LVI. Прибытие барона
Чудное солнце озаряло красивые берега Старого Нагасаки.
«Ричард III» медленно приближался к роскошной гавани; на дек карабкались уже юнги японского сампана (нечто вроде джонки) и с изумительной ловкостью перетащили в шлюпку багаж,
Барона чрезвычайно заинтересовало побережье Нагасаки.
Он никогда в жизни не видел такой чудной природы, такого прозрачного воздуха и столь оригинальной обстановки жизни.
Прибыв в «Бель-Вю», он убедился, что название гостиницы действительно отвечало местоположению.
Гостиница стояла на маленькой возвышенности, окруженная причудливыми садами. Из ее окон открывался прекрасный вид на бухту.
Несмотря на свою усталость, барон не мог оторваться от этого чудного вида.
Вскоре после его прибытия в комнату постучал метрдотель, француз парижского типа.
Он давно уже жил в Нагасаки.
Несколько лет тому назад он имел собственный винный погреб, но прогорел, а потому вернулся к занятию метрдотеля.
— Не пожелает ли барон гида для ознакомления с достопримечательностями Нагасаки? — спросил он.
— Благодарю вас. Я просил бы только приготовить мне экипаж, который довез бы меня до германского консульства.
— К вашим услугам, — сказал метрдотель, удаляясь.
Барон, прибыв в Нагасаки, был как нельзя более радушно принят стариком, отцом консула.
Сам консул должен был сейчас вернуться. Он поехал разыскивать барона в «Гранд-Отеле», так как опоздал на пристань в момент прибытия «Ричарда III-го».
Фрейгер фон-Лауниц, отец консула, приехал в Японию по совету германских врачей. Он страдал эмфиземой легких и воздух японского побережья, по мнению врачей, должен был значительно облегчить его страдания.
— Я чувствую себя прекрасно, — говорил старик, — но не скажу, чтобы мне было приятно жить в Японии. Тут происходят невероятные вещи, и я рекомендовал бы вам, барон, быть очень осторожным!
Барон молча вынул из кармана пакет, который ему дал в Париже германский атташе.
— Будьте любезны передать это вашему сыну. Я, вероятно, его не дождусь.
— Вы собираетесь уходить? Да я вас не отпущу, как хотите, — настойчиво говорил старик, усаживая барона на диване уютного восточного кабинета.
Не прошло и десяти минут, как открылась дверь и в кабинет вошел консул.
— Эндмунд, друг мой, как я рад! — промолвил он, обнимая барона. — А я тебя искал в «Гранд-Отеле» и никак не мог вообразить, что ты проедешь во второразрядную гостиницу.
— Посиди, — продолжал консул, — мы сейчас позавтракаем. Я ожидаю еще несколько очень милых и сердечных людей, с которыми меня свела судьба.
— Спасибо! Но у меня нет аппетита.
— Это ничего. Аппетит придет сам собой, — возразил консул. — Теперь садись и расскажи мне подробности твоего романа. Мы с отцом прочли в «Фигаро» только одни намеки, так как японская почтовая цензура во всех остальных газетах вымарала целые столбцы. Правда, Керних писал мне о какой-то принцессе, чуть ли не японской, но я знаю, Керних безбожно врет, а потому с нетерпением ждал твоего приезда, чтобы узнать, в чем дело.
Барон удовлетворил его любопытство. Лауниц, слушая его, от времени до времени озабоченно покачивал головой.
— Итак, — закончил рассказ барон, — я и приехал, чтобы во что бы то ни стало добиться свидания с принцессой.
— Ого! Вот как… Что мне с тобой делать? Ты тут наделаешь нам хлопот. — И консул с улыбкой пригрозил барону пальцем. Но тот ничего не ответил.
— Знаешь, что я тебе скажу? Ведь, по-видимому, кроме меня, тут некоторые другие лица знают о том, что ты должен был сегодня приехать. Тут у швейцара моего тебя спрашивал вчера вечером какой-то брюнет и дал швейцару на чай. Сказать откровенно, мне эта щедрость не понравилась…
— Я знаю, за мной следят. И черт с ними! Пусть следят. Я никого не боюсь.
С этими словами барон вынул из кармана браунинг новейшей системы с автоматическими репетиторами.
— Пусть-ка они на меня нападут, — многозначительно сказал барон.
— Вот это мило! Барон, позволь представить тебе милейшего капитана Дюшара, — сказал консул, подводя к нему вошедшего без доклада красивого брюнета лет тридцати. — Барон Эдмунд-фон-дер-Шаффгаузен, мы однополчане и собутыльники тех времен, когда мы оба еще только мечтали стать лейтенантами.
Барон встал и крепко пожаль поданную капитаном руку.
— Очень рад с вами познакомиться, — проговорил он.
— Господа, беседуйте, а я, как гурме, позабочусь о наших желудках.
— Вы впервые в Японии? — спросил капитан.
— Да, не только впервые, но даже первый день.
— О, тут очень весело! Мы с виконтом Дарьяром, моим коллегой по парижским кутежам, проводим время превосходно. Знаете, барон, я просто и не уехал бы из Нагасаки.
— Разве тут имеется общество в европейском смысле этого слова?
— Ну, знаете, общество это понятие растяжимое, но женщин миллион… И, знаете, женщин весьма интересных.
Барон невольно улыбнулся. Как боевой конь, услышавший трубные звуки, он встрепенулся и на него пахнуло воспоминаниями прошлого.
Было время, когда он их менял, как перчатки, называя женщин цветами жизни.
— А цветы следует чаще менять; они отцветают, — говорил барон и его действия не расходились со словами.
Теперь эти воспоминания в нем вызвали грусть. Он невольно вспомнил о принцессе и на душе его стало тоскливо и мрачно.
Капитан заметил происшедшую перемену и участливо спросил его о здоровье.
— Я здоров, но у меня расстроены нервы.
Капитан громко расхохотался.
— Вы, мужчина и еще бывший военный, и вдруг говорите о нервах! Я вас вылечу, уверяю вас. Когда вы увидите, что происходит в чайных домиках и какие там женщины, нервы пройдут…
Неудержимое веселье и жизнерадостность капитана возымели свое действие.
Барон улыбнулся.
В кабинет вошел консул, ведя под руку виконта Дарьяра.
— Вот и наш общий друг, — сказал он, знакомя его с бароном.
— Представьте себе, господа, такой молодой красавец, мужчина хоть куда, да еще бывший военный, вдруг говорит о нервах.
Консул сделал недоумевающее лицо.
— Да я говорю о бароне, — продолжал капитан Дюшар. — Он только что жаловался мне, что у него нервы расстроены.
— Это, верно, с дороги, усталость дает себя знать, — сказал в его оправдание консул. — Но я полагаю, что мы скоро восстановим его здоровье. А теперь, господа, пожалуйте завтракать!
Консул подошел к барону и взял его под руку.
Столовая была отделана в японском стиле.
Завтрак закончился редерером и замечательными сигарами.
За веселой беседой старик фон-Лауниц вспомнил о том, как в Европе мало знают Японию, и для иллюстрации своего мнения рассказал несколько анекдотов.
— Теперь отдохни у меня в спальне, а потом мы покажем тебе Нагасаки. Хорошо?
— Позволь мне не стесняться, — ответил барон, положив руку на плечо консула. — Разреши мне вернуться в гостиницу и там выспаться. А вечером я к вам приеду.
— Как хочешь: поезжай домой, только не проспи до завтрашнего утра. Не лучше ли, господа, если мы за ним приедем и в случае надобности поднимем его с кровати.
— Прекрасно, поедемте вечером к барону, — ответили Дюшар и Дарьяр.
— Я вам очень буду рад, — сказал барон, крепко пожимая каждому из ни руку.
— До свиданья, выспитесь хорошенько, так как мы, вероятно, вернемся домой с восходом солнца.
