– Это просто ад какой-то. – Голос Пауэлла звучал подавленно.

– Что ты хочешь этим сказать? – На другом конце провода пожилой джентльмен напряг слух, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Девушку застрелили. На Капитолийском холме. Двое свидетелей не совсем уверенно, но опознали Мароника по вашему старому фото. Они же опознали Малькольма в сбежавшем спутнике девушки. Насколько мы можем судить, он не ранен. Мароник походя застрелил еще полицейского.

– Убил двоих за один день? Хлопотный у парня выдался денек.

– Я не говорил, что она убита, сэр.

Последовала пауза, такая короткая, что уловить ее могло только натренированное ухо.

– Мароник, – произнес пожилой джентльмен немного перехваченным голосом, – редко промахивается. Так она убита, да?

– Нет, сэр, хотя Мароник почти не промахнулся. Попади он на долю дюйма выше, и пуля вышибла бы ей мозги. Но и так ранение довольно серьезное. Девушка сейчас в больнице Управления. Ее собираются оперировать. На этот раз насчет охраны распоряжался я. Нового Уэзерби нам не нужно. Она без сознания. Врачи говорят, останется в таком состоянии несколько дней, но все же полагают, что она выкарабкается.

– Она, – голос пожилого джентльмена почти дрожал от нетерпения, – она успела что-нибудь кому-нибудь рассказать?

– Нет, сэр, – огорченно ответил Пауэлл. – Девушка без сознания с момента ранения. В ее палате дежурят двое моих людей. Само собой, они проверяют и перепроверяют любого входящего, и они же ждут, не очнется ли она. У нас еще одна проблема. Полиция как с цепи сорвалась. Они жаждут напустить на Мароника все, что только можно. Убитый коп и раненая девушка на Капитолийском холме значат для них больше, чем наша шпионская история. Пока мне удается их сдерживать, но, боюсь, ненадолго. Если они начнут поиски при всем, что им известно, это не удастся скрыть от Управления. Что мне делать?

Пожилой джентльмен немного подумал.

– Пусть ищут. Дай им слегка купированную версию того, что нам известно, – такую, чтобы у них имелись наводки на Мароника. Скажи им, пусть отправят на его поиски всех, кого смогут выделить, а мы в случае чего поможем. Единственное, на чем мы настаиваем, – это на праве первыми допросить Мароника, когда они его отловят. Настаивай на этом и скажи, что у меня достаточно власти, чтобы требовать этого официально. И пусть отыщут Малькольма. Тебе не показалось, что Мароник поджидал их там?

– Вряд ли. Мы нашли гостиницу, где останавливались Малькольм с девушкой. Мне кажется, Мароник находился в этом районе и напоролся на них совершенно случайно. Если бы не вмешательство полиции, он, возможно, уже пришил бы Кондора. Тут еще одно обстоятельство. Один свидетель клянется и божится, что Мароник был не один. Он не успел разглядеть второго как следует, но утверждает, что тот тип старше Мароника. Тот, второй, исчез.

– А другие свидетели? Подтверждают?

– Нет, сэр, но я ему, пожалуй, верю. Второй, возможно, тот самый главный крот, за которым мы охотимся. Холм – отличное место для встреч. Этим, возможно, объясняется то, как Мароник столкнулся с Малькольмом и девушкой.

– Хорошо. Пришли-ка мне все, что у тебя есть на этого дружка Мароника. Может, этот твой свидетель составит фоторобот или там номер запомнил? Хоть что-то?

– Нет, ничего определенного. Может, нам повезет, и девушка сможет помочь, если скоро очнется.

– Угу, – мягко произнес пожилой джентльмен. – Это было бы кстати.

– Дальнейшие инструкции, сэр?

Пожилой джентльмен немного помолчал.

– Дай объявление… нет, лучше два – в «Пост», – ответил он наконец. – Наш парень, где бы он сейчас ни находился, ожидает от нас весточки. Однако, боюсь, сейчас он не в состоянии расшифровывать депеши, так что тисни-ка еще одно, открытым текстом, на той же странице. Скажи, пусть с нами свяжется. А в шифровке сообщи, что девушка жива, что первоначальный план отменяется и что мы пытаемся придумать новый способ доставить его в безопасное место. Придется рискнуть и понадеяться, что у него есть – ну, или он в состоянии купить – книга для расшифровки. Ничего важного открытым текстом мы передать не можем: мало ли кто может читать «Пост» кроме нашего парня.

– Наши коллеги могут заподозрить что-нибудь, если увидят объявление открытым текстом.

– Это, конечно, неприятно, но мы ведь понимаем, что рано или поздно придется с ними встретиться в открытую. Однако же, надеюсь, мне удастся с ними справиться.

– Что, по-вашему, будет делать Малькольм?

Последовала еще одна короткая пауза, прежде чем последовал ответ.

– Не знаю, – признался пожилой джентльмен. – Очень многое зависит от того, что ему известно. Я уверен, он полагает, что девушка мертва. Возможно, нам удастся ее каким-то образом использовать – в качестве приманки для Малькольма или для его противников. Но с этим придется подождать.

– Я должен сделать что-то еще, сэр?

– Многое, мой мальчик, очень многое. Но конкретных инструкций я тебе дать не могу. Продолжай следить за Малькольмом, Мароником и компанией, за всем, что могло бы объяснить всю эту заваруху. И оставайся на связи со мной, Кевин. После совещания с нашими коллегами я поеду обедать к сыну.

– А по-моему, это отвратительно! – Представитель ФБР перегнулся через стол, испепеляя взглядом пожилого джентльмена. – Вы все это время знали, что убийство в Александрии связано с этим делом, – и ничего нам не говорили! Хуже того, вы не позволили полиции оформить его как положено! Отвратительно! Боже, знай мы об этом, мы могли бы уже выследить Малькольма и его девицу. Обоим ничего бы уже не грозило. А мы бы занялись поисками остальных… ну, конечно, если бы мы их уже не накрыли. Я понимаю, честь мундира и все такое, но дело-то государственной безопасности! Уверяю вас, у нас в Бюро так себя не ведут!

Пожилой джентльмен только улыбался. Все, чем он поделился с остальными, сводилось исключительно к связи между Мароником и убийством в Александрии. А как бы они вскинулись, узнай, сколько всего еще ему известно! Он посмотрел на остальных. Самое время подсластить пилюлю, хотя бы для того, чтобы они думали, а не кипели праведным гневом.

– Джентльмены, джентльмены! Я понимаю ваше возмущение. Но, конечно же, вы не можете не понимать, что у меня имелись причины действовать так, а не иначе. Как вам уже известно, я полагаю, что в Управлении имеет место утечка информации. И она серьезная, должен добавить. Я считал и считаю, что ее источник способен нейтрализовать наши усилия по раскрытию дела. В конце концов, главной целью операции – готовы мы признать это или нет – является устранение этого источника. Ну и откуда мне было знать, не сидит ли виновник утечки за этим столом? Мы не застрахованы от подобных угроз. – Он помолчал. Те, кто сидел за столом, были слишком опытны, чтобы переглядываться, но пожилой джентльмен ощутил сгустившееся в воздухе напряжение. И поздравил себя.

– Итак, – продолжал он, – возможно, я был не прав, скрыв от нашей группы столько информации, но мне так не кажется. Не то чтобы я обвинял кого-либо из вас, хотя, кстати говоря, я и не исключаю полностью вероятность того, что источник утечки здесь присутствует. Я продолжаю считать свое поведение обоснованным. Я также считаю, что эта информация, открытая вам теперь, вряд ли сильно что-то изменила. Полагаю, мы находились бы в том же положении, что и сегодня. Вопрос не в этом, по крайней мере сейчас. Вопрос заключается в том, что и как нам делать дальше.

Заместитель директора обвел взглядом собравшихся. Никто не горел желанием отвечать на вопрос пожилого джентльмена. Конечно, ситуация требовала, чтобы инициативу взял в свои руки заместитель. А он страсть как не любил таких ситуаций. Только и делать, что бояться наступить кому-нибудь на больную мозоль или еще как обидеть. Заместитель ощущал себя гораздо спокойнее в реальных операциях: там ему приходилось ожидать подвоха только со стороны врага. Он прокашлялся и попытался отвертеться, надеясь, что пожилой джентльмен сам ожидает от него этого.

– А что предложили бы вы, сэр?

Пожилой джентльмен улыбнулся. Старый добрый Дарнсуорт. Он разыграл партию довольно хорошо, и все же не идеально. Видит бог, ему не хотелось поступать с ним так. Он отвел взгляд от старого друга и устремил его в пространство.

– По правде говоря, господин председатель, у меня нет предложений. Правда, нет. Разумеется, я считаю, что мы должны приложить все усилия.

Заместитель чертыхнулся про себя. Мяч снова оказался на его поле. Он еще раз обвел взглядом людей, которые вдруг утратили уверенный и решительный вид. Все смотрели куда угодно, только не на него, но он понимал, что они следят за каждым его движением. И он решил покончить с этой пыткой побыстрее.

– Насколько я могу судить, новых идей ни у кого нет. Поэтому я принял решение продолжать операцию так, как мы действовали до сих пор. – «Еще бы понять, как именно мы действовали», – подумал он. – Если на сегодня все… – Заместитель помедлил долю секунды, – я предлагаю закрыть заседание. – Он собрал со стола бумаги, сунул их в кейс и поспешно вышел.

Остальные начали вставать из-за стола. Представитель армейской разведки наклонился к капитану.

– Я ощущаю себя близоруким девственником-импотентом: ничего не вижу и сделать ничего не могу.

Капитан покосился на него с подозрением.

– Никогда не сталкивался с такой проблемой, – заявил он.

Малькольм сменил три такси и только после этого направился в северо-восточный Вашингтон. Он расплатился на границе спального пригорода и дальше продолжил путь пешком. Петляя по городу, Кондор придумал план действий – грубый, приблизительный, но все-таки план. В качестве первого пункта он озадачился поисками главного: укрытия от охотников.

На это ушло не больше двадцати минут. Малькольм увидел, что она заметила его и изменила направление, двигаясь теперь в ту же сторону, что и он. Девушка перешла улицу на перекрестке. Делая шаг на тротуар, она вроде как споткнулась и всем телом навалилась на него. Ее руки принялись быстро оглаживать его по бокам. Кондор ощутил, как напряглось ее тело, когда девушка нащупала пистолет за его поясом. Она отпрянула, и пара огромных карих глаз уставилась ему в лицо.

– Коп? – Судя по голосу, ей едва исполнилось восемнадцать. Малькольм оценивающе осмотрел ее высветленные до соломенного цвета волосы и бледную кожу. От нее пахло дешевыми духами из магазинного пробника.

– Нет. – Малькольм заглянул в ее испуганное лицо. – Скажем так, бизнес у меня рискованный. – Страха в ее глазах не убавилось, но он знал, что она не откажется от клиента. Она снова прижалась к нему всем телом, выпятив вперед губы и грудь.

– И что это ты здесь делаешь, а?

Малькольм улыбнулся.

– Ищу где развлечься. И готов заплатить. И если я коп, то даже привлечь тебя не смогу, потому как сам закадрил. Так лучше?

Она улыбнулась в ответ.

– Скажешь тоже. Ясно с тобой все. И чем займемся?

Малькольм еще раз посмотрел на нее. Итальянка, подумал он, или, возможно, из Центральной Европы.

– Почем берешь?

Девица искоса глянула на него, прикидывая в уме. День выдался не прибыльный.

– Двадцатку за короткий перепихон? – Она ясно давала понять, что готова торговаться.

Малькольм понимал, что долго оставаться на улице опасно.

– Так я ж не спешу, – хмыкнул он. – Даю семьдесят пять за ночь. И накину за завтрак, если мы займемся этим у тебя дома.

Девица задумалась. За такие деньги ей пришлось бы пахать весь день и полночи. И все же… нет, надо поторговаться. Она медленно запустила руку в штаны Малькольму и прижалась грудью к его руке.

– Слушай, милый, это, конечно, классно, но… – Она едва не передумала, но все же решилась: – Дашь сотню? Ну же? И я уж для тебя постараюсь.

Малькольм подумал и кивнул.

– Сто баксов. За всю ночь у тебя. – Он полез в карман и достал из него пятидесятидолларовую бумажку. – Вот, держи. Половину сейчас, остальное потом. И чтоб без мухлежа.

Девица выхватила бумажку у него из руки.

– Все по-честному. Только я и никого кроме меня. И ты не пожалеешь, честно. А живу я тут, в двух шагах. – Она подхватила его под руку и потащила дальше по улице.

Доведя Кондора до следующего перекрестка, она вдруг остановилась.

– Секундочку, милый. Мне надо переговорить вон с тем человеком. – Она отпустила его руку и, прежде чем он успел возразить, устремилась к слепому торговцу на углу. Малькольм прислонился спиной к стене. Его рука нырнула за отворот куртки. Рукоятка пистолета была скользкой от пота.

Малькольм увидел, как девица сует торговцу пятьдесят долларов. Тот пробормотал что-то. Она быстрыми шагами подошла к соседней телефонной будке, почти не обратив внимания на парня, который толкнул ее и расплылся в восторженной ухмылке при виде ее заколыхавшегося бюста. Табличка, висевшая на будке, утверждала, что телефон неисправен, но она все равно отворила дверь, вошла внутрь и принялась рыться в телефонном справочнике – так, во всяком случае, показалось Малькольму. Точно он разглядеть не мог, поскольку она стояла к нему спиной. Потом она вышла, закрыла за собой дверь и быстро вернулась к нему.

– Извини, что заставила ждать, милый. Так, дела. Ты ведь не против, нет?

Когда они проходили мимо слепого, Малькольм остановился, стряхнул девицу с руки и резким движением сорвал с торговца темные очки. Вид двух пустых глазниц так подействовал на него, что он нацепил очки тому обратно на нос едва ли не быстрее, чем снимал. Порывшись в кармане, он достал десятидолларовую бумажку и сунул ее в руку слепому.

– Не берите в голову, приятель.

Тот хрипло рассмеялся.

– Уже не взял, мистер!

Они двинулись дальше. Девица тревожно покосилась на него.

– Чего это ты?

Малькольм улыбнулся ей в лицо.

– Так, проверка.

Ее квартира оказалась однокомнатной, с душем на кухне. Оказавшись внутри, она заперла дверь на два замка. Малькольм для надежности накинул цепочку.

– Я сейчас, милый. Ты раздевайся пока. Сейчас все будет зашибись. – Она пулей унеслась в душ и задернула за собой занавеску.

Малькольм выглянул в окно. Третий этаж. В окно никто не заберется. Что ж, хорошо. Дверь казалась крепкой, и два замка с цепочкой… Он не заметил, чтобы за ними следили или вообще обращали на них внимание. Малькольм не спеша стянул с себя одежду. Пистолет он положил на столик у кровати и прикрыл старым номером «Ридерс дайджест». Кровать заскрипела под его весом. И душа, и тело его болели, но он понимал, что должен держаться как можно естественнее.

Занавеска отдернулась, и девушка вышла к нему. Глаза ее блестели. На ней был пеньюар с длинными рукавами. Спереди она его не запахнула. Грудь у нее оказалась обвислой. Собственно, и все ее тело было вполне под стать груди – костлявое, почти истощенное. Голос ее звучал как-то отстраненно.

– Извини, сладкий мой, что задержалась. Займемся делом?

Девушка залезла в постель и прижала его лицо к груди.

– Ну что, детка, поехали.

Несколько минут она водила руками по его телу, потом переместилась вниз и прижалась головой к его паху. Через несколько минут ей все-таки удалось вызвать у него ответную реакцию. Она встала и вышла в душ, затем вернулась с банкой вазелина.

– Ну, детка, ты просто крут, правда, крут. – Девица легла рядом с ним и намазалась вазелином. – А теперь, сладкий мой, я вся твоя. Бери, делай что хочешь.

Довольно долго они лежали рядом. Наконец Малькольм посмотрел на нее. Она шевелилась медленно, почти механически. Она спала. Рональд прошел в душевую. За покрытым ржавыми пятнами бачком он нашел ложку, резиновый жгут, спички и самодельный шприц. В маленьком пластиковом пакетике еще оставалось на три четверти белого порошка. Теперь он понял, почему рукава у пеньюара длинные.

Малькольм обыскал квартиру. Он нашел четыре смены нижнего белья, три блузки, две юбки, два платья, пару джинсов и красный свитер того же фасона, что и сиреневый, лежавший на полу. В стенном шкафу висел рваный плащ. В коробке из-под туфель на кухне он нашел шесть расписок в получении личных вещей при освобождении из вашингтонской окружной тюрьмы. Еще Малькольм нашел ученический билет двухлетней давности на имя Мэри Рут Розен. На обратной стороне мелким шрифтом был напечатан адрес ее синагоги. Из еды не нашлось ничего, кроме пяти шоколадок «Хершиз», пакетика тертого кокоса и маленькой бутылочки грейпфрутового сока. Малькольм съел все. Под кроватью он нашел пустую бутылку из-под кошерного вина. Кондор поставил ее у порога. По его расчетам, она должна была с шумом грохнуться, открой кто-нибудь дверь. Потом Рональд перетащил почти безжизненное тело девицы на кресло и прикрыл ее одеялом. Вряд ли она проснется от неудобной позы, подумал он. Малькольм вынул контактные линзы и вытянулся на кровати. Спустя пять минут он спал.