Из Аравии

Вплоть до начала VII века восточная часть Римской империи, со столицей в Константинополе, оставалась доминирующей силой Средиземноморья. При всей прочности своего положения в 510-х годах Теодорих Вестгот не пытался открыто заявить о своих притязаниях на роль императора из страха вызвать неудовольствие правителей Константинополя. И в следующем поколении верность его суждений получила подтверждение, когда войска Юстиниана спустя двадцать лет суровых войн, начавшихся еще в 536 году, сыграли важную роль в становлении империи к северу от Альп, уничтожив Остготское королевство в Италии. За этой военной авантюрой последовало успешное и быстрое завоевание королевства вандалов в Северной Африке в 532–534 годах. Затем, в начале 550-х годов, в поздний период правления Юстиниана, Восточная Римская империя укрепилась и на юге Испании. Господство Константинополя на Средиземном море установилось окончательно всего за двадцать лет.

Падение Восточного Рима в VII веке с этих высот имперского величия было столь же драматическим, как и его западного собрата в V веке. В начале 610-х годов возникла угроза завоевания его давним врагом, Персией Сасанидов, которая захватила многие из ключевых доходных регионов – Сирию, Палестину и Египет. К 626 году персидская армия уже стояла лагерем на южном берегу Босфора, в то время как их союзники, кочевники авары, осаждали Константинополь. Как ни странно, империя сумела избежать казавшегося неминуемым поражения. Константинополь выстоял в осаде, а император Ираклий I провел ряд военных кампаний через Армению в Месопотамию, которые к осени 628 года поставили Персию на грань исчезновения. Шахиншах из династии Сасанидов, Хосров II, положивший начало политике завоевания, потерял трон, и большая часть покоренных им территорий вернулась под управление Ираклия.

Однако не успели высохнуть чернила на повествовании о великой победе византийского императора (рабочее название «Иногда они возвращаются»), как его пришлось отправить в ближайшую сточную канаву. Из давно забытого угла Ближнего Востока вырвался новый враг – арабские племена, объединившиеся всего за десятилетие благодаря исламу и Мухаммеду, сметающие все, что оказывалось у них на пути. Победы Ираклия обратились в прах, когда, незадолго до конца его правления, Сирия, Палестина и Египет были вновь утрачены, а Малая Азия превратилась в поле яростных сражений. К 652 году арабская армия завоевала всю Персию, а еще через два поколения новая мусульманская империя протянулась от Индии до Атлантического океана.

Подробности этой удивительной революции в мировой истории не являются темой данного исследования. Достаточно будет сказать – и это не вызовет удивления, – что у краха Восточной Римской империи причин было найдено не меньше, чем у распада Западного Рима. Традиционные объяснения вертятся вокруг завоеваний Юстиниана в Западном Средиземноморье – якобы ему не хватило чувства меры, а в результате он оставил после себя государство на грани банкротства из-за чрезмерно большой территории. Однако, как выразился один британский премьер-министр, «неделя – долгий срок в политике», поэтому этот аргумент не кажется весомым. Юстиниан умер в середине 560-х годов, арабское завоевание началось через семьдесят лет – спустя три поколения. Конечно, некая связь между этими событиями может существовать, однако они не слишком похожи на причину и следствие. Более недавние исследования, сосредоточенные на внутренних причинах распада Константинополя, переключились на поиск альтернативных вариантов – периодические эпидемии, обрушившиеся на Средиземноморский регион после 540-х годов, и (возможно, как следствие первых) экономический спад на римском Ближнем Востоке в VI столетии.

В этих версиях есть крупицы истины, однако необходимо учитывать и внешние факторы, и не в последнюю очередь разрушительную двадцатипятилетнюю войну между Константинополем и Персией, которая предшествовала арабским завоеваниям. Конфликты между Персией и Восточной Римской империей вспыхивали на протяжении всего VI века, но по большей части они оставались локальными, ограничиваясь землями союзников Византии на Кавказе или осадами тех или иных стратегически важных крепостей. Но такое положение дел продлилось недолго, и в начале VII века две державы встретились на поле боя лицом к лицу, после чего наступило затишье. Когда ситуация казалась безнадежной, Ираклий дал персам отпор, но условия мирного договора 628 года показывают, что итогом войны стала ничья – обе стороны были слишком измотаны, чтобы продолжать. Несмотря на победы Ираклия, Константинополь не сумел вновь отвоевать все территории, утраченные с 602 года. Это, разумеется, отчасти объясняет успехи арабов в войне с обеими империями.

Однако необходимо уделить внимание и арабскому миру. На передний план здесь выходит новая религия Мухаммеда, объединяя ранее разрозненное население. Однако, как в случае с образовавшимися из новых союзов на бывшей периферии в конце IV века – начале V государствами – преемниками Западной Римской империи, здесь тоже имеется своя предыстория, и она крайне важна. В целом имеющиеся у нас данные говорят об уверенном увеличении территории и мощи арабских государств – клиентов Западной Римской империи в период с IV по VI век – то же самое происходило близ европейских ее границ с I по IV столетие. Нас здесь интересуют более общие последствия революции VII века в распределении основных сил в Европе. Выделяются два из них.

Во-первых, усиление ислама уничтожило Восточный Рим как имперскую державу. По документам, созданным в обсуждаемый период в Константинополе, это не так заметно, ведь сам город не был взят мусульманами, пока в 1453 году во время осады войсками Мехмеда II Завоевателя не была из огромной пушки пробита брешь в Феодосиевых стенах, близ современной автобусной остановки Топкапы. На протяжении семисот лет, предшествующих этому событию, правители города называли себя римлянами (несмотря на то что писали по-гречески) и сохраняли все старые римские представления о собственном господстве – утверждали, что они являются избранными Богом императорами, задача которых утвердить подобающий порядок во всем мире.

Однако, как в любом историческом контексте, необходимо смотреть глубже. И тогда вы поразитесь тому, какой мощи лишился Константинополь начиная со второй половины VII века. Исламское завоевание отняло у Византии богатейшие ее провинции – Сирию, Палестину, Египет в первом поколении, за которыми примерно через сорок лет последовала Северная Африка и наконец Сицилия. Малую Азию Восточный Рим сохранил, но она стала главным полем битвы в дальнейших конфликтах с молодым мусульманским государством, и археологические остатки показывают, как серьезно пострадала его экономика. Все великие города древности (те, которые уцелели, ведь некоторым это не удалось) уже не были центрами скопления населения, производства и обмена, превратившись в военные крепости и командные пункты. Чеканка монет фактически остановилась, и все указывает на крайнее упрощение экономики. До этих потрясений Восточная Римская империя была во многом схожа с Османской империей XVI века (до нас дошли весьма интересные налоговые ведомости последней). С их помощью можно завершить точный список потерь Константинополя в ранний период – по объему государственного дохода (хотя масштабы катастрофы и без того очевидны). А если провести соответствующие расчеты, делая необходимые поправки, становится ясно, что усиление ислама лишило Византию от 60 до 75 процентов государственного дохода – то есть на 60–75 процентов урезало ее возможности.

Последствия этого ослабления проявляются с абсолютной ясностью в полной картине европейской истории с начала VII века. Византия уже не являлась доминирующей силой на Средиземноморье и крупным игроком на более широкой европейской сцене. По-прежнему играя важную роль в Восточном Средиземноморье, во многих других аспектах Восточная Римская империя превратилась в государство – сателлит мусульманского мира, уже неспособное определять свою судьбу. Чередующиеся периоды процветания и упадка тесно связаны с историей развития нового мусульманского государства – в обратной пропорции. В периоды политического единства мусульманских земель Византия угасала; когда же – как порой случалось – мусульман охватывали раздоры, положение Византии несколько улучшалось. В общем, претензии правителей Константинополя на имперское величие и звание преемника Рима после VII века были лишь химерой. Потери, понесенные ими от арабов, говорили о том, что эти императоры правили государством – преемником Рима, ничем не отличавшимся по сути от молодых держав, появившихся на руинах Западной империи. Я лично предпочитаю использовать термин «Византия» для Восточной Римской империи с середины VII века в качестве признания масштабности тех перемен, которые принесли с собой в Средиземноморье полчища мусульман.

Во-вторых, у монеты имелась и обратная сторона – сплочение мусульманского мира создало новую сверхдержаву на юго-восточных рубежах Европы. Она захлестнула не только немалую часть Византии, и в первую очередь самые богатые ее провинции, но и ее старого врага, империю Сасанидов. Результатом этого, когда к VIII веку пыль немного улеглась, стало появление гигантской империи, протянувшейся от Испании до Северной Индии. Управление такой территорией при наличии исключительно средневековых коммуникаций – настоящий логистический кошмар, а здесь к тому же имелись серьезные идеологические разногласия в вопросах о том, кто и как, собственно, должен ею управлять. Поэтому не приходится удивляться тому, что внутренней стабильности как таковой в новом государстве не существовало. Однако даже несмотря на то, что контроль над захваченными землями хромал на обе ноги и ослабевал по мере удаления от столиц, и Омейядский халифат с центром в Дамаске в период с 660-х годов по середину VIII века, и Аббасидский халифат с центром в Багдаде с конца VIII века до начала X представляли собой сильные и богатые государства имперского типа, могуществом превосходившие даже Римскую империю в самом ее расцвете. Эта сверхдержава, образовавшаяся на ближневосточных рубежах Европы, находилась слишком далеко и не могла напрямую влиять на историю миграции и развития варварской Европы, однако косвенное ее воздействие на эти процессы было очень велико. Она не только убрала со сцены Восточную Римскую империю. Как мы увидим в следующих главах, ее дипломатические и экономические щупальца протянулись через Кавказ к западной степи, а оттуда – в Восточную и даже Северную Европу.