Глава XVI
Коммандер фон Брюнинг
Продолжу свою историю в повествовательной форме.
В десять часов утра девятнадцатого после долгого и приятного сна я был разбужен голосом Дэвиса снаружи, громко изъяснявшегося с кем-то на своем непередаваемом немецком. Выглянув прямо в пижаме на улицу, я увидел его беседующим на причале с мужчиной в длинном макинтоше и флотской фуражке с золотой тесьмой. У него были аккуратно подстриженная каштановая борода, красивое умное лицо и энергичные манеры. На улице стоял холод и моросил дождь.
Собеседники заметили меня.
– Привет, Каррузерс! – воскликнул Дэвис. – Это коммандер фон Брюнинг с «Блица». А это майнер фройнд Каррузерс.
Дэвису никак не давались глухие согласные на конце немецких слов.
Коммандер широко улыбнулся мне. Я кивнул в ответ непричесанной головой, подумал на миг, что вся наша затея – сущая нелепица, и сконфузился от собственной неряшливости и глупости. Нырнув вниз, я слышал, как они прощаются, и вскоре Дэвис поднялся на борт.
– Мы встречаемся с ним в двенадцать в гостинице, чтобы поговорить, – сказал он.
Мой друг сообщил, что паровой катер с «Блица» пришел с приливом, а их встреча с фон Брюнингом произошла в гостинице, куда он, Дэвис, заглянул за покупками. Затем в гавань вошел и «Корморан», ошвартовавшись рядом. Стало совершенно очевидно, что последний следил за нами, поддерживая связь с «Блицем», и оба воспользовались тем, что мы закупорены в Бензерзиле, чтобы хорошенько прощупать нас. Что еще? Практически ничего. Фон Брюнинг с радостным изумлением приветствовал Дэвиса и сказал, что все гадал вчера, не «Дульчибелла» ли стоит на якоре за Лангеогом? Мой друг сообщил немцу, что мы покинули Балтику и оказались тут на пути домой, заглянув на острова в поисках укрытия от непогоды.
– Что, если он придет сюда и потребует предъявить журнал? – спросил я.
– Предъявим, – ответил Дэвис. – Все равно эта затея с прятками совершенно пустая. Но мне не по себе от будущей беседы. О чем говорить? Я не силен в таких вещах.
На ходу внеся серьезные изменения в план, мы в качестве первого логичного шага выложили на полку карты и судовой журнал. В них не содержалось ничего, кроме пеленгов, курсов да простых навигационных пометок. Для Дэвиса они были полны потом и кровью добытых секретов крайней степени важности, и он готов был лгать, чтобы сохранить их, как ни отвратительно было для него вранье. Я воспринял ценность данной информации более сдержанно, но нам обоим пришла в голову одна и та же мысль: нас могут ждать большие неприятности, если мы перехитрим сами себя и станем отрицать факт наших исследований. Нам не дано знать, насколько осведомлен фон Брюнинг. С какого времени следит за нами «Корморан»? От Вангерога явно, но, быть может, слежка началась раньше, от эстуариев, когда мы даже вида не делали, что стреляем уток. А быть может, ему известно даже больше – про предательство Долльмана, спасение Дэвиса и дальнейшие наши передвижения. Кто поручится? С другой стороны, страсть к исследованиям являлась пунктиком Дэвиса, и в сентябре он не делал из нее тайны.
Лучше быть последовательными. Позавтракав, мы решили выяснить хоть что-нибудь о «Корморане», увязшем в иле на противоположной стороне гавани, и с этой целью вступили в разговор с двумя дюжими матросами, на которых красовались свитера с надписью «Почта». Оба почти на голову возвышались над остальной толпой, тоже не мелких местных жителей, собравшейся на причале и глазевшей на нас как на некую, занесенную морем диковинку. Близнецы (выяснилось, что это так) оказались очень добродушными великанами и пригласили нас на борт почтового галиота поболтать. Несложно было вывести их на интересовавшую нас тему, и вскоре мы уже получали ценнейшую информацию, выуживая ее из с трудом, но все же понятного фризского говора. Матросы величали «Корморан» меммертской, или спасательной лодкой. Выяснилось, что у западной оконечности Юста, острова к западу от Нордернея, покоятся останки французского военного корабля, затонувшего много лет назад. На нем везли слитки, которые вопреки многочисленным попыткам так и не удалось найти. Теперь этим занимается спасательная компания, которая базируется на Меммерте, расположенном неподалеку от места крушения пустынном островке.
– Это вот герр Гримм, приказчик фирмы, собственной персоной, – заявили оба, указывая на мост поверх ворот шлюза.
Облокотившись на парапет, там стоял мужчина в лоцманском бушлате и фуражке.
– И что ему тут понадобилось? – поинтересовался я.
Братья ответили, что Гримм частенько посещает побережье, потому как в плохую погоду работа стоит. Они предположили, что он ходил на своем галиоте в Вильгельмсхафен – все необходимые припасы и снаряжение компания доставляет из этого порта. Сам приказчик местный, родом из Ауриха, бывший капитан буксира.
Шагая по пескам, чтобы посмотреть на канал при низкой воде, мы обсуждали добытую информацию.
– В сентябре ты слышал что-либо об этом? – спросил я.
– Ни слова. На Юст я не заходил. Но, вполне возможно, заглянул бы на него, если бы не повстречал Долльмана.
Что, однако, может все это означать? Как повлияет на наши планы?
– Когда будем проходить мимо, посмотри на его сапоги. – Это было единственное, что предложил Дэвис.
Канал превратился в канаву с тоненьким ручейком посередине. Он уходил от деревушки на северо-запад и на протяжении ближайшей четверти мили был обвалован поросшей ивняком насыпью. С северо-востока по-прежнему задувал свежий ветер, и мы видели, что при такой погоде выход из гавани невозможен.
Оставалось вернуться в деревушку, это унылое, богом забытое местечко. По пути мы миновали нашего приятеля Гримма. Он все так же стоял на мосту: смуглый, чисто выбритый, угрюмый мужчина в башмаках.
– Мы ведь так до конца и не определились, – заметил мой друг почти на пороге гостиницы. – Каковы наши ближайшие планы?
– Небо – свидетель, не знаю, – пожал плечами я. – Да и кто возьмется сказать? Надо посмотреть, как будут развиваться события. Уже первый час, а опаздывать нехорошо.
– Что ж, предоставляю все тебе.
– Договорились, сделаю, что могу. От тебя требуется только быть самим собой и солгать, если придется, но только насчет трюка, который выкинул в отношении тебя Долльман.
Следующая сцена: фон Брюнинг, Дэвис и я сидим за столиком с кофе и «кюммелем» в грязной общей комнате гостиницы с видом на гавань и море. Перед Дэвисом лежит полный коробок со спичками.
При встрече коммандер сердечно приветствовал нас и, вынужден сказать, сразу расположил меня к себе, как ранее Дэвиса. Но вызвал и опасение, потому как у этого парня были честные глаза, но при этом чертовски проницательный взгляд.
Я проинструктировал Дэвиса разговаривать и задавать вопросы свободно и естественно, будто с момента последней их встречи с фон Брюнингом на борту «Медузы» ничего необычного не случилось. Не возбраняется полюбопытствовать для начала насчет Долльмана, общего их знакомого, и если возникнет вопрос про тот переход к Эльбе, не моргнув глазом, врать: ни малейшей опасности, дескать, не было. Необходимость в этом имелась неоспоримая, но легче от этого не стало. Дэвис приступил к исполнению возложенных на него обязанностей слишком поспешно, а задав оговоренный вопрос, покраснел так, что меня пот прошиб. Но тут я сообразил, что смущение моего друга стоит приписать совершенно иной причине.
– Думаю, герр Долльман до сих пор в отлучке, – ответил фон Брюнинг. (Получается, Дэвис высказал под Брюнсбюттелем правильное предположение). – Рассчитываете увидеться с ним снова?
– Да, – отрезал Дэвис.
– Увы, боюсь, его еще нет. Но яхта его вроде бы вернулась. Как и фройляйн Долльман, полагаю.
– Хм-м… – протянул мой друг. – Она очень красивая. Яхта.
Наш хозяин улыбнулся и задумчиво посмотрел на Дэвиса, вид которого сделался воистину жалок. Я заметил шанс и цинично воспользовался им.
– Ну, Дэвис, мы можем навестить хотя бы фройляйн Долльман, – заявил я, многозначительно улыбнувшись фон Брюнингу.
– Хм-м… – снова произнес мой товарищ. – А он скоро вернется, как думаете?
Коммандер принялся раскуривать сигару и не спешил с ответом.
– Вероятно, – сказал немец и выпустил клуб дыма. – Он никогда не уезжает надолго. Но вы ведь виделись с ним позже, чем я. Разве вы не отплыли вместе к Эльбе на следующий день после нашего с вами знакомства?
– О, вместе мы проделали лишь часть пути, – с должной небрежностью ответил Дэвис. – И с тех пор больше не встречались. Долльман пришел к финишу первым, обогнав меня.
– То есть обставил вас, если говорить напрямик?
– Да и как ему было меня не побить? Я шел под туго зарифленными парусами, кроме того…
– Ах да, припоминаю – был шторм, чертовски сильный шторм. Я думал о вас в тот день. Как вы справились?
– Ну, это был просто свежий ветер, ничего страшного.
– Grosse Gott! На этом? – Фон Брюнинг кивнул, указывая на окно, в котором виднелась истончающаяся кверху мачта «Дульчибеллы», скромно указующая в небо.
– Это отличная мореходная яхта! – возмущенно воскликнул Дэвис.
– Тысяча извинений! – рассмеялся фон Брюнинг.
– Не подрывайте мою веру в этот маленький кораблик, – вступил в разговор я. – Мне на нем еще в Англию возвращаться.
– Боже упаси. Я просто представил, что за дьявольский рейс вокруг Шархерна вам довелось тогда совершить. Настоящая коррида, наверное, герр Дэвис?
– Шархерна? – пожал плечами Дэвис, явно не уловив во фразе коммандера иронии. – Мы срезали по пескам – прошли через Тельте.
– Через Тельте?! При шторме с норд-веста? – Офицер подскочил, улыбка исчезла с его лица, выразившего удивление. Причем совершенно искреннее, готов поклясться. До того момента я у него подобной эмоции не наблюдал.
– Герр Долльман знал дорогу, – стоял на своем Дэвис. – Он любезно предложил свои услуги в качестве лоцмана, и мне ничего не оставалось, как согласиться.
Повисла неловкая пауза.
– И мой друг, выходит, удачно провел вас? – заговорил наконец фон Брюнинг.
– Да, хотя прибой был жуткий. Но имелась возможность срезать шесть миль. И обойти Шархерн. Но не то чтобы мне удалось сильно выиграть – я оказался достаточно глуп, чтобы сесть на мель.
– Вот как?! – с неподдельным интересом воскликнул фон Брюнинг.
– Но то был сущий пустяк, потому как я находился уже достаточно далеко внутри отмелей. Они, кстати, весьма сложны при высокой воде. Мы возвращались сюда той дорогой.
«И садились на мель каждый день», – уныло припомнил я.
– И тут «Медуза» оторвалась от вас? – спросил коммандер, вперив в лицо Дэвиса странный взгляд, который я не брался истолковать.
– Она даже не заметила, – ответил мой друг. – Волны, брызги, да и яхта уже тогда значительно опережала меня. Да ей и не было нужды останавливаться, мне совершенно ничего не грозило. Вода все еще поднималась. Но, ясное дело, я вынужден был встать на ночь на якорь.
– Где?
– Там, внутри, под Хоенхерном, – не мудрствуя лукаво, ответил Дэвис.
– Где-где?!
– Под Хоенхерном.
– Продолжайте. И Долльман не стал ждать вас в Куксхафене?
– Не знаю, я туда не пошел.
Выражение лица коммандера сделалось еще более озадаченным.
– В том смысле, что не воспользовался тем каналом, – пояснил Дэвис. – Я передумал, потому что на другой день подул восточный ветер. До Куксхафена мне пришлось бы лавировать всю дорогу, зато для захода в реку Эйдер ветер был попутным. Туда я направился и прошел тем путем до Балтийского моря. Мне ведь было без разницы.
Наступила еще одна пауза.
«Отлично проделано, Дэвис!» – подумал я. Мой товарищ изложил все как есть, не прибегая к уверткам. Мне было прекрасно известно, что то же самое он говорил и всем прочим, поэтому никто не уличит нас в нечистой игре.
Фон Брюнинг вдруг рассмеялся, весело и сердечно.
– Еще глоток ликера? – спросил он. Потом повернулся ко мне. – Честное слово, ваш друг меня восхищает. От него не дождешься длинных рассказов. А мне ведь сдается, ему пришлось там несладко.
– Для него это чепуха, ему нравятся трудности, – сказал я. – Однажды мы стояли на якоре за Хоенхерном в самый разгар шторма. Так он говорил, что там безопаснее, чем в гавани, и гораздо чище.
– Меня удивило, что вчера Дэвис завел вас сюда. Ветер был попутный для Англии, а расстояние тут не слишком большое.
– У нас, знаете ли, не нашлось хорошего лоцмана.
– С очаровательной дочкой?
Дэвис нахмурился и зыркнул на меня. Я смилостивился и сменил тему.
– Помимо прочего, мы оставили на месте прошлой стоянки якорь и цепь.
И я исповедался в своем «морском грехе».
– Раз якорь отмечен буем, советую подобрать его как можно скорее, – шутливо отозвался фон Брюнинг. – Пока никто другой не успел.
– Клянусь Юпитером! – с жаром воскликнул Дэвис. – Каррузерс, нам нужно уходить со следующим приливом.
– О, мне думается, причин для спешки нет, – ответил я отчасти из вежливости, отчасти от нежелания расставаться с благами земли. Гораздо приятнее сидеть в нормальном кресле, а не корчиться, как мартышка, над столиком высотой до колена, и вдыхать керосиновый смрад от плиты, какой бы весомой ни была причина, заставляющая это терпеть.
– Народ-то тут честный, так ведь? – добавил я.
Эти слова не слетели еще с моих губ, как мне припомнился ночной визитер на Вангероге. А вдруг фон Брюнинг устроил нам проверку? Гримм (если непрошеным гостем был он) рассказал ему о стычке, и умолчание с нашей стороны будет свидетельствовать, что мы нечто подозреваем. Я мысленно пнул себя, но было поздно. Пришлось брать быка за рога.
– Проклятие, Дэвис! – воскликнул я. – Совсем забыл про того парня с Вангерога. Да, якорь, видимо, могут умыкнуть.
Дэвис растерялся, но фон Брюнинг смотрел на меня.
– Мы даже мысли не допускали, что на островах есть воры, – пояснил я. – Но как-то ночью я едва не поймал одного с поличным. Этот тип решил, что яхту оставили без присмотра.
Я описал происшествие в подробностях, добавив по возможности юмора. Гость наш улыбнулся и принялся выгораживать островитян.
– Это чудесный народ, но у него врожденный инстинкт стервятника. Отцы жили тем, что удавалось добыть с потерпевших крушение судов, и дети унаследовали тягу к мародерству. Когда на Вангероге был построен маяк, местные жители, ничтоже сумняшеся, написали правительству петицию с требованием возместить упущенную выгоду. Теперь побережье прекрасно оснащено сигнальными огнями и кораблекрушения случаются редко, но вид брошенной яхты мог разжечь в ком-то старую страсть. Подобное же может случиться с якорным буем.
Упоминание о кораблекрушениях заставило меня напрячься. Еще одна проверка? Трудно сказать, но лучшая защита – это нападение, да и от проблем в будущем может уберечь.
– А не лежит ли к западу отсюда остов затонувшего корабля с сокровищами? – спросил я. – Нам приходилось слышать о нем на Вангероге (первое допущенное мной искажение истины). Говорят, есть компания, занимающаяся его подъемом.
– Совершенно верно, – ответил коммандер без тени смущения. – Не удивляюсь, что до вас дошли слухи, новостей в этих краях мало, поэтому об этом только и твердят. Корабль лежит на Юстер-Рифф, отмели недалеко от Юста. Это французский фрегат «Коринна». В 1811-м он шел из Гамбурга в Гавр – Наполеон тогда владел Гамбургом не менее твердо, нежели Парижем. Корабль вез полтора миллиона в золотых слитках и был застрахован гамбургской компанией. Он затонул на четырех саженях, разломился и лежит там вместе с сокровищем.
– И его так и не подняли?
– Нет. Попытка страховой компании провалилась, и та обанкротилась. Потерпевший крушение фрегат перешел к вашему, английскому, «Ллойду». И оставался в его владении до семьдесят пятого года, но ни одного слитка поднять так и не удалось. Если по правде, за пятьдесят лет до него так и не добрались, даже само местоположение корабля оставалось сомнительным, потому как песок поглотил все без следа. Права переходили из рук в руки и в восемьдесят шестом попали к одной предприимчивой шведской фирме. Та задействовала современную технику, водолазную и землечерпательную, выудила со дна кучу деревяшек и прочего мусора, а потом разорилась. С тех пор два гамбургских общества одно за другим предприняли две попытки, но оба лишь растратили свой капитал. Ходят слухи, что в попытках погибло немало народу и развеялся по ветру добрый миллион. А слитки и по сей день где-то там.
– И что же происходит сейчас?
– Недавно образовалась небольшая местная компания. Устроив депо на Меммерте, она с изрядным упорством принялась за дело. Ее главная движущая сила – некий инженер из Бремена, а акционерами выступают предприниматели с Нордернея и из Бремена. Кстати, наш друг Долльман имеет в этой фирме свой немалый интерес.
Краем глаза я отметил, что на красноречивом лице Дэвиса все сильнее проступают признаки терзающих моего друга сомнений.
– Тогда нам не стоит навещать его и отрывать от дел, – со смехом заявил я. – Но все это так интересно. Удалось фирме добраться до слитков?
– Хороший вопрос! – отозвался фон Брюнинг, загадочно подмигнув. – Предприятие это исключительно сложное. Остов фрегата совершенно развалился, и золото, как наиболее тяжелый груз, осело, разумеется, глубже всего прочего. Использовать драгу ниже определенной отметки не получается, приходится полагаться на водолазов, которые делают раскопки в песке и доставляют находки на берег. Всякий очередной шторм сводит плоды их работы к нулю, а погода, подобная державшейся последние две недели, играет с ней злую шутку. Буквально сегодня утром я повстречал управляющего фирмы, он по случаю оказался здесь. Герр Гримм мрачен, как туча, в отношении перспектив.
– Быть может, все это романтический бред, но, мне кажется, эти парни заслуживают вознаграждения за потраченные деньги, – заметил я.
– Очень на это рассчитываю, – кивнул коммандер. – Если честно, я и сам приобрел несколько долей.
– О, надеюсь, мои расспросы не были бестактными?
– Ничуть. Все, о чем я поведал вам, известно всем и каждому. Но вам стоит понимать, что излишняя шумиха тут ни к чему. Ставки высоки, а компания не столь уж и надежна. Вокруг этой истории возникла судебная тяжба. Не то чтобы меня сильно заботили мои вложения – даже при самом худшем обороте потеряю я немного. Но это предприятие привлекает интерес к этому ужасному побережью. Время от времени, когда по пути, я заглядываю и проверяю, как движется дело.
– Да, это ужасное побережье, – искренне согласился я. – Но, думаю, Дэвис ни за что этого не признает.
– Тут удивительные места для прогулок под парусом, – заявил мой друг, задумчиво глядя в сторону подернутого бурунами серого простора Северного моря.
Он продолжил в том же духе, и разговор плавно уклонился в сторону наших приключений на Балтике и в эстуариях. Фон Брюнинг устроил нам перекрестный допрос, но провел его с подкупающей вежливостью и искусством. Ни один из его вопросов не подразумевал ничего обидного, и отвечать на них с предельной искренностью представлялось единственным приемлемым выходом. Так что самым естественным образом – день за днем, эпизод за эпизодом – все наши похождения всплыли наружу. По мере разговора я с удивлением ловил себя на мысли, сколь ничтожно малое нуждалось в сокрытии, и от души порадовался принятому нами решению быть откровенными. Свободное владение языком отдало пальму первенства мне, а Дэвис только подтягивал. Но ось рассказа проходила именно через него. Я осознал это, наблюдая за игрой выражений на его честном лице, слышал попытки выразить пристрастие к любимому своему занятию – все это на своем непередаваемом немецком. Но он был убедителен, потому что оставался самим собой.
– И много таких, как вы, в Англии? – спросил вдруг фон Брюнинг.
– Как я? О, тысячи, – ответил Дэвис.
– Хотелось бы мне иметь побольше подобных людей в Германии. У нас тут в яхтинг, скорее, играют: половину времени проводят на берегу, пьют и бездельничают. Наемный экипаж, чистые руки, белые штаны; к середине сентября все сворачиваются.
– Мы редко встречали тут яхты, – вежливо заметил мой друг.
Я, со своей стороны, не пытался изображать из себя Дэвиса. Верный своей низменной натуре, я настаивал, что эти немецкие яхтсмены совершенно правы, и не без тайного удовольствия живописал жуткие картины плавания без экипажа, сетовал на тяготы, на которые мой безжалостный шкипер меня обрек. Меня позабавило, как поморщился Дэвис, когда я говорил про первую свою ночь во Фленсбурге, но, дорвавшись наконец до мести, я не собирался его щадить. Он мужественно выносил мои шутки, но я прекрасно видел, что простить болтовню насчет «очаровательной дочки» ему не по силам.
– Вы прекрасно говорите по-немецки, – сказал фон Брюнинг.
– Я жил в Германии.
– Изучали язык в профессиональных целях, как понимаю?
– Да, – кивнул я, прокручивая сценарий вперед.
«Государственная служба», – заготовленный ответ на последовавший вопрос уже срывался с моих уст, но тут я опять почувствовал (с легкой досадой, быть может) близость очередной ловушки. Что, если письмо от начальника уже ждет меня на Нордернее? Имя мое известно, за нами следят. Письмо могут вскрыть. Да уж, ситуация!
– И можно поинтересоваться, какая именно?
– Форин-оффис.
Это сразу вызовет подозрения, но ничего не поделаешь.
– В самом деле? И когда вам возвращаться?
Вот так тема наших дальнейших намерений оказалась поднята преждевременно, причем мной самим. В уме у меня боролись две взаимоисключающие теории. Содержание письма непременно уличит меня, да и, «когда не знаешь, что говорить, – говори правду», – это аксиома, которую я всегда находил разумной.
– Уже скоро, через неделю, – заявил я. – Но я ожидаю письма на Нордерней с разрешением продлить отпуск. Дэвис посоветовал мне указать этот адрес, – с улыбкой добавил я.
– И правильно, – сухо кивнул фон Брюнинг. Шутки, похоже, перестали забавлять его. – В таком случае, времени у вас, господа, мало. Если, конечно, вы, герр Каррузерс, не намерены бросить своего шкипера на произвол судьбы. До Англии путь не близкий, а сезон для яхт уже довольно поздний.
Итак, меня торопят.
– О, вы не так поняли, – пояснил я. – Ему-то спешить некуда. Он у нас человек вольный. Не правда ли, Дэвис?
– Что-что? – переспросил тот.
Я перевел ему свой жестокий вопрос.
– Да, – без особых эмоций подтвердил он.
– Если я оставлю его, беды не будет. От меня – по меньшей мере как от матроса – толку мало. Дэвис просто будет потихоньку плестись вдоль островов, садясь на мель и стягиваясь верпом, и прибудет в Англию где-нибудь к Рождеству.
– Или воспользуется первым попутным штормом до Дувра, – расхохотался коммандер.
– Ну да. Так что, как видите, мы не спешим и не строим планов. Что до прямого перехода в Англию, то я не такой трус, каким был вначале, но все же немножко пасую при мысли…
– Странная вы пара товарищей. Что скажете, герр Дэвис?
– Мне нравится этот берег, – сказал мой друг. – И еще мы не прочь подстрелить парочку уток.
Дэвис занервничал и забылся. Я уже жестоко высмеял наши охотничьи подвиги и считал тему закрытой. Утки служили просто предлогом и теперь могли привести к осложнениям. А я особенно нуждался в свободе рук.
– Что до пернатой дичи, то я готов дать вам один совет, джентльмены, – заявил наш хозяин. – Ее тут будет в изобилии, раз осенняя погода установилась. В сентябре-то у вас не было ни шанса, герр Дэвис. Я помню ваши расспросы на этот счет во время прошлой нашей встречи. Но и сейчас тут рановато для любителей. Зимой даже ребенок способен добыть утку, но пока они еще слишком пугливы, и охота на них требует умения. Вам нужна плоскодонка, а еще лучше – и проводник из местных. Вам не составит труда разместить его на баке «Дульчибеллы». Вот тогда вы сможете подойти к делу всерьез. И, если вам интересно, я могу помочь найти надежного человека…
– О, это слишком любезно с вашей стороны, – промямлил Дэвис с еще более жутким, чем обычно, акцентом. – Мы и сами можем найти. Один парень с Вангерога набивался…
– Правда? – со смехом перебил его фон Брюнинг. – Не удивлен. Вы плохо знаете эти фрисландцев. Они ребята простодушные, но, как я сказал, крепко держатся за свои прерогативы (эту фразу мне пришлось перевести Дэвису на английский). Их лишили шанса поживиться на крушениях, тем чувствительнее они к вопросу об утках, которые для них – роскошь, не сравнимая с рыбой. Любой охотник-чужак для них все равно что браконьер. Ваш проводник будет постоянно допускать ничтожные просчеты в отношении места и времени.
– Ты ведь и сам говорил, что у них странные повадки, а, Дэвис? – поспешил вставить слово я. – Послушай, предложение коммандера фон Брюнинга очень ценно, но не стоит ли нам сначала определиться с моими дальнейшими планами и лишь потом отправиться на охоту? Давай заглянем на Нордерней и проверим, не пришло ли мне то письмо, а там и решим. Только, боюсь, мы тогда с вами уже не увидимся, коммандер.
– Ну почему? Я иду на запад и, вполне вероятно, зайду на Нордерней. Не хотите ли подняться ко мне на борт? Я покажу вам «Блиц».
– Спасибо, – с трудом выдавил Дэвис.
– Спасибо, – со всей сердечностью, что была в моих силах, поблагодарил немца я.
Вскоре после пришла пора прощаться.
– Вынужден оставить вас, – заявил наш приятель. – Мне нужно съездить в Эзенс. К вечернему приливу я вернусь на «Блиц», но вы, наверное, будете тогда заняты со своей яхтой.
Разговор изобиловал загадками, но главная из них ждала нас впереди. Подойдя к двери, фон Брюнинг знаком попросил меня приблизиться. Дав Дэвису выйти, мы остались наедине.
– Хотелось бы перемолвиться с вами с глазу на глаз, герр Каррузерс, – проговорил офицер, понизив голос. – Надеюсь, вы не сочтете меня официальным. Я обращаюсь к вам из сочувствия к вашему другу. Дело касается Долльманов, вы меня понимаете? Я бы не стал поощрять интерес герра Дэвиса в этом отношении.
– Благодарю, – сказал я. – Но на самом деле…
– Это всего лишь намек. Герр Дэвис – замечательный молодой человек, но, как бы это сказать, излишне честный и бесхитростный. Как понимаю, вы обладаете определенным влиянием на него и, рассчитываю, пустите его в ход.
– Ну, это не совсем так. Я не знаком с Долльманами, но полагал, что они ваши друзья. – Я посмотрел ему прямо в глаза.
– Я их знаю, но… – Фон Брюнинг пожал плечами. – Я тут всех знаю.
– А что с Долльманами не так? – спросил я напрямик.
– Не так резко, герр Каррузерс! Не забывайте, я говорю с вами, как друг, принимая в расчет, что вы путешественники, чужестранцы и молоды. Извольте довольствоваться намеком, больше я не скажу ни слова. Впрочем, добавлю еще одно. Нам очень мало известно про герра Долльмана. О его происхождении и прошлом. Он, как понимаю, наполовину швед и, уж точно, не уроженец Пруссии. На Нордернее объявился три года назад, видимо, весьма обеспечен, принимает участие в ряде коммерческих начинаний. Здесь негде развернуться, скажете вы? Ну, простора здесь больше, чем кажется: развитие морских курортов, спекуляции с землей на островах. Махинации? О нет! Долльман абсолютно честен в делах. Но он странный тип, имеет эксцентричные привычки, ну и… Как я уже сказал, нам мало что о нем известно. Вот и все, это вам в качестве предупреждения. Пойдемте.
Я понял, что давить на него бессмысленно.
– Спасибо, я учту.
– И вот еще, – продолжил фон Брюнинг, пока мы шли по коридору. – Если вы прислушаетесь к моему совету, то воздержитесь и от визита на «Медузу».
Он пристально посмотрел на меня и улыбнулся одними губами.
«Что вам известно и что хотите вы сказать?» – вертелось у меня на языке, но я так и не осмелился спросить.
Дэвис, поджидавший нас снаружи, хмурил бровь.
– Терпеть не могу попадать в такие местечки, – сказал он, обращаясь ко мне. – Мы тут надолго застрять можем. Ветер слишком силен, чтобы буксировать яхту яликом, а канал слишком узок для лавировки.
У фон Брюнинга уже имелось наготове новое предложение.
– И как я раньше не подумал? Я ведь могу вытянуть вас своим катером. Будьте готовы к половине седьмого, вода уже достаточно поднимется. Мои люди заведут буксир.
Отказаться было невозможно, но мне очень не хотелось быть обязанным, да и надежда на еще одну ночь в гостиничной кровати исчезла. Дэвис тоже не светился от радости: буксир означал лоцмана, а они у него стояли поперек горла.
– Мой друг выступает против буксиров в принципе, – пояснил я.
– Как я с ним солидарен, – рассмеялся наш собеседник. – Ну что, решено?
У дверей гостиницы стояла поджидавшая фон Брюнинга охотничья коляска. Я поинтересовался, по какой надобности ему понадобилось посетить Эзенс. То был административный центр тамошнего округа, расположенный в четырех милях в глубь материка.
– Дела, – последовал ответ. – Это касается браконьерства – голландское рыболовное судно зашло в наши воды. Полицейский надзор тоже входит в круг моих обязанностей.
Кроется ли за этими словами скрытый смысл?
– А англичане вам попадаются? – беспечно поинтересовался я.
– О, очень редко. Ваши соотечественники не заплывают так далеко. Разве что ради удовольствия.
Поклонившись каждому из нас, он улыбнулся.
– Последнего в Бензерзиле не очень-то и сыщешь, – хмыкнул я.
– Боюсь, вас ждет довольно скучный вечер. Послушайте, я знаю, что свою яхту без присмотра вы не оставите, да и герра Дэвиса все равно бесполезно спрашивать, но как вы отнесетесь к предложению прокатиться со мной до Эзенса и посмотреть на фризский городок, пусть даже и убогий? А то у вас, похоже, останутся о Фрисландии очень унылые воспоминания.
Я поблагодарил, но отказался под предлогом, что предпочту остаться с Дэвисом. Мы намерены прогуляться по пескам и приготовиться к отплытию.
– Что ж, тогда всего доброго, – промолвил коммандер. – До вечера. Будьте готовы к буксировке к шести тридцати.
Немец запрыгнул в коляску, и та покатила по грязным колеям, пересекла мост и растворилась на фоне серого низменного ландшафта.
