Пожилой джентльмен вернулся в Вашингтон на следующее утро, в полдевятого. В одиннадцать он уже сидел на совещании Координационного совета. Совещания эти проводятся не на регулярной основе – их частота зависит от мировой обстановки. В периоды относительного затишья они могут проводиться всего раз в неделю. Во время кризиса – особенно если США (как это обычно случается) вовлечены в него непосредственно – совещания проводятся не реже раза в день. Сейчас в мире не происходило ничего чрезвычайного, поэтому со времени прошлого совещания прошло целых три дня. На вторую половину дня планировалось заседание Комитета сорока, поэтому Координационный совет хотел подготовить для этого все необходимое.

В это утро совещание вел представитель Госдепартамента. Еще недавно руководство внешней политикой Америки осуществлялось Генри Киссинджером из подвала Белого дома, а Госдепартамент оставался бессильной марионеткой, правительственным органом, полномочия которого существовали лишь на бумаге. Все изменилось, когда Киссинджер официально стал государственным секретарем, так что к 1974 году Госдепартамент в значительной степени восстановил свои власть и престиж. Чтобы не отставать от веяний времени, а больше из уважения члены совета в неофициальном порядке договорились позволять Госдепартаменту вести все не слишком важные совещания.

Представитель Госдепартамента был в делах разведки новичком. Прежде он работал экспертом по вопросам экономики сельского хозяйства Африки, однако вследствие своей усидчивой, долготерпеливой (пусть и мало кем замеченной) работы, а также подковерной возни (в которой сам он не принимал участия) он вдруг получил новое назначение и кабинет второразрядного чиновника. Новая работа и связанный с ней престиж тешили его самолюбие. В дополнение к более высоким окладу и статусу эта работа не требовала от него особых усилий и сообразительности. Административными делами, касающимися разведки, он занимался примерно так же, как занимался прежде статистикой по африканским странам, хотя и отдавал себе отчет, что в разведданных разбирается заметно слабее, чем в урожайности тропических культур.

– Ну что ж, – заявил председатель после того, как представитель военно-морской разведки закончил свой доклад по активности советского и китайского флотов, – с текущей повесткой на сегодня все. У кого-нибудь еще есть вопросы, заслуживающие обсуждения?

– У меня есть вопрос, – послышался рокочущий бас генерала Арнольда Рота с дальнего конца стола. Вообще-то командующий Военно-воздушными силами редко посещал совещания такого рода – в основном потому, что не любил, чтобы разведка путалась у него под ногами. Пожилой джентльмен, напротив, не пропускал ни одного совещания, поэтому он, увидев входящего в кабинет генерала, сразу понял, что сегодняшнее должно стать интересным. Пожилой джентльмен сидел и улыбался.

– Как большинству из вас, наверное, уже известно, – начал генерал Рот громче, чем следовало бы, – я – в полном соответствии с инструкциями и с одобрения Комитета сорока – передал дело, которым занимался, в ведение отдела «С». Однако, поскольку с тех пор мне не известно почти ничего о том, как оно продвигается, я хотел бы выслушать всю касающуюся этого информацию.

Представитель Госдепартамента нахмурился. Впрочем, прежде чем он успел огорчиться еще сильнее, инициативу перехватил пожилой джентльмен.

– Генерал, – произнес он успокаивающим тоном, – не сомневаюсь, у вас имеются ежедневные доклады, которые мы посылали. Как вам известно, в них пока не содержится почти ничего существенного. Мы следим за русским агентом, имеющим, вероятно, отношение к операции, на которую наткнулись ваши люди. Как только мы узнаем все подробности и будем полностью контролировать ситуацию, мы предпримем шаги, которые сочтет разумными Комитет сорока. Вашу роль в операции тоже определит Комитет, а если у вас есть возражения насчет того, как они ведут дело, я бы предложил вам обсудить этот вопрос непосредственно с ними.

Генерал насупился. Остальные присутствующие тоже не остались безучастными к этому диалогу: кто-то улыбался, кто-то хмурился. Генерал был всем известен как надоедливая заноза в неудобном месте. Представитель Министерства финансов – отчасти из желания расплатиться по старым счетам, а больше из желания ускорить ход затягивавшегося совещания – принял сторону пожилого джентльмена.

– Я могу понять озабоченность генерала, – заявил представитель Министерства финансов. – В конце концов, он является наиболее заинтересованной стороной. Однако я глубоко убежден, что ему совершенно незачем беспокоиться на этот счет. Вот мы у себя в министерстве полностью доверяем отделу «С». С точки зрения управления и планирования операция, на наш взгляд, проводится оптимальным образом. Хотя она требует значительных расходов, средства эти используются весьма эффективно. Должен заметить, сэр, – он повернулся к пожилому джентльмену, – ваш секретарь оказал нам в этом вопросе неоценимую помощь. Просто неоценимую.

Пожилой джентльмен благодарно кивнул.

– Особо нас радуют два аспекта, – продолжал представитель Министерства финансов. – Осязаемый результат и координация. Насколько я могу судить, наши усилия должны принести вполне конкретный результат. Не просто информацию, а нечто вполне материальное – вроде русского агента. Подобные результаты очень нравятся комитетам, заведующим распределением бюджета. И когда мы сможем продемонстрировать то, на что пошли средства… – Докладчик сделал паузу, порылся в своих бумагах и нашел нужный листок. – И что координируется… как его… Кондором. – Это будет отлично смотреться в отчетности, а как раз в этом мы, видит бог, весьма нуждаемся. В общем, мы у себя в министерстве рады тому, что этим делом руководит отдел «С», и руководит именно так, как он это делает.

Пожилой джентльмен благодарно кивнул еще раз и с торжествующей улыбкой повернулся к генералу. Тот еще больше насупился, но промолчал, разве что обиженно хмыкнул.

– А как насчет возможности правдоподобного отрицания? – подал голос представитель Госдепартамента. Как председатель, он ощущал необходимость вставить хоть слово по любому вопросу и был весьма горд тем, что вспомнил подходящий термин.

Пожилой джентльмен лучезарно улыбнулся председателю. Поставить этого салагу на место не составляло для него почти никакого труда.

– В том, что касается данного случая, сомневаюсь, что потребность в этом вообще может возникнуть. Мы с предельной ответственностью отнеслись к подборке занятого в операции персонала. Комитет сорока в высшей степени удовлетворен тем, как осуществляется прикрытие этой операции. Так или иначе, я уверен, что операция проводится с максимально возможной скрытностью.

– Что ж, в таком случае, – кивнул представитель Госдепартамента, – полагаю, все удовлетворены тем, что услышали. Не сомневаюсь, наши коллеги будут держать нас и Комитет сорока в курсе происходящего. Если других вопросов нет, позвольте считать наше совещание закрытым. Все согласны?

Как раз когда представитель Госдепартамента закрывал совещание в Вашингтоне, в Уайтлэше, штат Монтана, Малькольм допил кофе и поставил пустую чашку на стол в доме Нила и Фрэн Робинсонов. Ферма Робинсонов оказалась первой, куда Малькольм заглянул в этот день, и он надеялся, что визит окажется плодотворным. От стартовой позиции городок, если его можно было так назвать, отделяло всего одно фермерское владение. Вообще-то ферма находилась не строго между городом и шахтой, а чуть в стороне, и все равно из всех групп зданий эту отделяло от стартовой позиции наименьшее расстояние. Малькольм понимал, что Паркинс мог попасть к шахте с этой фермы, стараясь бежать (от чего? от кого?) в сторону ярко освещенной стартовой позиции, а не к кучке темных строений, составлявших Уайтлэш. Ферма принадлежала братьям Белл, Льюису и Дэниелу. Когда Малькольм заглянул к ним со своим опросом, Беллы заявили ему, что в ту «выбранную наугад дату» они «были в отъезде». Больше они не сообщили Малькольму ничего. Почти все время разговора с братьями он распинался как мог, но получил в ответ лишь враждебные взгляды. Теперь он ожидал подтверждения их версии – и надеялся получить его от семьи Робинсонов.

Для того чтобы застать Робинсонов дома, Малькольму пришлось выехать по его меркам возмутительно рано. Зато глава семьи, Нил, и его племянник Пит как раз вернулись с поля на перерыв. Жена Нила, Фрэн, хлопотала на кухне, напевая под нос все время, пока Малькольм пил кофе за огромным кухонным столом в обществе Нила, Пита, Дэйва Ливингстона (дальнего родственника, приехавшего в гости из Канзаса) и бабули Клэр Стоу – потрясающе бойкой пожилой дамы, которой Малькольм дал лет семьдесят, хотя с учетом ее отменного физического состояния сам в этом сомневался. Возраст ее дочери Фрэн он определил лет в сорок пять, ее зятя Нила – около пятидесяти. Племянник Пит производил впечатление тридцатипятилетнего, примерно столько же было и Дэйву.

Хозяева понравились Малькольму. Как и на других фермах, которые он успел объехать, о нем уже слышали и, можно сказать, все знали. По крайней мере, думал Малькольм с чувством легкой вины, они знают все согласно моей легенде. Все охотно ему помогали и выкладывали даже больше, чем он спрашивал. Особенно Нил. Высокий, загорелый глава семьи говорил от имени всей родни – похоже, он изголодался по новым собеседникам, готовым выслушать его байки, которые семье и знакомым давно уже надоели. Разговаривая, он размахивал своими здоровенными, перепачканными землей ручищами.

– Черт, Малькольм, да что такого, что мы ведем хозяйство бок о бок с этими их ракетами? Живи как живется – Робинсоны всегда так жили, с тех пор как пришли с переселенцами осваивать эту землю. С тех пор с нами всякое случалось. Ну, жаль, конечно, было отрывать от себя кусок земли под эти железяки, но не будь этого, что-нибудь еще случилось бы, поэтому какая, к черту, разница? Нас это ничуть не угнетает. Да и остальных здешних, думаю, тоже.

– Нил Робинсон, – вмешалась его теща, – ты давай не увлекайся и не утомляй мистера Малькольма нашими семейными байками. Ему вовсе не обязательно знать подноготную Робинсонов, да и Ливингстонов со Стоу тоже. Все это наверняка ему наскучит… если мы, конечно, не достанем из шкафа какой-нибудь семейный скелет.

Малькольм расхохотался вместе со всеми. Правда, при этом от его внимания не укрылось то, что Нил Робинсон, похоже, не считал тещины шутки такими уж забавными. Ну да, он улыбнулся, но как-то натянуто, да и веко чуть дернулось.

– Сдается мне, вы правы, ма. Очень даже правы. – Нил медленно поднялся, вразвалочку подошел к холодильнику и достал из него бутылку из темного стекла. – Пойду-ка я проведаю Кинкейдов – не нужна ли Матту какая помощь с тем трактором, что он разбирает. Приятно было поболтать.

Низко наклонив голову, Нил медленно вышел с бутылкой пива в руке. На несколько секунд воцарилась тишина. Еще входя на кухню, Малькольм заметил стоявший за дверью ящик пива, но тогда не придал этому значения. Никто не смотрел на него, да и он тоже ни на кого не глядел. Жена Нила погремела еще пару минут кастрюлями, потом тоже направилась к выходу из кухни.

– Пойду спальню приберу, – объявила она, не обращаясь ни к кому конкретно, и вышла. Малькольм услышал, как она поднимается по лестнице. Снова стало тихо.

– Не обижайтесь на Нила и Фрэн, – нарушил тишину Дэйв Ливингстон. Мягкость его голоса подтвердила то, о чем Малькольм уже догадывался. – Нил… гм… у Нила небольшие проблемы.

Малькольм кивнул, вспомнив собственное детство и редкие, полные неловкости визиты дядьки.

– Ну… да, конечно… – Малькольм тряхнул головой и вернулся к делу. – Так вот, насчет наугад выбранного дня. Вы рассказали мне, что делали днем и вечером, и с этим все в порядке. Я вот подумал, может, вы помните, чем занимались в это время ваши соседи? С ними-то я уже говорил, задавал те же самые вопросы. Просто порой мы замечаем у других такое, что не видим за собой.

– Тоже верно, – согласился Пит. Он не спеша отодвинулся от стола и тоже поднялся. – Пожалуй, стоит сходить посмотреть, как там Нил.

– Что ж, – произнес Дэйв, вытягивая ноги и поудобнее устраиваясь на стуле, – дайте подумать. Я шатался весь день у дома, поэтому, наверное, видел все, чем занимались соседи. Когда я в отпуске – как сейчас вот – я от безделья наблюдаю за людьми… хотя в городке, в котором всего три хозяйства, и наблюдать-то особо не за кем. В любом случае это приятная перемена по сравнению с торговым бизнесом. Кроме нас здесь живут Кинкейды – те, что через дорогу, – и старый Гортон, у него магазин и заправка на повороте. Даже не спрашивайте, на какие шиши он живет. Все деньги он получает по соцстрахованию. Не думаю, что топливный кризис его как-то задел: у него и прежде никто не заправлялся, разве что случайный дальнобойщик или заблудившийся турист, свернувший по ошибке сюда с основной трассы в Свитграссе. Ну да, мы все получаем время от времени то, что называем благотворительной подкормкой, но это так, мелочь.

– Нил не первый год пытается выкупить у Гортона дело, чтобы тот мог переехать в город, где за ним будут ухаживать как надо, – добавила бабуля Стоу, не скрывая своего скептицизма на этот счет. – Он один как перст, за ним смотреть некому, он почти слеп, да и слышит неважно. Мы уйму времени тратим на то, чтобы следить, как бы он не убился.

– Он-то день провел, как всегда, – вернулся к теме разговора Дэйв. – Сидел у окна с утра до вечера, потом пошел спать. Должно быть, делал перерывы для еды или там чтобы по нужде выйти, – но в остальном со стула не сходил. А вам он что сказал?

– Немного. Большую часть моих вопросов он не разобрал – хотя, думаю, больше притворялся глухим. Кажется, он не слишком любит наше правительство, – усмехнулся Малькольм.

Дэйв ухмыльнулся в ответ.

– Не так уж много тех, кто любит.

– А что ваши соседи, Кинкейды? – продолжал Малькольм.

Дэйв нахмурился.

– Ну, их всего двое, Ширли и Матт. Думаю, Матт весь день работал. Я видел его пару раз. Кажется, пикап чинил. Ширли ездила в город.

Малькольм кивнул. О проблемах Кинкейда с пикапом он уже слышал от Ширли Кинкейд, симпатичной, хотя и несколько утомленной женщины лет тридцати с небольшим. Что ж, пора задавать главный вопрос, подумал он.

– А другие ваши соседи? Думаю, ближе всех к вам Беллы – те два брата среднего возраста, что живут дальше по дороге. Не помните, чем они занимались в тот день? И вечер? Их вы не видели?

Дэйв бросил быстрый взгляд на бабулю Стоу. Та улыбнулась и пожала плечами.

– Ну, – произнес Дэйв, – с братцами Белл мы общаемся мало. Они живут сами по себе, и нас это устраивает.

Малькольм облизнул губы. А вдруг?

– Что, Беллы не слишком-то общительны?

Дэйв хмыкнул:

– Скажем так, они люди не нашего круга.

– Это как? – Сердце у Малькольма забилось чуть быстрее.

– Ну… – Дэйв пригнулся ближе к нему, словно не хотел, чтобы его услышала пожилая леди. – Скажем так, с тех пор как они сюда перебрались – где-то в середине шестидесятых, – они ни с кем особо не общались, не считая друг друга. Поговаривают, что они… как бы сказать… не совсем просто братья и партнеры.

– Что-то я не понимаю.

Дэйв открыл было рот, чтобы ответить, но его опередила пожилая леди:

– Да ну, Дэви, не хватало еще, чтобы ты распространял всякие слухи!

– Ну, Малькольму все равно рано или поздно расскажут, – невозмутимо возразил Дэйв, – так что не беда, если он услышит это от нас. Правда в том, – Дэйв понизил голос, – что… ну… нам кажется, братья Белл и не братья вовсе.

– А кто же тогда? – почему-то шепотом спросил Малькольм.

– Они вообще странные, как черт знает что, – заявил Дэйв и откинулся на спинку стула.

– О… – неопределенно протянул Малькольм.

Дэйв ухмыльнулся.

– Что-нибудь еще, чем мы могли бы помочь? Кофе? Или у вас остались вопросы?

Малькольм поблагодарил, качнул головой и, попрощавшись, вышел. На улице он забрался в свой джип и посидел немного, не заводя мотора. Дом Робинсонов стоял слева от него; дальше, по ту же сторону дороги, виднелось несколько хозяйственных построек – амбары, гараж. С западной стороны улицу замыкал дом старого Гортона, и его бензоколонки темнели изваяниями по обе стороны дороги. Шланг одной указующим перстом торчал в направлении южной проселочной дороги, шланг другой указывал на еще более разъезженный проселок, сворачивавший на север, к канадской границе и таможенному посту, которым пользовались время от времени дальнобойщики в надежде избежать высоких пошлин на основном шоссе. Агент Стюарт рассказывал Малькольму, что во времена сухого закона бутлегеры пользовались этой дорогой, чтобы избегать немногих амбициозных и сохранивших верность присяге агентов, пытавшихся остановить контрабанду спиртного. Справа от Малькольма, почти напротив дома Робинсонов, виднелись здания, принадлежавшие семье Кинкейдов: дом, амбар, гараж и маленький сарай для инвентаря. Единственные другие постройки, сохранившиеся с тех пор, как Уайтлэш был маленьким, но настоящим городом, находились у Малькольма за спиной: несколько пустующих деревянных коробок с заколоченными окнами – похоже, для защиты от возможных вандалов. В общем, от города осталось не больше двух десятков зданий на повороте дороги.

И весь путь сюда я одолел, чтобы найти двух гомосексуалистов, уединившихся на глухой ферме, подумал Малькольм. У меня просто талант находить пустышки. Он повернул ключ в замке зажигания. И прежде чем тронуться с места, покосился в просвет между домами слева, в котором зеленели поля. Где-то там, за тремя холмами, на расстоянии пяти миль отсюда находилась стартовая позиция, где убили Паркинса. Увидеть ее Малькольму не позволяли холмы, но он решил, что по ночам отсветы мощных прожекторов видны и в Уайтлэше. Он посмотрел в боковое зеркало заднего вида, которое снова покосилось. Малькольм давно сражался с этим чертовым зеркалом, причем поездки по местным проселкам явно склоняли чашу весов в пользу его противника. Сейчас в зеркале отражалось только крошечное бурое пятнышко – крыша фермы Беллов. Повернувшись в ту сторону, Малькольм с некоторым усилием разглядел небольшую выпуклость, под которой жили двое единственных подозрительных личностей, найденных за все время опроса.

Господи боже, подумал он и тронул машину с места.

Рабочего энтузиазма у Малькольма заметно поубавилось после того, как его любопытство относительно братьев Белл удовлетворилось довольно пошлым откровением. Он намеренно позволил себе заблудиться в местных проселках и устроился на обочине перекусить. Покончив с ленчем, Малькольм просто посидел, глядя на далекие Скалистые горы, снежные вершины которых ломали горизонт на западе. В конце концов он вздохнул, решил, что рабочего времени осталось всего ничего, и не спеша поехал обратно в Шелби.

Ближе к вечеру Малькольм выполз из своего номера в мотеле посмотреть, не отыщется ли какой новый ресторан, чтобы пообедать. Пока он решал, в какую сторону идти, от автовокзала Порт-Оторити на Манхэттене медленно отъехал автобус компании «Грейхаунд», маршрутом до Сент-Луиса. В числе прочих пассажиров на нем выехал канадский турист Рене Эриксон. Кроме него в автобусе сидели агенты американских спецслужб – трое мужчин и одна женщина, несколько чопорных пожилых леди, беззубый старик, неумытый моряк, четверо усталых студентов, возвращавшихся по своим институтам, пара средних лет из Дубика, проводившая в Нью-Йорке второй медовый месяц, то и дело настороженно оглядывавшийся по сторонам сбежавший из дома юнец и две монахини неопределенного возраста в положенных их сану платьях. На протяжении тридцати двух часов поездки к пассажирам, взявшим билет до конца, то и дело подсаживались разнообразные попутчики, сходившие с автобуса через несколько миль после посадки. Даже водитель не подозревал о том, что перед его автобусом, направлявшимся, согласно заветам Хораса Грили, на Запад, и следом за ним едут несколько машин с агентами спецслужб.

Кевин позвонил пожилому джентльмену за час до отхода автобуса.

– Наш приятель тронулся с места, сэр. Роза купил себе билет на автобус до Сент-Луиса. Мы подсадили в салон несколько своих людей и будем вести его на протяжении всего пути.

– Отлично, Кевин, мальчик, отлично. Это рейс без остановок?

– Нет, это не экспресс. Множество остановок на пути, хотя они не дольше полутора часов, да и таких всего две. Маршрут проложен по местам, куда мало кто ездит. Расчетное время прибытия в Сент-Луис – послезавтра в полдень. Тамошнее отделение ФБР не обнаружило никаких следов того, что он бронировал билет куда-то дальше, так что, возможно, там у него встреча с местным связным.

– Отлично, отлично. Не спускай с него глаз, мой мальчик.

– Постараюсь, сэр. Как Кондор?

– Держится молодцом, хотя, боюсь, ему начинает надоедать поручение. Он просил проверить двух подозреваемых, но сам не верит в то, что они каким-то образом связаны с нашими проблемами. Судя по его рассказу, я склонен с ним согласиться, хотя рад, что он сумел нарыть хоть что-нибудь. Это демонстрирует его способность думать своей головой, ибо ты всегда найдешь нечто подозрительное, если будешь смотреть внимательно. Пока что я просил его копать дальше. С его головой может и что-то интересное найти.

– Больше ничего нового?

– Нет, – ответил пожилой джентльмен. – Здесь ничего. Я скоро свяжусь с тобой.

Пожилой джентльмен солгал Кевину. Из благих побуждений, но солгал. Нет, он и правда не знал ничего нового, но не потому, что не старался. Все это время он очень осторожно, используя возможности ЦРУ, пытался выведать, не затеяла ли русская разведка что-то необычное. Он буквально кожей ощущал какую-то неправильность происходящего и надеялся, что поиски либо докажут беспочвенность его опасений, либо помогут найти их причину.

Однако до сих пор не обнаружилось ничего такого, чего он не знал, и это тревожило его все сильнее.