ХІІ. Дуэль

Утреннее солнце золотило роскошные деревья бульваров. Автомобиль несся с молниеносной быстротой по пустынным шоссейным дорогам.

Вот подъезд доктора. Он дома.

Пять минут спустя у подъезда показался доктор, а автомобиль понесся по авеню Булонского леса.

Невдалеке виднелась группа людей, видимо, поджидавших прибытия барона.

Автомобиль остановился.

— Видите, господа, я аккуратен, — сказал барон, вынимая свой хронометр и показывая его секундантам.

Было без десяти минут восемь.

Послышался резкий конский топот и к группе людей подъехала карета.

Дверцы кареты приотворились и принц Коматсу быстро выскочил на панель.

За ним следовал виконт Ияко.

Барон вежливо, но холодно поклонился прибывшим.

Секунданты поздоровались и принялись обсуждать детали дуэли.

Принц был во фраке. На груди его красовался царский орден Хризантемы.

Его лицо носило отпечаток бессонно проведенной ночи. Глаза его были слегка воспалены и нервно блуждали по присутствующим.

— Господа, мы должны пройти за ипподром, там прекрасная лощина, идеальное место для дуэли, — сказал маркиз де-Гра.

С этими словами маркиз пошел вперед, а за ним молча последовали все остальные.

Последним шел барон.

Он по пути остановился, закуривая сигару.

Но вот он их уже нагнал и, ударив по плечу Канецкого, весело и ничуть не волнуясь стал с ним разговаривать.

— Ты молодцом, — сказал Канецкий.

— А что же мне волноваться, тут дам нет.

— Ты рано лег вчера?

— Около часа ночи.

— Ну, а принцесса твоя беспокоится небось, волнуется?

— Конечно, как все женщины.

Секунданты принялись размеривать расстояние.

Отсчитав тридцать шагов, они воткнули с обеих сторон в землю по шесту из валежника, подобранного тут же в лесу.

То был барьер.

Маркиз, неоднократно руководивший дуэлями, хлопнул в ладоши, крикнув:

— По местам, господа.

Маркиз подошел к барону и вежливо предложил ему, как вызванному, избрать тот или другой барьер.

Барон стал около своего места, подошел к своему месту и принц.

Еще раз были осмотрены пистолеты и заряды.

Молча маркиз и виконт подошли к дуэлянтам, подав каждому свой пистолет.

Снова маркиз ударил в ладоши. То был знак приготовиться к выстрелу.

Наступила пауза. Секунданты перекинулись несколькими словами.

— Господа, я сейчас просчитаю три темпа и прошу стрелять не раньше, как я произнесу слово «три».

Напряжение достигло своего апогея, когда начался счет маркиза.

— Раз… два…

Вдруг раздался выстрел принца, не дождавшегося счета «три».

Барон почувствовал, как что-то обожгло его левый висок.

То свистнула пуля.

— Мерзавец, — крикнул барон и почти одновременно с возгласом раздался выстрел.

Принц пошатнулся, схватился за грудь и упал,

К нему со всех сторон подбежали секунданты.

Глаза принца блуждали и в страхе оглядывались кругом. Он одной рукой придерживал рану, а другой облокачивался о землю. Виконт поддерживал голову принца, а Канецкий принес воды своим дорожным стаканом, почерпнув в ручейке.

Доктор ощупывал пульс.

— Раздеть его надо, — сказал врач.

Но принц оттолкнув врача, наклонился.

Из горла показалась кровь.

Принц всем корпусом приподнялся, вскрикнул неистовым голосом и упал на спину.

Он лепетал среди хрипов какие-то несвязные слова. Грудь его тяжело поднималась и опускалась, а руки судорожно впивались в газон.

Но вот он слегка приподнялся.

— Са…да…на…ру, — едва слышно шептал принц, умирая.

Саданару было имя его любимого брата, которого умирающий вспомнил в последние минуты.

Барон стоял, как вкопанный. Он в ужасе наблюдал, как доктор, держа руку принца и смотря на часы, говорил что-то виконту Ияко на ухо.

Но вот все тело принца вздрогнуло, затем он снова упал на спину и вытянулся во весь рост.

— Умер, — сказал доктор. — Все кончено.

Барон продолжал стоять без движения.

К нему подошел Канецкий.

— Пойдем, — сказал секундант.

— Подождите, господа, — остановил их виконт. — Я сейчас доеду до ближайшей почтовой станции и переговорю с нашим послом, не позволит ли он свезти тело принца в кумирню нашего посольства.

Барон сухо поклонился.

— Кстати, барон, вот письмо покойного, — холодно промолвил виконт, вынимая из кармана конверт большого формата.

Барон дрожащею рукою распечатал конверт.

Письмо было следующего содержания:

«Милостивый государь, я предчувствовал, что умру от ваших рук. Я вступился за свою легкомысленную сестру. Быть может, я не имел основания, но во мне заговорила кровь микадо Коматсу и я не мог вам простить вашу близость к той, к которой питал братское чувство уважения и любви. Когда вы читаете это письмо, я или ранен безнадежно, или же отошел к предкам, соединившись с ними в божественной Нирване, но дух мой еще сорок дней будет витать над вами, неся проклятие вокруг себя. Так или иначе, но вы, я надеюсь, умрете от руки японца, который отомстит за мою смерть.

Алешито Коматсу».

— На, читай, — сказал барон, передавая письмо Канецкому.

— Спрячь на память, — возразил спокойно его друг, пробежав письмо. — Ты не обращай внимания на всю эту ерунду. Ты, наверное, поедешь к ней? Не правда ли?

— Конечно, конечно, — сказал барон.

Он слегка кивнул всем присутствующим, еще раз с видимой грустью взглянул на убитого и, обняв Канецкого, вздохнул.

— Ты, чего? Не жалеешь ли? — спросил Канецкий.

Барон молчал.

— Забудь о нем. Он получил должное, — сказал Канецкий и поцеловал барона.

Барон поспешил к Хризанте.