Глава 32

– Дорогая, когда ваш рейс? – спросила Нана Бу, нарушая тишину гостиной.

– Через несколько часов, – ответила Кэт.

Она сидела рядом с Картером, держа его за руку и положив их переплетенные пальцы себе на колени.

Ева расположилась напротив, заняв массивное бархатное кресло. На Картера она смотрела так, словно он явился требовать, чтобы она согласилась отдать свою единственную дочь-девственницу в жертву богам. Картер смотрел вбок, спокойно ожидая, когда она выплеснет весь запас колкостей и оскорблений.

Интересно, что видела эта женщина, бросая на него испепеляющие взгляды?

Видела ли она, что он крепко и искренне любит ее дочь? Видела, чего ему стоило приехать сюда и выслушивать сейчас незаслуженные оскорбления, порожденные ее гневом? Видела ли она, что он готов, не раздумывая, отдать жизнь за Кэт? Или же Ева видела лишь список его преступлений, а в нем самом – одного из отбросов общества? Неужели она до сих пор не понимала разницы между ним и подонками, отнявшими у нее любимого мужа?

Последнее было ближе всего к истине. Такой ее настрой не внушал ему оптимизма.

– У вас ко мне куча претензий, – воспользовавшись паузой, сказал Картер. – Вам многое во мне не нравится. Так скажите, что именно. Возможно, я сумею изменить ваше представление о себе.

– Мое представление о вас не изменится, – прошипела Ева.

– Этого вы не знаете.

– Не вам мне говорить, что я знаю и чего не знаю. Мне доподлинно известно, кто вы и что собой представляете.

Картер сжал дрогнувшую руку Кэт.

– Так расскажите, – попросил он, подаваясь вперед. – Как известно, каждый человек имеет право на защиту.

– Учитывая ваш богатый опыт в этой сфере, – с фальшивой вкрадчивостью произнесла Ева.

– Ева!

Головы всех повернулись к Нане Бу. Та смотрела на дочь так, что даже Картеру стало неуютно. Посмотрев на мать, Ева отвела взгляд.

– Да, миссис Лейн. Мне пришлось побывать за решеткой.

– И неоднократно. Вы уж не скромничайте. – Ева сердито тряхнула головой. – Неужели вы всерьез верите, что я мечтаю видеть свою дочь рядом с человеком, для которого тюремный срок является чем-то вроде длительного летнего отпуска?

– Я не считаю тюрьму приятным местом, – твердо возразил ей Картер. – И не горжусь своим прошлым.

– Может, оно и так, – не сдавалась Ева. – Но вам не вычеркнуть прошлое из своей жизни.

– Как и из папиной жизни не вычеркнуть кое-какие прошлые эпизоды! – выкрикнула Кэт.

Ева чуть не задохнулась от слов дочери. В глазах блеснули слезы.

– Да как ты смеешь сравнивать его с твоим отцом? – загремела она. – Твой отец… Твой отец. – Она закусила губу и плотно обхватила плечи. – Пусть в его юности и были темные пятна, о которых он предпочитал не вспоминать, – продолжала Ева, снова переведя взгляд на Картера. – Но эти… эпизоды – капля в море. Вся его дальнейшая жизнь – образец для подражания. Люди уважали его, восхищались им, любили его…

– И Картер делал то, за что я уважаю его и восхищаюсь им, – снова встряла Кэт. – Ты даже не представляешь, через что он прошел и что сумел преодолеть за свои двадцать семь лет. Ты не знаешь, как все было в тот вечер, когда на папу напали, и как Карт…

– Кэт! – одернул ее Картер.

Учитывая состояние Евы, он не хотел говорить об этом. По крайней мере, сейчас. Каждое его слово она воспринимала не напрямую, а отраженным в кривом зеркале ее представлений о нем.

Послышались сдавленные всхлипывания. Картер повернулся и увидел побледневшее лицо Евы. Харрисон гладил ее по волосам, пытаясь успокоить.

– Думаешь, я ничего не знаю про тот страшный вечер? – едва слышно повторила она. – Да как ты можешь… Кэтрин, тот вечер… – Ева тряхнула головой, не находя нужных слов. – Это был самый ужасный вечер в моей жизни. – По ее лицу текли слезы. – И ты смеешь говорить, что я представления не имею? – нервозно усмехнулась Ева. – Никому не пожелаю испытать страх, какой испытала я, когда мне позвонили. В тот момент, Кэтрин, я вся превратилась в страх.

Кэт опустила голову и даже закрыла глаза.

– Мама, прости. Я не хотела…

– Я чудовищно испугалась, и не только потому, что потеряла горячо любимого, обожаемого мужа, – продолжала Ева, давясь каждым словом. – Нет. – Она смотрела на дочь потухшими глазами, которые сейчас были обращены в прошлое. – Сильнее всего я испугалась, когда подумала, что вместе с Дэнни я потеряла и тебя.

Кэт стиснула руку Картера, закусив щеку изнутри.

– Твой отец дрожал над тобой. Он бы никому не позволил и пальцем тебя тронуть, – продолжала Ева. – Он бы уничтожил каждого за одну лишь попытку. Но когда врач в больнице вышел ко мне… в его глазах было столько сострадания, что у меня отпали все сомнения… – Она сжала в руках чашку с остывшим чаем. – Я подумала, что эти твари отняли у меня и тебя.

– Как видишь, не отняли. – Кэт вытерла левый глаз. – Иначе бы сейчас меня здесь не было.

– Да, ты здесь. Но с ним! – с прежней язвительностью бросила дочери Ева.

– У тебя каждый, побывавший в тюрьме, – закоренелый преступник, – огрызнулась Кэт. – Картер не убийца.

– Нет. Он наркоторговец. Я могу вздохнуть с облегчением! – Ева даже не пыталась скрыть свое презрение.

Кэт раскрыла было рот, но мать не дала ей заговорить.

– Думаешь, отец одобрил бы твою работу в тюрьме? Думаешь, ему было бы приятно, что ты учишь отребье, от которого он пытался тебя защитить? Или ты думаешь, что, будь он с нами, он бы благословил твой выбор? Если ты так думаешь, ты глубоко ошибаешься.

Картер не сумел удержать Кэт. Она вскочила на ноги. В глазах – ни слезинки. Только злость на мать.

– Представь себе мама, он благословил мой выбор! Он благословил меня в тот день, когда мы были на его могиле.

Рука Харрисона легла Еве на плечо. Его взгляд убеждал ее успокоиться. Но Ева, как и Кэт, порывисто встала.

– Не смеши меня, Кэтрин! Отец никогда бы не одобрил твой выбор. И от меня ты не услышишь ни слова одобрения! Ты заслуживаешь намного большего, чем… он.

– Мама, ты забыла, что мне уже двадцать пять лет и я не обязана беспрекословно тебя слушаться.

– Но ты остаешься моей дочерью. Я хочу, чтобы тебе ничего не угрожало.

– Мне ничего не угрожает!

– Это рядом с ним-то? – Ева показала пальцем на Картера. – Может, тебе напомнить его «подвиги»? Торговля наркотиками, кража автомобилей, незаконное хранение оружия. Он опасен. Он не тот, рядом с кем я бы хотела тебя видеть!

– Довольно!

Это не выдержал Харрисон, и стены гостиной задрожали от его громоподобного голоса. Картер очумело смотрел на него, удивляясь, что этот молчаливый, сдержанный человек способен так рявкнуть. Впрочем, он и сам был близок к тому же. Чувствовалось, словесная перепалка матери и дочери по-настоящему рассердила его.

– Вы обе заходите в тупик.

Ева вздохнула:

– Харрисон, мне не кажется…

– А мне кажется! Хватит бессмысленных слов. – Харрисон потер лоб. – Что ни встреча – то сражение. У меня сердце разрывается. – Он посмотрел на Кэт, потом на Еву. – Я вас просто не узнаю. Я молчал до последнего, но больше не могу.

– Целиком тебя поддерживаю, – отозвалась Нана Бу, сидевшая в углу. – Ева, при всей любви к тебе я очень тебя прошу дать задний ход.

– Задний ход? – переспросила Ева. – Твоя внучка, видите ли, полюбила того, кому намного привычнее носить тюремный комбинезон, чем костюм.

Картер невольно усмехнулся.

– Даже если и так, – сердито ответила Нана Бу. – Но ты забыла об одном свойстве человеческой натуры. Чем больше ты кричишь и упрямишься, тем крепче желание Кэт и Картера быть вместе. И если ты не проявишь благоразумия, ты действительно потеряешь дочь.

Ева заморгала. Кэт посмотрела на Картера и скорчила выразительную гримасу. Он молча взял ее руку и поцеловал пальцы.

– Харрисон и ты, Кэт, идемте со мной, – распорядилась Нана Бу. Ее тон не допускал возражений. – Ева с Картером останутся здесь и продолжат разговор. – Она ободряюще улыбнулась Картеру. – Думаю, без зрителей и слушателей вам будет легче общаться.

Ева побледнела:

– Я не останусь с ним наедине.

– Почему? Боишься, что он попытается продать тебе понюшку кокса?

Ева вытаращила глаза. Картер едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху.

– Останешься здесь, – как маленькой, сказала ей Нана Бу. – И будешь говорить.

Не сводя глаз с Евы, Нана Бу выпроводила из гостиной Кэт и Харрисона. Картера удивило, что Кэт даже не попыталась спорить с бабушкой.

Дверь закрылась. Ева мерила гостиную шагами, похожая не столько на львицу в клетке, сколько на рассерженную кошку, которой прищемили хвост. Картер устремил взгляд к дальней стене, где стоял массивный бар, облицованный красным деревом. Он молил всех богов, чтобы янтарная жидкость в высоком графине оказалась виски.

Так оно и было!

– Не знаю, как вы, а мне надо выпить, – устало признался он.

Ева следила за его движениями. Картер налил в хрустальный стакан порцию в два пальца. Жестом предложил Еве.

– Нет, благодарю. – Она вернулась в кресло. – Для меня рановато.

Картер потягивал бурбон, жмурясь от удовольствия. Никогда еще выражение «хмельное мужество» не казалось ему таким правильным. Ева старалась не встречаться с ним взглядом. Раздражение не покидало ее. Она молчала, что тоже не удивляло Картера. Так прошло минут пятнадцать, пока Картер не почувствовал, что дальше не может играть в молчанку.

– А знаете, Кэт здорово похожа на вас.

Ева пожала плечами, что означало: «Без тебя знаю».

– Да, очень похожа, – продолжал он. – Заботливая, решительная, страстная. И дьявольски упрямая.

– Если вы пытаетесь снискать мое расположение, сразу говорю: напрасно стараетесь.

– Знаю, – согласился Картер. – Вы, как и она, не идете на попятную, когда дело касается того, во что вы верите.

– Кэтрин сама толком не знает, во что она верит.

– Чушь собачья! Таких здравомыслящих людей, как Кэт, еще надо поискать. Вы просто не хотите это признавать. А поверив во что-то, она действует, так сказать, без флуктуаций и девиаций.

– Какой впечатляющий лексикон, – иронически усмехнулась Ева.

– Благодарю. Мне повезло с учителем.

– И не с одним, – сказала Ева, откидываясь на мягкую бархатную спинку. – Насколько понимаю, вам постарались дать достойное образование. Однако вы это не оценили. Вас куда больше привлекала торговля наркотиками и угон машин.

– Это не совсем так, – возразил Картер, делая очередной глоток.

– Меня не возьмешь на демагогию. Я предпочитаю факты. А факты таковы: в тюрьму вы попадали с завидной регулярностью. Потому я и сказала, что для вас это было чем-то вроде ухода в отпуск. Свой последний срок вы отбывали за хранение кокаина.

– Я восхищен вашей осведомленностью, – признался Картер. – Вы здорово подготовились к нашему разговору.

– Я просто люблю свою дочь. И потому я, естественно, была вынуждена проявить некоторый интерес к вашей персоне. – Теперь Ева смотрела ему прямо в глаза. – Я также знаю, что вы главный акционер в одной из крупнейших американских компаний. Стоимость ваших акций составляет миллионы долларов, однако вы продолжаете вести эту заурядную жизнь. Неужели преступный мир так притягателен?

Картер откашлялся. Он чувствовал: Ева намеренно провоцирует его на срыв.

– Во всяком случае, со мной Кэт не придется голодать.

– Это такая шутка?

Ему было не до шуток.

Картер сделал еще глоток и закрыл глаза:

– Попытайтесь понять то, что я сейчас скажу. Мой последний срок и кокаин – они были моим… фунтом плоти.

– Чем? – нахмурилась Ева.

– Фунтом плоти, – повторил Картер, в упор глядя на нее. – Вам знаком смысл этого выражения?

– Долг, который необходимо выплатить? – ошеломленно спросила Ева. – Вы торговали героином, чтобы расплатиться с долгами?

– Нет, – ответил Картер. – Я попался с кокаином и этим выплатил долг.

Ева раздраженно почесала лоб:

– Вы меня вконец запутали.

Картер нащупал в кармане сигаретную пачку. Ему сейчас было просто необходимо впрыснуть в кровь порцию никотина. Но закурить без разрешения Наны Бу он не посмел. Тогда он упер локти в колени и стал подробно рассказывать историю отношений Макса и Лиззи. Начал издалека – с того памятного дня, когда Макс спас его от пули, – и закончил исчезновением Лиззи.

Чувствовалось, Еве надоело слушать о чужой трагедии.

– И вы все это мне рассказываете, потому что…

Черт, до чего же она непрошибаемая!

– Потому что видимость обманчива. И истинная причина событий может не иметь ничего общего с кажущейся.

– А может и иметь. Один благородно-глупый поступок не меняет общей направленности.

– Верно, – согласился Картер. – Я знаю, что я придурок, и первым готов об этом сказать.

– Вы хоть представляете, чего мне это стоило? – спросила Ева. – Сколько бессонных ночей я провела с тех пор, как Кэтрин начала работать в этой… тюрьме?

– Могу представить.

– Нет, не можете! – зло возразила Ева. – Вам этого не понять. Быть матерью нелегко, особенно когда твоя дочь будто намеренно усложняет жизнь и себе, и тебе.

– Кэт пошла работать в Артур-Килл не из желания усложнить вам жизнь, – возразил Картер. – Она выбрала работу в тюрьме, чтобы победить свои страхи. Давние страхи, возвращавшиеся к ней в кошмарных снах.

– Да что вы об этом знаете? – снова уколола его Ева.

– Знаю достаточно. – Картер осекся, чтобы не наговорить лишнего. – Я знаю о ее отце. Знаю, как все это произошло. И ее занятия с заключенными…

– С двуногим зверьем!

– …это ее фунт плоти.

– Ее долг? Кому?

– Отцу.

Как ни странно, лицо Евы смягчилось, а голос стал тише.

– Что вы имеете в виду?

– У Кэт в больнице был последний разговор с отцом. И она ему пообещала, что обязательно постарается сделать мир лучше. Она сказала, что станет учительницей и начнет помогать людям, как помогал он, будучи политическим деятелем. – Картер оглянулся на дверь, через которую ушла Персик. – Она хотела сдержать обещание. Выплатить свой долг.

Ева повернула голову к окну. Там снова шел снег.

– Я этого не знала.

– Истинная причина событий может не иметь ничего общего с кажущейся, – повторил Картер, глотая воздух. – Миссис Лейн, я люблю вашу дочь. Я решился поговорить с вами, потому что хочу, чтобы все было честно и открыто. Я не хочу быть причиной ваших постоянных ссор. Нравится вам или нет, но мы с Кэт любим друг друга и хотим быть вместе.

Ева выпрямилась.

– Вы едва знаете друг друга! Она поделилась с вами несколькими своими тайнами, и вы возомнили, что вы ее знаете?

– Я знаю ее лучше, чем вы думаете.

– Не смешите меня, Уэс! Вы знаете ее всего четыре месяца. От силы пять.

– Нет, миссис Лейн. Я знаю ее… шестнадцать лет.

Глаза Евы вспыхнули. Такой ответ ее явно озадачил.

Картер смотрел перед собой, ожидая, когда до Евы дойдет смысл его слов.

Заявление было слишком серьезным, но что еще ему оставалось делать? Картер очень не хотел, чтобы на отношение к нему Евы влияла его роль в спасении Кэт. Но эта женщина отличалась редкостной упертостью. Она была не способна перешагнуть через свои стереотипы, и Картер в ее глазах оставался уголовником, на лбу которого каленым железом выжжен весь список его преступлений.

Он ведь совсем не собирался ей рассказывать, что угодил в тюрьму из-за Макса. Он вообще не хотел говорить о подобных вещах, а пришлось, потому что его загнали в угол. Учитывая дикую предубежденность миссис Лейн, Картеру не оставалось иного, как выложить последний козырь.

– Как вы можете знать ее шестнадцать лет? – медленно, делая паузу после каждого слова, спросила Ева. – Такое просто невозможно. Исключено.

Слова словами, а по ее глазам Картер понял: до Евы начинает доходить!

– Мы встретились… в Бронксе, – тихо продолжал он. – Ей было девять, мне – одиннадцать.

На лице Евы отразился ужас, но недолгий. Потом замелькали совсем другие эмоции, сменявшиеся так быстро, что Картер не успевал их разглядеть. Ева сражалась с собой. Она привыкла к мысли, что Картер – закоренелый преступник и вообще опасный тип. И теперь бастионы ее убеждений рушились под напором неожиданной правды: этот человек спас ее дочь.

Однако разум Евы схватился за новую соломинку.

– Средства массовой информации, – отчеканила она. – Конечно, ведь об этом столько писали. Достаточно поднять старые газеты или залезть в Интернет.

– Я услышал крик, – продолжал он, игнорируя ее намеки на вранье. Ева закрыла глаза. – Я находился на другой стороне улицы и все видел: тех отморозков с битой, Кэт, вашего мужа. Все произошло очень быстро. Он… Ваш муж лежал на тротуаре. Они избивали его… битой и ногами. Он пытался сопротивляться, но их было слишком много на одного.

Ева сдавленно простонала и зажала рот рукой.

– Кэт лежала рядом с отцом. В каких-нибудь двух футах от него, – продолжал Картер, погрузившись в воспоминания. – Кто-то из них ударил и ее.

– Хватит!

– Она была в голубом платье, запачканном в грязи тротуара. Один рукав порвался. Ваш муж кричал ей, требуя, чтобы она убежала. Он буквально умолял ее, но она не слушала. Я понял: ее нужно уводить силой, иначе эти мрази ее убьют.

Ева подняла голову. Ее лицо было мокрым от слез.

Картер приложил руку к животу:

– Что-то внутри меня… вот здесь… говорило, что я должен ей помочь… пока тем семерым не до нее. Я не мог допустить, чтобы они расправились с ней тоже.

– Вы… вы…

Икота мешала Еве говорить.

– Я подбежал к ней. Схватил за руку и утащил оттуда. Она то и дело пыталась вырваться и убежать обратно. Маленькая была, а такая сильная.

Обхватив плечи, Ева слушала о том, как одиннадцатилетний Картер тащил ее упирающуюся девятилетнюю дочку по мокрому тротуару.

– Я не знаю, сколько мы с нею проторчали в пустой парадной. Потом с той стороны послышались выстрелы. Я мог лишь крепко держать Кэт, чтобы она не вырвалась. Я думал, что выполняю желание ее отца. То есть делаю что-то хорошее. – Он провел ладонью по взмокшим волосам. – За всю жизнь это был мой единственный добрый поступок.

Несколько секунд они с Евой смотрели друг на друга. Картер надеялся, что в Еве проснулось понимание. Они нашли точку соприкосновения. Жизнь каждого из них имела общий смысл. Поняв это, Картер вздохнул легче.

– Куда вы ее… затащили? – хрипло спросила Ева.

– Я же сказал: в парадную пустого дома. Не очень далеко от того места. Потом у Кэт кончились силы. Она больше не вырывалась, а только плакала. Плакала, пока не уснула.

– И тогда вы ушли?

– Нет. Я еще долго сидел с ней. Гладил по волосам. Разговаривал… пока не появились взрослые.

– Зачем же вы убежали?

Картер криво усмехнулся:

– Нас с Максом уже знали в полиции. И, как вы догадываетесь, не с лучшей стороны. Если бы полицейские обнаружили меня рядом с Кэт, мне пришлось бы им рассказывать не только о нападении тех скотов на вашего мужа. И потому…

– Вы предпочли бегство?

– Да.

– И куда же вы направились?

– Вернулся в дом друга. Макс успокаивал меня. Помогал оправиться после шока.

– Она знает? – спросила Ева, кивнув в сторону двери.

– Конечно. Мне пришлось ей рассказать.

– И как она это восприняла?

– По-своему, – улыбнулся Картер. – Но главное, что мы с ней вместе. И что мы оба здесь.

– Да, вы здесь… оба.

Картер выдохнул, устало проведя по лицу:

– Миссис Лейн, я не строю иллюзий. Знаю, что лучшими друзьями нам с вами не быть. И вы всегда будете считать, что я недостаточно хорош для вашей дочери. Я сам того же мнения. И рассказал я вам все это не для того, чтобы выглядеть лучше в ваших глазах. Я хотел, чтобы вы поняли: я никогда не делал и не сделаю Кэт больно. Она для меня – все. Я хочу исполнять любые ее желания и капризы. И еще я хочу, чтобы вы с Кэт помирились. Чтобы все у вас было как прежде… до меня. Мне противно сознавать, что это я вас рассорил.

По Еве чувствовалось, она хотела того же.

– Дело не только в вас. Мы все в какой-то мере виноваты.

– Я хочу, чтобы вы не сомневались: от меня Кэт будет видеть только любовь и заботу.

Впервые за весь их разговор Ева улыбнулась без ехидства и презрения.

– Знаете, нечто подобное я уже слышала. Давно. Примерно так же отец Кэт говорил с моим отцом. Мой отец не желал верить, что Дэнни – подходящая партия для меня. И Дэнни пришлось его убеждать.

– И как, убедил?

– Думаю, что да.

– А я убедил вас?

Ева встала и прошла к широкому эркерному окну. В ожидании ее ответа сердце Картера стучало, как двенадцатицилиндровый мотор.

– Упрямством моя дочь действительно пошла в меня, – начала Ева. – Она сама определяет, как и с кем ей жить. Я вижу, как сильно она вас любит. – Щеки Евы покраснели. – Мне бы не хотелось этого видеть, но я не могу отрицать то, что ясно как день. И тем не менее я по-прежнему считаю, что Кэтрин очень рискует, связывая свою жизнь с вами.

Картер хотел было возразить, но Ева жестом остановила его:

– Вы должны знать, Уэс: Кэтрин – мое главное сокровище. Смысл моей жизни. Если с ней что-то случится, я этого не переживу.

Картер очень хорошо ее понимал. Если не станет Кэт, не станет и его.

– Но я не могу отрицать и другое. Вы ведь спасли ей жизнь.

– Да, миссис Лейн.

– Вы сделали то, чего был не в силах сделать ее отец. Не окажись вас там, я бы потеряла их обоих.

– Да.

– И куда это нас приводит?

– Не знаю, – пожал плечами Картер. – Но начало положено. Согласны?

Лицо Евы снова стало непроницаемым.

Картер встал.

– Пойду взгляну, как там Кэт, – сказал он.

Он пошел к двери. Ева молча следила за ним, потом окликнула.

Картер остановился, на мгновение зажмурился и лишь тогда повернулся к Еве. От этой женщины можно было ожидать всего.

– Да, миссис Лейн.

– Спасибо, Уэс, – прошептала она. – От всего сердца я благодарю вас за то, что спасли Кэтрин жизнь.