Автомобиль подрулил к стоянке, отыскал место и послушно замер. Ингрид вышла вслед за мной, я прошел к подъезду двадцатиэтажного дома старой конструкции, краем глаза посматривая на мощный микроавтобус, что медленно подъехал и остановился у подъезда.

Когда Ингрид подошла к ступенькам, из микроавтобуса лихо выпрыгнули трое крепких парней в бронекостюмах, один с кувалдой в руках, а следом за ними вышел Андрей из полицейского управления, улыбающийся и чем-то донельзя довольный.

Старшина доложил Ингрид:

– По вашему вызову прибыли!.. Какие указания?

Она бросила на меня косой взгляд, это я вызвал от ее имени, но смолчала, а им велела:

– Следуйте за нами.

Они послушно пошли следом, она покосилась на Андрея.

– А ты чего?

Он сказал шепотом:

– Капитан хотел засадить меня писать месячный отчет. Представляешь, месячный!.. Тут я ему и говорю, что наша Ингрид отправилась с яйцеголовым, его защищать надо, а кто защитит ее? Он меня и отпустил…

– А отчет? – спросила она.

– Колесниченко напишет, – сказал он ликующе. – У него самый красивый почерк, зато я чемпион по стрельбе из пистолета!

– И чего ты такой хитрый, – сказала она. – Ладно, иди с нами. У спецназа своя задача, у нас своя.

Когда вошли в дом, она одного из омоновцев послала на лестницу, двое вместе с нами вошли в лифт.

Поднимались молча, лифт покряхтывает, жалуется, но послушно прет наверх, как старый ослик на пологую гору.

Когда вышли на площадку, Ингрид рванулась вперед, я ухватил ее за руку.

– Слушай, ты совсем обнахалела… Кто из нас самец?

Она оглянулась, лицо рассерженное, но в глазах появилось оценивающее выражение.

– Ну-у… это смотря в каком смысле.

– Я ученый, – напомнил я. – Не гуманитарий, это у них может быть много смыслов, потому и не развиваются, а я, можно сказать, технарь. Потому иду впереди, а ты, попискивая или похрюкивая, это уже на твой выбор, двигайся сзади!

Андрей и спецназовцы слушают с интересом, Ингрид фыркнула.

– Не богатый оставляешь выбор. Подумать только, доминант! Ты в зеркало когда смотрел в последний раз?

– Сейчас смотрю, – ответил я. – И вижу, где у меня правое становится левым, и наоборот. Так что на два шага позади!

– А чадру надеть? – поинтересовалась она.

– У нас с тобой светский ислам, – пояснил я. – Сверху европейцы, внутри – мусульмане. Не отставай, Фатима!.. Когда будут мины, тогда да, вперед!

Оба спецназовца держатся позади молча, но донесся смешок, кто-то вспомнил, что во времена Пророка, будь благословенно Его Имя, когда писали Коран, дороги еще не минировали.

Я снял электрические запоры, даже не упомянув, что вот какие, забыли запереться, рассеянные. Омоновцам и Андрею так вроде бы и надо, ничего не замечают, кроме своего дела, только Ингрид метнула на меня взгляд, полный подозрения.

– Входим, – велела она.

Андрей, которому очень уж, судя по его виду, хотелось ударить ногой в дверь и ворваться с диким ревом, рванул ее на себя, та не успела еще грохнуться о стену, как он влетел в помещение с диким ревом:

– Всем на землю!.. Руки за голову!.. Кто сдвинется – пулю в лоб!

Трое парнишек, что сидят за столом и с азартом режутся в карты, порхнули в стороны как испуганные воробьи и с той же скоростью, стулья с грохотом попадали на землю.

– Стоять! – заорал он. – Стоять, стреляю!

Омоновцы ринулись за убегающими, я подумал, что в такой суматохе может вместо пули в лоб получиться пуля в затылок или в спину, такое не оправдает ни один суд, но ребята действуют хладнокровно, догнали, повалили и, скрутив руки за спиной, быстро надели на запястья наручники.

Я указал взглядом Ингрид на дверь то ли в туалет, то ли в ванную. Крупный плакат с черепом и костями указывает, то ли что там высокое напряжение, не входи – убьет, то ли что перед нами каюта капитана пиратского корабля.

– Там человек, – сказал я тихо.

Она с разбега саданула ногой. В глубине комнаты за компьютерным столом спиной к нам в удобном кресле расположился лохматый парень с огромными, как тарелки, наушниками, делающими его похожим на карикатурную обезьяну.

– Это он, – сказала она с лютой радостью. – Ну наконец-то!

Он ничего не слышал, пока она не подошла и не сорвала с него наушники. Он в ужасе оглянулся, широкомордый, похожий на тех мелких пакостников, что стараются выглядеть крепкими и опасными братками.

Я подумал, не все хакеры в реале похожи на киношных, там их изображают некими гениями не от мира сего, что-то таинственное и романтичное, как раньше восторгались пиратами и прочими ублюдками, потом киллерами и проститутками по вызову. Теперь вот их сменили хакеры, что даже эмблемой взяли себе череп и кости, как же, романтики: пираты грабили корабли, мужчин убивали, женщин насиловали, а когда все ценное переносили к себе, чужой корабль топили вместе с людьми, отсюда и выражение «концы в воду».

Этот косит под киношного, лохмат, неопрятен, на столе рядом с клавиатурой всякая дрянь вроде грязных носков и огрызка булки возле пустой чашки с налетом кофе, но все же морда слишком тупая, глазки, как у идиота.

Я сказал Ингрид со злостью:

– Снова не тот.

– Почему? – спросила она.

– Да он и включить комп не сумеет, – ответил я брезгливо. – Подставной дебил. Теперь и он срок получит…

Ингрид спросила резко:

– Имя?.. Фамилия?.. Чем занимаешься?..

– Сергей Кублов, – ответил он испуганно, но тут же опомнился, посмотрел с наглостью на Ингрид и обоих омоновцев, на меня даже не обратил внимания. – И что вы мне имеете предъявить? Кстати, все законы тут скачаны, могу и вам показать…

Я обратил внимание на это «тут», а не «у меня», как сказал бы хозяин этой берлоги, бросил Ингрид:

– Точно не он.

Она посмотрела на него, на меня.

– А кто?

– Какой-то дворник, – ответил я. – Или грузчик с рынка. Ты посмотри на него… Похож на хакера? Да он комп от велосипеда не отличит.

Ингрид развернулась к нему.

– Почему здесь?

Он ответил вызывающе:

– А какое дело полицаям?

Андрей вздохнул.

– Вот и результат романтизации профессии хакеров… Даже дворники, посидевшие на их стуле, начинают качать права.

Он подошел к Кублову, выдернул его за шиворот из кресла, с силой резко ударил ногой в промежность. Кублов вскрикнул тонким отчаянным голосом и, ухватившись за гениталии, скрючился в позе эмбриона.

Андрей кивнул омоновцам, те подхватили его под руки и поставили на ноги. Андрей ударил снова. Кублов повис на их руках, завизжал:

– Я все скажу, все скажу!

– Скажешь, – согласился Андрей, – а это я пока тебя учу вежливости. Хамить нельзя, понял?.. Никому…

Он еще дважды ударил ногой, Кублов выл, весь в слезах и соплях, но сознания не терял, а один из удерживающих омоновцев сказал с сочувствием:

– Парень, ты не ту выбрал дорожку… Теперь импотент, точно. А если он еще и по почкам врежет, то писать будешь только под себя.

Второй омоновец сказал с готовностью:

– А я знаю, где садануть, чтобы в нем говно больше не держалось! Будет течь постоянно. Правда, здорово? Хотите, покажу?..

Кублов стонал, вопил, всхлипывал, я едва разобрал слова:

– Все… что угодно… только не надо… я все-все… ой, не бейте… ой…

Я спросил у Ингрид, она наблюдала с холодным вниманием:

– А как же насчет неприменения…

Она хмыкнула, не поворачивая ко мне головы.

– Мало ли где сам ударился! О перила, например. Ты же видишь, какой он неуклюжий.

– О перила? Таким местом?

– Прыгнул по дороге, – объяснила она с надлежащим полицейским высокомерием, – пытаясь уйти, неудачно приземлился… приперилился. А что не так? Ты же сказал, фильмы смотришь, трюки всякие!

– Ну да, – согласился я, – но там и одного раза вот так приперилиться хватало на всю оставшуюся жизнь…

– Ты же видишь, – сказала она с презрением, – он с первого раза не понял… Прыгал и прыгал.

– А экспертиза?

Она отмахнулась.

– Какая экспертиза?.. Ему все равно либо пожизненное, либо расстрел за участие в таком кошмарном преступлении.

Кублов взвыл:

– Каком преступлении? Я ничего не знаю! Я все расскажу!.. Уже рассказываю!.. Только зачтите как явку с повинной или хотя бы сотрудничество со следствием…

– Куда был перевод? – спросила она требовательно. – На какой адрес?.. Или тебе кажется, что мы пришли посмотреть, какой ты красивый и нарядный?

Он помотал головой.

– Не знаю! Говорю же, не знаю! Я только слышал, там зашита маленькая прога для самоуничтожения. Я не знаю, что за прога, но как только ее активировали, она тут же выполнила какое-то задание…

– Какое?

– Основное, – сказал он стонуще. – Для чего-то же ее писали? А потом самоликвидировалась без всякого следа. Это же прога, там такое раз плюнуть и растереть…

Я поинтересовался:

– А скопировать для себя в голову не приходило?

Он посмотрел на меня в затруднении, а Андрей вздохнул, сказал невесело:

– К сожалению, при любой попытке сделать что-то иное, предусмотренное программой, такие вот проги самоуничтожаются!.. Это не что-то особо сложное, сейчас таких полно в инете. Как только разведки мира стали собирать все-все о пользователях Интернета, то сразу появились эти программульки. Многие очень не любят, когда за ними наблюдают! Это не только преступники, как вам кажется, а просто нормальные люди вроде меня…

– Но-но, – сказал я, – нормальные – это нормальные, а этот мудак как раз преступник. Его счастье, что я не из полиции, а то бы точно и я влупил, что-то нога чешется. Или все-таки отвезти его в участок мне лично?

Кублов вскрикнул:

– Не-е-е-ет!.. Не надо в полицию. Я все расскажу!

Ингрид повернула голову в мою сторону.

– Чем ты его так напугал?

– Он вообразил меня в полицейской форме, – ответил я.

Андрей проверил, как сидят наручники на завернутых за спину запястьях мудака, толкнул в спину.

– Пошел!.. Может быть, попытаешься напасть на меня по дороге? А то мне пару приемов надо отработать…

– Не-е-ет, – заверил Кублов торопливо. – Гражданин начальник, никаких попыток!..

– Ну что ты за мужик, – укорил Андрей, передавая его одному из спецназовцев, – а с виду так пыжишься, как жаба на болоте… Разочаровал ты меня, разочаровал.

Дверь за ними захлопнулась, Ингрид повернулась ко мне.

– Все рухнуло?

– Ничуть, – заверил я. – Готова съездить еще?

Она посмотрела в мое лицо очень серьезными глазами.

– Вижу, нужно взять с собой и ребят?

– Начинаешь понимать меня, – ответил я. – Неужели я настолько прост и амебист?

Она поинтересовалась:

– Что-то заметил такое, что простые полицейские не видят?

– Да пустяки, – ответил я уклончиво. – На то я и не полицейский, чтобы смотреть как-то иначе. Приближаемся к развязке.

Она с недоверием посмотрела, как я с удовлетворением потираю ладони одна о другую.

– Берем главного? Этого Остапа Ратника?

– Главный не будет прятаться в шарашке, – ответил я. – Но подчистим остатки тех, кого он привлек для черной работы. А они выведут на него. Этот отсутствующий хакер все же оказался ценной находкой.

– Когда он тебе их сдал? – спросила она с недоверием. – Почему я не видела?

– Зря понадеялся на свои хранилища, – пояснил я. – На свою защиту данных. Зря, очень зря.

Она взглянула так остро, словно как-то по-женски ощутила, что я уже пересмотрел все-все, что у этого доморощенного умника не только на хардах, но и на съемниках.

Андрей спросил в нетерпении:

– Едем? Лейтенант?

– Да, – ответила она и посмотрела на меня. – Едем. Яйцеголовый решил окончательно сдать сообщников. С потрохами.

– Точно, – подтвердил я. – Передумал с государством делиться. Лучше вам по миллиону. Нет, это много, один на двоих. Ах да, вас же четверо… Ладно, сами поделите. Миллион не кот накашлял.

Ингрид негодующе фыркнула, а Андрей сказал весело:

– Ладно, я и за четверть лимона жабьих шкурок все там разнесу!