказала я, водя пальцем по рисунку.
— Это «Дымовые трубы и угловые камни», так узор называется. Вот Элизабет посмотрит на него в Калифорнии и вспомнит наш дом и всех, кто в нем живет. Нам, Бергстромам, повезло, потому что наш дом наполнен любовью от труб до фундамента. Мой квилт поможет твоей кузине взять с собой чуточку нашей любви.
Я кивнула, показывая ей, что я все поняла.
— Каждый из этих красных квадратиков — это огонь, горящий в камине, чтобы согреть ее после трудной дороги.
Я посмотрела на красные квадраты на одеяле.
— Их очень много. У нас в доме нет столько каминов.
— Я знаю, — засмеялась она. — Тут все понарошку. Элизабет поймет.
Я кивнула. Элизабет была взрослая и понимала много разных вещей.
— А еще вот что. Ты заметила, что половина блока темная, а другая светлая? Темная половина означает огорчения и беды в жизни, а светлая радости.
Я обдумала слова бабушки.
— Тогда почему ты не сшила квилт целиком из светлой материи?
— Я могла так сделать, но тогда она не сможет различить узор. Он заметен только тогда, когда в квилте есть и темная, и светлая материя.
— Но мне не хочется, чтобы у Элизабет были огорчения.
— Я тоже не хочу, милая моя девочка, но они все равно к нам приходят. Но не беспокойся. Вот видишь? — Она дотронулась пальцем поочередно до нескольких красных квадратов и улыбнулась. — Пока в доме горят огни, у Элизабет всегда будет больше радостей, чем огорчений.
Я снова стала рассматривать рисунок.
— Красные квадратики не пускают огорчения на светлую часть.
— Правильно, — воскликнула двоюродная бабушка. — Ах, какая ты умница!
Я прижалась к ней, радуясь похвале.
— Вот только мне все–таки не нравится темная половина.
— Кому же она нравится? Никому. Будем надеяться, что Элизабет получит всю радость, какую заслуживает, а огорчений ровно столько, чтобы ее сердце оставалось восприимчивым к чужой беде.
— Что такое вос… воспри…
— Восприимчивым. Ты поймешь, когда станешь старше.
— Как Клаудия?
Бабушка засмеялась и прижала меня к себе.
— Да. Может быть.
* * *
Миссис Компсон замолчала и обвела взглядом комнату.
— Вот что для меня Элм — Крик, — сказала она. — Я люблю тут каждый дюйм, от дымовых труб до камня в его основании. И всегда любила. Как я могла так долго жить вдали от него? Почему я позволила гордыне разлучить меня со всем, что любила? Сердце разрывается, когда думаю о том, сколько времени потеряла напрасно.
Сара взяла миссис Компсон за руку.
— Не отчаивайтесь! Не теряйте надежду.
— Надежду? Если у меня и оставалась надежда, то она умерла вместе с Клаудией.
— Не говорите так. Вы сами знаете, что это неправда. Если бы у вас не было надежды, вы бы не попросили меня найти способ, как вернуть Элм — Крик к жизни.
— Молодая леди, кажется, я сама знаю, когда у меня есть надежда, а когда нет, — проворчала миссис Компсон, но боль из ее глаз исчезла.
Сара сжала ее руку.
— Как я рада, что этот блок есть в моем квилте.
— Я тоже рада.
К концу недели Сара закончила «Дымовые трубы и угловые камни». Итак, все двенадцать блоков были готовы.
В понедельник Сара подготовила их, чтобы собрать из них верх одеяла.
— Не води утюгом, не надо. Просто прижимай его, — предупредила миссис Компсон, когда Сара разглаживала швы. — Если растянешь блоки, они не подойдут друг к другу.
Когда Сара отдала ей аккуратно выглаженные куски, миссис Компсон измерила их прозрачной акриловой линейкой; каждый был двенадцать с половиной дюймов; каждый из двенадцати блоков отклонялся от нужного размера на шестнадцатую долю дюйма.
— Точность хорошая, особенно если учесть, что это твой первый квилт, — похвалила миссис Компсон. — Скоро станешь настоящей мастерицей.
— У меня хорошая наставница, — улыбнулась Сара.
— Подлиза, — проворчала миссис Компсон. Но тоже улыбнулась.
К удивлению Сары, пожилая леди объявила, что теперь им нужен чистый пол в бальном зале.
— Или хотя бы его часть, — добавила она. Достала старенький пылесос из шкафа и вручила его Саре, а сама взяла двенадцать образцов блоков.
Как–то миссис Компсон уже говорила, что бальный зал занимает почти весь первый этаж южного крыла, но у Сары все равно захватило дух, когда она окинула его взглядом. Ковровая полоса шириной примерно двадцать футов окружала обширный паркетный танцпол, казавшийся гладким и блестящим даже под слоем пыли. Потолок был украшен гипсовыми виноградными плетями, в его центре висела люстра. В дальнем конце зала виднелось возвышение — место для музыкантов или почетных гостей. В углу стоял под пыльной простыней какой–то большой предмет, вероятно, стол со стульями. Узкие арочные окна шли по южной, восточной и западной стене.
Миссис Компсон ходила от окна к окну, раздвигала шторы, но на улице было пасмурно, и света в зале не прибавилось. Тогда она подошла к выключателю, щелкнула им и выжидающе посмотрела на люстру. Свет зажегся, помигал, потом полился ровным потоком, отбрасывая на пол тени и радужные отблески от хрустальных граней люстры.
Когда Сара почистила пылесосом небольшую часть ковра, они с миссис Компсон разложили на полу три ряда блоков по четыре в каждом, отошли и посмотрели на них оценивающим взглядом.
— Знаете, мне хочется «Маленькую красную школу» поставить в середину, — сказала Сара и нагнулась, чтобы поменять блоки местами. — А рядом «Розу Ланкастера», она более сложная, и я хочу, чтобы она была на видном месте.
Миссис Компсон засмеялась.
— Ты говоришь как настоящий квилтер. Еще ты можешь поставить два блока с округлыми швами вон туда и туда, чтобы они были напротив друг друга. И еще у тебя четыре детали со звездами, которые можно поместить по углам…
Полчаса они раскладывали и меняли местами блоки, пока Сара не поняла, что ей нравится их расположение. В верхний левый угол она поставила блок «Звезда Огайо», рядом «Загадку холостяка», «Два раза по девять» и, завершив ряд, «Звезду Лемуана». В средний ряд попали «Букеты вокруг квадрата», «Маленькая красная школа», «Роза Ланкастера» и «Ладони в разные стороны». «Звезда из зубьев пилы», «Дымовые трубы и угловые камни», «Строптивая жена» и «Выбор сестры» составили нижний ряд.
— Кажется, для двуспальной кровати квилт маловат, — огорченно сказала Сара.
— Не беспокойся. Мы еще его не сшиваем.
— Если я сделаю больше блоков, то не успею к намеченному сроку.
— Ах, мы что–нибудь сочиним.
— Что, например? Вы имеете в виду полоски, вставленные между блоками? Они увеличат квилт, но ненамного.
— Не полоски. Предоставь мне самой об этом позаботиться, — уверила миссис Компсон, и Сара не смогла добиться от нее пояснений.
Оставив блоки лежать на полу в бальном зале, они вернулись в западную гостиную, где миссис Компсон показала Саре, как делается «Садовый лабиринт». Сначала они сделали три шаблона: маленький квадрат, такой же маленький треугольник и узкий прямоугольник, суженный с обоих концов. Для экономии времени миссис Компсон сама взялась за шаблоны — на кремовой ткани обвела сужающиеся на концах прямоугольники, а на темно–синей квадраты и треугольники. Сара вырезала заготовки. Еще она вырезала по линейке без шаблона узкие темно–синие полосы, которые миссис Компсон называла окантовкой блоков.
Сара пришивала каждый треугольник гипотенузой к суженному краю длинного прямоугольника; когда были сделаны четыре треугольника, получились вставки длиной четырнадцать дюймов. Тем временем миссис Компсон окантовала края каждого блока темными полосами. Мастерицы работали до конца дня, а когда Сара собралась домой, миссис Компсон сказала ей, чтобы она ничего не убирала после себя и оставила все как было.
Сара взглянула на лоскуты, обрывки ниток и инструменты для квилтинга, валявшиеся в беспорядке по комнате, и рассмеялась.
— Хорошо, я не буду ничего трогать, если вам не мешает такой бардак, — заявила она, уходя.
Дома Мэтт пошел проверить почтовый ящик, а Сара зашла в дом, чтобы пошарить в шкафах и сочинить какой–нибудь ужин. Мэтт появился с толстым бежевым конвертом.
— Тут что–то для тебя, — сообщил он, оперся на стол и посмотрел на жену.
Обратный адрес — «Хопкинс и Стил» — был написан яркими голубыми буквами. Сара вскрыла конверт и пробежала глазами письмо.
— Ну? Что они сообщают?
— Предлагают работу.
Мэтт радостно завыл и закружился с Сарой по кухне. Потом заметил, что радуется лишь он один.
— Ты что, не рада? Не хочешь там трудиться? — спросил он, сажая ее на табурет.
— Я не знаю. Пожалуй, да. Ну, я думала, что хочу, но — не знаю.
— Ты хочешь остаться с миссис Компсон?
— Разве это плохо? Ведь ты сам уговорил меня, чтобы я с ней работала. Забыл?
Мэтт усмехнулся и выставил перед собой ладони.
— Если ты хочешь и дальше быть в Элм — Крик, я не против.
— Я тоже не против. Правда, когда мы закончим уборку, миссис Компсон скорее всего решит, что я ей больше не нужна. Вообще–то меня удивляет, что я еще там тружусь, ведь первоначально все это делалось, чтобы подготовить особняк для продажи.
— Может, ей просто нравится твоя компания?
— За это необязательно платить деньги.
Сара пошла в соседнюю комнату, села в кресло и положила развернутое письмо на стол.
Мэтт уселся напротив нее, повернул бумагу к себе и прочел.
— Они просят дать ответ в течение двух недель.
— Две недели считаются от даты отправления письма, а не с сегодняшнего дня.
— В любом случае ты не обязана принимать решение сию же минуту. Не торопись и подумай. Может, даже поговори с миссис Компсон.
— Пожалуй. — Сара вздохнула. Ей показалось, что каждый день теперь будет приближать ее к новой и очень важной черте в ее жизни.
